Правду расскажут только… погибшие моряки

Daily "Беллорусская деловая газета" , № 828, Александр СУШКОВ (31.08.00)
С 12 августа на дне Баренцева моря на глубине 108 метров лежит атомный подводный крейсер 1 ранга (АПКР) проекта 949 А «Курск». Подводная лодка водоизмещением 24 тысячи тонн.
Север, воля, надежда

В свое время я служил на ПЛ К-125 675-го проекта. Это десятиотсечная лодка второго поколения. Натовцы прозвали этот тип подводных лодок ревущими коровами — они слишком шумно проходили Фореро-Исландский заградительный рубеж. У нас ПЛ этого проекта называли «раскладушками» — они были оснащены всего-то восемью ядерными крылатыми ракетами, и стрельба производилась из надводного положения. Под углом в 15 градусов поднимался титановый контейнер, открывались его задние и передние крышки, ракетный двигатель ревел, как запускающийся самолет среднего размера на форсаже, пламя обжигало газоотбойник, и лодка, вздрогнув, прощалась со своим ракетным запасом. Однажды лодка из нашей дивизии поразила вместо учебной цели рыболовный траулер. Естественно, стрельба велась фугасными ракетами. Спасшиеся моряки говорили, что увидели самолет, летящий хвостом вниз, а потом они оказались в воде.

Надо отдать должное проекту 675. Кроме ракет, на борту имелись торпеды: четыре — в носовых торпедных аппаратах, четыре запасных — побортно, две — в кормовых торпедных аппаратах, две запасных — побортно. Лодка, выходящая в автономный поход или на боевое дежурство, оснащена исключительно ядерным оружием. Вооружения на нашей лодке хватало для полного уничтожения авианосной группы такого авианосца, как «Форестол». Под ним мы и ходили, обеспечивая безопасность его плавания для СССР.

В те времена Советский Союз якобы искренне ратовал за уничтожение крылатых ракет, при этом плотно паковал наши лодки этим типом вооружения. Длина «раскладушки» — 117,5 метра с винтами, диаметр — 9 метров, высота вместе с рубкой — 15 метров. Максимальная скорость хода — 28 узлов. Полный экипаж — 150 человек. Таких «раскладушек» в нашей дивизии, приписанной к Северному флоту, было 15. Мы базировались в Видяево и выполняли ту же функцию, что и лодки проекта 949: выходили на ракетные и торпедные стрельбы, осуществляли глубоководные погружения. Однажды на всплытии К-131 ударила титановым контейнером американский фрегат в днище — три американских моряка погибли. Контейнер пришлось заварить. Впоследствии К-131 имела аварии, на ней гибли люди.

Военная техника, как и человек, рождается, живет и умирает. У всякой техники — свой цикл милитаристских и конверсионных перерождений. Самая сложная, часто трагическая, биография у подводных кораблей. Ни одна директива не убережет от опасности, которая сопутствует лодке в морских глубинах. Мировой океан не случайно сравнивают с космосом. Американский космонавт Скотт Карпентер, проработав около месяца в подводной лаборатории СИЛАБ-2, сказал: «Морские глубины даже враждебнее человеку, чем космос». Однако его опередил Юрий Гагарин, побывав на гвардейской ПЛ К-1. Он признался: «Герои не мы — герои вы».

Безаварийных подводных лодок не бывает. Мы всплыли на сеанс радиосвязи примерно в том же квадрате, где и К-141. При волнении в 6,5 баллов лодку подбрасывало, толкало, и у нее оголялись винты. Что такое для моря 5760 тонн?.. Трудно сказать, кто был виноват: штурман или командир, когда субмарина подставила борт волне и ее накренило, с капитанского мостика смыло командира, штурмана и рулевого сигнальщика. Удивительно: смыло в рубку, а не за борт. А то была бы К-125 без капитана I ранга Сорокина, родного брата начальника Главполитуправления СССР; без штурмана, капитан-лейтенанта Минишина, без главстаршины Лопычева... Обжигающе холодная вода полилась через отдраенный верхнерубочный люк, точнее, стала падать тоннами за какие-то секунды. Тех, кто был на верхней палубе, смыло на вторую. Четвертый отсек затопило наполовину.

В спрессованном времени катастрофы или аварии можно увидеть многое. Можно многое понять... Как изменилось давление, с какой неестественной паузой, тяжело, будто каменная глыба, упала вода. Бортово-килевая качка (или «восьмерка») вызывает тошноту практически у всех. Волнение под семь баллов — серьезная штука. Вода смыла рвоту с приборов. Вода сбила нашего трюмного Егорова с трапа, и он исчез в трюме. Из рубки выскочил бледный штурманский электрик по фамилии Морослип. Тонкий пучеглазый мичман Миша дал себе команду: «Надо включаться в аппараты! Включайся в аппараты!». Ничего, кроме страха в глазах. Я больше ни с кем так не стоял: глаза в глаза, перед вечностью и позором напоследок. Хотелось убить. И можно было это сделать. Мичман схватил дыхательный аппарат ИДА-59 весом в 25 кг, но не свой, а штурмана Мишина. Аппарат выбило водой, он схватил его снова и снова... И все смотрел и смотрел мне в глаза. «Аппараты!». Памятник испугавшемуся моряку... Украл чужой воздух. Не воруй!

Россия украла у оставшихся в живых подводников «Курска» воздух по глоткам. Кто виноват и что делать? Россия гибнет по горизонтали — кровь в Чечне. Россия гибнет по вертикали — затих «Курск» в предсмертной агонии, и загорелась Останкинская башня. Родина-мать в Волгограде едва держит меч. Таков финал любой империи.

Аварийная тревога

Известно, что экипажи американских подводных лодок комплектуются только из добровольцев-профессионалов, но какой бы ни была подготовка, никто никогда не знает, как человек поведет себя в экстремальной ситуации. На лодке не должно быть неподготовленных людей. У каждого моряка-подводника своя функция, свой номер вместо фамилии, свои инструкции, кратко и в доступной форме излагающиеся в книжке по БЖ (борьба за живучесть). У любого из погибших на К-141 моряков эта книжка лежит в нагрудном кармане слева. Прошло двадцать лет, а я помню, что должен делать в случае аварии, что должен делать по сигналу «боевая тревога, ракетная атака» и т.д. И я знаю, чего я не должен делать. Во времена моей службы подводников с плохой памятью били лицом о те приборы и клапаны, которые они не могли запомнить. Им не давали спать сутками, пока они не выучат УПЛ (устройство подводной лодки). Отработанный линейный экипаж способен выполнять любую задачу. Было бы ради кого.

Во время морских катастроф вместо нагрудных номеров и званий у моряков появляются имена, и каждый выполняет то, что может спасти корабль, возможно, и не в соответствии с инструкциями. Однако главная инструкция, которую необходимо помнить и выполнять вопреки чувству гуманизма и вообще вопреки каким-либо чувствам: «Аварийный отсек должен быть задраен либо с двух сторон, либо с одной (если это носовой или кормовой отсек)». Если правило не выполнить — моментально загорится или будет затоплен следующий отсек. И так далее. Пока не погибнет вся лодка. Неважно, сколько человек в аварийном отсеке и есть ли среди них друзья, — им оставляют два способа времяпрепровождения: бороться за выживание (ликвидировать аварию), включившись в ИДА (индивидуальный дыхательный аппарат), или стучать в переборку и просить, чтобы открыли.

Борьба за выживание

Я полагаю, что большинство моряков и офицеров погибли сразу после второго взрыва. Радиотелеграфисты, гидроакустики, ЦП (центральный пост) — все находится в носовых отсеках. Перед сеансом радиосвязи объявляется готовность №1 для БЧ-4. Лодка подвсплывает (это термин такой, а не лексическая ошибка. — Авт.), выдвигается перископ, у которого, как правило, находится командир, рядом — штурманская рубка, старпом, возможно, командир БЧ-4, штурманские электрики — все они на ЦП. Вероятнее всего, командир торпедистов находился в первом отсеке. На подвсплытии, кроме перископа, выдвигаются также так называемые антеннофидерные устройства. Почему не произошел сеанс радиосвязи? Почему открыта передняя крышка одного из носовых торпедных аппаратов? Торпедная стрельба и сеанс радиосвязи одновременно не происходят. Что-то раньше, что-то позже. Или все-таки был сеанс, и военные лукавят. Каков текст последней радиограммы? Кто сделал последнюю запись в вахтенном журнале? Время на запись было, если учитывать интервал между двумя взрывами. Почему военные не говорят о характере стука, который якобы был слышен на протяжении трех суток? Что передавали? Какие сигналы? Или это был хаотичный стук?

Если оставшиеся после взрыва моряки пытались спастись и у них было достаточно времени, то на них должны были быть СГП (спасательные гидрокомбинезоны), или, по крайней мере, ИДА (индивидуальные дыхательные аппараты), или ПДУ (портативные дыхательные устройства). Успели ли люди хоть что-нибудь сделать для своего спасения? На эти вопросы можно ответить только после того, когда водолазы проникнут в лодку. Но вот беда: началось следствие, а значит, правду теперь могут рассказать только... погибшие моряки.

О том, какие неполадки были обнаружены при испытаниях аналогичного атомного ракетоносца, рассказывает их участник, бывший офицер-подводник
Владимир Демьяновский
Владимир РУДЮК
ФАКТЫ, 28.08 2000

В 1990 году капитан III ранга Демьяновский был заместителем командира атомной ракетной подводной лодки "Антей" проекта 949А — того же, что и злополучный "Курск", спущенный на воду четыре года спустя. В ходе испытаний "Антея" обнаружилась масса недоработок, многие из которых могли привести к катастрофе. Однако офицерам экипажа тогда было велено молчать...

"Боцман отключил автопилот — и лодка тотчас провалилась на 20 метров"
-- О том, что случалось раньше с этими подлодками, до сих пор никто не говорил, хотя версии гибели "Курска" высказываются даже самые бредовые, — начал Владимир Демьяновский. — В 1990 году мы испытывали в Белом море подлодку К-442 того же проекта, что и "Курск". Рабочая глубина для столь огромных ракетоносцев, предназначенных для действий в океане, примерно 600 метров. Северные моря для них мелки. Но в Белом море есть котлован глубиной примерно 300 метров. Мы нырнули туда — шли "глубоководные" испытания. Лодка двигалась на автопилоте. А затем было решено переключиться на ручное управление. Едва только боцман взялся за штурвал — лодка сразу провалилась на двадцать метров. Один человек не смог удержать такую махину. До скалистого дна оставалось еще каких-то 20 метров.

Теперь подсчитаем: "Курск" шел в тех водах, где до дна чуть более 100 м. Говорят, перископ был поднят, значит, еще минус 19 метров перископной глубины. Высота самой лодки — свыше двадцати. Значит, под килем оставалось метров шестьдесят. Такая громадина как "Курск" в нашем случае долетела бы до дна в считанные секунды, тем более что в подобной ситуации очень может заклинить рули. Атомные лодки не могут ложиться на дно и стараются не опускаться к нему ближе 40--60 метров, иначе водозаборники системы охлаждения реакторов — турбины в несколько раз больше авиационных — подсасывают водоросли, ил, грязь.

Кроме того, было еще одно ЧП. Однажды в носовую цистерну, чтобы выровнять лодку, "дунули" сжатым воздухом, да так, что разорвался предохранительный клапан. Вода не пошла в отсеки лишь потому, что сама цистерна осталась цела, зато палубу вздуло. Если так же поступили на "Курске", пытаясь остановить падение, и цистерна взорвалась...

После испытаний К-442 "Антей" у офицеров было очень много замечаний. Однако стоял декабрь, новые подлодки было принято сдавать "под елочку", к Новому Году. Пришел председатель госкомиссии и сказал буквально следующее: "На чертеже винт на корме. Он и есть на корме. Вот если бы на носу, тогда скандал. А раз все на месте, принимайте лодку". Дорабатывать ее потом не стали — мы ушли к месту службы и на завод в Североморск не возвращались. Кстати, ответственным за сдачу "Курска" был человек, который являлся заместителем сдатчика нашей К-442.

"При столкновении "Курск" потопил бы любую чужую лодку"
-- А теперь давайте пройдемся по самым расхожим версиям гибели К-141. Официальная — столкновение с другой подлодкой или сухогрузом. Говорят, будто "Курск", предназначенный для плавания в океанских глубинах, на мелководье "не услышал" проходившее над ним судно...

-- Все ракетоносцы проекта 949А оснащены тремя видеокамерами, которые вмонтированы в носовой части, в районе рубки, в корме и постоянно наблюдают за происходящим над лодкой. С их помощью снизу даже рябь на поверхности видна. Если исключительно чуткая электроника, которой на субмаринах этого типа более чем достаточно, не услышала объект на поверхности (а она способна засечь его с любой глубины), вахтенный офицер должен был видеть его на мониторах. И как могло случиться, что в районе учений оказалось постороннее судно, которое не засекли радары многочисленных боевых кораблей, не увидели с самолетов?

Сейчас объявили, будто нашли на дне моря рубку английской субмарины. А корпус что, уплыл? Министр обороны РФ Сергеев заявил: "Курск" столкнулся с таким же крупным объектом. Однако подлодки проекта 949 и 949А — вторые по величине после советского атомного мастодонта проекта 941 "Акула", который из-за своих размеров занесен в Книгу рекордов Гиннесса. Все американские, английские, французские стратегические субмарины намного меньше, и если бы в какую-то из них ткнулся "Курск", да еще носом — на дне лежала бы она, а не наша лодка.

Советская субмарина послабее "Курска", проекта 667А, как-то в Тихом океане столкнулась с американским авианосцем "Китти Хок". С треснувшей рубкой и погнутыми рулями она благополучно вернулась на базу. Другая такая же лодка в Тихом океане задела грунт, и только "дома" в доке заметили, что она по всему океану таскала двухтонный камень, застрявший в носовом обтекателе... Водоизмещение "Курска" в подводном положении — 25 тысяч тонн (у 667-х — 9--12 тысяч), это очень надежная лодка, способная на одном винте пройти пол-океана. По классификации НАТО субмарины проекта 949 и 949А получили название "Оскар" за мощь и надежность. Они предназначены для уничтожения авианосцев и подводных боевых кораблей, прозваны на флоте "убийцами подлодок". Вы думаете, кто-нибудь ушел бы после ее удара? Даже если в самом деле при всплытии произошло лобовое столкновение с невероятно мощным судном, то при такой скорости, с какой шел "Курск", его корпус пропороло бы намного глубже и перископ, прочие выдвижные устройства над рубкой были бы погнуты. Но ведь они целы!

-- А взрыв торпеды возможен? Ведь "Курск" замолчал после того, как командир запросил разрешения начать торпедные стрельбы.

-- На подлодках, аналогичных "Курску", боезапас — несколько десятков торпед. Когда на одной из лодок Северного флота сдетонировали две, пробоины в носовой части не было. Ее просто оторвало. Предполагаю, что могла рвануть парогазовая торпеда, они иногда "газовали" в торпедном аппарате или на стеллажах — вырывался водород, на котором они работают. Однако такие случаи для субмарин отнюдь не смертельны.

-- Обследовав корпус лодки, выяснили, будто края пробоины загнуты внутрь. Словно удар все же пришелся извне. Может быть такое, что свои ударили по "Курску" ракетой?

-- При почти одновременном пуске собственных двух торпед у лодки возможны большие неприятности: первая после выхода из трубы торпедного аппарата вначале "проваливается", затем подвсплывает и устремляется к цели. Если в этот момент выходит вторая, они могут столкнуться. Однако установлено, что лодка, когда командир запросил "добро" на стрельбы, шла на всплытие — над рубкой подняты выдвижные устройства. В таком положении запускать торпеды?! Сомнительная версия. А в то, что по лодке стреляли свои, не верю.

-- А взрыв аккумуляторной батареи?

-- Он не порвет корпус лодки. На одной из первых атомных субмарин, когда я служил на них срочную, взорвалась батарея — никто не погиб, корпус уцелел. У "Курска" же, говорят, даже крышки ракетных шахт повылетали. Ни одна аккумуляторная батарея такого не натворит.

-- Как могло затопить все отсеки, если в походе они должны быть изолированы?

-- Когда лодка идет в подводном положении и ей ничто не угрожает, переходные люки между отсеками открывают, чтобы воздух свободно циркулировал. При всплытии объявляется боевая тревога, люки задраивают. Но если что-то случилось, то после удара о скальный грунт могли произойти внутренние деформации и герметичность переборок нарушилась. Из-за этого могло заклинить и спасательные буи, даже если их крышки не прихвачены сваркой — так действительно поступают, чтобы не потерять буй при качке в надводном положении, потому что крепление недостаточно надежное. Например, рассказывают, именно поэтому на гибнущей подлодке "Комсомолец" не удалось вовремя отсоединить всплывающую спасательную камеру. Ее выбило только при ударе о дно, когда лодка уже затонула и спасать кого-либо было поздно.

Еще один серьезный недостаток аварийно-спасательной системы на лодках типа "Курск": чтобы воспользоваться, например, кормовым спасательным люком, нужно повозиться с парой десятков клапанов. Если в самом деле оставшиеся в живых члены экипажа К-141 искали спасения в кормовых отсеках, то им наверняка было сложно сориентироваться в кромешной темноте и хаосе. На учебно-тренировочных базах подводников не учат пользоваться аварийно-спасательными люками и всплывающими спасательными камерами — их на берегу попросту нет. Навыки эвакуации с затонувшей субмарины можно отработать только на действующих подлодках, но ни один атомный ракетоносец не ляжет на дно по уже упомянутым причинам — чтобы не засосать водоросли в систему охлаждения реакторов.

После трагедии с "Комсомольцем" никаких выводов не сделали, разве что стали отрабатывать посадку на спасательные плотики. У экипажей нет глубоководных спасательных костюмов, оснащенных гелиевыми баллонами, которые необходимы на глубине свыше ста метров. Если лодка лежит там, то нечего и думать, что кто-то выберется живым. Баллоны должны были доставить морякам водолазы сразу же после аварии. Но помощи от них не дождались. Говорят, шторм мешал. А ведь на глубине 100 метров не качает! Над затонувшим "Курском" болтались без толку пятнадцать кораблей — и ни одного настоящего глубоководного спасательного судна. С 1990 года в резерв флота выведены две подлодки класса "Индия", предназначенные для доставки глубоководных спасательных аппаратов и проведения спасательных работ. Их не задействовали. Вдоль всего корпуса К-141 вделаны мощные скобы, чтобы субмарину можно было быстро зацепить и поднять. Сделать это можно с помощью понтонов, которых на флоте не оказалось, а специальное судно, способное вытащить такую лодку со дна, не разработано. Командование уверяло, что из "Курска" слышен стук. Тогда почему не засекли, из какого именно отсека? Почему открыли только девятый и, выяснив, что он затоплен, решили, что погиб весь экипаж?..

Чтобы не замарать окончательно честь флота, россияне должны сами, а не с помощью заграничных спасателей, хотя бы поднять из лодки погибших. И подумать о том, каково теперь выходить в море другим подводникам, видевшим, как никто не спасал их товарищей