Правду расскажут только… погибшие моряки

Александр СУШКОВ

С 12 августа на дне Баренцева моря на глубине 108 метров лежит атомный подводный крейсер 1 ранга (АПКР) проекта 949 А «Курск». Подводная лодка водоизмещением 24 тысячи тонн.

Север, воля, надежда

В свое время я служил на ПЛ К-125 675-го проекта. Это десятиотсечная лодка второго поколения. Натовцы прозвали этот тип подводных лодок ревущими коровами — они слишком шумно проходили Фореро-Исландский заградительный рубеж. У нас ПЛ этого проекта называли «раскладушками» — они были оснащены всего-то восемью ядерными крылатыми ракетами, и стрельба производилась из надводного положения. Под углом в 15 градусов поднимался титановый контейнер, открывались его задние и передние крышки, ракетный двигатель ревел, как запускающийся самолет среднего размера на форсаже, пламя обжигало газоотбойник, и лодка, вздрогнув, прощалась со своим ракетным запасом. Однажды лодка из нашей дивизии поразила вместо учебной цели рыболовный траулер. Естественно, стрельба велась фугасными ракетами. Спасшиеся моряки говорили, что увидели самолет, летящий хвостом вниз, а потом они оказались в воде.

Надо отдать должное проекту 675. Кроме ракет, на борту имелись торпеды: четыре — в носовых торпедных аппаратах, четыре запасных — побортно, две — в кормовых торпедных аппаратах, две запасных — побортно. Лодка, выходящая в автономный поход или на боевое дежурство, оснащена исключительно ядерным оружием. Вооружения на нашей лодке хватало для полного уничтожения авианосной группы такого авианосца, как «Форестол». Под ним мы и ходили, обеспечивая безопасность его плавания для СССР.

В те времена Советский Союз якобы искренне ратовал за уничтожение крылатых ракет, при этом плотно паковал наши лодки этим типом вооружения. Длина «раскладушки» — 117,5 метра с винтами, диаметр — 9 метров, высота вместе с рубкой — 15 метров. Максимальная скорость хода — 28 узлов. Полный экипаж — 150 человек. Таких «раскладушек» в нашей дивизии, приписанной к Северному флоту, было 15. Мы базировались в Видяево и выполняли ту же функцию, что и лодки проекта 949: выходили на ракетные и торпедные стрельбы, осуществляли глубоководные погружения. Однажды на всплытии К-131 ударила титановым контейнером американский фрегат в днище — три американских моряка погибли. Контейнер пришлось заварить. Впоследствии К-131 имела аварии, на ней гибли люди.

Военная техника, как и человек, рождается, живет и умирает. У всякой техники — свой цикл милитаристских и конверсионных перерождений. Самая сложная, часто трагическая, биография у подводных кораблей. Ни одна директива не убережет от опасности, которая сопутствует лодке в морских глубинах. Мировой океан не случайно сравнивают с космосом. Американский космонавт Скотт Карпентер, проработав около месяца в подводной лаборатории СИЛАБ-2, сказал: «Морские глубины даже враждебнее человеку, чем космос». Однако его опередил Юрий Гагарин, побывав на гвардейской ПЛ К-1. Он признался: «Герои не мы — герои вы».

Безаварийных подводных лодок не бывает. Мы всплыли на сеанс радиосвязи примерно в том же квадрате, где и К-141. При волнении в 6,5 баллов лодку подбрасывало, толкало, и у нее оголялись винты. Что такое для моря 5760 тонн?.. Трудно сказать, кто был виноват: штурман или командир, когда субмарина подставила борт волне и ее накренило, с капитанского мостика смыло командира, штурмана и рулевого сигнальщика. Удивительно: смыло в рубку, а не за борт. А то была бы К-125 без капитана I ранга Сорокина, родного брата начальника Главполитуправления СССР; без штурмана, капитан-лейтенанта Минишина, без главстаршины Лопычева... Обжигающе холодная вода полилась через отдраенный верхнерубочный люк, точнее, стала падать тоннами за какие-то секунды. Тех, кто был на верхней палубе, смыло на вторую. Четвертый отсек затопило наполовину.

В спрессованном времени катастрофы или аварии можно увидеть многое. Можно многое понять... Как изменилось давление, с какой неестественной паузой, тяжело, будто каменная глыба, упала вода. Бортово-килевая качка (или «восьмерка») вызывает тошноту практически у всех. Волнение под семь баллов — серьезная штука. Вода смыла рвоту с приборов. Вода сбила нашего трюмного Егорова с трапа, и он исчез в трюме. Из рубки выскочил бледный штурманский электрик по фамилии Морослип. Тонкий пучеглазый мичман Миша дал себе команду: «Надо включаться в аппараты! Включайся в аппараты!». Ничего, кроме страха в глазах. Я больше ни с кем так не стоял: глаза в глаза, перед вечностью и позором напоследок. Хотелось убить. И можно было это сделать. Мичман схватил дыхательный аппарат ИДА-59 весом в 25 кг, но не свой, а штурмана Мишина. Аппарат выбило водой, он схватил его снова и снова... И все смотрел и смотрел мне в глаза. «Аппараты!». Памятник испугавшемуся моряку... Украл чужой воздух. Не воруй!

Россия украла у оставшихся в живых подводников «Курска» воздух по глоткам. Кто виноват и что делать? Россия гибнет по горизонтали — кровь в Чечне. Россия гибнет по вертикали — затих «Курск» в предсмертной агонии, и загорелась Останкинская башня. Родина-мать в Волгограде едва держит меч. Таков финал любой империи.

Аварийная тревога

Известно, что экипажи американских подводных лодок комплектуются только из добровольцев-профессионалов, но какой бы ни была подготовка, никто никогда не знает, как человек поведет себя в экстремальной ситуации. На лодке не должно быть неподготовленных людей. У каждого моряка-подводника своя функция, свой номер вместо фамилии, свои инструкции, кратко и в доступной форме излагающиеся в книжке по БЖ (борьба за живучесть). У любого из погибших на К-141 моряков эта книжка лежит в нагрудном кармане слева. Прошло двадцать лет, а я помню, что должен делать в случае аварии, что должен делать по сигналу «боевая тревога, ракетная атака» и т.д. И я знаю, чего я не должен делать. Во времена моей службы подводников с плохой памятью били лицом о те приборы и клапаны, которые они не могли запомнить. Им не давали спать сутками, пока они не выучат УПЛ (устройство подводной лодки). Отработанный линейный экипаж способен выполнять любую задачу. Было бы ради кого.

Во время морских катастроф вместо нагрудных номеров и званий у моряков появляются имена, и каждый выполняет то, что может спасти корабль, возможно, и не в соответствии с инструкциями. Однако главная инструкция, которую необходимо помнить и выполнять вопреки чувству гуманизма и вообще вопреки каким-либо чувствам: «Аварийный отсек должен быть задраен либо с двух сторон, либо с одной (если это носовой или кормовой отсек)». Если правило не выполнить — моментально загорится или будет затоплен следующий отсек. И так далее. Пока не погибнет вся лодка. Неважно, сколько человек в аварийном отсеке и есть ли среди них друзья, — им оставляют два способа времяпрепровождения: бороться за выживание (ликвидировать аварию), включившись в ИДА (индивидуальный дыхательный аппарат), или стучать в переборку и просить, чтобы открыли.

Борьба за выживание

Я полагаю, что большинство моряков и офицеров погибли сразу после второго взрыва. Радиотелеграфисты, гидроакустики, ЦП (центральный пост) — все находится в носовых отсеках. Перед сеансом радиосвязи объявляется готовность №1 для БЧ-4. Лодка подвсплывает (это термин такой, а не лексическая ошибка. — Авт.), выдвигается перископ, у которого, как правило, находится командир, рядом — штурманская рубка, старпом, возможно, командир БЧ-4, штурманские электрики — все они на ЦП. Вероятнее всего, командир торпедистов находился в первом отсеке. На подвсплытии, кроме перископа, выдвигаются также так называемые антеннофидерные устройства. Почему не произошел сеанс радиосвязи? Почему открыта передняя крышка одного из носовых торпедных аппаратов? Торпедная стрельба и сеанс радиосвязи одновременно не происходят. Что-то раньше, что-то позже. Или все-таки был сеанс, и военные лукавят. Каков текст последней радиограммы? Кто сделал последнюю запись в вахтенном журнале? Время на запись было, если учитывать интервал между двумя взрывами. Почему военные не говорят о характере стука, который якобы был слышен на протяжении трех суток? Что передавали? Какие сигналы? Или это был хаотичный стук?

Если оставшиеся после взрыва моряки пытались спастись и у них было достаточно времени, то на них должны были быть СГП (спасательные гидрокомбинезоны), или, по крайней мере, ИДА (индивидуальные дыхательные аппараты), или ПДУ (портативные дыхательные устройства). Успели ли люди хоть что-нибудь сделать для своего спасения? На эти вопросы можно ответить только после того, когда водолазы проникнут в лодку. Но вот беда: началось следствие, а значит, правду теперь могут рассказать только... погибшие моряки.