Семипалатинск

Теги:армия
 
AD Реклама Google — средство выживания форумов :)
+
-
edit
 

Sergib

старожил

Повелитель атомных туч
Новосибирский синоптик направлял радиоактивные облака на "своих"
Пашкалова Наталья
22 января 2002

Почти 13 лет назад, в октябре 1989 года, новосибирский синоптик Алексей Бахтин дал добро на предпоследний подземный ядерный взрыв на Семипалатинском полигоне. По точным расчетам синоптика, радиоактивное облако от него должно было пойти по направлению к его родной Новосибирской области и горам Алтая. Как обычно.

Синоптик Алексей Бахтин за двадцать лет разрешил 23 экспериментальных взрыва под Семипалатинском. Сегодня 70-летний "повелитель атомных туч" вспоминает о командировках на полигон как о лучших мгновениях жизни.

Командировки на полигон начались в 1967 году, когда молодой географ-климатолог внезапно был отправлен в воинскую часть под Семипалатинск. По пути на полигон синоптик еще не знал, какая миссия его ожидает на месте. Приехав в Семипалатинск, Бахтин погрузился в атмосферу торжественной таинственности, царившей в городе. Даже элементарное поселение в местную гостиницу сопровождалось звонком в Москву, в органы. И только после того как там подтвердили, что на полигоне действительно ожидают синоптика, Бахтину был выделен номер.

Немного позже синоптик узнал, какое именно поручение ему предстоит выполнить в военном городке под кодовым названием Семипалатинск-21, и невольно испытал гордость за себя и за свою профессию. В его обязанности входило определять наиболее благоприятные с точки зрения метеорологии дату и время для проведения очередного ядерного взрыва.

По сути дела, именно Бахтин мог подписывать или не подписывать особый документ, который позволял производить очередной экспериментальный подземный взрыв на одном из пяти советских полигонов и при этом обеспечивать национальную тайну. Ядерное испытание, согласно инструкции, разрешалось производить только при наличии всех необходимых погодных условий. Первое условие: взрыв должен быть хорошо виден как с земли, так и с самолета. Штаб наблюдения, естественно, должен находиться с наветренной стороны.

Второе условие, чудовищное для жителей части Новосибирской области, Алтайского края и Горного Алтая: после взрыва воздушные массы должны были переносить ядерное облако в заранее заданный сектор этих регионов. При этом облако должно было двигаться с ювелирной точностью, не задев Семипалатинск и многонаселенные города - Барнаул, Новосибирск, Томск, Омск. Судьба людей в мелких сибирских и казахских городках и селах, а также тех, кто находился на стоянках пастухов в Горном Алтае, в расчет не принималась.

Условие третье, дипломатическое: облако в течение 3-5 суток не должно было выходить за пределы страны. Если облако выходит за рубежи Родины и иноземные радиометристы его "пеленгуют", то осложнение отношений с соседями и напряжение международной обстановки - гарантированы.

Это сейчас ядерные полигоны называют самым страшным экологическим преступлением в истории человечества, а еще каких-то 20 лет назад они были важнейшим звеном стратегической программы страны, гарантом ее статуса в мире. Поэтому причастность к семипалатинским делам была для специалиста моментом величайшего престижа. Именно в Семипалатинске Бахтин навсегда удовлетворил и профессиональные амбиции. А человеческое тщеславие удовлетворялось и в бытовых моментах жизни на полигоне. Например, во время командировок на полигон Бахтина размещали в том самом номере местной гостиницы, в котором останавливался Лаврентий Берия. Подумать только - молодой человек, юность которого пришлась на звездные часы Берии, вдруг оказывается настолько значим для страны, что его размещают в тех же апартаментах, где некогда останавливался Сам.

О радиационной безопасности в городке не принято было говорить. Конечно, академики-врачи и биологи, работавшие на полигоне, знали о том, чем грозят испытания, в том числе и им лично, но об этом не говорили даже во время дружеских посиделок. Кстати, еще в первый свой приезд Алексей Бахтин дал подписку о неразглашении всего, что увидит на полигоне. И действительно, в Новосибирске никто не знал, куда командируется синоптик на две недели раз в году. Об истинной цели командировок знала лишь жена, но отпускала с легким сердцем. Позже Бахтин начал догадываться, что рискует здоровьем, но профессиональная гордость и мысль о личном участии в создании ядерного щита СССР заставляли отгонять эти мелкие опасения. К слову, меркантильная сторона командировок не давала повода для оптимизма: на карьеру и материальное положение работа в Семипалатинске не влияла никак. Бахтин смеется: кроме обычных командировочных, с полигона он ничего и не поимел.

Помимо радиационного облучения, полигон предоставлял специалистам, которые на нем работали, вполне реальную возможность погибнуть при авариях во время взрывов. Однажды, во время стратегического испытания стратегической ракеты "Тополь", что-то произошло в установке, моделирующей вакуумное пространство. "Слава Богу, - вспоминает Бахтин, - что "Тополь" был тогда без ядерной боеголовки. Все, кто присутствовал в тот момент на полигоне, испытали чарующее и пугающее ощущение конца света: гигантский взрыв, ослепительно белый в эпицентре и алый по краям, высотой 500 метров, сменился дождем из камней, некоторые из которых были размером с пятиэтажный дом. Наблюдатели находились не в укрытии, а прямо посреди степи. Бежать нам было некуда - оставалось только инстинктивно прикрывать голову руками".

Обычный же подземный экспериментальный ядерный взрыв (а с 1963 года в Семипалатинске велись только подземные испытания) представлял собой землетрясение силой в 8 баллов. При взрыве раздавался чудовищный треск, и земля начинала бешено вибрировать под ногами. Иногда после взрыва оставались трещины в земле, из которых сочился газ. Военные называли его инертным.

Совсем другое зрелище, когда ядерный заряд закладывался под гору: "зрители" наблюдали, как 500-метровая гранитная гора вдруг распухала, расширялась и, почти поднявшись над землей, целиком проваливалась под землю, оставляя вместо себя воронку, глубиной в несколько сот метров.

После чернобыльской катастрофы, вспоминает синоптик, когда львиная доля секретности, связанной с полигоном, стала достоянием гласности, разрушилась атмосфера техногенной экспериментальной романтики на Семипалатинском полигоне. Местное население забрасывало вертолеты со специалистами камнями, а в городок, некогда состоявший на особом обеспечении, пришли карточки на лапшу, водку и сигареты.

Все рухнуло в начале 1989 года: полигон перестал быть засекреченным объектом, испытания проводились в присутствии американских военных экспертов. Специалистов, сопровождающих испытания, расселяли куда попало: в один из своих последних приездов, Бахтин жил даже в "красном уголке" на раскладушке под портретом Ильича.

В октябре 1989 года новосибирский синоптик давал добро на предпоследнее ядерное испытание в истории Семипалатинского полигона. Уезжая из Семипалатинска, он в последний раз оглянулся на него и смахнул слезу горечи: большое и любимое дело закончилось плохо.

Сейчас, по прошествии 13 лет с момента последнего "своего" взрыва, Бахтина не отпускает "семипалатинское" прошлое. Оно радионуклидным призраком воплотилось в боли за больных внуков. Сегодня все четверо внуков тяжело больны. Болезни внуков Бахтин связывает с Семипалатинском-21. Для этого есть определенные основания, так как пока нет окончательного представления, какой именно вред нанесли за 50-летние открытые и закрытые ядерные испытания Новосибирской области, в отличие от Алтайского края, который добился от федеральных властей статуса территории, пострадавшей от последствий ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне. Возможно, в горестных думах о внуках всегда присутствует мысль о возмездии за экологическое преступление, в котором участвовал вместе с тысячами других специалистов: направлял радионуклидные облака на "своих". Хоть и не он придумал эту инструкцию - но что с того?

Когда в 1993 году рассекретили и опубликовали список взрывов на полигоне начиная с 1949 года, Бахтин в местных метеорологических архивах собрал сведения о том, какие именно взрывы оказали наибольшее радиологическое влияние на Новосибирскую область. Их оказалось десять. Бахтин доказал, что самый опасный из них - шестой открытый взрыв, проведенный 17 сентября 1961 года. Разжиженное ядерное облако пролилось тогда на область радиоактивным дождем. Об "особом" дожде, естественно, никто не знал, включая властные структуры. Возможно, именно та злосчастная радиоактивная туча и принесла внукам синоптика будущие болезни. Сегодня синоптик Андрей Бахтин живет мыслью о том, что вся правда о последствиях Семипалатинского полигона для Новосибирской области в конце концов выяснится.
=SB=  

в начало страницы | новое
 
Поиск
Настройки
Твиттер сайта
Статистика
Рейтинг@Mail.ru