Ядерная ракета на воде и соли

Не понял идеи... а как поддерживать механическую прочность и целостность конструкции?
Или, другими словами, как обеспечивать нужную реактивность? и не допускать разгона на мгновенных нейтронах?

 

Добавить поперечные слои из графита для замедления нейтронов до необходимого. Механическая прочность и целостность сохраняется до определенного расстояния отактивной зоны, ближе реактор быстро разрушается с формированием разлета плазмы в секторе в сторону противоположную движению.

Добавить поперечные слои из графита для замедления нейтронов до необходимого.

 

Я не про то. Замедление - ладно. Допустим, критмассу мы собрали, реакция пошла.
Как не допустить разгона на мгновенных нейтронах?

Я не про то. Замедление - ладно. Допустим, критмассу мы собрали, реакция пошла.
Как не допустить разгона на мгновенных нейтронах?

 

А нельзя сделать этот разгон лиш в относительно тонком слое? За счет движущихся поглотителей нейтронов. Первая ядерная вспышка в Лос-Аламосе была остановлена руками - лаборант просто разбросал полусферы. Или это сказка?

А нельзя сделать этот разгон лиш в относительно тонком слое? За счет движущихся поглотителей нейтронов. Первая ядерная вспышка в Лос-Аламосе была остановлена руками - лаборант просто разбросал полусферы. Или это сказка?

 

"В относительно тонком"? А насколько относительно? Требования критичности-то - никто не отменял.

Нет, не сказка. Точно так же в реакторах характерное время регулирования - минуты, а не микросекунды (время жизни поколения при разгоне на мгновенных нейтронах). Там реактивность гуляет чу-уть выше единицы и используются запаздывающие нейтроны - 0.68% для урана-235 (какая-то часть нейтронов при делении вылетает не сразу, а через некоторое время, как результат нейтронной эмиссии осколков. Они незываются запаздывающими).

Если реактивность вдруг станет заметно больше единицы, то время жизни реактора будет определяться лишь скоростью разлета активной зоны...
Так вот: как удерживать этот стержень в состоянии СЦР с реактивностью около единицы, не больше, не меньше?

..... Первая ядерная вспышка в Лос-Аламосе была остановлена руками - лаборант просто разбросал полусферы. Или это сказка?

 

Стыдно, господа, стыдно! Забываем великие вехи...
Это был не лаборант, а физик Слотин, умерший через две недели после этой аварии. А авария была в ~1950 году и связанна была с ПЛУТОНИЕМ, сферы были плутониевые, а не урановые...
Примерно такая же история, только с 4 мя жертвами была в СССР -лаборант и лаборантка спешили за праздничный стол, и вместо того, что бы вычерпать раствор соли плутония из плоской кюветы, решили быстренько слить его, наклонив кювету. Р-р скопившись в углу кюветы образовал критмассу и...бах....огромный нейтронный импульс+вся комната в пару и аэрозоли солей плутония... Четыре трупа, одна девушка спаслась - в момент импульса стояла за сейфом

Ник

можно как у Лема - две сходящиеся струи
раствора солей UPl ....
или множество струек ,под давлением тысячи атмосфер,
сходящихся в одной точке ....

Доброго времени суток!

Стыдно, господа, стыдно! Забываем великие вехи...
Это был не лаборант, а физик Слотин, умерший через две недели после этой аварии. А авария была в ~1950 году и связанна была с ПЛУТОНИЕМ, сферы были плутониевые, а не урановые...

 

Уверен? Крит масса плутония - 5 кг, это шарик 3 см диаметром примерно. Если диаметр 6 см, то уже 20 килотонн бомбочка. Хотя... в общем спорить не буду. :- Эту историю слышал и раньше, но думал был уран.

Примерно такая же история, только с 4 мя жертвами была в СССР -лаборант и лаборантка спешили за праздничный стол, и вместо того, что бы вычерпать раствор соли плутония из плоской кюветы, решили быстренько слить его, наклонив кювету. Р-р скопившись в углу кюветы образовал критмассу и...бах....огромный нейтронный импульс+вся комната в пару и аэрозоли солей плутония...

 

А вот тут опять сомнения... Раствор соли - значит смесь "реактивного" 239 и "спонтанного" 240 причем по крайней мере несколько крит масс - кил так 20-35 причем для такого "кюветочного реактора" надо иметь весьма концентрированный раствор. А теперь вопрос: Зачем держать такое колличество ядовитого и довольно "фонящего" раствора в одной плоской кювете, да еще допускать к работе такими вещами лаборантов? (интересен еще вопрос ??? куда они пытались это слить? )

BW.

Доброго времени суток!
Уверен? Крит масса плутония - 5 кг, это шарик 3 см диаметром примерно. Если диаметр 6 см, то уже 20 килотонн бомбочка. Хотя... в общем спорить не буду. :- Эту историю слышал и раньше, но думал был уран.
А вот тут опять сомнения...

 

НЕ БЫЛО ТАМ КРИТИЧЕСКОЙ МАССЫ - ни у Слотина, ни в лаборатории Курчатова. У плутония вообще специфические свойства - а именно у плутония-240, из за которого и не бывает плутониевых зарядов пушечной схемы. А в случае с раствором - вода отличный замедлитель.
Про тот случай в Инете ничего не нашел, но вот другие подобные, у металлургов:

При переработке шлаков с целью регенерации из них плутония химики обнаружили в них углерод. Это было почти ЧП, ибо загрязнение плутония углеродом недопустимо. Когда собранный в стакане сухой углерод сотрудница института А. В. Елькина решила растереть - вдруг произошел сильный хлопок. Стакан разнесло в мелкие части, осыпав и поразив осколками стекла и содержимым стакана А. В. Елькину и еще нескольких сотрудников цеха. К счастью, пострадали они не очень сильно. Несколько позже мы установили, что это был не углерод, а неизвестный никому монооксид плутония. Причина его образования была устранена
Позже в институте произошел куда более серьезный инцидент.
Однажды сотрудница лаборатории, наведя порядок в сейфе, в котором хранился плутоний, поместила в него герметично закрытую стеклянную банку, в которой находилось в виде раствора около 12 г плутония, и закрыла сейф. Не прошло и минуты, как раздался сильный взрыв. Эту банку разнесло вдребезги. Всех присутствовавших пронзила страшная мысль: что было бы с Аней, если бы колба взорвалась в ее руках, когда она ставила ее на стол или в сейф? Она была бы страшно изуродована, пропитана плутонием... Не будь Аня столь аккуратной, она поставила бы банку на стол или в сейф небрежно, с самым слабым ударом, и случилась бы беда.

 

Ник

можно представить такую схему прямоточного
реактора - РД : из десятков микросопелфорсунок
под давлением десятков тысяч атм.( промышленные
камнерезки сейчас выдают 2-4 тысячи атм.) вылетают
тонкие струйки растворарасплава солей
уранаплутония ,сходящиеся в одной точкефокусе ,
где образуют критмассу .... :o ::)

И всё же проблема не в том как создать критмассу. Проблема в том что с ней потом делать. Как сформировать более-менее направленную струю плазмы с температурой порядка миллиона градусов? Как передать импульс тяги от нее на корабль?
В Орионе это делается конструкцией заряда обеспечивающего направленный разлет вещества при взрыве + дистанцией подрыва + относительно большой площадью тяговой плиты + импульсностью процесса.
А здесь как?

Доброго времени суток!
Уверен? Крит масса плутония - 5 кг, это шарик 3 см диаметром примерно.

 

Критмасса плутония в альфа-фазе примерно 5,5 кг, и это шарик диаметром примерно 8,5 см. Критмасса плутония в дельта-фазе около 7 кг (свыше 6,5), и это шарик диаметром примерно 11 см.

Если диаметр 6 см, то уже 20 килотонн бомбочка. Хотя... в общем спорить не буду. :- Эту историю слышал и раньше, но думал был уран.

 

Энерговыделение при ядерном взрыве пропорционально кубу превышения над критической массой. Кроме того, для бомбы необходимо УДЕРЖАНИЕ критсборки в течение нескольких поколений нейтронов, когда энерговыход уже значительный. Всего в бомбе происходит (грубо) 80 поколений нейтронов, одно поколение - это 8-10 наносекунд, и увеличение энерговыхода в 1,5 раза примерно. Если сборка начнёт разлетаться после 75 поколений нейтронов, то энерговыход будет невелик. Вот радиация - да, порядочная. А ударной волны не будет.

А вот тут опять сомнения... Раствор соли - значит смесь "реактивного" 239 и "спонтанного" 240 причем по крайней мере несколько крит масс - кил так 20-35

 

Первый реактор на обогащённом уране содержал около 538 граммов урана-235, с обогащением около 15%, т.е. всего около 3 кг урана в 14 кг воды. Вода была обычная, лёгкая. У плутония при прочих равных критмасса в разы меньше, в водяном растворе при оптимальной геометрии достаточно 100 граммов, в пересчёте на чистый 239-й, ну, скажем, 150 г для реакторного, и 250 г из-за неоптимальной геометрии. Реально там было примерно полкило плутония примерно в 8 литрах раствора. Это довольно известный инцидент.

причем для такого "кюветочного реактора" надо иметь весьма концентрированный раствор. А теперь вопрос: Зачем держать такое колличество ядовитого и довольно "фонящего" раствора в одной плоской кювете, да еще допускать к работе такими вещами лаборантов? (интересен еще вопрос ??? куда они пытались это слить? )

BW.

 

Так тогда было принято работать не у всех были необходимые знания и осторожность.

И всё же проблема не в том как создать критмассу. Проблема в том что с ней потом делать. Как сформировать более-менее направленную струю плазмы с температурой порядка миллиона градусов? Как передать импульс тяги от нее на корабль?
В Орионе это делается конструкцией заряда обеспечивающего направленный разлет вещества при взрыве + дистанцией подрыва + относительно большой площадью тяговой плиты + импульсностью процесса.
А здесь как?

 

вся эта бандура будет внутри охлаждаемой
камеры с соплом - которое и воспримет импульс
нагретого пара и осколков деления ...
вся фишка в том ,что струйки при таком
давлении и скорости почти как твердые струныспицы
поэтому давление и температура в камере
может быть очень большая - миллионов гр.
не получится ,но тысяч десять наверное вполне
возможно .... :o ::)

вся эта бандура будет внутри охлаждаемой
камеры с соплом - которое и воспримет импульс
нагретого пара и осколков деления ...
вся фишка в том ,что струйки при таком
давлении и скорости почти как твердые струныспицы
поэтому давление и температура в камере
может быть очень большая - миллионов гр.
не получится ,но тысяч десять наверное вполне
возможно .... :o ::)

 

10000 не стоит заморочки. Уи пропорционально корню квадратному от температуры. См. выше картинки от Гильзина. Для воды это даст аж 450сек,

Утро доброе!

Критмасса плутония в альфа-фазе примерно 5,5 кг, и это шарик диаметром примерно 8,5 см. Критмасса плутония в дельта-фазе около 7 кг (свыше 6,5), и это шарик диаметром примерно 11 см.

 

Очень может быть. Я цифры с памяти брал, (в живую с такими вещами не сталкивался) вполне мог радиус с диаметром спутать.

Всего в бомбе происходит (грубо) 80 поколений нейтронов, одно поколение - это 8-10 наносекунд, и увеличение энерговыхода в 1,5 раза примерно. Если сборка начнёт разлетаться после 75 поколений нейтронов, то энерговыход будет невелик. Вот радиация - да, порядочная. А ударной волны не будет.

 

Вот об этом если и знал, то забыл. ::) Спасибо за инфу.

У плутония при прочих равных критмасса в разы меньше, в водяном растворе при оптимальной геометрии достаточно 100 граммов, в пересчёте на чистый 239-й, ну, скажем, 150 г для реакторного, и 250 г из-за неоптимальной геометрии. Реально там было примерно полкило плутония примерно в 8 литрах раствора. Это довольно известный инцидент.

 

Тут важен момент какая была смесь 239 и 240. Но раз инцидент известный - глупо мне о чем-то спорить... Скорее интересно выяснить детали.

Так тогда было принято работать не у всех были необходимые знания и осторожность.

 

вероятно... всегда думал, что с такими растворами работают в вытяжных шкафах, и хотябы в масках (ядовито однако)...

С уважением, Олег.

Доброе утро!

У плутония вообще специфические свойства - а именно у плутония-240, из за которого и не бывает плутониевых зарядов пушечной схемы.

 

Вообщето даже из 239 пушечную схему не сделаешь. просто если много 240, то наверно вообще никакую не зделать. У плутония альфа активность в 200000 раз больше урановой. Даже для 239 надо скорости сближения 10-13 км в сек, для пушечной схемы нереально. Вот и делают иплозивный подрыв шарика плутония в дельта фазе(интересная штука, плотность на 25 процентов ниже альфы, но нестабильна надо стабилизировать например галием) в внешним источником нейтронов.

Однажды сотрудница лаборатории, наведя порядок в сейфе, в котором хранился плутоний, поместила в него герметично закрытую стеклянную банку, в которой находилось в виде раствора около 12 г плутония, и закрыла сейф. Не прошло и минуты, как раздался сильный взрыв

 

Ключевое слово - сейф с плутонием. Сама по себе банка бы не взорвалась(точнее не лопнула от давления паров закипевшего раствора). Ставлю американский рубль, что в сейфе уже было много плутония и она поставила банку между ним. Тогда - да. А вот в взрыв банки с 12 граммами на столе я простите не поверю.

С уважением, Олег.

Доброе утро!Вообщето даже из 239 пушечную схему не сделаешь. просто если много 240, то наверно вообще никакую не зделать. У плутония альфа активность в 200000 раз больше урановой.

 

А причем тут альфа? Тут имеет значение SF, скорее.

10000 не стоит заморочки. Уи пропорционально корню квадратному от температуры. См. выше картинки от Гильзина. Для воды это даст аж 450сек,

 

а что мешает использовать водород ?, вода
тут только как растворитель для солей и
средство доставкиконцентрации делящегося
материала в зонуфокус реакции - т.е. поток
водорода нагревающийся при
обтекании активной парогазовой зоны с
высокой температурой и давлением ....
скорее тут более подходит сравнение с
газофазным реактором ,т.е. УИ до
5000 вполне возможно .... :o ::)

ГфЯРД и получается.

Ключевое слово - сейф с плутонием. Сама по себе банка бы не взорвалась(точнее не лопнула от давления паров закипевшего раствора). Ставлю американский рубль, что в сейфе уже было много плутония и она поставила банку между ним. Тогда - да. А вот в взрыв банки с 12 граммами на столе я простите не поверю.

С уважением, Олег.

 

А зря не веришь Там было именно всего 12г, и никакого больше плутония А МЕХАНИЗМ там был таков:
Лаборантка плотно укопорила банку с концентрированным р-ром плутония с высоким содержанием плутония-240, и поставила в сейф. Р-р быстро нагрелся, в т.ч. и в основном, из за альфа-активности -водичка разом закипела, а пробка плотно притерта... ;D

Ник

Нашел. Посвящается памяти оседлавших Дракона первыми
Описание американской аварии мною взято из книги Р. Юнга «Ярче тысячи солнц». 1946 год, молодой физик Луис Слотин экспериментальным путем определял критическую массу урана, (БЫЛ НЕПРАВ - у СЛОТИНА ТАКИ УРАН прим.мой)необходимого для атомной бомбы. Делал он это безо всяких защитных мер, и весь его инструментарий состоял из двух отверток, с помощью которых он позволял урановым полушариям скользить по направляющему стержню навстречу друг другу, а сам тем временем сосредоточенно за ними наблюдал. Задача состояла в том, чтобы достигнуть, но не превзойти критической точки самого начала цепной реакции, которую фиксировал настроенный счетчик. Слотин, конечно же, прекрасно понимал всю опасность эксперимента, но дерзкому молодому ученому доставляло удовольствие рисковать своей жизнью. Он это называл «крутить хвост дракону». Во время очередного опыта его отвертка неожиданно соскользнула, и полушария сошлись слишком близко. Мгновенно все помещение наполнилось ослепительным блеском. Слотин вместо того, чтобы укрыться и, возможно, спасти себя, рванул голыми руками оба полушария в разные стороны и прервал цепную реакцию. Этим он спас жизни семерых человек, находившихся в помещении, но сам был поражен смертельной дозой радиации. Девять суток спустя он умер в страшной агонии.

Восемью месяцами раньше, также в результате СЦР, погиб еще один участник американского атомного проекта.
(А вот то, что я описывал -прим.мой)
А вот, пожалуй, самая трагическая по своим последствиям СЦР, произошедшая на химкомбинате. 2 января 1958 года сотрудники ЦЗЛ «А. Ф. Бородин, В. Т. Михайленко, Н. В. Лоскутов и А. И. Корсукова, - это рассказывает Л. П. Сохина, - проводили опыты по определению критической массы обогащенного урана в цилиндрической емкости при различной его концентрации в растворе. Эксперимент был успешно закончен. Осталось выполнить последний этап работы - уменьшить наполовину объем раствора в рабочей емкости. Исследователи включили вакуум и по шлангу стали передавать раствор из рабочей емкости в другую. Раствор переливался медленно, а экспериментаторы торопились на автобус. Тогда для экономии времени они решили ускорить процесс и слить оставшийся раствор не с помощью вакуума, а через край. В момент наклона геометрия сосуда приблизилась к шаровой - наиболее опасной - и возникла мгновенная нейтронная цепная реакция. Все исследователи получили огромные дозы облучения и, за исключением Корсуковой, в течение недели умерли. Корсукову спасло, во-первых, расстояние: она находилась не рядом с емкостью в метрах в трех от нее (при СЦР каждый метр имеет огромное значение), во-вторых,- Михайпенко, который экранировал ее своим телом. Корсукова осталась жива, но пережила острую лучевую болезнь в тяжелой форме».

Ник
P.S. ОФФ-ТОП, конечно -но пусть будет...

Странно получается...
Если меня не подводят мой калькулятор, память и мозги, то энерговыделение 12-ти грамм Pu240 порядка сотен милливатт. У Pu239, конечно, меньше.
Неужто пробирка не рассеяла бы такую мизерную мощность? Тем паче - при температурах близких к кипению раствора?

Разве что радиолиз... и гремучий газ потом хлопнул - так может быть. А теплом - никак не получается.

Оказывается была еще и третья серьезная авария с цепной реакцией. Оч. интересны факты про лечение пострадавших:
Началось все с того, что в растворе, находившемся в одном из сборников, обнаружилось слишком высокое содержание плутония. Настолько высокое, что Лев Иванович не поверил результатам анализа. «Не может быть, - ахнул он надо немедленно проверить еще раз». «Вместе с ним, - это слова Татара, - пошли и отобрали контрольные пробы, лаборанты на его глазах сделали анализы - приборы показали то же самое». Концентрация плутония в пробе намного превышала допустимую. Что делать? Как избежать неприятностей? В принципе, реальной опасности цеху ситуация не представляла, но факт грубого нарушения норм загрузки налицо.
Самый простой и верный способ в таких случаях - разделить раствор, передать избыточную часть продукта в другой аппарат. Открыл - закрыл несколько кранов - и все в порядке. Лев Иванович об этом, разумеется, знал, но ему мешала непонятно как попавшая в сборник и плававшая там жирным споем органика - специальный экстрагент, обладающий замечательной способностью забирать в себя из других растворов уран и плутоний. Именно из-за нее анализы и показали столь высокую концентрацию продукта в емкости. Выдать раствор вместе с органикой означало породить серьезные технологические проблемы на следующих переделах. В частности, органика является злейшим врагом сорбции. Стоит ей попасть на сорбционную установку, и та будет выведена из строя на длительное время. Сапожников нарушать технологический процесс не захотел. В то же время ему не хотелось преподносить своему сменщику такой «подарок». Как быть?
В конце концов, он все-таки принимает решение часть раствора передать в другой аппарат, но предварительно через смотровой люк убрать из сборника органику. Вместе с Татаром (а потом к делу был подключен еще и аппаратчик Дербуш) они притащили в комнату 60-литровый нержавеющий бачок и 20-литровую бутыль, из шлангов смонтировали временную схему и, вскрыв емкость, вакуумом стали откачивать органику в бутыль. Органика шла темно-коричневого цвета - верный признак того, что в ней большое количество плутония.
- Вы понимали, - задаю я вопрос Татару, - что сливали из сборника очень опасную жидкость и фактически создавали рядом с собой ядерные заряды?
- Нет, не понимал, - прямо ответил он. - Я на экстракции никогда не работал. Мне сказали «откачивать», я и откачивал. Тогда, получая распоряжения начальства, люди особо не рассуждали.
- Что вы потом с нею сделали?
- Часть слил в бачок, а часть находилась в бутыли.
Вот такой была исходная позиция перед началом цепной реакции: освобожденный от органики сборник, чуть поодаль - мирно стоящие бачок и бутыль, а посередине - аппаратчик Татар, который по окончании работы остался в комнате один. Он совершенно спокоен: через час с небольшим завершается смена, и он пойдет домой.
Что было дальше - описывают газеты. Сначала цитирую городскую газету:
«Когда откачали вторую порцию и Дербуш ушел на свою установку, Татар решил заглянуть в аппарат и посмотреть, сколько еще органики осталось. Только повернулся - сверкнула голубая молния, и послышался хлопок. Бутыль разорвало. Все произошло в считанные секунды».
А теперь выдержка из московской газеты:
«Говорят, что и незаряженное ружье может выстрелить. Установка, на которой Юрий Павлович работал, была ружьем не только заряженным, но и с взведенным курком. И это ружье выстрелило. В ночную смену возникла необходимость перелить раствор плутония. Взяв в руки емкость, он подошел к другой и наклонился. Но ведь это не молоко перелить из банки в банку. Жидкость в наклоненной емкости приближается по геометрии к шару. В случае «с атомом» это беда. Сближенные сосуды с плутониевым раствором и тело Юрия Татара, ставшее замедлителем и отражателем нейтронов, на мгновение одну из емкостей превратили в ядерный реактор. Цепная реакция, несильный хлопок, голубое свечение, развалившийся сосуд. Критическая масса распалась, реакция прекратилась. Однако за ничтожное время работы «реактора» нейтроны и гамма-лучи сделали свое дело - Юрий Татар получил сильнейшее облучение всего тела, но особенно конечностей».
С небольшой разницей в деталях то же самое рассказал и Татар. Но придя с этими статьями к Геннадию Сергеевичу Стародубцеву, который является одним из наиболее авторитетных физиков предприятия, я услышал другое: «Если бы все было в точности так, как тут написано, - иронически заключил он, отодвигая газеты в сторону, - тогда бы и аварийная ситуация развивалась совсем по другому сценарию, а не так, как она развивалась на самом деле. Не стыкуется с физикой. Мы очень тщательно анализировали этот случай, в том числе с участием американских специалистов (это когда готовили описание всех СЦР, произошедших у нас, в США и в Англии), случай не так прост, как его обрисовали журналисты».
В чем конкретно вышла нестыковка с физикой, об этом мы поговорим позже, а пока вернемся к Татару. Всего случившегося с ним он еще не сознавал, и его поступками какое-то время управлял не столько разум, сколько инстинкт. Мгновенно, как только пришел в себя, он выскочил из комнаты, прямо через перила, минуя лестничные марши, спрыгнул со второго этажа на первый и по тоннелю помчался в душевую. Однако в душевую сразу попасть не удалось: остановил дежуривший на выходе солдат. «Смена еще не закончилась - строго по инструкции объяснил он, — поэтому мыться рано». Тогда на этот счет было строго: пока положенное время не подойдет, из цеха не выпустят. Пришлось возвращаться.
- Бегу назад, а навстречу мне ребята из нашей смены. — Ты куда?
- В цех, - говорю.
- Какой цех! Там цепная! А ты чего такой белый? Тебя же от комбинезона не отличить. Давай бегом в душ.
- Какое, - спрашиваю Юрия Павловича, - у вас в это время было самочувствие?
- Поначалу я вообще ничего не чувствовал, только шок и желание как можно быстрее убежать оттуда. Но буквально минут через 8-10 началась рвота, и состояние стало отвратительным. Еще хуже было Льву Ивановичу, который после меня все-таки сходил в комнату. Его привели в санпропускник под руки. Тем временем Нину Анатольевну мучило непонятное беспокойство. Спать бы надо - утром рано на работу, а она уснуть никак не может. «Не могу, и все тут, что ни предпринимала. Каждую минуту жду Юру с работы. Часов с 12-ти начала ждать, хотя смена у них до часу ночи и прийти в 12 он никак не мог. Но вот и его время стукнуло - половина второго. Вот уже без 15, вот и два сровнялось, а Юра не идет. В чем дело? От окошек не отхожу, все выглядываю на улицу: не появится ли на дороге? И вдруг заходит Володя Земляницин (он жил в соседнем доме и работал с Юрой в одной смене) и начинает говорить непонятно что. Что Юра, дескать, велосипед пошел ставить, что он, дескать, сейчас придет, только вы не волнуйтесь, не переживайте, все будет нормально. Я слушаю его и никак не пойму: при чем тут велосипед? Ведь декабрь, и Юра ушел на работу пешком. Это я точно знала. Мы с ним еще встретились по дороге (я несла продукты из магазина), он меня обнял, сказал что-то ласковое и пошел дальше. Никакого велосипеда не было. Тем не менее я почему-то поверила и даже сбегала на кухню, чтобы через другое окно посмотреть: может, и в самом деле Юра велосипед в сарайку ставит? И только под конец догадалась спросить:
- А ты сам-то чего среди ночи пришел?
— Да он мне лампы к телевизору обещал, — опять соврал Земляницин и тут же засобирался. - Ну ладно, я потом зайду.
А с нами моя мама жила. Только Володя вышел, она и говорит:
- Ой, дочка, что-то мне сон сегодня нехороший снился. Ладно, ли с Юрой-то?
— Ну, мам, не выдумывай.
- Нет, ты все-таки иди к Землянициным и как следует обо всем расспроси. По всему видно: он что-то знает, да не говорит. Сходи, пусть, не тая, обо всем расскажет.
Я пошла. Володя тут же взял телефон и стал звонить в больницу. Набрал номер и дает мне трубку. «Сейчас мы ничего вам сказать не можем, — отвечает дежурная сестра, — приезжайте утром».
Времени было уже три, а мне в пять на работу. Прибегаю в столовую, рассказываю девчонкам о своей беде, а они ничего конкретного посоветовать не могут, потому что вместо меня поставить некого. «Ладно, - говорят, - до восьми работай, а в восемь придет начальство и что-нибудь придумает». Как я эти три часа у кастрюль отстояла - не помню. Света белого от слез не видела. Все выполняла чисто автоматически. Но потом меня отпустили, и я на заводском автобусе уехала в город. Приехала, надо бы выходить у ДК и оттуда короткой дорогой бежать в мед. Городок, а я почему-то вышла около института. Еще слышала сзади шепоток: «Куда это она?». Но внимания на него не обратила. Видно, у меня что-то случилось с головой. И вышла не там, и город перестала узнавать. В одну сторону бегу - все дома незнакомые, повернула назад - то же самое. Так и металась из одного конца Победы в другой, пока не догадалась обратиться к мужчине с саночками: «Скажите, пожалуйста, как мне пройти в больницу?» Он объяснил, и я наконец-то все вспомнила. И улицу узнала, и дома.
Прибегаю в клинику, а меня не пускают. «Пока, — говорят, - нельзя, делаем тому и другому переливание крови. У нас очень мало времени, если и пустим, то только на 5 минут». Смотрю - тут же, в коридоре, сидит женщина:
- Вы, случайно, не Татар? - спрашивает она.
- Да, - отвечаю, - Татар.
- А я Аня Сапожникова.
Так мы с ней познакомились. Сидим, ждем, потом нас все-таки впустили. Что это были за минуты - не рассказать. Я бросилась к нему и без памяти давай обнимать-целовать, и он - то же самое. Сорвал с меня маску, которую врачи велели надеть, и все время, пока я там была, не выпускал из объятий. Практически не говорили, а только плакали и обнимались.
К тому времени он уже изменился: лицо стало пунцово-красным, как будто совсем недавно пришел из бани. Но о себе особо не беспокоился, больше переживал за Сапожникова: «Я-то что, - говорил, - а вот Льву Ивановичу намного хуже». Слышим (а Сапожников лежал за ширмочкой неподалеку от Юры): они тоже целуются, и он раз за разом повторяет: «Ты прости меня, Аня, ты прости».
Наутро их спецрейсом на самолете отправили в Москву».
А теперь о причинах и наиболее важных обстоятельствах аварии. Причина по сути одна, и очень простая: временная схема для слива раствора через люк и использование емкостей небезопасной геометрии. И то, и другое инструкциями категорически запрещалось. Не было бы этой самодеятельности, не было бы и цепной реакции. Что же касается важных обстоятельств, то их много, и они порою противоречат друг другу, ввиду чего установить истину довольно сложно. В вопросе о том, как конкретно все происходило, полной ясности нет до сих пор. Единственное, что можно сказать достаточно уверенно, происходило далеко не так, как описано в газетах, хотя журналисты писали в основном со слов Татара - прямого свидетеля и «участника события». Насколько я понял Стародубцева, ключевая ошибка авторов публикации состоит в следующем утверждении: «Никто ничего не делал, Татар просто стоял, вдруг — вспышка, хлопок, бутыль развалилась, критическая масса распалась, реакция прекратилась».
«Да не было в бутыли никакой реакции, - рисуя на месте кривую взаимозависимости объема, концентрации и геометрии, - говорит Геннадий Сергеевич, - не было и не могло быть. При том количестве материала и раствора бутыль как раз являлась совершенно безопасной. Это одно. Другое: вспышка была не одна. За первой последовала вторая, а за второй (и это зафиксировали приборы) - третья, причем третья оказалась намного сильнее, чем первые две. Откуда же им взяться, если «бутыль развалилась и критическая масса распалась»?
Отсюда вывод: СЦР произошла не в бутыли, а в бачке. Ведь, чтобы возникли условия для начала реакции, нужна не только концентрация, еще нужен соответствующий объем и соответствующая геометрия. Бачок этим показателям соответствовал полностью. Стоило только налить в него достаточное количество определенной концентрации раствора - и критическая масса готова». По мнению Геннадия Сергеевича, скорее, всего, именно так и произошло. После первой бутыли бачок оставался спокойным, потому что наполнился только на треть. Когда же стали выливать вторую, он дал вспышку. От неожиданности аппаратчик бросает бутыль и убегает, а бутыль, естественно, разбивается, но не от СЦР, а просто от удара. «Впрочем, - замечает далее Стародубцев, - есть и другой вариант поведения бачка. Возможно, что он сыграл не сразу, а с задержкой, поскольку раствор какое-то время был неоднородным по концентрации. Пока шло перемешивание и усреднение концентрации, аппаратчик вполне мог поставить бутыль и даже попытаться заглянуть в сборник, как об этом сказано в газете. Эта версия с точки зрения физики тоже имеет право на существование, но тогда бутыль должна была остаться целой. А мы ее нашли разбитой».
Вот такая получается ситуация: то, что рассказывает очевидец, не сходится с тем, что говорят специалисты. «Из-за шока Татар мог воспринять все случившееся неадекватно», - объясняет Геннадий Сергеевич. «Комиссия же делала свои выводы только на основании фактов». К сожалению, раньше комиссии на месте происшествия побывал Сапожников, результате большинство предметов оказалось не там, где их оставил Татар.
- А от чего же производи еще две вспышки?
- Такое бывает. Стоит система, никто ее не трогает, а она вдруг взбрыкивает еще раз. Механизм тут такой. При резком выделении энергии раствор вскипает, нагревается и существенно увеличивается в объеме, то есть меняет свою геометрию. А коли геометрия изменилась, реакция затухает. В этот момент Татар и покинул комнату. Пока он бежал, раствор остыл, осел и снова достиг критического состояния. Опять пошла цепная реакция, правда, не такая мощная, как в первый раз. Пик был намного меньше, но приборы зарегистрировали и его. И такие колебания по затухающей могут повторяться много раз, пока СЦР сама себя не задавит. Так оно и было бы, если бы, несмотря на запреты дозиметристов, в комнату не прорвался Сапожников. Для чего он это сделал? Сейчас судить трудно. Можно только догадываться. Пока был в сознании, Лев Иванович ничего сказать не успел. Скорее всего, ему хотелось разрядить обстановку, чтобы не пострадали другие люди, которые потом придут на место аварии. По крайней мере, шланги были собраны и аккуратно повешены на крючок, а бачок находился у трапа, ведущего к сборнику сбросных отходов. Видимо, он пытался наклонить бачок и слить раствор в сборник. Но что, значит, наклонить емкость, которая находится в состоянии, близком к критическому? Ее чуть тронь или просто подойди к ней - и реакция вспыхнет с новой силой».
Сапожников все-таки не отступил от намеченного и оказался в самом центре сильнейшей радиоактивной бури. Намного более сильной, чем первая. После этого у него не было никаких шансов остаться в живых.
Отчего еще случались ядерные аварии? Много ли их было и у кого больше - у нас или у американцев? Нельзя сказать, что их было много - за все годы существования комбината - менее десятка. Так же и у американцев. Все они (и наши, и американские) детально проанализированы, описаны и сведены в единый сборник. Надо полагать, в назидание будущим поколениям атомщиков. В то же время, нельзя сказать, что мало. Был период (50-е - начало 60-х гг.), когда они вспыхивали с угнетающей регулярностью и держали руководство некоторых цехов в постоянном напряжении. То же самое и с жертвами. Нельзя сказать, что их было много. По другим причинам, в частности, от поражения током, в стране погибло народу в тысячи раз больше, чем от всех ядерных аварий, вместе взятых. Но страдания людей, получивших на свои клетки разом тысячи бэр, всегда адские.
«Доза нейтронного и гамма облучения, которому подвергся Татар, — говорит кандидат медицинских наук, в прошлом лечащий врач Юрия Павловича Виктор Николаевич Дощенко, - тоже была смертельной. Стоило промедлить с оказанием первой помощи или принять ошибочное решение, и он бы умер. Удалось сохранить ему жизнь только благодаря тому, что к концу 60-х годов наша медицина располагала и соответствующими методиками (их разработали Г. Б. Байсоголов и А. К. Гуськова), и достаточным практическим опытом, в частности, опытом лечения А. А. Каратыгина и Нины 3. (ее настоящее имя по некоторым причинам назвать не могу). Каратыгин в 1952 году тоже получил на конечности порядка 3000 бэр, но ценой ампутации ног мы его спасли, и потом, уехав в Обнинск, он прожил до 75 лет. В исключительно сложном состоянии находилась и Нина 3., принявшая на себя во время очередной СЦР более двух смертельных доз облучения - 980 бэр. Еще немного, и врачам пришлось бы констатировать свое бессилие, потому что я не знаю ни одного случая, когда бы удалось вылечить человека, получившего интегральную дозу свыше 1000 бэр. Удар тяжелейший. От переоблучения у нее выпали волосы не только на голове, но даже на бровях и ресницах. Количество лейкоцитов при норме 5000 упало до 175. Однако мы спасли и ее. Она поправилась, через два года вышла замуж, родила хорошего сына и жива до сих пор. Вот такие чудеса.
В таких случаях очень важно быстро и грамотно провести детоксикацию организма. Мы это сделали. После детоксикации Юра даже заснул и хорошо перенес дорогу до Москвы».
Опыт у врачей, действительно, был, и опыт немалый. Они сумели оставить в живых 8 работников комбината, видевших черепковское свечение. Тем не менее борьба за жизнь Юрия была очень долгой и трудной. Произведенные всепроникающими лучами разрушения оказались катастрофическими. Уже на третьи сутки правая нога и рука стали чернильно-синими и покрылись огромными волдырями. Еще несколько дней, и кожа снялась с них, как чулок. Выпали волосы, и, что самое мучительное, начались нестерпимые боли. На медицинском языке причиной болей являлись «гиперемия, а также обширные и глубокие некрозы», на более понятном - застой крови, омертвение и распад тканей. Лучевой ожог порою бывает столь сильным, что применяется термин «синдром разможжения». Оказывается, мельчайшие частицы могут сделать с мягкими тканями то же самое, что и мощный пресс: превратить их в кровавое месиво. ....
В общей сложности Юрий Павлович провел в больницах 1500 дней.

Ник

Всё это конечно ужасно- но вернемся к нашим баранам..
Анализируя аварии видно что реакция в растворе не была стационарной - критичность-вспышка- разброс и испарение раствора, затем раствор собирался остывал-опять критичность...
Видимо и в двигателе на воде и соли будет проискодить тоже.
В струе или сходящихся струях будет достигнута критичность произойдет вспышка с мощным выделением нейтронов и рентгена. Этот рентген и нейтроны испарит не только критмассу, но и струи на некотором расстоянии (метров/десятков метров от центра реакции).
И реакция прекратится. Затем подойдут новые порции неиспарившейся струи и опять вспышка. Получится нечто вроде пульсирующего огненного шара. Частота пульсаций будет определяться скоростью струи(й) и мощностью энерговыделения.
Практически получается высокочастотный взрыволет. Конечно при частоте в десятки/сотни герц система амортизации не нужна, но какие-то гасители вибрации потребуются.
Как преобразовать энергию пульсирующего огненного шара в реактивную силу?

Казалось бы самое очевидное - поместить его в камеру диаметром метров 40 с соплом.
Но температурные и прочностные ограничения для такого двигателя внутреннего действия не позволят поднять Уи выше 1500сек.
Несогласных отсылаю к ранним вариантам Ориона - там это дело хорошо анализировалось. Да и какой смысл выносить реакцию за пределы корабля, чтоб потом городить камеру сгорания?
Остается только абляционный экран большого диаметра- например покрытый толстым слоем графита. За счет воды в растворе температура шара должна снижаться до 100-200тыс. градусов тогда он будет излучать энергию в ультрафиолете хорошо поглощаемом в тонком слое любого вещества. При его испарении возникнет реактивная сила действующая на экран и далее на корабль.
Еще лучше "потеющий" жидким водородом экран- за счет малой молекулярной массы Уи получится порядка 5000сек.

В струе или сходящихся струях будет достигнута критичность произойдет вспышка с мощным выделением нейтронов и рентгена. Этот рентген и нейтроны испарит не только критмассу, но и струи на некотором расстоянии (метров/десятков метров от центра реакции).
И реакция прекратится. Затем подойдут новые порции неиспарившейся струи и опять вспышка. Получится нечто вроде пульсирующего огненного шара.Как преобразовать энергию пульсирующего огненного шара в реактивную силу?

 

скорее вспышка по типу хлопка - не такая сильная как
при взрыве а.заряда ( температура и давления будут
пожалуй на пару порядков меньше )....
при таком высоком давлении скорость струи будет
несколько сот мс - сливаясь в фокусной точке
они образуют результирующий поток ( как результат
сложения векторов скоростей - можно наглядно в
этом убедится - когда две струйкипотоки воды
встречаются под углос градусов 30-60 они образуют
результирующий поток ) который перед тем как испарится
будет сдвигать активную газопаровую зону в сторону
от фокусной зоны ....
т.е. постоянный режим вполне возможен ...