Взрыв "Барона Дризена"

В 1916 г в Архангельске взорвался пароход "Барон Дризен" с 3700 т взрывчатых веществ
( 155576 пудов разрывных снарядов, 50786 пудов шрапнели, 23350 пудов бездымного пороха, 18802 пуда взрывчатки, 6146 пудов черного пороха, а еще свыше 50 тысяч фугасных гранат и 25 тысяч детонаторных трубок для артиллерийских снарядов. Этот адский груз «дополнялся» 548 баллонами жидкого хлора и 2020 пудами пикриновой кислоты).

Почему у нас так любят вспоминать про взрыв "Монблана" (В консаменте значилось: "2300 тонн пикриновой кислоты, 200 тонн тринитротолуола, 35 тонн бензола, 10 тонн порохового хлопка.), а не про свой?

Хм... А вот что напечатал Скрягин в журнале "Морской флот" в середине 80-х.

ВЗРЫВЫ НАД СЕВЕРНОЙ ДВИНОЙ
Л. СКРЯГИН

ПЛАМЯ НАД БАКАРИЦЕЙ
УТРОМ 17 ОКТЯБРЯ 1916 ГОДА НА Двине, напротив городского собора, отдал якорь грузовой пароход «Барон Дризен» под флагом Северного ак¬ционерного пароходного общества. Жители Архангельска хорошо знали этот уже не новый, но прочный гру¬зовик вместимостью почти 5 тыс. регистровых тонн, с четырьмя трю¬мами, двумя мачтами. Паровая маши¬на тройного расширения мощностью в 1,5 тыс. сил обеспечивала пароходу 9 узлов хода.
В Архангельск «Барон Дризен» прибыл прямым рейсом из Нью-Йорка с грузом особого назначения, из-за которого морские власти горо¬да запретили ему стать к городско¬му причалу. Простояв почти неделю на Двине напротив центра города, 23 октября судно поднялось вверх по реке и ошвартовалось у причала № 20 в Бакарице для разгрузки. На его бор¬ту находилось 3700 тонн военного снаряжения, в том числе 1600 тонн взрывчатых веществ: 300 тонн три¬нитротолуола, 300 тонн бездымного пороха, почти 100 тонн черного поро¬ха, 30 тонн мелинита, 100 тыс. гра¬нат и шрапнелей, 26 тыс. детонато¬ров и другие опасные грузы. Разгрузка парохода велась круглосуточно с полуторачасовым перерывом для от¬дыха грузчиков.
26 октября, в полдень, полсотни грузчиков отправились на берег пе¬рекусить. Все четыре трюма остава¬лись открытыми, и, если не считать таможенного чиновника и вахтенного матроса, на палубе парохода нико¬го не было.
Стрелки часов городской ратуши показывали без трех минут час попо¬лудни, когда со стороны Бакарицы донесся неслыханный доселе на бере¬гах Двины страшный взрыв и через несколько секунд — второй, не усту¬павший по силе первому. С левого берега реки в серое осеннее небо взметнулся чудовищный язык оранжевого пламени, и над прибрежны¬ми лесами высоко поднялся гриб чер¬ного дыма.
На месте, где стоя л «Барон Дри¬зен», в воздух взлетели огромные, весившие сотни тонн куски корпуса парохода, части машины, паровые котлы, бревна и доски причала. Все это, поднявшись в небо, несколько секунд висело над Двиной... Часть паровой машины судна, весившую 13 тонн, силой взрыва перебросило на 100 метров от реки. Старожилы Архангельска рассказывают, что в го¬роде — за несколько километров от места взрыва — вылетели почти все оконные стекла.
У английского парохода «Эрл оф Фарфор», стоявшего у соседнего при¬чала, взрывом снесло все палубные надстройки, дымовую трубу, пять паровозов, находившихся на палубе, мачты и спасательные шлюпки. Стотонный плавучий кран, стоявший в 200 метрах от «Барона Дризена», опрокинулся и лег на дно реки. Сильные разрушений получил про¬ходивший в это время мимо буксир¬ный пароход «Рекорд». Немало бед принесли эти два взрыва и в самой Бакарице: были уничтожены 27 бара¬ков для солдат, 5 каменных зданий, причалы, электростанция, здание по¬жарной команды со всем обозом, десятки жилых домов, портовых складов и навесов.
Сразу же после взрывов на берегу загорелись ящики с выгруженными с «Барона Дризена» взрывчатыми веществами. То и дело раздавались отдельные и групповые взрывы, вспы¬хивали новые очаги пожаров. Остав¬шиеся в живых грузчики, рабочие, матросы и солдаты в панике разбе¬гались в разные стороны. Бакарица пылала...
Примерно через час к месту ка¬тастрофы из Архангельска стали при¬бывать буксиры. Они доставили несколько взводов солдат гарнизона для тушения огня. Лишь поздно ночью удалось ликвидировать послед¬ние очаги пожара.
Число жертв катастрофы было ве¬лико. Погибло и пропало без вести около тысячи человек. По официаль¬ным данным, взятым из отчета гу¬бернатора Архангельска, было собра-
но и погребено 607 трупов, а число только зарегистрированных раненых составило 1166 человек.

КАТАСТРОФА В ЭКОНОМИИ
Не прошло и трех месяцев после трагедии в Бакарице, как до Ар¬хангельска донеслись новые взрывы. На этот раз со стороны бухты Эко¬номия, расположенной в 26 километ¬рах от города, на берегу притока Двины — реки Кузнечихи.
13 января 1917 года в начале де¬сятого гул мощного взрыва пронесся над Архангельском. Задрожали дома, задребезжали и вылетели оконные стекла, сами собой распахнулись две¬ри. Около часа пополудни в городе услышали второй, не менее сильный, взрыв, а в половине пятого — третий.
16 декабря 1916 года в Кольском заливе, близ Мурманска, ледоколь¬ный пароход «Семен Челюскин» при¬нял с борта французского судна «Святой Фома» в свои трюмы 900 бо¬чек мелинита, 5149 ящиков синкрита (в полтора раза превосходящего по силе динамит), около тысячи ящи¬ков со снарядами, другие боеприпасы, хлористую соль, множество апте¬карских товаров и несколько десятков грузовых и легковых автомашин. 12 января, в 4 часа дня, «Семен Челюскин» стал к причалу в порту Экономия для разгрузки. С вечера 12 января до 7 часов утра следую¬щего дня грузчики стивидорской кон¬торы Шмидта вели непрерывную раз¬грузку судна в две смены. Все шло благополучно. О том, что произошло дальше, изложено в докладе предсе¬дателя Военно-промышленного коми¬тета от 30 января 1917 года морско¬му министру.
В докладе говорится, что в 7 часов утра рабочие стали замечать, как при прикосновении к некоторым бочкам с хлористой солью на них начи¬нало появляться пламя в виде языков. Сперва рабочие тушили слегка воспламенявшиеся бочки собствен¬ными усилиями, но одна воспламе¬нилась настолько, что ее пришлось сбросить за борт.
Пришедшие утром комендант 'Эко¬номии и участковый офицер, не обна¬ружив загорания, распорядились поставить всех рабочих на прежние места и продолжить прерванную ра¬боту. Староста артели заявил, что работать опасно, так как не выясне¬ны причины возникновения пламени, которое при повторном появлении может передаться в люки и вызвать катастрофу.
Тем временем весть о пожаре на ле¬доколе распространилась среди на¬селения Экономии, рабочих и солдат, которые стали покидать пределы опасной территории, направляясь в лес, в окрестные деревни и на сосед¬ние лесопильные заводы.
В 10 часов утра одна из бочек дала сильное пламя, перекинувшееся на рядом лежащие, и «Семен Челюскин» взорвался.
Вскоре после полудня взлетел на воздух ошвартованный по носу «Се¬мена Челюскина» английский грузо¬вой пароход «Байропиа», а спустя четыре с половиной часа над Эко¬номией прогремел третий взрыв: на причале у железнодорожных путей взорвалось 300 тонн тетрила.
В течение следующих 3 суток на берегу Кузнечихи раздавались частые взрывы — огонь добрался до снаря¬дов и ящиков с боеприпасами. В пор¬ту из 300 строений не осталось ни одного неповрежденного. Вся терри¬тория складов оказалась засыпанной обломками взорвавшихся пароходов, грузовиков, аэропланов, бревнами, досками и осколками снарядов. Же¬лезнодорожные пути были повреж¬дены даже в 3 километрах от порта. К счастью, число человеческих жертв на этот раз оказалось меньше, чем в Бакарице, благодаря тому, что мно¬гие до взрыва спаслись бегством. Убитых и пропавших без вести насчи¬тывалось 284, раненых — 299 че¬ловек.

ДИВЕРСИЯ ИЛИ НЕБРЕЖНОСТЬ?
С тех трагических событий в городе на берегах Двины прошло более шести десятков лет. В Архангельске осталось не так уж много очевидцев двух катастроф. Об этих, уже давно забытых, событиях в нашей печати нет подробных сведений, и едва ли кто из историков, включая даже ар¬хангельских краеведов, возьмет на се¬бя смелость указать точную причину этих взрывов. Из отрывочных и не¬редко противоречивых сведений, при¬водимых в очерках В. Беляева и Л. Василевского, опубликованных в газете «Водный транспорт» несколько лет назад, мы можем только пред¬полагать, что эти взрывы — резуль¬тат либо диверсии со стороны гер¬манских агентов с целью экономи¬ческого и военного ослабления Рос¬сии, либо неосторожного обращения со взрывчатыми веществами.
От внимания враждебных держав, конечно, не ускользнул тот факт, что Россия получала вооружение и бое¬припасы от союзников через Мур¬манск и Архангельск. Лишь за один 1915 год в Архангельск пришло 409 судов с военными грузами. Вопрос о том, чтобы помешать такой достав¬ке стратегических грузов, стоял на повестке дня в генеральных штабах Германии и Австро-Венгрии. Немец¬кие подводные лодки прорывались в северные воды, доходили до Новой Земли, в горле Белого моря ставили минные заграждения на путях транс¬портов, нападали на суда в откры¬тую. Однако организовать полную блокаду северных русских портов, отрезать их от Англии и Америки немцам тогда не удалось, хотя в это время у России на севере фактически не было военного флота. Убедившись в малоэффективности подводной войны в северных морях России, немцы прибегли к тайной войне. Руководи¬тель австро-венгерской разведки в пе¬риод первой мировой войны Макс Ронге в своей книге «Разведка и контрразведка» пишет:
«Еще более был важен ввоз через Архангельск. До начала января ледо¬колы держали фарватер в гавани открытым. Там накапливались боль¬шие запасы, которые не могли вы¬везти по узкоколейной железной до¬роге. Русские спешили перестроить узкоколейку на нормальную колею и построить второй путь к Белому мо¬рю. Штраубу было предложено орга¬низовать диверсионные акты против этой железной дороги и ледоколов...»
Видимо, Штрауб или кто-либо из его агентов и организовал взрыв на «Бароне Дризене». Во всяком случае, в Заключении следственной комиссии по взрыву парохода «Барон Дризен», которое хранится в Центральном Государственном архиве Военно-Морского Флота (фонд 418, опись 2, дело 317), мы читаем:
«Из судового состава парохода «Барон Дризен» остались в живых бывшие в момент взрывов на берегу в г. Архангельске капитан парохода Фриц Дрейман, старший помощник Дитрих Ахмен, третий штурман Николай Казе и боцман Павел Полько, который по его словам, хотя и находился в момент первого взрыва на пароходе, но успел спастись, бросившись с парохода в воду...
Приняв во внимание мнение, экспер¬тов и тот факт, что взрывы произош¬ли во время обеденного перерыва, когда работы не производились, ко¬миссия пришла к единогласному убеждению, что взрыв на пароходе «Барон Дризен» 26 октября 1916 года был последствием злодеяния». В са¬мом конце Заключения сказано: «Ко¬миссии стало очевидным, что во вре¬мя этих взрывов Полько не мог быть на пароходе, так как в противном случае он не остался бы жив... В силу изложенных соображений комиссия признала возможным воз¬будить против боцмана Павла Полько уголовное преследование».
Но в чем заключалось это уголов¬ное преследование, в данном докумен¬те не сказано. Каких-либо других архивных материалов по расследо¬ванию причин взрыва «Барона Дризена» найти не удалось.

ОДИН ИЗ НЕМНОГИХ ОЧЕВИДЦЕВ
Несколько лет назад, работая над книгой «Тайны морских катастроф», я колебался, в какую главу поместить изложенный выше материал — в «Ка¬тастрофические взрывы пароходов» или в «Задуманные кораблекрушения». Это зависело от ответа на вопрос: диверсия или небрежность?
Нужны были свидетельства оче¬видцев, воспоминания тех, кто при¬сутствовал при взрывах. Несколько раз я приезжал в Архангельск,
просматривал в городском архиве далеко не полные материалы, связан¬ные с этими трагическими событиями, разыскивал старожилов. Но, кроме карт и схем старого порта Бакарица и бухты Экономия, ничего существенного не нашел. Время сде¬лало свое дело... Тогда-то и вспомнил я об Александре Павловиче Бочеке — одном из самых старейших и уважае¬мых морских капитанов нашей стра¬ны.
Однажды, приехав к нему домой, я спросил, не слышал ли он, случай¬но, что-нибудь о взрывах в Архангельске в 1916 и 1917 годах?
— Не слышал?! Я едва от них не оглох,— ответил старый капитан. Оказалось, что во время взрыва «Семена Челюскина» Бочек нахо¬дился от него всего в 500 метрах.
Александр Павлович обстоятельно рассказал мне удивительную историю, которую я много лет тщетно надеялся услышать от кого-нибудь из старожи¬лов Архангельска. Я попросил его подробно изложить рассказ на бу¬маге, объяснив, что хочу поместить его воспоминания в книге «Тайны морских катастроф». Капитан пообе¬щал порыться в своих домашних ар¬хивах, уточнить кое-какие цифры и записать свой рассказ через месяц.
Но обстоятельства сложились так, что к этому вопросу я вернулся лишь через 3 года.
Александр Павлович скончался у себя дома, в Москве, на 87-м году жизни. Он выполнил свое обещание. Его жена передала мне восемь листов машинописного текста.
Бочек подробно описал ситуацию, сложившуюся в октябре 1916 года на Северной Двине, взрыв на пароходе «Барон Дризен» и рассказал о выво¬дах комиссии, созданной для разбора происшедшего.
После взрыва, который унес не одну сотню человеческих жизней, из судового состава «Барона Дризена» в живых остались бывшие на берегу капитан судна, старший по¬мощник, третий штурман и боцман. Все они были арестованы и допрошены следственной комиссией. Последняя не могла с доверием отнестись к показаниям боцмана Павла Полько, ко¬торые были противоречивы. В конце концов Полько признался, что во вре¬мя стоянки судна в Нью-Йорке он был подкуплен германской развед¬кой, которая выдала ему часть вознаграждения авансом (остальное он должен был получить после совер¬шения диверсии), и подложил в трюм пороховую бомбу с часовым механиз¬мом. На вопрос, почему он выбрал для взрыва время обеденного пере¬рыва, Полько ответил, что надеялся, что в такое время будет меньше человеческих жертв. Суд приговорил боцмана к смертной казни через повешение, и этот приговор незамед¬лительно был приведен в исполне¬ние. Таким образом, вопрос о причине взрыва парохода «Барон Дризен» стал вполне ясен.

«Барон Дризен» у причалов Бакарицы за несколько дней до взрыва.