"Один из ведущих специалистов в области разработки комплексированных изделий В.Г. Маранц вспоминает:
Разработка самолетного ответчика «свой—чужой» совершенно неожиданно была поручена МЭПу в самом конце 1979 г. Как рассказывают, это произошло на выставке, где министр обороны Д.Ф. Устинов обратил внимание на разительное отличие в размерах нового отечественного ответчика и американского ответчика «Марка-12». В качестве объяснения было сказано, что в СССР отсутствуют мощные транзисторы, способные заменить в аппаратуре вакуумные приборы. Представитель МЭП возразил, поскольку в нашем институте А.Родионовым уже были разработаны и поставлялись мощные импульсные транзисторы дециметрового диапазона, которые позволяли решить задачу. Разговор окончился неожиданным образом для обеих сторон. Разработчик ЕСГРЛО Казанский институт КНИЭФИ (в последствии КНИИРЭ) получил конкурента, а МЭП получило совершенно новую задачу. Так сложились весьма своеобразные условия, в которых проходила эта работа.
Во-первых, проблема изначально попала пред светлые очи Дмитрия Федоровича Устинова, и МЭП должно было концентрировать усилия отрасли, чтобы достойно ответить на вызов.
Во-вторых, работа проходила при весьма сдержанной, а точнее вынужденной поддержке КНИЭФИ и генерального конструктора ЕСГРЛО Ильдуса Шайхуль-Исламовича Мостюкова. Надо сразу сказать, что все разработчики КНИЭФИ были высококлассными специалистами, и мы многому у них научились, но в официальных отношениях они, конечно, занимали позицию, которую я назвал «сдержанной».
И в-третьих, работа проходила при демонстративно активной поддержке военного заказчика, ВВС и самолетных КБ, которые, видимо, устали от неуправляемой монополии КНИЭФИ. И эта поддержка, безусловно, перевешивала негативные стороны отношений с КНИЭФИ. Хотя позиция КНИЭФИ в конце концов привела к результату, о котором я скажу позже. Но кто мог тогда это предположить?!
Отечественный «ответчик» существенно отличался от американского функционально. Именно это и определяло, в основном, отличие в размерах. Американский ответчик работал на одной частоте в «международном диапазоне волн», а наш должен был принимать запросные сигналы в четырех диапазонах и отвечать на них в двух диапазонах волн. «Международного диапазона волн» в нашем ответчике не имелось. Так сложилось исторически, и я не могу вдаваться в истории, к которым мы не имели отношения. Надо только отметить консервативность системы. Можно сделать новый ответчик и постепенно оснащать им самолеты. Но этот новый ответчик еще долгое время должен иметь возможность принимать старые сигналы и ответить по-старому. Срок определяется временем, необходимым для переоснащения всех запросных элементов системы на новую аппаратуру. Именно поэтому мы должны были в своем ответчике сохранить все это нагромождение диапазонов. Так что влезть в размеры «Марка-12» нечего было и мечтать!
Аналогичен подход и к сохранению «общесистемных параметров и характеристик». Несмотря на то, что по мере расширения и углубления наших знаний нам становились заметными недостатки как раз в общесистемных характеристиках, такую ограниченную постановку задачи для первой нашей работы на тот момент времени я считаю правильной. Шло переоснащение системы на новый ответчик. Переоснащение срочное, вынужденное, так как старая система была скомпрометирована угоном самолета.
Наш ответчик, который мог появиться только через несколько лет, должен был детально вписаться в систему естественным образом. Иначе пришлось бы начать переоснащение заново. Зато схемотехнические, технологические и конструктивные решения всех узлов, блоков и ответчика в целом были в наших руках. Все это должно было создаваться заново и привести к существенному улучшению массо-габаритных характеристик и надежности ответчика.
Для решения задачи МЭПом была создана кооперация нескольких предприятий.
1. НИИ «Пульсар» - головной институт. Директор НИИ Докучаев Юрий Петрович — главный конструктор работы.
2. НИИТТ — разработка управляюще-вычислительного устройства ответчика.
3. НИИРК — разработка вторичных источников питания и пульта управления.
4. НИИ «Сапфир» — разработка волоконно-оптических линий связи «ВОЛС».
Выполнив разработку, мы должны были передать документацию КНИЭФИ для организации серийного производства ответчика на одном из заводов МРП, уже выпускающим аппаратуру опознавания.
Ход работы жестко контролировал В.Г. Колесников. Он регулярно проводил диспетчерские совещания либо у себя в министерстве, либо у нас на «Пульсаре». С его помощью оперативно решались все возникающие проблемы, выходящие за нашу компетенцию. Подключение других организаций для разработки технологического оборудования, поставки комплектующих, строительство в Ахтубинске и т.д. и т.п. В том числе и решение проблемы, когда остро встал вопрос об организации серийного производства ответчика.
В функции «Пульсара» входила разработка всех элементов приемо-передающего тракта. Ну а наши функции как головного института просто трудно перечислить.
Разработка облика ответчика и единых конструктивных принципов; разработка ЧТЗ для всех узлов и участников работы; сборка ответчика в целом и проведение всех видов испытаний; разработка конструкторской, технологической, эксплуатационной и даже учебной документации по ответчику и т.д. и т.д. Это, конечно, помимо ежедневной, текущей работы по решению непрерывно возникающих вопросов согласования и сопряжения всех узлов и блоков ответчика.
Несмотря на то, что наш институт — головной институт полупроводниковой промышленности, казалось бы был далек от решения аппаратурных задач, — я не считаю, что мы были совершенно не готовы.
К этому времени институт уже располагал кадрами, которые разбирались в основных узлах связной, навигационной, радиолокационной, вычислительной аппаратуры не хуже, а в некоторых аспектах и лучше, чем традиционные разработчики аппаратуры.
Отдел № 6 (потом 7), созданный в 1956 г., с основной задачей разработки аппаратуры для исследования и производства транзисторов со временем расширял и видоизменял свои функции. С одной стороны, вряд ли кто-нибудь знал свойства и возможности транзисторов лучше наших сотрудников. Ведь все исследования проводились именно нами. С другой стороны, контакт с потребителями осуществлялся также через наших сотрудников.
Воплотить в жизнь основной тезис нашего общего учителя А.В. Красилова: «Потребителю надо дать не то, что он хочет, а то, что ему нужно» — просто так было невозможно. Надо было разобраться и говорить с разработчиками аппаратуры на одном языке. Сыграли свою роль и многочисленные конфликтные ситуации с потребителями. Для их разрешения привлекались как раз сотрудники отдела № 7. Постепенно нарабатывались и знания и авторитет. Так что за 20 лет работы кадровый состав отдела накопил вполне достаточный объем знаний аппаратуры.
Кроме того, разработка ответчика не была первой аппаратурной работой предприятия. Родоначальником надо считать программу «Памир» - разработка приемных и передающих модулей АФАР радиолокаторов для управления воздушным движением. Работа была поставлена по инициативе Ю.А. Каменецкого. Руководил работами по программе «Памир» директор НИИ А.Ф. Трутко. Разработка была успешно выполнена. Осуществлялись поставки образцов заказчику.
Однако условия работы резко отличались от условий, в которых проходила разработка ответчика. Министерство не препятствовало, но и не было обязано существенно помогать работе. Заказчик также не имел значительной поддержки, и работа постепенно сошла на нет. Однако предприятие получило конкретный опыт самостоятельной разработки функционально законченных блоков и поставки их заказчику.
В программе «Посол», которой также руководил А.Ф. Трутко, была разработана первая отечественная серия гибридных интегральных схем для вычислительной техники, что позволило создать важную по тем временам аппаратуру. За эту работу предприятие получило Государственную премию СССР.
Разработка первых отечественных наручных электронных часов, их производство на нашем опытном заводе и передача для серийного производства в г. Минск (НПО «Интеграл») также дала нам опыт производства и выпуска конечной товарной продукции.
Все это, несомненно, сыграло свою роль, но все-таки именно разработка ответчика, проведенная по всем военным канонам, прошедшая горнило всех видов испытаний и доведенная до принятия изделия на вооружение и запуска его в серийное производство, потребовала от предприятия таких усилий и такой перестройки, каких предыдущие работы не требовали.
Главной своей задачей, главной целью, как мы ее понимали, было стремление максимально использовать в конструкции ответчика особенности полупроводниковой технологии и новейшие достижения электронной промышленности: групповой характер процессов с высоким уровнем автоматизации, высокую степень схемотехнической интеграции, цифровую обработку сигналов, оптоволоконные линии связи, базовые матричные кристаллы.
Не все удалось реализовать в окончательном варианте конструкции, но именно такое направление работы и позволило резко сократить массо-габаритные параметры ответчика, не сужая его функциональной насыщенности.
Конечно, душой и мотором всей работы был Ю.П.Докучаев. Работа требовала не только решения технических задач, но и серьезных преобразований в институте. Надо было построить специальные помещения, оснастить институт новым измерительным, испытательным, станочным и технологическим оборудованием. Организовать приток новых кадров и в первую очередь конструкторов, имеющих опыт работы с военной аппаратурой. Надо было использовать все внутренние резервы. И здесь я не могу не сказать об огромной роли Ю.А. Каменецкого, которую он сыграл в трудный период становления работы. Именно от него Ю.П. Докучаев требовал создания рабочих коллективов по каждому из функциональных узлов ответчика. Именно тогда сложилось распределение, которое сохранилось на долгие годы.
В.Л. Аронов, Ю.Н. Морозов, В.А. Васильев, А.И. Шаров - передающие устройства.
Г.Н. Васильев, Ю.В. Колковский, В.А. Елпединский, И.И. Кушнеренко, Ю.С. Сендерук, B.C. Либерман, Д.И. Савина — приемные устройства.
В.Г. Маранц, Л.Ш. Кравцов, Б.В. Василегин, Н.В. Нагдасев, А.В. Волков, В.В. Иванов, Ю.Н. Баранов, Е. Богдасаров, Б.Н. Копытов, МЛ. Гедымин — комплекс.
А.А.Чикин, А.Г. Ярлыков, П.Н. Гулеватый — испытательная станция.
Для проведения натурных испытаний надо было иметь в Ахтубинске техническую базу, да и гостиницу для проживания на время подготовки и проведения весьма длительных испытаний. Все испытания проводили лаборатории Л.Ш. Кравцова и Б.В. Василегина, наша испытательная станция и техническая база в Ахтубинске. Надо сказать, что такого объема всеохватывающих испытаний ни до этой работы, ни в одной работе после, к сожалению, не было. Зато по выходу ответчика в регулярную эксплуатацию никаких хлопот с его надежностью мы не имели.
В летний период это были неповторимые командировки: помимо самих испытаний: Капустин Яр, Баскунчак, рыбалка на Ахтубе, настоящие арбузы. Техническую базу построили довольно быстро, а гостиница вступила в строй уже после окончания испытаний первого ответчика. Так что места для проживания нам предоставляло ОКБ им. Микояна. Ну а потом дело до натурных испытаний уже не доходило. Тем больше хлопот доставляло это живущее за тридевять земель своей жизнью хозяйство. Ведь штатное расписание института даже не предусматривало таких структур, и техническая база, и гостиница были отнесены к нашему отделению и доставили много хлопот заместителю директора И.А. Прибылову и моему заместителю И.Т. Даволову. Технической базой руководили последовательно Г.Е. Онуприев, В.А. Лисичкин, В.Н. Долженков, С.Н. Бовдуй.
В институте был создан специальный конструкторский отдел № 8. Его первым начальником был О.Л. Качелкин — очень сильный конструктор. Были приняты на работу конструкторы Л.А. Зайцева, НА. Требоганов, А.С. Коновалов, К.А. Сидоров, П.П. Русанов. Да и конструкторы 7-го отдела Г.И. Садыгина, Н.Б. Ермолова также были включены в эту работу. Потом в трудные годы отдел № 8 влился в отделение 7-28.
Я уже сказал, что работа потребовала концентрации усилий практически всего института.
В отделе № 10 под руководством Н.И. Белова было резко увеличено производство керамических подложек и пассивных плат с напыленными резисторами и соединениями для гибридных интегральных схем приемо-передающего тракта.
В отделе № 11 под руководством В.А. Сидорова изготавливались многие элементы конструкции приемников и передатчиков. Были разработаны специальные малогабаритные разъемы и переданы для производства в г. Горький. Мы потом пытались заказать небольшую партию, но цех был давно остановлен, и нам предлагали оплатить его запуск на полную мощность.
В отделе № 6 под руководством В.И. Федосова были созданы ПАВ, которые существенно упростили традиционную схему приемников.
Сборка узлов приемо-передающего тракта была организована в отделе Ю.П. Клюева в ЭТЛ, которой тогда руководила А. А. Тикунова. Дальнейшее развитие ЭТЛ, где собираются все наши изделия, получила под руководством Е.М. Апостол овой.
Лазерную сварку наладил и осуществлял все время К. Г. Кутин.
Все расчеты и испытания ответчика на устойчивость к спецвоздействиям проведены отделом № 5 под руководством Э.Н. Вологдина. С нашей стороны в испытаниях участвовал А.В. Волков.
Тепловые расчеты по ответчику были выполнены Е.И. Асвадуровой. Сборка всего комплекса осуществлялась руками Б.Н. Копытова.
Все, что так или иначе было связано с конструкцией ответчика и всех его узлов, курировал Ф.Г. Онуприенко. Замечательный человек и талантливый конструктор. Что называется «конструктор от Бога».
Не могу не упомянуть с благодарностью наших водителей Н.Н. Князева и Э.Н. Никольского. Сколько они намотались с нами, нашим изделием и нашими документами. Поездки были не так просты, как это может показаться. Они не предусматривали никаких аварий или дорожных приключений. На лобовом стекле машины был талон, запрещающий остановку и досмотр. Так за долгие годы поездок ничего и не приключилось!
Транзисторную комплектацию изготавливал наш опытный завод. Надо заметить, что для всех комиссий, всех видов испытаний и самолетов-эталонов нами было изготовлено более 20 шт. ответчиков. Для НИИ с опытным заводом это значительная цифра.
Конечно, не все здесь упомянутые включились в работу с самого ее начала, но все успели вкусить все напряжение работы, определили свое место и роль. К сожалению, уже очень многих нет. И среди названых и среди неназваных.
Буквально несколько слов о наших соратниках по кооперации.
НИИТТ — главный инженер в то время М.Ф. Федорович - разработал управляюще-вычислительное устройство — «мозг» ответчика. Для его создания были разработаны п-канальные БИС БМК с уровнем интеграции 500 вентилей на кристалле и системой автоматического проектирования логических схем на их основе. Наиболее активными участниками работы были А.А. Попов, В.А. Меркулов и, конечно, П.А. Осетров. С ними очень легко и быстро был найден общий язык, и легко проходили все согласования и уточнения в процессе работы, которых, конечно, хватало.
НИИРК разрабатывал вторичные источники питания. Работу возглавлял А.В. Лукин. С питанием ответчика пришлось повозиться, т.к. первичные источники питания самолета вырабатывали напряжение с большими выбросами и провалами. Ответчик относился к аппаратуре первой категории, которая не допускает перерывов в работе.
Велико было желание и много сил было потрачено и Ю.Р. Носовым и А.Е. Гитцевичем (НИИ «Сапфир») для того, чтобы использовать на самолете волоконно-оптические линии связи. Однако надежность их была еще очень низка. Особенно это касалось опторазъемов. В конечном варианте от ВОЛС пришлось отказаться.
Все возрастающий объем работы, непрерывные испытания, горы документации — все это требовало кадрового пополнения, и в 1982 г. на базе лаборатории 74 был создан отдел № 28 с названием «Разработка комплексированных изделий» и отделение 7-28. Начальником отделения стал Ю.А. Каменецкий.
Воспользуюсь авторским правом и скажу несколько слов о родной мне 74-й лаборатории. Она была создана в 1965 году, когда я защитился и мог бы получать значительную кандидатскую надбавку. Но для этого надо было становиться начальником лаборатории. Должность ведущего конструктора, которую я тогда занимал, не считалась достаточно научной. Но на тот момент свободной штатной единицы начальника лаборатории в 7-м отделе не было. Выручил меня В.К. Невежин, начальник отдела № 4. Он передал нам временно свою штатную единицу. И вот я, не покидая своего места и своих дел, более полутора лет числился в отделе № 4.
Для работы в НИИ я считаю должность начальника лаборатории оптимальной. Вполне достаточно самостоятельности и нет перегрузки административными обязанностями. Более высокие должности уже не оставляют возможности для нормальной инженерной работы, не говоря уже о научной работе. Моя дальнейшая служебная карьера только подтверждает это. «Эх, Валера, ведь у тебя были нормальные инженерные мозги!» — так говорил мне А.П. Шибанов - один из самых талантливых людей, которые мне встречались. В оправдание могу только сказать, что работа над ответчиком поглотила все интересы, все время, и я об этом совершенно не жалею! Так это было ново и интересно, да и за результат краснеть не приходится. Другое дело, когда в 1987 году Ю.А. Каменецкому исполнилось 60 лет, я его сменил на должности начальника отделения 7-28 (затем арендного коллектива). Но это было уже другое время, другие работы и другие заботы. К счастью, такая перестановка ничего не изменила в наших отношениях, и Ю.А.Каменецкий еще много лет оставался моим другом, учителем и примером.
Конечно, было очень жаль, когда меня из-за «больших секретов» пересадили из комнаты, в которой более 25 лет мы просидели вчетвером: В.Л. Аронов, А.П. Шибанов, я и Н. Федотов, а потом И.Т. Даволов. Возможно, все приукрашает молодость, но годы, которые я провел в коллективе 74-й лаборатории и вышеперечисленной компании, были насыщены интересной разнообразной работой и вместе с разработкой ответчика вспоминаются как самое счастливое время!
За 18 лет своего существования 74-я лаборатория так разрослась и тематически и количественно, что вопрос о ее делении назрел независимо от нарастающего как лавина объема работ по ответчику.
Ведущие специалисты лаборатории давно «вышли в свет», общались на высоком уровне; и надо было приводить в соответствие их должности и объем ответственности и обязанностей. Как непросто было это сделать в обычной ситуации, видно из моего примера. Но здесь создание нового отдела и соответствующее увеличение штатного расписания института было санкционировано свыше.
Из 74-й лаборатории в разное время вышли Г.С. Колчин, B.C. Жильцов, B.C. Либерман, Ю.С. Сендерук, И.М. Аболдуев, Ю.В. Колковский, Л.III. Кравцов, Б.В. Василегин.
Комнатка, куда меня пересадили, была сильно закупорена. Затем, по тем же соображениям секретности, Л.Ш. Кравцова оторвали от его лаборатории и пересадили ко мне. Так мы с ним и проработали вместе еще 14 лет.
Всего несколько слов о том, как проходила работа. Конечно, все схемотехнические решения по узлам и блокам были прерогативой разработчика, отвечающего за блок: В.Л. Аронова, Ю.С. Сендерука, Ю.В. Колковского, В.А. Васильева, Г.Н. Васильева. Но все, что касалось ответчика в целом, рождалось в кабинете Ю.П. Докучаева при широком круге участников.
Технолог по образованию и опыту работы Ю.П. Докучаев не мог, конечно, назвать на память всех характеристик какого-нибудь материала, как это мог Ф.Г. Онуприенко, но он моментально усматривал в предложенном конструкторском или технологическом решении слабое место и тут же предлагал варианты решения проблемы. Количество его идей, реализованных в ответчике таково, что перечислить их невозможно.
Хотя это было более 25 лет назад, подводя итог этапу разработки, я все же отмечу некоторые решения, которые были новыми в свое время и обусловили результат.
1. Создание твердотельного передающего тракта в дециметровом диапазоне с мощностью более 1,5 кВт на выходе.
2. Разработка СВЧ гибридных схем для приемо-передающего тракта и СБИС для управляюще-вычислительного устройства, что позволило существенно увеличить плотность монтажа.
3. Создание моноблочной герметичной конструкции основных частей ответчика.
4. Создание мультиплексированных каналов управления.
5. Применение лазерной сварки для герметизации и изготовления корпусов блоков.
6. Разработка и использование в гетеродинных приемниках ПАВ.
7. Разработка конструкции ответчика, позволяющая размещать его в различных вариантах на самолетах всех типов.
По мере продвижения работы основной ее объем смещался в подготовку и проведение испытаний, разработку и оформление многотомной документации.
Чтобы выйти на государственные испытания, надо почти в том же объеме провести свои испытания и предварительные испытания с участием заказчика. Это обычный объем, определяемый ГОСТ на разработку аппаратуры. Да только мы все это проходили впервые!
И здесь я хочу подробнее сказать о той помощи, которую нам оказывали военные заказчики и самолетные КБ.
Не могу не начать с двух человек, которые произвели на меня огромное впечатление с самого начала работы. Это генерал-полковник Роман Петрович Покровский - командир заказывающего управления в те годы и полковник Константин Васильевич Царев — начальник отдела, курирующего опознавание. Это были люди, прошедшие войну, которые показали нам, что такое настоящий командир и как принимаются ответственные решения в неоднозначной ситуации. Приведу только один пример.
Это было в начале работы на этапе эскизного проекта. Хотя это было совсем не обязательно, но мы предъявили комиссии макет ответчика, выполненный вживую, в заданных габаритах и выполняющий все заданные функции. Конечно, у всех сразу появилось желание поставить его на самолет и попробовать в реальных условиях. Но этого не позволяли требования техники безопасности. Ведь программа эскизного проекта не предусматривала изготовления изделия целиком и тем более его испытаний. Конечно, мы проводили какой-то объем климатических и механических испытаний. Для себя, в процессе отработки конструкции. Но официальных документов не было. И опасения были вовсе не безосновательны. Ведь было! Однажды одна из четырех соединяющих конструкцию шпилек лопнула и обломки попали в живот Ф.Г. Онуприенко. Конечно, после этого шпильки были усилены.
Тем не менее решение было принято! Ведь испытания ответчика, как элемента действующей системы, при реальном размещении аппаратуры на самолете, с реальными связями, антеннами, сигналами от штатного аэродромного запросчика, маневрами самолета и реальной помеховой обстановкой — совсем не то, что измерения параметров на столе в лаборатории. Любой их результат ведет к существенному ускорению работы.
Был выделен самолет МИГ-23МЛ, бригада A.M. Козачкова в ОКБ им. Микояна провела работу по размещению ответчика на самолете. И вот первый полет в Жуковском.
Я помню, как мы с Л.Ш. Кравцовым уговаривали А.В. Федотова (шеф-пилот ОКБ им. Микояна, дважды герой Советского Союза!) летать потише. Он покивал нам головой, но прямо на наших глазах взлетел почти вертикально и скрылся с глаз. Мы просто обмерли! Сейчас наш ответчик прямо из сопла и высыпется! Но этого не произошло, и мы пошли к локаторам смотреть метку опознавания. Метка была! Полет не был на 100% удачным. Метка была «рваная», но была! (Подводили опторазъемы ВОЛС. ВОЛС продублировали проводами, и второй полет прошел удачно.)
Конечно, впереди было еще уйма работы: технический проект, опытные образцы, госиспытания (в том числе весьма длительные летные с определением количественных показателей опознавания). Были и радости и огорчения, но этот первый полет запомнился навсегда. Он вселил в нас и в тех, кто нас поддерживал, уверенность, что мы можем! Что результат будет получен, и ставка на нас была не напрасной! Видно Л.Ш. Кравцов испытал снова те же чувства, которые мы испытали так уже давно в Жуковском, когда позвонил мне с аэродрома, подняв в воздух свой первый ответчик.
ЦН ИИ-22 МО, командир Балашов Виктор Павлович, в плановом порядке осуществлял «военно-научное сопровождение». Оно заключалось в том, что нас знакомили с необходимой документацией, которую нам трудно было получить из Казани, отвечали на многочисленные технические и организационные вопросы, помогали в организации и проведении испытаний. И это главное. Тут мы были совсем новичками. Я, конечно, не могу назвать всех, их должности и звания в то время, тем более что я ограничен рамками первой работы. И все-таки с большой благодарностью за учебу и помощь!
Сотрудники заказывающего управления: Е.А. Вишневский, М.С. Юшин. Сменившие рано умершего К.В.Царева — А.Н. Никитин, В.Н. Филлипов.
Сотрудники ЦНИИ-22 МО: Д .Г. Мачнев, Н.И. Дежин, Ю.В. Бажанов, А.П. Яры-гин, В.Н. Филандыш, А.И. Пирроте.
Сотрудники ОКБ им. Микояна: М.Р. Вальденберг (главный конструктор), ЮА. Янышев (заместитель главного конструктора), Л.Ф. Мокроус, A.M. Козачков.
Летчики-испытатели: В. Меницкий, А.В. Федотов, Т. Аубакиров (впоследствии первый казахский космонавт).
В Ахтубинске: Н.Н. Бужинский, оказавший огромную помощь в проведении лабораторных испытаний.
И конечно, представители заказчика на нашем предприятии Г.Н. Острейко, М.И. Саляхутдинов и В.М. Осокин. В.М. Осокин был специально переведен к нам из Казани и знал опознавание и все проблемы «изнутри». Помимо всякой техники он обучал нас «штабной культуре оформления документов».
Итог всей этой четырехлетней работы (почти весь 1984 г. ушел на госиспытания) отражен в итоговом акте: «...цель разработки достигнута. Создана бортовая аппаратура нового поколения с выигрышем по массе в 1,5 раза, по объему в 2,4 раза и по эксплуатационной надежности в 3 раза по сравнению с серийно выпускаемым ответчиком. Самолетный ответчик рекомендуется для принятия на вооружение и запуск его в серийное производство».
Понятно, что уровень документа очень высок. Но мне больше нравится более краткая и емкая оценка, данная А.Ф. Пироженко, начальником отдела КНИЭФИ, главным конструктором бортовой аппаратуры опознавания. Работа была в свое время выдвинута на присуждение Госпремии СССР, но по каким-то причинам не прошла. При очередной встрече А.Ф. Пироженко сказал нам: «Вы, ребята, не огорчайтесь и не обижайтесь, вы свое дело сделали. После вас делать бортовую аппаратуру, как ее делали раньше, нельзя! Все!!!»
Отдельно надо сказать об организации серийного производства ответчика. По начальным планам это была функция КНИЭФИ. Но передача им технологической документации шла с таким трудом, что процесс недопустимо затягивался.
Приезжала группа людей, находила какой-нибудь недостаток (что при желании всегда можно сделать) и уезжала. Кончилось это тем, что МЭП выделило для серийного производства ответчика свой новый завод «Трамплин» в НПО «Гамма» в городе Запорожье. Вот тут все пошло иначе! Как говорили в Одессе, «Вам шашечки или ехать?!» К нам сразу были направлены бригады по каждому блоку, и они сидели у нас до тех пор, пока не прошли с нашими разработчиками весь технологический цикл. Мы тоже не один раз ездили в Запорожье. А документацию они все равно доработали под условия своего производства и стали «калькодержателями». Огромную роль в организации этой работы и в Москве и в Запорожье сыграл В.П. Морозов.
В результате, всего через два месяца после подписания итогового акта и рекомендации в серию, два серийных образца завод передал для установки на МИГ-29УБ. И затем шло быстрое наращивание производства.
Все это здорово, рекордно, но развал СССР привел к тому, что в один миг наши запорожские друзья оказались «иностранцами», а разработанный нами самый современный по тем временам ответчик стал изделием другого государства! Не стоит описывать анекдотичные способы, с помощью которых еще какое-то время удавалось осуществлять поставки ответчика в Россию. Ну а потом было то, что было, и это печально!
Прерву сухой перечень имен и достижений и расскажу еще один случай, связанный с Д.Ф. Устиновым. Снова выставка аппаратуры в Чкаловской. Теперь мы участники, и Ю.П. Докучаев должен показывать практически готовый ответчик и докладывать о ходе работ. Здание на аэродроме, где был конференц-зал, тщательно готовят, по-моему, даже сменили унитазы, и накануне показа, вечером, приезжает с проверкой главком ВВС, маршал авиации Павел Степанович Кутахов с целым автобусом сопровождающих.
Только все они втягиваются в зал, где расставлена аппаратура, как в здании гаснет свет. Зима, поздний вечер, полная темнота и в здании никого, кроме командиров и «штатских бездельников» вроде нас, нет! Аварийного освещения нет, или никто не знает, где оно включается — словом, полный конфуз. Кое-как с помощью проклятий, неуставных выражений, спичек и зажигалок П.С. Кутахова выводят из зала, и они уезжают. Бледный командир части не знает куда деваться. Тем не менее к утру, когда мы вернулись, все было уже в порядке и вся раздевалка набита аккумуляторами, на всякий случай! Впрочем, они не пригодились.
Все выяснилось! Вечером приехала машина спецсвязи для Д.Ф. Устинова и, когда ее подключили к зданию, от броска сработал автомат защиты. Его просто надо было снова включить, что и сделали. Ладно, это не все. Больше всего меня поразили действия охраны. Часа за два до прибытия Д.Ф. Устинова приехали саперы и с миноискателями ощупали всю территорию вокруг здания. При этом, что затаскивают в здание в огромных ящиках с аппаратурой для выставки, никто не проверял. Зато опустили решетки в коридорах, изолируя зал от остальной части здания. Мы не вовремя отошли перекусить и оказались взаперти. Пришлось долго взывать о помощи и доказывать, что среди нас докладчик и хотя бы его надо выпустить из клетки. Нас выпустили. Конечно, все это добавило впечатлений от первой и единственной нашей встречи с Д.Ф. Устиновым и П.С. Кутаховым. Сам доклад прошел весьма успешно.
Конечно, в условиях плановой экономики можно по-разному оценивать целесообразность поручения МЭПу столь важной, масштабной, но непрофильной для МЭПа работы. Ведь это потребовало значительного отвлечения и материальных и человеческих ресурсов. Мое суждение не может быть полностью объективным. И все же! В этой работе было внесено столько нового: и в технологию, и в схемотехнику, и в конструкцию ответчика, что такой рывок и в такие короткие сроки не мог быть сделан в достаточно консервативной среде традиционных разработчиков аппаратуры. Требовалось вмешательство извне. Конкурент! Именно этим и определялась та поддержка, которую нам оказывали и военные и летчики.
Ну, а что касается нашего института, то я считаю подарком судьбы, что задолго до начала перестроечных времен нас втянули в такую крупную работу, да еще в условиях, которые я уже описал. Это существенно помогло нам адаптироваться к тяжелым временам. И дело не только в том, что в оснащение института и его кадровое укрепление были вложены значительные средства. Мы вышли в другую среду, наработали определенный авторитет, произошел некоторый сдвиг в мозгах. Ведь и многие из тех, кто не был втянут непосредственно в работу по опознаванию, стали искать выходы на аппаратурные работы.
Ведущие зарубежные полупроводниковые фирмы давно уже каждое технологическое достижение, прежде чем отдать полуфабрикат в чужие руки, используют с большой выгодой для себя, разрабатывая и выпуская конечный продукт. В условиях рыночной экономики это кажется очевидным. Но в те годы, когда «чужих рук» не было, занятие «не своим делом» было сродни «нецелевому использованию бюджетных средств», такому популярному сегодня. Но мне кажется, что руководители МЭПа и А.И. Шохин, и В.Г. Колесников смотрели далеко вперед.
Сегодня, когда нельзя рассчитывать на централизованное финансирование задельных технологических работ, только выпуск конечной товарной продукции может обеспечить в отраслевом НИИ технологическое продвижение. Трудный баланс, но необходимый. Ведь все наши удачи в аппаратурных работах базировались на наших технологических достижениях. Будь то мощные транзисторы, КМОП-технология, ПЗС-структуры. Если этого не будет, то мы ничем не будем отличаться от обычной «радийной» фирмы.
Еще несколько слов о тематике опознавания. Она обладает неким свойством «непотопляемости». Ведь ни один самолет, военный или гражданский, не должен подниматься в воздух без современной аппаратуры опознавания. Поэтому даже в самые трудные времена работы по опознаванию не прекращались. Сроки переносились, работы откладывались, но какой-то ручеек денег не прерывался и существенно помог предприятию выжить. Но и в нашем основном «заказывающем» управлении тематика опознавания не была профильной. И похоронить нельзя и кормить нечем! Поэтому, когда ОКБ им. Микояна предложило забрать к себе основную на тот момент нашу работу и финансировать ее на 50%, управление согласилось. Нашелся инвестор! Правда, было поставлено очевидное, но жесткое условие. Работа бралась с достаточным количеством людей, способных ее продолжить. Я думаю, что это было наилучшее для всех на тот момент решение.
Ни у МЭПа, ни у заказчика не было средств для нормального финансирования. И мы потеряли важнейшее: опору на серийный завод, и, следовательно, внутренних источников финансирования разработок не имели. Другая наша работа, связанная с наземной аппаратурой, летчиков не интересовала и была закрыта, так как ни материальных, ни человеческих ресурсов для проведения этой работы уже ни у кого не оставалось. Так закончилась на нашем предприятии тематика опознавания. Но роль ее в жизни нашего института трудно переоценить.
Надо сказать, что работа над ответчиком выдвинула много способных людей, а школа борьбы за выживание в 90-е годы укрепила их инициативу и самостоятельность. Все уже были названы. Но двоих, для которых именно ответчик послужил стартовой площадкой, я назову еще раз.
Это И.И. Кушнеренко, которого я когда-то открыто и демонстративно «тянул» на свое место. Сегодня он ушел далеко вперед и занимает должность заместителя директора ФГУП НПП «Пульсар» по производству.
Талантливый и исключительно работоспособный Л .Ш. Кравцов стал главным конструктором РПЗ и пользуется заслуженным авторитетом и уважением в среде разработчиков аппаратуры.
Мне было очень приятно видеть, сколько людей съехались в Рязань, чтобы поздравить его с 60-летием, и какой теплый праздник ему устроили на РПЗ.
Редактирование Ю.А. Кузнецова"