Lot-2> Извините, коряво написали
Rzewsky>>> Да любая семья, последовшая за своим полудурком мужем на Матуа, особая,
Lot-2>> ????
Lot-2>> Поясните, что вы имели в виду?
Dark> Ржевский он! Возможно поручик! Ну ляпнул не подумав!... А если подумав, то точно- Ржевский!
Вот нравитесь вы мне, так ласково меня еще нигде не встречали. И не смотря что злые вы, я от вас пожалуй не уйду. ....
Поручик это мое первое офицерское . ...
А вы заставляете меня изображать капитана. ....Очевидность
Владимир Богомолов
Из рассказа офицера-артиллериста
на станции Владивосток в полдень 3 октября 1945 года.
В связи с близким окончанием
навигации происходила поспешная переброска шести или семи стрелковых дивизий
и горно-стрелкового корпуса на Чукотку, Камчатку, Курильские острова и
Сахалин, причем в частях перед убытием все время возникал значительный
некомплект командного состава — многие офицеры загодя, до отправки
пароходами в отдаленные местности, проходили во Владивостоке гарнизонную
медкомиссию и добивались ограничений и справок о противопоказаниях для
службы на Севере, что давало возможность остаться на материке.
Вакантные должности заполнялись за счет переменного состава батальона
резерва и оттого в палатках на Артиллерийской сопке разговоры до ночи
вертелись главным образом вокруг получения новых назначений и возможных
повышений, назывались при этом и лучшие по климату, бытовым условиям и
близости к Владивостоку гарнизоны, куда правдами и неправдами следовало
стараться попасть — Угольная, Раздольное, Уссурийск, Шкотово, Манзовка...
Настроение у большинства офицеров было однозначное. После четырех лет
тяжелейшей войны и круглосуточного пребывания в полевых условиях, после
четырех лет, проведенных в блиндажах, землянках, окопах, болотах, в лесах и
на снегу, всем хотелось хорошей, негрязной, если и не полностью комфортной,
то хотя бы с какими-то простейшими удобствами жизни в городах или
обустроенных гарнизонах. Даже двойной оклад денежного содержания и двойная
же выслуга лет, особый северный паек повышенной калорийности и ежедневные
сто граммов водки — небывалые льготы, установленные только что специально
для Чукотки, Камчатки и Курильских островов приказом Наркома Обороны,
доводимым в обязательном порядке до всего офицерского состава, соблазняли на
службу в отдаленные местности лишь немногих.
В бесконечных разговорах и на станции возле вагонов, где заседали
кадровики, и вечерами в палатках более всего пугали Чукоткой и Курильскими
островами, свирепыми пургами, нескончаемыми морозами и снегом — "двенадцать
месяцев зима, а остальное — лето", — пугали отсутствием какого-либо жилья,
даже землянок и полным отсутствием женщин, которых, как к моему недоумению и
растерянности обнаружилось, там будто бы заменяли белые медведицы. В
частности, о Чукотке вслух сообщалось, что там "тысяча рублей не деньги,
тысяча километров не расстояние, цветы без запаха, а белые медведицы — без
огонька" или что там "жизнь без сласти, а медведицы без страсти...". Так,
например, примелькавшийся за эти дни, всегда хорошо поддатый, худой
горбоносый старший лейтенант-артиллерист, якобы служивший на Чукотке, стоя
на путях в окружении десятков офицеров, живописал поистине кошмарное
тамошнее житие и в заключение взволнованно сообщил:
— А для любви там, братцы... и для семейной жизни... Дунька Кулакова
... белые медведицы и ездовые собаки... Если, конечно, поймаешь... --
говорил он — ...и если не отгрызут... — для большей ясности он указал
рукой на свою ширинку, зажмурив глаза, захлюпал носом и от отчаяния и
безвыходности, прикрыв локтем лицо, жалобно, громко заплакал...
Так что полудурок это я и про себя тоже, променял Русский на Матуа, хотя и без альтернативы, просто сказал: "Есть!"...
О декабристках. Декабристки они, браток, тоже разные. Пример. Она отправилась за ним в Сибирь, что бы там испортить ему каторгу!