Информационное обеспечение в армии

I just kept moving. In the fall of 2004, I accompanied the chairman of the Joint Cheifs of Staff, General Richard Myers, on a tour of hot spots in Iraq. We visited Baghdad, the U.S. military headquarters in Fallujah, abd the 24th Marine Expeditionary Unit encampment outside Babil, in the heart if Iraq’s so called Sunni Triangle. The makeshift 24th MEU base is sort of Fort Apache, in the middle of a pretty hostile Iraqi Sunni Muslim population. While General Myers was meeting with officers and enlisted men there, I was free to walk around the base, and eventually I wandered into the command center, where my eye was immediately caught by a large flat-screen TV. On the screen was a live TB feed that looked to be coming from some kind of overhead camera. It showed some people moving around behind a house. Also on the screen, along the right side, was an active instant-messaging chat room, which seemed to be discussing the scene on the TV.

“What is that?” I asked the soldier who was carefully monitoring all the images from a laptop. He explained that a U.S. Predator drone – a small pilotless aircraft with a high-power television camera – was flying over an Iraqi village, in the 24th MEU’s area of operation, and feeding real-time intelligence images back to his laptop and this flat screen. This drone was actually being “flown” and manipulated by an expert who was sitting back at Nellis Air Force Base in Las Vegas, Nevada. That’s right, the drone over Iraq was actually being remotely directed from Las Vegas. Meanwhile, the video images it was beaming back were being watched simultaneously by the 24th MEU, Unites States Central Command headquarter in Tampa, CentCom regional headquarter in Qatar, in the Pentagon, and probably also at the CIA. The different analysts around the world were conducting an online chat about how to interpret what was going on and what to do about it. It was their conversation that was scrolling down the right side of the screen.

А я просто продолжал идти вперёд. Осенью 2004 года я сопровждал председателя объединённого комитета по чему-то, генерала Ричарда Мейера, в туре по горячим точкам Ирака. Мы посетили Багдад, военный штаб в Фалудже и лагерь 24 экспедиционного корпуса морской пехоты, который распологался в пригородах Бабила, в самом сердце так называемого сунитского треугольника. Лагерь 24 корпуса представлял нечто форта Апачи в середине довольно опасной зоны сунитского населения. Пока генерал Мейер встречался там с офицерами и солдатами, я мог свободно бродить по базе и случайно забрёл в командный пункт, где мой взгляд привлёк большой плоский экран телевизора. Съёмки проводились сверху. На картике были люди, которые двигались позади дома. На экране, на правой стороне был живой диалог в IM чат окне, там обсуждали сцену, передаваемую камерой.

«Что это?» – спросил я солдата, который внимательно наблюдал за происходящим на лаптопе. Он объяснил, что американский дрон – маленький беспилотный самолёт с мощьной ТВ камерой – летел на Иракской деревней, которая находилась в зоне ответственности 24 бригады. Живая картинка передавалась с Предатора на лаптоп солдата и на большой ТВ. Дрон был под управлением эксперта, который находился на базе ВВС США Неллис, под Лас Вегасом штата Невада. Вот так вот – дрон, летающий над Ираком, управлялся удалённо из Лас Вегаса. В то время, как картинка передавалась с дрона, её смотрели одновременно в 24 бригаде, главный штаб во Тампе, региональный штаб в центрального командования в Катаре, в Пентагоне, и, возможно, в ЦРУ. Разные аналитики, находящиеся во всех уголках земного шара, обсуждали в живую в чате то, что происходило и как это интерпретировать. Именно их беседа прокручивалась справа на экране ТВ.