В результате подобных экспериментов специалисты Медицинского центра Рочестерского университета (США) под руководством Мейкен Нейдегаард обнаружили «глимфатическую» систему — специфические каналы для течения спинномозговой жидкости (Science Translational Medicine, 2012, 4, 147ra111, DOI:10.1126/scitranslmed.3003748). Исследователи предположили, что система служит для очистки мозга от вредных веществ, которые накапливаются в межклеточном пространстве в результате обменных процессов.
Что такое лимфатическая система, знают все. Лимфа вбирает в себя вредные продукты метаболизма тканей из межклеточной жидкости; ее сосуды открываются в вены, по которым все собранные «отходы» попадают в печень и почки и выводятся из организма. Чем активнее происходит в ткани обмен веществ, тем лучше в ней развита лимфатическая сеть. Но в мозге лимфатических сосудов нет, меж тем его метаболическая активность очень высока, а нейроны и глия чувствительны к внешним воздействиям. Именно с накоплением продуктов клеточной жизнедеятельности связывают развитие нейродегенеративных заболеваний, таких, как болезнь Альцгеймера. По мнению специалистов, основная часть патогенных белков разрушается внутри клеток мозга, однако много вредных молекул оказывается в межклеточном пространстве, и от них тоже надо избавляться. Роль очищающего раствора могла бы играть спинномозговая жидкость (СМЖ). Она высачивается из сосудистого сплетения, протекает через желудочки мозга, омывает его поверхность и снова возвращается в кровоток. Но сквозь толщу мозговой ткани ей пройти трудно, поскольку специальных сосудов для нее там нет, а диффузия идет очень медленно. Оказалось, однако, что специальный скоростной путь для СМЖ все-таки существует (рис. 1)
Висцеральное бессознательное
Во время бодрствования наш мозг занят анализом сигналов, поступающих из внешней среды, и реакцией на эти сигналы. Но есть еще и внутренние органы. Днем они действуют в автоматическом режиме: животное дышит, его сердце бьется, кишечник и желудок сокращаются, пищеварительные железы выделяют ферменты. Однако и эти функции нуждаются в периодическом контроле мозга. Доктор биологических наук И. Н. Пигарёв, ведущий научный сотрудник Института проблем передачи информации им. А. А. Харкевича РАН, предлагает висцеральную гипотезу сна, согласно которой нейроны спящего мозга перестают реагировать на внешние сигналы, чтобы переключиться на анализ информации от внутренних (висцеральных) органов (Журнал высшей нервной деятельности, 2013, 63, 1, 86–104, DOI:10.7868/S0044467713010115).
...
Согласно классическим представлениям, кора разделена на специализированные зоны: зрительные, слуховые, двигательные. И трудно представить, чтобы нейроны, ответственные за обработку зрительных сигналов, анализировали также информацию, поступающую из кишечника. Чтобы проверить это предположение, автор гипотезы сравнил реакцию одних и тех же отделов коры на разные стимулы во время сна и бодрствования. Оказалось, что нейроны коры кошки, которые при бодрствовании отвечали на зрительные сигналы или контролировали движения передних лап, в период медленного сна реагируют на электрическую стимуляцию желудочно-кишечного тракта, причем эта стимуляция не будит кошку, а делает ее сон более глубоким. Сразу после пробуждения и зрительные, и соматосенсорные нейроны возвращались к своим первоначальным функциям, не отвечая больше на висцеральные сигналы. Аналогичным образом вели себя нейроны зрительной коры обезьяны, а также зрительной и соматосенсорной коры кроликов.
Оказалось, что в состоянии бодрствования исследованные нейроны на сокращения желудочно-кишечного тракта не откликаются. Зато в периоды медленного сна электрические импульсы значительной части нервных клеток коры совпадают по времени с миоэлектрической активностью, вызванной сокращениями желудка и двенадцатиперстной кишки. При этом они реагируют на заполнение кишечника. Когда кошкам через фистулы непосредственно в желудок вводили воду, сон животных был более глубоким и длительным, и активность нейронов коры отличалась от той, которую регистрировали у спящих кошек на пустой желудок.
Все доказательства того, что корковые нейроны анализируют сигналы от внутренних органов, были получены в период медленного сна. Однако он чередуется с быстрым, более глубоким, чем медленный. По мнению Ивана Николаевича Пигарёва, мозг занимается обработкой висцеральной информации и в медленном, и в быстром сне. Во время медленной фазы он анализирует деятельность ритмично работающих органов пищеварения, дыхания и сердца. Их ритмическая активность в результате интерференции определяет медленные волны корковой ЭЭГ. Затем сканирование переходит к органам, не имеющим очевидной ритмики: печени, почкам, сосудистой системе, мышцам и сухожилиям. Наконец мозг должен и сам себя обследовать. Так что сон можно рассматривать как единый процесс анализа всех висцеральных систем организма.
Упрощенная схема работы мозга в режиме «сон-бодрствование» представлена на рис. 3. В период бодрствования нейроны коры заняты анализом внешних сигналов, пути, по которым поступает информация от внутренних органов, заблокированы, а внутренние органы работают под контролем автономной нервной системы. Но со временем эта система перестает справляться с ситуацией, и появляется необходимость в контроле со стороны коры. Висцеральные органы постоянно сравнивают свое состояние с эталонным и посылают сигналы о несоответствии на специальные нейроны, откуда они поступают в мозг. Мозг воспринимает их как чувство усталости, и организм старается заснуть. Во сне у коры появляется возможность перераспределить информационные потоки: отключить внешние каналы и сосредоточиться на связи с внутренними органами. Когда все висцеральные параметры приведены в норму, мозг переключается в режим бодрствования, и спящий пробуждается.
На рисунке эта схема выглядит достаточно просто, но ее реализация не всегда идеальна, потому что в роли переключателей выступают химические синапсы, работа которых зависит от многих условий, в том числе от предыдущей активности нейронов. В результате в переключении информационных потоков возникают сбои, которые могут привести к неприятным последствиям. Например, если на двигательные отделы коры, которые еще не отключились от мотонейронов спинного мозга, начнут поступать сигналы от внутренних органов, они вызовут сокращения мышц, например движения конечностей, которые будят засыпающего человека. Такое нарушение хорошо известно как синдром беспокойных ног, но от него есть лекарства. Они позволяют углубить сон в период засыпания, и этого достаточно, чтобы предотвратить возникновение бесконтрольных движений. Когда человек заснет, сигналы от внутренних органов перестанут поступать в спинной мозг и вызывать беспокойство.
Возможно, что сигналы висцеральной системы попадают из коры в еще не полностью отключенный или преждевременно пробуждающийся блок сознания. Сознание — это функция бодрствования, во сне и под наркозом оно отключается. Какие именно нейроны за него отвечают, пока можно лишь предполагать, но ясно, что внутренние органы в сознании не представлены. Их активность сознание воспринимает как шум, а шум прежде всего возбуждает нейроны, имеющие самые низкие пороги ответа, то есть те, которые недавно работали. Вероятно, именно благодаря внеурочной активности этих нейронов мы видим сны, предметом которых становятся события, занимавшие нас в состоянии бодрствования. Смотреть сны интересно, но, если блокировка сознания во время сна нарушена серьезно, человек страдает от ночных кошмаров.
В случае несинхронного включения разных систем, когда сознание уже проснулось, а моторная зона еще спит, человек, пробудившись, некоторое время не может пошевелиться (паралич сна). Обратная ситуация, при которой зона поведения и двигательной активности проснулись, а сознание еще заблокировано, порождает сомнамбулизм. Человек ходит с открытыми глазами, его движения осмысленны и хорошо скоординированы, потом он засыпает, а проснувшись, совершенно не помнит, что перепрятал Лунный камень.
Как эта гипотеза объясняет засыпание? В бодрствующем организме внутренние органы работают под местным контролем автономной нервной системы. Однако эта система не может самостоятельно решать все возникающие проблемы, и постепенно текущие параметры работы внутренних органов отклоняются от генетически заданных норм. Это рассогласование будет вызывать ощущение усталости или давление сна. Если окружающая обстановка допускает переход ко сну, животное или человек отдастся Морфею при первых признаках усталости, а корковые зоны будут анализировать причины возникших проблем и искать пути их устранения. Если же условия неблагоприятные — шумно, тревожно, неотложные дела, — организм борется со сном. В такой ситуации велика вероятность, что отдельные зоны коры все-таки заснут при сохранении внешне бодрого состояния организма (Neu-roreport. 1997, 8, 11, 2557–2560). При этом ни сам человек, ни окружающие его люди не замечают, что часть мозга отключилась от обслуживания поведения. Если выполняемая при этом работа несложна, возникновение локального сна может пройти безболезненно. Но в тех случаях, когда человек занят важным делом, связанным с принятием сложных и быстрых решений, локальный сон приведет к драматическим последствиям. Видимо, именно локальный сон становится причиной техногенных катастроф, дорожных происшествий и медицинских ошибок, вероятность которых возрастает в ночное время.
Положения висцеральной гипотезы сна подтверждают многочисленные эксперименты, проведенные за последние двадцать лет на кошках, обезьянах и кроликах.
Но есть и другие предположения о том, зачем нужен сон, не менее убедительные.
Холодная голова
Доктор физико-математических наук Д. П. Харакоз, много лет проработавший в Институте теоретической и экспериментальной биофизики РАН, предложил фазово-переходную концепцию, согласно которой во сне происходит очистка пресинаптической мембраны путем ее перекристаллизации — перехода из жидкого состояния в твердое и обратно (Журнал высшей нервной деятельности, 2013, 63, 1, 113–124, DOI:10.7868/S0044467713010061). К сожалению, из-за безвременной кончины автор гипотезы не успел ее проверить.
...
Возможности для перекристаллизации мембран в организме есть. Они весьма чувствительны к внешним воздействиям и отвердевают при небольшом охлаждении. Организм теплокровных очень эффективно регулирует температуру. Нагревание происходит в результате метаболических процессов в разных тканях, а охлаждение — через дыхательные пути и кожные покровы, особенно уши, конечности и хвост, у кого он есть. Отвечает за терморегуляцию гипоталамус. Мозг питают каротидные артерии и вертебральные, температура крови в которых выше, чем в каротидных. Изменяя просветы этих двух видов артерий, организм может переключать температуру мозга при смене фаз сна. Многочисленные эксперименты свидетельствуют, что изменения температуры мозга не случайны. У крыс она всегда возрастает в ответ на внешние раздражители: боль, социальный контакт с другой особью, сексуальное возбуждение. Причем температура каждого отдела мозга в ответ на разные стимулы повышается до одного определенного значения, как будто стремится именно к нему. Например, для прилежащего ядра мозга крыс эта температура составляет 38,5°С. А в фазе медленного сна происходит охлаждение на величину от нескольких десятых долей градуса до нескольких градусов в разных отделах мозга у разных животных. Очевидно, температура мозга меняется не пассивно, а регулирует активность нервной ткани.
Если перекристаллизация мембран происходит в фазе медленного сна, очевидно, что синапс в это время работать не может: передача сигнала происходит, когда ионы кальция индуцируют отвердение жидкой мембраны, а если она и так уже находится в твердом состоянии, нейрон не среагирует на полученный сигнал и не сможет передать его дальше. Но, как отмечает исследователь, не все функции мозга нуждаются в предельно высокой скорости передачи сигнала, поэтому не все синапсы должны работать по фазово-переходному механизму и отключаться на профилактическую перекристаллизацию.
Для эффективной перекристаллизации мембраны очень важно чередование медленного и быстрого сна, сопряженного с чередованием пониженной и повышенной температуры. В прохладном медленном сне запускается «перекристаллизация» и удаляется часть материала, оставшегося в жидком состоянии и содержащего примеси. Потерянный материал необходимо восполнить, и сделать это можно в фазе быстрого сна, когда мембрана снова становится жидкой и способной «впитать» недостающие компоненты. Однако исследователь не исключает, что медленный сон для восстановления обязателен, а более теплый быстрый играет вспомогательную роль, в которой его может заменить бодрствование. Этот вопрос требует отдельного рассмотрения.
Как эта гипотеза объясняет засыпание? Температура тела (и мозга) подчиняется циркадному ритму, и, когда она понижается, хочется спать. Охлаждение мозга не просто связано с засыпанием, а стимулирует его. Вероятно, на этом основан известный многим бытовой способ борьбы с бессонницей: надо хорошенько замерзнуть. Народный метод подтверждают научные данные. На 23-й ежегодной конференции сомнологических обществ в 2009 году американский психиатр Эрик Нофзингер рассказал о том, что охлаждение черепа в области фронтальной коры с помощью специальной шапочки заметно ускоряет засыпание и улучшает качество сна.
Однако многие люди крепко засыпают после теплой ванны, и медикам этот эффект хорошо известен. Возможно, дело в том, что нагревание приводит к расширению сосудов рук и ног, представляющих собой эффективные теплообменники. Когда человек выходит из ванны, расширенные сосуды его конечностей усиленно отдают тепло и охлаждают тело.
...
Дмитрий Петрович Харакоз полагал, что любая гипотеза, объясняющая назначение сна, должна отвечать на вопрос, почему эта функция несовместима с состоянием бодрствования. Почему мозг не выделил особый участок для постоянного контроля за висцеральной системой и только отрешившись от мира может анализировать работу кишечника, почему глимфатическая система не в состоянии интенсивно орошать мозг круглые сутки? Не исключено, что у мозга столько функций, что он одновременно их не вмещает и вынужден разделять на дневные и ночные. Или у сна не одна причина, а несколько
Ученые из Университета Рочестера установили, что во время сна циркуляция спинномозговой жидкости резко возрастает. Сон, таким образом, выполняет функцию очистки мозга от вредных метаболитов. Исследование опубликовано в Sсience, ему также посвящена редакционная статья в том же номере издания.
...
Участие межклеточного пространства мозга в циркуляции метаболитов было показано всего год назад той же группой под руководством нейробиолога Майкен Недергард (Maiken Nedergaard). Ученые показали, что этот процесс происходит активно и в нем участвуют мембранные каналы клеток глии, образованные аквапоринами (точнее, AQP4). В большинстве остальных тканей подобную функцию выполняет лимфатическая система, однако в нервной ткани лимфатических сосудов нет. До работы группы Недергард то, как мозг справляется с этой проблемой, ученые не представляли.
Одной из ключевых причин того, что мы так постоянно нуждаемся во сне, является «уборка мозга». Показано, что в течение этого времени глиальные клетки ведут активное удаление опасных для нейронов побочных продуктов, прежде всего бета-амилоидов. Мишель Беллеси (Michele Bellesi) и его коллеги из Политехнического университета Марше в Италии обнаружили, что этот же процесс развивается и при сильном дефиците сна – только в таком случае он совершенно выходит из-под контроля, разрушая сам мозг. Об этом ученые рассказывают в статье, опубликованной Journal of Neuroscience.
«Чистку» мозга производят вспомогательные клетки нервной ткани: микроглиальные поглощают старые и поврежденные клетки; астроциты расчищают ненужные синапсы, контакты между нейронами (этот процесс называется прунингом нейронов). Беллеси и его соавторы сосредоточились на втором из этих процессов и изучили лабораторных мышей, исследовав активность мозга у разных групп животных.
Одна группа изучалась сразу после 6–8 часов полноценного сна («отдохнувшие»); вторая – после сна, который время от времени прерывался («разбуженные»); третья – после лишних 8 часов бодрствования («невыспавшиеся»); наконец, мышам четвертой группы не давали спать в течение 5 суток («неспящие»).
У «отдохнувших» животных астроциты обнаруживались в 5,7 процентах синапсов, у «разбуженных» – в 7,3. У мышей с разовым и постоянным дефицитом сна – в 8,4 и аж 13,5 процентах синапсов соответственно. Что еще важнее, у «неспящих» и просто «невыспавшихся» мышей астроциты проявляли необычную для себя фагоцитарную активность, быстро разрушая синапсы.
По словам авторов, основной мишенью этой деятельности являются крупные, старые контакты между нейронами – скорее всего, выполняющие важные функции. У «неспящих» мышей подскочила и активность микроглии – причем известно, что излишнее рвение этих клеток может вести к развитию болезни Альцгеймера и других нейродегенеративных процессов. Измученный дефицитом сна мозг в прямом смысле слова «утилизирует» сам себя, поедая свои собственные клетки и ткани.
Полифазный сон
Теперь поговорим о том, как высыпаться. Начнём с полифазного сна, при котором человек спит несколько раз в сутки. Есть несколько различных вариантов этого вида сна.
Biphasic — 5-7 часов ночью, 20 минут днём.
Everyman — 1,5—3 часа ночью, 3 раза по 20 минут днём.
Dymaxion — 4 раза по 30 минут через каждые 5,5 часов;
Uberman — 6 раз по 20 минут через каждые 3 часа 40 минут;
Один из интересных примеров жизни человека с полифазным сном — 5 с половиной месяцев, которые американский блогер Стив Павлина провёл в режиме Uberman. Во время своего «путешествия» в новый мир с 30-40 лишними часами в неделю он вёл подробный дневник. Уже на третий день адаптации он начал видеть сны, то есть его организм стал быстрее входить в фазу быстрого сна.
Одним из наиболее важных (и крайне неожиданных) событий, произошедших со мной за время практики полифазного сна, было изменение восприятия течения времени, во время моих дремот. Теперь, после пробуждения я чувствую, что прошло гораздо больше времени, чем показывают часы. Почти каждый раз, просыпаясь, я уверен (по физическим ощущениям), что проспал не менее 1-2 часов. Мой сон глубже и крепче, чем когда-либо раньше. Мне снятся очень насыщенные и яркие сны.
Вынужденными приверженцами полифазного сна стали пилоты Solar Impulse, первого в мире пилотируемого самолёта, который использует исключительно энергию Солнца и способен летать неограниченно долго (при качественной проработке маршрута, конечно). Бертран Пикар и Андре Борщберг спали по два-три часа в сутки в несколько заходов по 20 минут. Во время подготовки к полётам они учились техникам быстрого достижения глубокого сна.
Путешественник Фёдор Конюхов после кругосветного путешествия на воздушном шаре в 2016 году рассказывал, что в течение 11 дней спал отрезками примерно по секунде: брал в руку ложку, засыпал с ней и просыпался, когда она падала на пол. После приземления он отоспался в течение 5 часов.
Полифазный сон в качестве необходимости для выполнения каких-либо задач вроде кругосветного путешествия на самолёте или на воздушном шаре имеют право на существование. Однако доктор биологических наук, исследователь Пётр Возняк (Piotr Woźniak) отмечает, что последствия от таких экспериментов — те же, что и от любых других видов нарушения сна. Адепты полифазного сна обращались напрямую к Возняку, он исследовал влияние такого ритма жизни на их организмы, и не нашёл каких-либо подтверждений эффективности метода.
Полифазный сон опасен, так как он влияет на баланс разных этапов сна, необходимых человеку для полноценного восстановления. Единственный безопасный вариант полифазного сна — бифазный: когда ночью человек спит 7-8 часов, а днём устраивает себе тихий час.
Для качественного сна необходимо обеспечить полную темноту и температуру в 30-32 градуса, если вы спите без одеяла, нужно избегать источники света в голубой части спектра и, конечно, выключить телевизор.
«Похоже, сны снятся не только людям, – писал Аристотель в своей «Истории животных», – но и лошадям, собакам, быкам, даже овцам и козам…» Наверняка Аристотель, как и мы, наблюдал за тем, как собаки во сне подергивают ушами, гребут лапами и порой потявкивают. Значит, и другим животным сны не чужды.
Однако позднее мыслители взялись утверждать, что ничегошеньки животным не снится. Сновидения – процесс сложный, загадочный и, по их мнению, доступный лишь «высшему разуму».
Тем не менее наука шла вперед, мозг начали исследовать более детально, и ученым пришлось признать правоту Аристотеля. Животным действительно снятся сны. И нам даже удалось узнать, что им снится.
В 1950-х годах ученые узнали, что сновидения мы видим во время фазы быстрого сна. Наши мышцы в это время обычно парализованы варолиевым мостом ствола головного мозга, чтобы мы не воспроизводили в движениях увиденное во сне. В 1965 году французские исследователи Мишель Жуве и Ж.-Ф. Делорме удалили этот мост из мозгового ствола у кошек. После этого кошки вставали и ходили, двигали головой, как при охоте, и прыгали на невидимых мышей – при этом все они спали.
Десять лет назад мы получили еще более яркую иллюстрацию животного сна. Мэттью Уилсон и Кенуэй Луи из Массачусетского технологического института записали активность мозга у крыс во время прохождения ими лабиринта. Нейроны активировались в определенном порядке, когда крыса в лабиринте выполняла конкретные задания. Тот же самый порядок воспроизводился всякий раз, как крысы спали, – можно было даже определить, какой именно участок лабиринта крыса видит во сне, бежит она по нему или неспешно идет.
Крысиные сновидения проистекают в гиппокампе – той же зоне мозга, что и за человеческие сны отвечает. Там записываются и хранятся воспоминания – это подтверждает тезис о том, что одна из важнейших функций сновидений – это помощь в запоминании новых знаний и впечатлений. И конечно же, для лабораторной крысы важно помнить правильный путь в лабиринте.
Допустим, крысам снятся лабиринты. А что снится птицам? Песни!
Профессор Дэниел Маргольяш из Чикагского университета проводил эксперименты на зебровых амадинах. Как и все птицы, они не рождаются уже с готовыми песнями в голове, а обучаются им, и птенцы целыми днями заучивают и репетируют песню своего вида. Когда амадина берет конкретные ноты, у нее возбуждаются определенные нейроны переднего мозга – каждой ноте соответствует своя комбинация, выяснил ученый. Когда же птицы спали, нейроны возбуждались в том же порядке – как будто они пели во сне.
Машина сновидений (также известна как «машина мечты» и «машина сна»[1][2], англ. The Dreamachine или The Dream Machine) — стробоскопическое устройство, созданное на основе электрофона в 1961 ...
Машина сновидений производит мерцание примерно в 8-13 Гц., вызывая визуальную стимуляцию воздействием на альфа-ритмы головного мозга пользователя[4][5]. Согласно заверениям разработчиков, действие «машины сновидений» может вводить человека в гипногогическое состояние, вызывая под закрытыми веками чрезвычайно яркие цвета, соединяющиеся в разнообразные геометрические узоры[6].
...
Использование «машины сновидений» не предполагает каких-либо особых действий. Достаточно приглушить свет в комнате, чтобы основным его источником была лампа в устройстве; необходимо принять сидячее положение так, чтобы закрытые глаза находились на уровне центра цилиндра. При скорости вращения цилиндра, равной 78 об/мин, и лампочке мощностью в 100 Вт, устройство производит мерцание примерно в 8—13 Гц. (с 8—13 вспышками в секунду[18]), вызывая визуальную стимуляцию воздействием на альфа-ритмы головного мозга пользователя[4]. Следует также принимать во внимание, что работающее устройство потенциально опасно для людей, страдающих эпилепсией или иными расстройствами нервной системы[5]. Свет мерцающей лампы воздействует на оптический нерв и изменяет электрические колебания мозга. Пользователь сквозь закрытые веки испытывает возрастающие яркие сложные комбинации цветов. Комбинации принимают очертания, символы и водовороты, в результате чего пользователь чувствует, что он «окружён» цветом. Сообщается, что пользователь «машины сновидений» может входить в гипнотические состояния[19].
В журнале «European Neurology» в 2009 году была опубликована статья, посвящённая производимым стробоскопами галлюцинациям, в которой, помимо прочего, разбиралось и изобретение Гайсина-Соммервиля. В заключении работы значилось:
В нейробиологии создание галлюцинаций до сих пор предоставляется сложной задачей <…> Исследования Фуче (англ. Ffytche) продемонстрировали, что стробоскоп является надёжным инструментом для ознакомления с визуальными образами путём изменения нейронной активности в и между таламокортикальными областями. Изменения таламокортикальной активности также связаны с нейропсихиатрическими расстройствами, включая Синдром Чарльза Бонне (англ.)русск. (CBN) <…> как результат, стробоскопические галлюцинации могут быть использованы для изучения основных механизмов CBN и возможных терапевтических вмешательств <…> Сегодня стробоскопы могут быть использованы для моделирования комплекса механизмов, лежащих в основе специфических (но не всех) визуальных галлюцинаций.
— Ter Meulena, B.C.; Tavya, D.; Jacobs, B. C., «From Stroboscope to Dream Machine: A History of Flicker-Induced Hallucinations»
Лида (Lida-machine, Лечебный импульсный дистанционный аппарат) — один из первых медицинских аппаратов для расслабления и усыпления, созданный в СССР в 1965 году группой молдавских изобретателей (Л. Я. Рабичев, П. В. Раку и другие). Принцип действия состоит в одновременном воздействии на пациента ритмических импульсов электрического поля частотой 40 МГц, вспышек зелёного света, звуков, имитирующих падающие капли, и тепловых импульсов.
Воздействие устройства создаёт в течение 30-минутного сеанса похожее на транс состояние, названное электрогипнозом. Весь сеанс проводится в звукоизолированной и затемненной комнате. Человек, находящийся под воздействием прибора, испытывает приятные ощущения. Пациент во время процедуры видит, слышит и осознает процедуру погружения в сон, а это бывает очень важно при лечении бессонницы. Проснувшись, не все больные осознают, что они спали, несмотря на то, что были все признаки сна.
Согласно рекомендациям Американской академии медицины сна верхней границы нормы для сна нет, а нижняя составляет семь часов. Но даже если человек спит много, у него могут возникать ощущения недосыпа.
...
Помимо самих болезней, недосып может быть причиной некоторых соматических болезней.
Гипотония
Люди с низким давлением любят поспать. Если человеку с нормальным давлением хватает 6−7 часов для сна, то гипотонику нужно еще пару часов, чтобы нормально выспаться. По словам Бузунова, человек с низким давлением может встать с утра и испытывать чувство недосыпа в силу своих физиологических особенностей.
Кофеиновая зависимость
Чувство недосыпа может возникать и из-за кофеиновой зависимости.
Бывает зависимость от кофеина. Человек привык в течение дня поддерживать себя большими дозами кофеина. Потом из-за этого он и заснуть не может, и проснуться утром, поскольку кофеин перестал действовать. Чувствуя себя разбитым и уставшим, он снова должен принять какую-то дозу кофеина ввиду уже устоявшейся зависимости.
Роман Бузунов
Президент Российского общества сомнологов
Курение и воздух
Недостаток сна могут испытывать и заядлые курильщики. По словам эксперта, в процессе вдыхания дыма в крови увеличивается концентрация углекислого газа, который сильнее связывается с гемоглобином, чем кислород. У курящего человека появляются симптомы кислородного голодания, несмотря на то, что концентрация кислорода в воздухе меняется незначительно.
«Если человек курит, то при выкуривании одной сигареты один процент гемоглобина связывается с углекислым газом, который человек вдыхает. Кровь при этом циркулирует, а кислорода не переносит. Если человек выкуривает 20 сигарет, то 20% кровотока циркулирует зря», — говорит Бузунов.
Постоянные ощущения недосыпа также характерны для жителей крупных городов.
Выхлопные газы, которые содержат оксиды азота и углерода, диоксид серы и прочие могут оказывать не только токсический эффект.
«В крупных городах существенное влияние на организм оказывают выхлопные газы и загрязнения. Все они вызывают токсический эффект. Вдыхая их, кровь начинает хуже переносить кислород, и может возникнуть кислородное голодание», — говорит Бузунов.
...
В то время там в самом разгаре был спекулятивный бум, который позже окрестили "экономикой мыльного пузыря". Соответственно, и повседневная жизнь била ключом.
Все дни у японцев были заполнены работой и развлечениями, так что на сон времени практически не оставалось.
Ритм жизни этой эпохи точно схвачен в невероятно популярном рекламном слогане тех лет, восхваляющем достоинства одного энергетического напитка: "А ты можешь продержаться 24 часа? / Бизнесмен! Бизнесмен! Японский бизнесмен!"
Многие жаловались: "Мы, японцы, сумасшедшие - нельзя так много работать!" Но и в этих жалобах слышались отголоски гордости за свой народ, который оказался усерднее - а значит, нравственно выше - всего остального человечества.
Однако при этом во время своих ежедневных поездок на метро я наблюдала, как бесчисленное множество людей дремлет в поездах. Некоторые спали стоя, и, судя по всему, это никого не удивляло.
Такое отношение показалось мне противоречивым. Положительный образ трудолюбивого японца, который жертвует своим ночным сном и не позволяет себе валяться в постели по утрам, по-видимому, сочетается с повсеместной терпимостью к инэмури - возможности подремать в общественном транспорте, на совещаниях, уроках и лекциях.
Похоже, что мужчины, женщины и дети здесь совершенно не стесняются засыпать когда и где угодно.
Если сон в кровати или на матрасе футон считается признаком лени, почему же на мероприятии или тем более на работе вполне можно прикорнуть без риска прослыть разгильдяем?
Какой смысл разрешать детям сидеть допоздна за уроками, если это значит, что на следующий день они будут клевать носом в классе?
Мы склонны полагать, что сон традиционно связан с восходом и заходом солнца, но суточные биоритмы всегда были значительно сложнее
Мы часто принимаем как аксиому, что наши предки "естественным образом" ложились спать с наступлением темноты и вставали с восходом солнца.
Однако время сна никогда не определялось таким упрощенным способом - ни в Японии, ни где-либо еще.
Однако полученный в детстве опыт сна в присутствии других людей сам по себе не объясняет всеобщей терпимости к инэмури, особенно в школе и на работе.
Исследуя эту тему в течение нескольких лет, я наконец поняла, что в определенном смысле инэмури вообще не считается сном.
По мнению японцев, эта практика отличается не только от ночного сна в постели, но и от послеобеденного сна или привычки прикорнуть днем.
Как это понять? Ключ к разгадке лежит в самом термине, который состоит из двух китайских иероглифов: "и", что означает "присутствовать" в ситуации, отличной от сна, и "нэмури" - "сон".
На мой взгляд, для понимания социальной значимости инэмури и правил, которым подчиняется эта практика, полезно вспомнить предложенную американским социологом Эрвингом Гоффманом концепцию "вовлеченности в социальные ситуации".
До определенной степени, вербально или невербально, мы вовлечены в каждую ситуацию, при которой мы присутствуем. Однако мы обладаем способностью разделять свое внимание между господствующей и подчиненной вовлеченностью.
В таком случае инэмури можно рассматривать как подчиненную вовлеченность, с которой можно мириться, если она не мешает соответствующей социальной ситуации, - аналогично грезам наяву.
Несмотря на то, что спящий может мысленно "отсутствовать", он должен быть готов вернуться в социальную ситуацию, когда потребуется его активное участие.
Кроме того, он должен поддерживать видимость соответствия господствующей вовлеченности своим положением тела, жестами, одеждой и так далее.
Примером может служить практика инэмури на работе. В принципе, в таких условиях требуется внимательность и активное участие, и если человек засыпает, создается впечатление, будто он впал в летаргию и уклоняется от выполнения своих обязанностей.
Однако подобное поведение также может быть воспринято как следствие переутомления от усердной работы.
Его могут оправдывать тем, что совещания обычно продолжаются долго и часто предполагают просто заслушивание докладов председателя.
Усилие, предпринятое для посещения совещания, часто ценится больше, чем фактические достижения.
Как выразился один из моих собеседников, "мы, японцы, живем по принципу Олимпийских игр: главное не победа, главное - участие".
Усердие, которое выражается в сверхурочной работе и полной самоотдаче, очень ценится в Японии как признак высокой нравственности.
Человек, который старается принять участие в совещании, несмотря на усталость или плохое самочувствие, демонстрирует усердие, ответственность и готовность к самопожертвованию.
А поскольку усталость и болезнь часто воспринимаются как результат прилежного тяжелого труда, инэмури - или даже притворное инэмури, когда человек просто сидит с закрытыми глазами - может использоваться как знак того, что человек усердно поработал, но сильная воля и высокая нравственность позволяют ему держать свое тело и чувства под контролем.
Кофеиновая зависимость
Единственным, кто пытался доказать свою теорию, был Моссо. Он разместил человека на доске-весах и обнаружил, что при засыпании головной конец весов поднимается, а это свидетельствовало, казалось бы, об оттоке крови от головы. Однако изобретенный им же метод плетизмографии2 показал, что наблюдаемый при засыпании подъем головной части весов обеспечивается притоком крови в конечности, а опускание при пробуждении — ее оттоком в брюшную полость, а вовсе не к голове. В свою очередь, перемещения массы крови в организме связаны с деятельностью симпатической нервной системы. При засыпании ее тонус снижается (сосуды рук и ног расширяются), а при пробуждении — повышается (сосуды конечностей сужаются) [9].
Следующим важным этапом в развитии сомнологии стало изучение депривации (лишения) сна. Одним из первых ученых такие эксперименты на животных провела наша соотечественница М. М. Манасеина3 (1843–1903). По ее представлению, сон — необходимый процесс, присущий всем млекопитающим. В экспериментах она не давала спать щенкам, и примерно через пять бессонных суток они погибали. Манасеина подробно описала физиологические изменения в организме и макроанатомические признаки нарушения мозгового кровообращения и дегенерации клеток головного мозга.
Результаты Манасеиной, опубликованные в немецких и французских журналах в 1880–1890-х годах, имели широкий резонанс в европейском научном сообществе и вызвали целый ряд аналогичных работ. В них тоже были выявлены значительные изменения в ткани головного мозга животных после депривации сна. На современном уровне опыты по длительному лишению сна были впервые выполнены лишь в 1983 г., т. е. через 100 лет после Манасеиной, А. Рекшаффеном с сотрудниками. Они использовали методику «карусели», которая позволяла лишать крысу до 90% суточного времени сна. Такие опыты (их продолжает и в настоящее время уже следующее поколение ученых) подтвердили, что длительное лишение сна действительно приводит к гибели животных в течение нескольких недель. Причины тому — катастрофическое разрушение иммунной системы и развитие сепсиса [1].
Р. Лежандр и А. Пьерон во Франции и К. Ишимори в Японии не только подтвердили значительные гистологические изменения в головном мозге депривированных собак, но и показали, что если их сыворотку крови перелить собаке, которая спала достаточно, то она вновь погружается в сон. Проводились многочисленные опыты по поиску и выделению гипнотоксина, но они так и не увенчались успехом4. По современным представлениям, наиболее вероятным кандидатом может быть аденозин, который выделяется при расщеплении основного источника энергии в клетке — аденозинтрифосфата (АТФ).
Во время Первой мировой войны австрийский невролог К. фон Экономо, исследуя мозг больных, умерших от инфекционного летаргического энцефалита, предположил, что в гипоталамусе существуют «центр сна» и «центр бодрствования» [1]. Это предположение подтвердил в 1924 г. швейцарский физиолог В. Р. Гесс в опытах по электрической стимуляции таламуса и гипоталамуса: раздражение таламуса слабым током вызывало у кошки сон, а более сильным — возбуждение. Работы Гесса по функциональной организации промежуточного мозга были удостоены Нобелевской премии в 1949 г.
Среди пионеров изучения сна в «доэлектроэнцефалографическую эру» необходимо отметить Н. Клейтмана, уроженца Кишинева, волею судьбы оказавшегося в США в годы Первой мировой войны. Его работа по изучению последствий депривации сна на себе самом поразила в свое время самого Павлова! Клейтман увлекся проблемой сна в то время, когда эта тема, кажется, еще никого не интересовала. В вышедшей в 1939 г. энциклопедической монографии Sleep and Wakefulness («Сон и бодрствование») он впервые сформулировал концепцию существования «основного цикла покоя — активности». Эта гипотеза (автор считал ее своим крупнейшим научным достижением), намного опередившая время, в последние десятилетия получила многочисленные подтверждения в исследованиях на людях и экспериментах на животных. Сейчас концепция Клейтмана составляет основу одного из наиболее плодотворных и бурно развивающихся направлений в психофизиологии — изучении внутрисуточных биоритмов человека. Теперь можно считать доказанным, что помимо 25-часового, «циркадианного», всю нашу жизнь пронизывает полуторачасовой «диурнальный» ритм, определяющий днем чередование сонливости и бодрости, голода и жажды, а ночью — смену медленного и быстрого сна.
Открытие быстрого сна
К середине XX в. многие физиологи полагали, что вопросы феноменологии и механизма сна в основном уже разгаданы. О цикличности ночного сна они не догадывались, так как из-за экономии бумаги электроэнцефалограммы во время сна записывались либо в начале ночи, либо урывками на протяжении немногих минут несколько раз за ночь. Да и перспектива бодрствовать всю ночь, регистрируя сон испытуемого, мало кого привлекала. Однако во второй половине XX в. произошло еще одно великое событие в сомнологии: была обнаружена (и в последующем интерпретирована как отдельное функциональное состояние) фаза быстрого сна.
Все первооткрыватели быстрого сна в ХХ в. столкнулись с полным непониманием и неприятием их результатов со стороны не только рядовых, но и выдающихся коллег-нейрофизиологов. Было хорошо известно, что быстрые низкоамплитудные ритмы в ЭЭГ — это бодрствование, а большие медленные волны — сон. Если десинхронизация возникает во время сна — это означает кратковременное пробуждение. Открытие быстрого сна противоречило концепции восходящей ретикулярной активирующей системы, только недавно воспринятой всеми нейрофизиологами, и означало полный крах всех старых идей относительно пассивной природы сна. Никто не мог ни понять, ни принять новой революционной парадигмы. Так, работа Клауэ не была отмечена ни Бремером в Бельгии, ни будущим нобелевским лауреатом Гессом в Швейцарии, ни Моруцци в Италии, ни Мэгуном в США. И вообще никем из исследователей мозга того времени!
...
Жуве в одной из своих статей писал, что над всеми американскими нейрофизиологами тогда довлели догматы психоанализа, т. е. идея Фрейда об «охранительной» роли сновидений, препятствующих преждевременному пробуждению. Эта ложная идея не давала возможности непредвзято взглянуть на реальную картину «сна со сновидениями». Продолжая эту мысль, можно сказать, что над всеми сомнологами (до Жуве) довлели аристотелевские догматы, и Манасеина, по всей видимости, была первой, а сам Жуве — последним, кто сделал шаг к освобождению от них. Поэтому Жуве по праву считается крупнейшим сомнологом второй половины ХХ в.
В 1968 г. группа ведущих сомнологов мира разработала «Руководство по стандартизированной терминологии и методам оценки для определения стадий сна у людей», включающее перечень необходимых для регистрации параметров и новую классификацию сна. Он был поделен на две фазы: быстрый (с быстрыми движениями глаз) и медленный (без них), в последнем выделили еще четыре стадии — от поверхностного до глубокого (дельта-сна). Сформулированные тогда принципы просуществовали до 2007 г., когда комиссия Американской академии медицины сна внесла несколько изменений. Они касались объединения третьей и четвертой стадий медленного сна, а также дополнения регистрируемых параметров, необходимых для диагностики различных нарушений сна: записей дыхания (дыхательного потока, дыхательного усилия), насыщения крови кислородом и движения ног [1, 2].
Наличие супрахиазмальных ядер — необходимое и достаточное условие для управления циркадианной ритмикой. Доказательство было получено путем пересадки этих клеток от крыс-доноров, живущих в режиме «12 часов свет / 12 часов темнота», в третий желудочек головного мозга крыс-реципиентов (с предварительно разрушенными собственными СХЯ), живущих в противофазном режиме («12 часов темнота / 12 часов свет»). Крысы-реципиенты переходили на суточный режим доноров!
В 1991 г. британский нейробиолог Р. Фостер с сотрудниками выделили особую группу клеток сетчатки — светочувствительных (ганглиозных, возбуждаемых светом), но не имеющих отношения к палочкам и колбочкам, обеспечивающим зрение. Ганглиозные клетки содержат специальный фотопигмент меланопсин и посылают свои длинные отростки от сетчатки до зрительного перекреста (хиазмы) в составе зрительного нерва. Затем эти отростки отделяются от него, проецируются на нейроны супрахиазмальных ядер и возбуждают в них каскады биохимических процессов. СХЯ посылают свои отростки к близлежащему скоплению гипоталамических нервных клеток, которое, в свою очередь, проецируется на нейроны шейного отдела спинного мозга. Их волокна направляются обратно и через отверстия в черепе достигают шишковидной железы — эпифиза, расположенного в геометрическом центре головного мозга человека. Ночью, в темноте, когда большинство нейронов СХЯ «молчит», нервные окончания этих волокон выделяют норадреналин, побуждающий к синтезу в эпифизе мелатонина, тормозящего нейроны супрахиазмальных ядер [11].
масштабные эксперименты известного израильского сомнолога П. Лави выявили, что в течение суток и в обычных условиях, и при лишении сна существуют периоды, когда человеку легче заснуть и труднее поддерживать бодрствование, и наоборот — когда заснуть практически невозможно.
в 1982 г., на основе этих данных Борбели сформулировал свою теорию двухкомпонентной регуляции сна, на которую опирается большинство современных работ. Согласно этой модели, в регуляции сна сочетается воздействие длительности предшествующего бодрствования (экспоненциально нарастающий фактор S) и циркадианных ритмов (синусоидальный фактор C). Первый (S) — гомеостатический, монотонный процесс, связанный с постепенным плавным нарастанием сонливости в ходе бодрствования. Его можно измерить по так называемому дельта-индексу электроэнцефалограммы: он минимален в момент пробуждения, экспоненциально увеличивается во время бодрствования и приближается к максимуму непосредственно перед засыпанием, во время которого дельта-индекс постепенно снижается. Фактор S можно сравнить с песочными часами, которые переворачиваются два раза в сутки. Наличие этого фактора не вызывает сомнений, поскольку подтверждено многими экспериментами на животных и исследованиями на людях. Однако что лежит в его основе, пока неясно [3, 5, 8, 10].
Модель Борбели неоднократно усовершенствовали различные авторы; в частности, для описания кратковременного дневного сна человека был добавлен третий фактор, инерция сна. Эта модель, основные положения которой со временем полностью подтвердились, позволяет правильно рассчитать «давление» сна не только качественно, но и количественно в условиях депривации, при ряде заболеваний и т. д. Так, у здоровых людей в ходе депривации сна непереносимая сонливость должна чередоваться с периодами относительной ремиссии (когда «давление» сна почти не чувствуется), которые могут быть предсказаны по синусоиде процесса С, что и подтверждено исследованиями.
Однако установить, сколько на самом деле необходимо спать людям разных возрастов, гораздо труднее, чем может показаться на первый взгляд.
Разумеется, можно подсчитать, сколько часов спят люди в действительности, и убедиться в том, что в среднем продолжительность сна у пожилых людей меньше, чем у более молодых.
Однако это говорит лишь о том, что они меньше спят, но не о том, что им требуется меньше сна.
Если допустить, что людям старшего возраста требуется столько же сна, сколько и остальным, почему же тогда они спят меньше?
Одна из гипотез заключается в том, что в процессе старения нарушается суточный ритм организма, в результате чего человек просыпается раньше, чем следует.
Исследования показали, что дневной цикл у пожилых действительно смещается, из-за чего они начинают раньше вставать и раньше ложиться.
Возможно, им все-таки необходимо больше спать, но сон не идет к ним, и даже когда они все-таки проваливаются в дремоту, качество сна уже не такое, как в молодые годы.
Недавно в России было проведено новое исследование на эту тему. Однажды утром в научную лабораторию пришли 130 человек, которые остались там на весь день и следующую ночь.
В течение всего этого времени ученые не давали им спать и регулярно просили их оценить, насколько сонными они себя чувствуют.
Ощущение сонливости меняется в течение дня и в течение ночи, и в подобных экспериментах, основанных на лишении сна, исходят из того, что оно отражает процессы, связанные с биоритмами организма - такие как изменение температуры тела в течение суток и вечерний выброс гормона мелатонина.
Кроме того, в течение дня и ночи у участников исследования несколько раз измерялась медленноволновая активность головного мозга.
Затем все эти данные были проанализированы в привязке к дневнику сна, который добровольцы вели на протяжении предыдущей недели, чтобы определить, каким образом ощущение сонливости и медленноволновая активность меняются в зависимости от хронотипа человека (типичного для данного человека характера суточной активности – Ред.).
Ученые повторно установили, что люди старшего возраста и более молодые чувствуют сонливость в разное время и что показатели медленноволновой активности у них различаются.
Автор исследования Аркадий Путилов полагает, что сокращение продолжительности сна может быть обусловлено действием двух механизмов.
По его мнению, в среднем возрасте процессы, определяющие периоды медленноволнового сна, нарушаются, что затрудняет сон. Кроме того, у пожилых людей смещается суточный ритм вследствие уменьшения амплитуды изменений температуры тела и сокращения выработки мелатонина.
В пользу того факта, что нарушение суточного ритма вызывает расстройства сна у людей преклонного возраста, свидетельствуют и совершенно новые данные, полученные с помощью приложения для смартфона под названием Entrain.
Это приложение было разработано в Мичиганском университете в городе Энн-Арбор (США) с целью облегчить людям приспосабливание к смене часового пояса.