Выезд из Цхинвали, горийская трасса, милицейский пост, обозначающий границу между Южной Осетией и Грузией. Небольшая колонна грузовиков, на одном – огромный плакат, прилепленный скотчем: «Подарок от президента Путина». По периметру колонны – российские автоматчики из миротворческих сил, бдительно охраняющие этот самый подарок, который нужно доставить в пару южноосетинских сел. Иначе как через грузинскую территорию к селам не подобраться: других дорог нет. И хотя сам «подарок» не ахти какой – мешки с мукой, – грузинская таможня требует оформления по всем правилам.
В ЦАРСТВЕ АБСУРДА
Генерал Святослав Набздоров, командующий миротворческими силами в зоне южноосетинского конфликта, рвал и метал, командный голос гремел над всей округой: «Где водитель этой машины? Старший лейтенант, где твой солдат?!» Из-за машины выныривает испуганный солдатик. «Боец, ты где шляешься, ты что, в сортире сидел?!» – «Так точно!» Генерал, явно не ожидавший такого признания, вдруг улыбнулся: «Ну, тоже иногда надо...» Вторые сутки охраняемая солдатами генерала колонна стоит на посту между Южной Осетией и собственно Грузией. Вторые сутки судьба мешков с мукой решается на встрече высокопоставленных представителей двух стран в Москве. Уже превратившись в международный скандал, конфликт из-за этих мешков еще и грозит перерасти чуть не в вооруженный – это ли не абсурд?! А еще сами осетины открыто признают: мука в селах не очень-то и нужна. Но здесь дело принципа: грузинская сторона, упершись в таможенные формальности, утверждает, что в гуманитарной помощи села не нуждаются. Другая сторона этой задержкой тоже довольна: пока колонна стоит, к ней привлечено внимание, вокруг масса журналистов. До собственно сел и груза никому дела нет.
ОПАСНОСТЬ С ЮГА
Хроника конфликта
10 ноября 1989 года Совет народных депутатов Юго-Осетинской автономной области провозгласил ее автономией в составе Грузинской ССР. В ноябре 1989-го ВС Грузии объявляет требования Южной Осетии незаконными, начинается первый грузино-осетинский конфликт, продолжавшийся до января 1990 года.
20 сентября 1990 года ВС Южно-Осетинской автономной области принял Декларацию о суверенитете, провозгласив Южно-Осетинскую демократическую советскую республику и обратившись к Москве с просьбой о признании республики суверенной, входящей в состав СССР.
10 декабря 1990 года ВС Грузии упразднил Юго-Осетинскую автономию и объявил территорию Южной Осетии административной единицей Грузии – «Цхинвальским регионом».
В декабре 1990 года начался второй грузино-осетинский конфликт, закончившийся в июле 1992-го.
19 января 1992 года в Южной Осетии был проведен референдум об объединении Южной и Северной Осетии и присоединении к России (99% голосов «за»).
Референдум не признается законным ни в Грузии, ни в России.
29 мая 1992 года ВС Южной Осетии принял Акт о государственной независимости.
В июле 1992 года в Южную Осетию введены миротворческие силы.
2 ноября 1993 года принята Конституция Республики Южная Осетия (РЮО). Конституция Грузии, принятая в 1995 году, оставила открытым вопрос о статусе Южной Осетии.
30 ноября 1996 года в РЮО были проведены первые президентские выборы, президентом стал Людвиг Чибиров. В декабре 2000 года было подписано российско-грузинское межправительственное соглашение о взаимодействии в восстановлении экономики в зоне грузино-осетинского конфликта и возвращении беженцев. В августе 2001 года в Цхинвали были совершены два неудачных покушения на сторонников Чибирова. В ноябре 2001 года на президентских выборах в Южной Осетии в первом туре поражение потерпел Людвиг Чибиров, во второй тур вышли бывший первый секретарь Цхинвальского горкома комсомола Эдуард Кокойты (48%) и председатель парламента Станислав Кочиев (26%). Чибиров и спецназ РЮО захватил здание парламента, пытаясь убедить Кочиева снять свою кандидатуру.
6 декабря 2001 года Эдуард Кокойты победил во втором туре с 53,3%.
18 декабря он вступил в должность президента Южной Осетии. В марте 2002 года Кокойты отправил в Москву спикера парламента Кочиева с официальным обращением признать независимость Южной Осетии и принять ее в состав России.
3 января 2004 года кандидат в президенты Грузии Михаил Саакашвили заявил, что 2004 год – это последний год, когда Южная Осетия и Абхазия не принимают участия в грузинских выборах.
Территория – 3900 кв. км (1989), в 1990–1991 годах от Южной Осетии отделены и заняты грузинскими войсками Знаурский район, половина Ленингорского района и часть Джавского района.
Столица – Цхинвал (Цхинвали).
Население – около 85 тыс., осетины – около 67%, грузины – около 25%, другие национальности – около 7% (2003).
95% населения имеют российское гражданство, в том числе значительная часть грузинского населения имеет как грузинское, так и российское гражданство. Около 40 тыс. беженцев из Южной Осетии проживает в Грузии и Северной Осетии.
Что тут вообще происходит? На мой вопрос генерал Набздоров лишь устало машет рукой: «Да ничего не происходит, сейчас пойдет колонна, президент Саакашвили оплатил растаможку груза...» Звонок мобильника прерывает беседу: Святослав Адамович молча слушает собеседника, меняясь в лице, сочно матерится и прыгает в машину. У грузинского полковника выясняю, что теперь финт выкинул южноосетинский президент Эдуард Кокойты: «Когда Саакашвили разрешил пропустить колонну в качестве жеста доброй воли, Цхинвали вдруг запретил. Похоже, Кокойты не устроило столь быстрое разрешение конфликта...» Часа через два, когда Набздоров вернулся из Цхинвали, колонна все же тронулась: видимо, аргументы генерала оказались достаточно вескими.
НИ МИРА, НИ ВОЙНЫ
Воевать по-настоящему здесь никто не собирается: ни осетины, ни грузины, ни, похоже, российские военные. Хотя стреляют.
В селах Кехви и Тамарашени, где живут в основном грузины, сказали, что ночью со склона горы ударил миномет. Кто, куда и зачем стрелял, непонятно, да и разрыва мины вроде не было. Но гранатометчик, тоже неизвестный, счел своим долгом дать ответный залп. «Нет, в нас никто не стрелял, – в один голос уверяют меня кехвинцы. – Мы не хотим войны, мы боимся ее, это все осетины, Кокойта, – они хотят воевать. А у нас и оружия нет, даже рогаток...» Прямо под ногами – несколько стреляных автоматных гильз, на них даже пыли нет, совсем свежие, явно сегодняшние. Поднимаю, верчу в руках: «Что, оружие проверяли?» Местные даже не смущаются: «Ага, проверяли». – «Так говорите же, что нет оружия!» – «Конечно, нет! Да это разве оружие? Вот у осетин танки – зачем Россия оружие им дает? Зачем полторы тысячи казаков сюда приехали? Не хотим воевать, да и какая это будет война: мы, грузины, будем жечь и грабить осетин, осетины будут резать и грабить грузин – все, как было уже. Зачем осетины хотят с нами воевать, притесняют? Вот наш президент сказал, что не хочет воевать...» Потом, правда, выясняется, что грузинский президент еще много чего сказал. «Наш Миша сказал, что у нас великолепная армия, что она отлично подготовлена и за два часа займет Цхинвали и наведет порядок, – это вступают в разговор уже парни помоложе. – Раз Миша так говорит, значит, так и есть». – «Но вы же понимаете, что это не так и ваша армия такая же паршивая, как и наша, и ваши генералы много не навоюют! Уже повоевали в Абхазии. Наши генералы тоже хотели Грозный за два часа взять – и что?» – «Нет, это при Шеварднадзе такая была армия, а теперь у нас Миша – он все может, у него отличная армия! И если бы нам Россия не мешала, давно бы навели порядок. А ваши миротворцы – они же русские, они только осетин защищают. Почему Россия на каких-то Балканах о сербах заботится, а нас не хочет защищать – мы же тоже православные! Если Москва захочет – не будет войны, пусть она цыкнет на этих осетин – и все успокоятся».
На центральной площади Цхинвали митинг: десяток женщин и десятка два детей с плакатами (их детишки дружно поднимают по команде строгой дамы при появлении журналистов). На плакатах слоганы: «Кокойта – наш президент» и «Нина Бурджанадзе – ты мать или кто?» Воздух оглашают крики: «Кокойта, ты наш президент! Кокойта, мы тебе верим! Россия с нами!» Нормально пообщаться с кукловодами не получается, только и слышишь: «Почему Россия нас не защищает? Мы все здесь российские граждане, у нас у всех тут российские паспорта, так почему же нас бросили, почему не принимают в состав России? Мы хотим воссоединиться с Северной Осетией! Мы боимся Грузии, мы боимся, что она снова придет сюда воевать. Если Москва захочет, никакой войны тут не будет, все Москва решает. Прикрикнет она на Тбилиси – все тут станет спокойно...»
И осетин, и здешних грузин вполне устраивает статус-кво – состояние неурегулированности проблемы и отложенности ее решения надолго, если не навсегда. Но повсеместно разлит страх войны, серьезных признаков которой не разглядеть даже в лупу, а в основе его – обычный страх перед противоположной стороной: вот, тут уже собралась вся грузинская армия и готова войти, уже три тысячи грузинских спецназовцев стоят в ожидании приказа...
НЕ МУКОЙ ЕДИНОЙ
Объезжаю окрестности, где хотя бы теоретически могут концентрироваться войска. Никаких военных приготовлений не замечаю. Нельзя не заметить военные приготовления, если они есть! Их нет... Такое ощущение, что угроза виртуальная и существует она лишь в воспаленных умах обывателей, вконец запутавшихся и доведенных до безумия телеагитками. Даже пропускной режим на дорогах – а только по ним и могут в этих местах передвигаться войска – вполне либерален. Грузины твердят про стекающиеся в Цхинвали и Джаву толпы казаков и добровольцев из Северной Осетии: «Это же российские граждане, они же будут с нами воевать!» Экипированные в камуфляж волонтеры действительно бесцельно слоняются по улицам Цхинвали. Их явно не больше трехсот–пятисот человек, и они не знают, чем себя занять, – оружия им пока не дают. Парни молодые, лет 17–20, правда, руководят ими товарищи посолиднее. Явно служивые, но очень похожие не на военных, а на профессионалов в штатском – по повадкам и манерам. «Кто это?» – «А инструктора. Наших ребят чему-то обучают», – выдает секрет портье гостиницы.
«Да не будет никакой войны, – убеждает меня бывший комбатант, воевавший здесь с 1989 по 1992 год. – Если бы запахло настоящей войной, то мы, ветераны, давно бы уже были наготове. А так все это обычная политическая игра. Грузинские генералы давят на Мишу, прощупывают возможности: а вдруг можно. Российские военные используют шанс еще раз надавить на Грузию, а больше всех выигрывает наш Кокойты. И тут он молодец: под шумок угрозы войны, которой не будет, он до ушей накачал Южную Осетию российским оружием! Теперь только сумасшедший рискнет с нами воевать. А Саакашвили не сумасшедший...» Российское оружие не миф. Во всяком случае, и официальные источники в местных силовых структурах, и весьма информированные собеседники из иных структур подтвердили: за последние полтора месяца через Рокский тоннель из Северной Осетии прибыли танки, бронетранспортеры, артсистемы – тяжелые минометы, в частности легкие зенитные артустановки, и огромное количество боеприпасов. Даже одна установка «ГРАД» вроде бы теперь имеется. Все, говорят, стоит в лесах возле Джавы. Да, в этих лесах спрятать можно что угодно. А еще там удобнее всего обеспечить секретность: до Джавы грузинских сел нет – нет и утечки реальной информации.
Вообще, руку российских военных здесь видят во всем. Так, разработку операции по разоружению и захвату грузинских милиционеров в селе Ванати ветераны прошлых войн приписывают именно российским офицерам: «У нас просто нет людей, способных такое разработать. И командовали точно ваши офицеры, иначе наши парни просто перестреляли бы грузин. А тут был жесткий приказ. Вот только унижать грузин не надо было, это бесчестно так унижать людей, ставить их на колени, зачем так делать? Но это уж точно инициатива наших горячих парней, не навоевались они». Кстати, в разговорах именно с бывшими комбатантами проскальзывала еще и такая мысль: что-то многовато оружия Россия прислала, такой щедрости за ней раньше не замечалось. К тому же оружие слишком тяжелое и мощное по меркам здешней войны. Не самодеятельность ли это военных, решивших военную базу создать, полулегальную и неофициальную? Интересная версия, только вот проверить ее невозможно.
ЗАЧЕМ, СЛУШАЙ, ВОЕВАТЬ?
Официальная позиция цхинвальского руководства весьма оригинальна: пусть Грузия признает независимость Южной Осетии, а та в обмен гарантирует... военную безопасность Грузии! «Это как?» – спрашиваю я собеседника из правительства, пожелавшего остаться неназванным. «А так, – отвечает он, – они к нам не пристают, а мы обещаем защитить Грузию от угрозы с севера, обещаем не допустить агрессии с южноосетинского плацдарма». При этом чиновник признает, что, кроме как из России, с этого направления Грузии никто по определению угрожать не может. «Выходит, если Грузия согласится на ваши условия, вы готовы стать ее щитом против России?!» – «Да какая разница, все равно Россия нам ничем, кроме оружия, помочь не хочет...»
Показательнее всего, наверное, реальный настрой людей – не митингующих, а тех, кто, случись что, возьмет в руки оружие, тех, кто воевал друг с другом 12 лет назад. Тимур Цховребов в Южной Осетии личность известная: он один из организаторов сопротивления в 1989–1992 годах. Официальная власть его не слишком любит: неуправляем, чиновников не почитает. Но именно к мнению такого человека стоит прислушаться. «Я не хочу воевать и не думаю, что сейчас реальна угроза войны. Это все политические игры. Начнись что, конечно, возьму автомат, но это лишь прощупывание. Не хотят грузины воевать. Доказать? Поехали со мной в Гори, познакомлю с интересными людьми – грузинские ветераны, воевали в Осетии и Абхазии». Встреча бывших противников – зрелище поразительное. Люди, смотревшие друг на друга в прорезь прицелов, обнимаются, вспоминают боевые эпизоды! Тимур представляет мне человека средних лет: «Нугзар Гогоришвили, очень умный человек, воевал с нами, очень влиятелен среди ветеранов, тоже не хочет войны». – «И как вы нашли точки соприкосновения?!» Отвечать начинает Тимур: «А я прямо ему сказал: да, возьму оружие снова, если нужно будет, если нападут, сказал, что с Грузией жить не хочу и что, пока я жив, Осетии в Грузии не бывать». – «А я тоже ему открыто сказал: Южная Осетия была, есть и будет грузинской землей, – вступает Нугзар, – но сейчас есть проблема, так зачем ее решать военным путем или путем экономической блокады?! Давайте просто жить, а проблему отложим на потом. Ну нерешаема она сейчас – сначала надо друг другу доказать, что мы можем жить, торговать и общаться без пальбы. Пусть такая неопределенность будет долго, но все лучше войны и крови. Ведь войну затеют политики, а расхлебывать ее мирным жителям и нам, комбатантам».
Дальше путешествие в Гори стало еще интереснее: Тимура и меня привезли к Георгию Каркарашвили, тому самому, который во время абхазской войны командовал грузинским контингентом, был министром обороны Грузии. Сейчас Каркарашвили – зампред парламентского комитета по обороне и безопасности. Позиции были обозначены сразу: грузины никогда не признают отделения и независимости Южной Осетии – осетины никогда не вернутся в Грузию. Но это же еще не аргумент, чтобы воевать! Жить надо, а остальное когда-нибудь «дети и внуки решат». Окончательно лед растаял, когда Цховребов в лоб спросил Каркарашвили: «Кто убил моего друга?» – прозвучала незнакомая мне фамилия. После недолгой паузы Каркарашвили произнес: «Я, наверное...» И рассказал историю, понятную только им двоим. Тимур, пожав ему руку, произнес: «Честный ответ, теперь я могу тебе верить. Мне мои совсем другое говорили».
Уже позже в Цхинвали он в деталях рассказал мне, как в самом начале войны его друг и Каркарашвили сгоряча схватились за пистолеты. «Вот в этом парке он его убил. Георгия (Каркарашвили) тогда тоже ранило» – «Мстить будешь?» – «Нет, за что? Все по-честному было. Какие мы тогда глупые были. Нет, нельзя мстить, останавливаться надо, но и не забывать. Не хочу больше воевать, но и в Грузию не хочу. И в Россию не хочу! Хочу жить, как живем, сами по себе – и с теми торговать, и с этими. Кому плохо?» А войны сейчас не будет: не пахнет ею в тихом, хотя и запуганном Цхинвали. Пахнет мелкой и грязной политикой.
Цхинвали