Экстравагантное и сомнительное.
Наибольшее внимание Поршнев уделил проблеме возникновения речи. Это, по его мнению, ключевое событие, определившее превращение животных - троглодитид в людей. Произошло оно, по мнению Поршнева, именно в это время, т.е. у ранних кроманьонцев. Поршнев предлагает очень сложную и интересную модель появления и раннего развития речи, в детали которой мы не будем углубляться (все равно проверить их пока невозможно). Ограничимся лишь несколькими замечаниями.
В своих рассуждениях о развитиии речи и мышления Поршнев опирается на разнообразные источники, но, к сожалению, он почти полностью игнорирует важнейший массив данных о бессознательной психике, о бессознательном символическом мышлении H.sapiens, открытом и изученном З.Фрейдом, К.Г.Юнгом и их последователями. Очень мало внимания уделяет Поршнев и исследованиям архаичного мифологического и магического мышления, имеющего много общих черт с бессознательным мышлением, работу которого мы наблюдаем, например, в сновидениях. А ведь так заманчиво предположить, что скрытые в глубине "бессознательного" мыслительные механизмы ("архетипы коллективного бессознательного", особый символический "язык сновидений", построенный из зрительных образов с широким символическим смыслом, связанных специфическими ассоциациативными связями) - что все это остатки древнего мыслительного аппарата, существенно отличавшегося от нашего современного "дневного" сознательного мышления.
У детей в возрасте от 1 до 2 лет часто формируется особый "квази-язык", который хорошо соответствует структуре бессознательного мышления и может быть частичной рекапитуляцией пра-языка "троглодитид". Он состоит из небольшого набора (2-3 десятка) слов с очень широким символическим значением. К сожалению, взрослые в большинстве случаев просто не могут правильно интерпретировать этот "лепет", и в лучшем случае реагируют смехом на забавные "ошибки" ребенка, путающего, по их мнению, слова и понятия. Обычно остается незамеченным, что ребенок порой произносит одно и то же "слово" в ситуациях, совершенно разных с точки зрения взрослого, но ассоциативно связанных в бессознательном мышлении (например, один ребенок комментировал одним и тем же малоразборчивым звуком такие разнообразные ситуации, как поломка игрушки, включение/выключение света и гибель смытого в раковину таракана).
Поэтому я не могу согласиться с мнением Поршнева о невозможности существования "полуречи" (т.е. что речь современного типа не могла развиться из какой-то принципиально иной формы речи). В свое время мы в соавторстве с Е.Марковой даже попытались реконструировать гипотетическую "пра-речь" троглодитид, основанную на принципах и структуре бессознательного мышления, в полуфантастической повести о питекантропах.
Это сочинение, художественную ценность которого я отнюдь не склонен преувеличивать, тем не менее показывает, что в принципе могло бы получиться из синтеза идей Поршнева и аналитической психологии. Из такого синтеза получается, что был не один, а два "великих перелома": первый - при возникновении образно-символического мышления и пра-речи; второй - тот, о котором говорит Поршнев: при возникновении конкретно-логического мышления и речи современного типа.
Согласно Поршневу, одно из неотъемлемых свойств человеческой речи - наличие синонимов и антонимов, что позволяет "объяснять", "интерпретировать". Однако в древнейших языках подчас антонимическая пара обозначалась одним и тем же словом. Та же ситуация и в символике бессознательного: единым символом часто обозначается "единство противоположностей" (смерть-рождение, начало-конец и т.п.). Это тоже могло быть одним из свойств "неандертальского языка".
Обсуждая "коллективность" мышления (основанную на речи), Поршнев не учитывает возможность иного рода "коллективности" в мышлении - через "коллективное бессознательное", т.е. общие врожденные архетипы-идеи. Такой вид "коллективности" и ныне присутствует в бессознательном и ярко проявляется в сходных снах, символах, в т.ч. религиозных, спонтанно возникающих у представителей самых разных народов. Вероятно, именно такая "коллективность мышления" была свойственна "троглодитидам". При этом сами взгляды Поршнева о том, что мышление всегда - коллективное, а не индивидуальное явление, абсолютно правильны.
Интересна и важна мысль Поршнева о том, что важнейшая функция речи (и мышления) - торможение инстинктов. Это соответствует соотношению сознательной и бессознательной психики у современного человека. Сознание подавляет, блокирует, вытесняет бессознательные инстинкитвные импульсы (которые, впрочем, не исчезают, а продолжают функционировать в бессознательном, формируя различные "комплексы", "субличности", способные иногда проецироваться вовне, прорываться в сознание в искаженном виде, даже подчинять себе сознание в случае неврозов и т.д.) Возможно, именно эта способность сознательного логического мышления тормозить инстинктивные импульсы и стала одним из важнейших приобретений неоантропа, обеспечивших его победу и выход на путь "цивилизации"
Механизм проникновения социального в индивидуальную психику через речь и лобные доли, рассмотренный Поршневым, скорее всего, действительно появился только у неоантропов и сыграл огромную роль. Это подтверждается и другими авторами, правда, не делается при этом такого упора именно на речь, но в данном случае Поршнев, думается, прав, приписывая речи ключевое значение в этом механизме (именно через речь действует социальная система на поведение человека).
Некоторые идеи Поршнева, которые пока невозможно проверить, поражают своей эмоциональной силой. О расселении неоантропов: "Старались ли они отселиться в особенности от палеоантропов, которые биологически утилизировали их в свою пользу, опираясь на мощный и неодолимый нейрофизиологический аппарат интердикции?" - какая жуткая картина прячется за этими "сухими" научными терминами...
Идея Поршнева о возможном "сигнальном воздействии палеоантропов на диких животных" очень интересна, хотя и практически непроверяема. Но в некоторых древних мифах можно найти возможные отголоски воспоминаний о неких "звероподобных" людях, понимавших язык зверей и вообще строивших свои взаимоотношения с природой на принципиально иных принципах.
- ну это уж вообще чистое фентези.
Сегодня мы знаем, что линии неандертальца (Н) и совр. человека © разошлись 500-600 тыс. лет назад. Судя по всему, в этих линиях по-разному развивался разум. В линии (Н) успех был достигнут раньше (экспансия палеоантропов в Европе произошла тогда, когда линия © еще прозябала в безвестности), но оказался непрочным. Н.Эйдельман отмечает, что если сравнить неандертальский и кроманьонский черепа изнутри, то первый производит впечатление чего-то менее гармоничного, "грубой работы". Такие "наспех сделанные" прогрессивные преобразования называют "инадаптивными" в противоположность "эвадаптивным", т.е. развивающимся медленнее, но более сбалансированно, всесторонне, комплексно (см: А.П.Расницын. Инадаптация и эвадаптация.). Беру на себя смелость предположить, что у неандертальца (судя по огромным затылочным долям и всему комплексу имеющихся разрозненных данных) очень сильно развился тот "вариант" разума, который у современного человека развит гораздо слабее и к тому же упрятан далеко в подсознание - символическое мышление, основанное на ассоциативных связях зрительных образов. Такое мышление подразумевает наличие речи, но очень странной - всего из нескольких десятков слов, каждое из которых охватывает целый круг ассоциативно связанных понятий. Если есть хоть какая-то реальная основа под всякими магиями и телепатиями, то у неандертальцев это должно было быть развито максимально. У линии © это "затылочное" мышление никогда не развивалось так сильно, но зато его развитие шло в комплексе с другим, "лобным", более конкретным и предметным, логически-аналитическим мышлением, которое и стало доминирующим ("сознательным") у современного человека. Одной из самых полезных (на первых порах) особенностей этого ©-мышления оказалась возможность подчинять поведение индивида нуждам общества, обуздывать инстинкты, "слушать других".