Американский экономист польского происхождения строит модель сравнительной эффективности рабства на основе трудов Ключевского. (причём во вводной части отмечает, каким прекрасным русским языком написаны труды последнего, а дальше мимоходом ссылается на Пушкина, Гоголя и Гончарова)
Просмотров: 18990
Источник: Evsey Domar. The causes of slavery or serfdom: a hypothesis / Capitalism, socialism, and serfdom. Cambridge University Press, 2008. p. 225-238
// statehistory.ru
...
Несмотря на эти трудности,
я все же надеялся бы обнаружить положительную статистическую корреляцию между свободной землей и крепостным правом (или рабством). Такая корреляция и в самом деле была найдена Г. Дж. Нибером (H.J.Nieboer), о котором вы подробнее узнаете в Части III.
А как насчет прекращения крепостного права (или рабства)? Традиционно, предполагалось, что оно должно исчезнуть (или действительно исчезло) из-за превосходства, присущего свободному труду. Предполагалось, что это превосходство, вырастающее из более высокой мотивации свободного человека, будет расти с увеличением использования капитала и развитием технологии. Давайте отбросим возможную более высокую надежность раба, и более продолжительное время, которое его могут заставить работать (особенно в традиционных обществах, где безделье ценится высоко). Предположим, что экономика достигла положения, при котором чистая средняя производительность свободного рабочего (Pf) значительно выше, чем у раба (Ps). Отмена рабства, очевидно, соответствует национальным интересам (если только нет насущных военных соображений, перевешивающих экономические соображения, какие были у русского правительства). Но отмена рабства совсем не обязательно отражает интересы отдельного рабовладельца, мотивированного получением дохода, а не патриотическими сантиментами. Он вычислит разницу между оплатой свободного рабочего (Wf) и затратами на обеспечение прожиточного уровня раба (Ws), и откажется освобождать своих рабов, если не будет выполнено условие: Pf - Ps > Wf - Ws. Все это в предположении, что в данной области может использоваться любой вид труда4.
По мере того, как экономика продолжает развиваться, можно ожидать увеличения разницы Pf - Ps. К сожалению, те же самые силы - технологический прогресс и накопление капитала - ответственные за этот эффект, способны увеличить и Wf, в то время как Ws не нуждается в изменениях. Априорно мы не можем сказать, увеличится ли разность Pf - Ps больше, или меньше, чем Wf - Ws.
Следовательно, мы не можем быть уверены в том, что технологический прогресс и увеличение использования капитала обязательно снизят доходность от рабов по сравнению со свободным трудом. Многое будет зависеть от природы технологического прогресса. Так хлопкоочистительная машина Эли Уитни значительно увеличила доходность рабовладения, в то время как переход от выращивания зерновых к разведению овец в средневековой Англии мог оказать противоположное влияние, создав избыток рабочей силы (См. Часть II).
Американские плантаторы должны были использовать лучшие аграрные методы и больше капитала, чем их коллеги из Латинской Америки, и, особенно, из России, но американцы защищали рабовладение значительно усерднее.
В традиционном обществе, без технологического прогресса и накопления капитала, прекращение рабовладения, как ни парадоксально, случается более определенно. По мере роста числа населения, и перехода общества, в конечном итоге, к мальтузианскому уровню, предельный продукт труда снижается до прожиточного уровня. Теперь труд свободного человека становится для работодателя чуть дороже, чем труд раба, и при этом, предполагается, что он будет более продуктивным и требовать меньше беспокойства. Владение людьми становится бессмысленным из-за большого увеличения числа рабов, и они становятся свободным, при условии, что останутся бедными5. Ценность приобретает именно земля, а рента, собираемая с поместий, создается свободными рабочими, или жителями поместий, без каких-либо принуждений не экономического характера, требуемых для поддержания армии помещиков или бездельников.
4. Соединенные Штаты Американский Юг соответствует моей гипотезе с такой смущающей простотой, что возникает вопрос о необходимости вообще упоминать его. Наличие огромных площадей плодородной земли в теплом климате, земли, которая способна производить ценную продукцию, если только удается найти для этого рабочую силу, для меня кажется вполне достаточным, для объяснения импорта рабов. Неясно только, почему Север не смог использовать их в большом количестве.
- ну это как раз отмечено еще в начале XIX в. некоторыми авторами - что там оно значительно менее выгодно, чем при хлопководстве на Юге; плюс некоторые социально-моральные ограничения - а выгода не настолько велика, чтобы заставить северных пуритан отказаться от своих морально-этических устоев. (F.)
Помимо социальных и политических возражений, должны существовать экономические причины того, что рабство на Юге было распространено больше, чем на Севере. Возможно, это как-то связано с прекрасной адаптацией негров к жаркому климату, и/или их применимости на Юге в течение всего года, а не только нескольких месяцев на Севере34. Мне трудно поверить, что рабы не могли быть использованы в смешанных фермах Севера. Хотя основная часть пищи производилась южными фермами, большинство рабовладельцев имели небольшое количество рабов, и многие рабы обладали ремесленными навыками.35 Очень полезным было бы исследование возможной выгоды использования рабства на Севере, типа работы Конрада и Мейера (Conrad & Meyer), которое продемонстрировало бы, мог ли бы Север позволить себе выплачивать рыночную стоимость рабов. Я не встретил никаких достаточно убедительных свидетельств того, что рабство в Соединенных Штатах умирало к началу Гражданской Войны, и здесь я согласен с Конрадом и Мейером, хотя, по правде говоря, я не уверен, что такое тщательное исследование было бы необходимо, чтобы доказать прибыльность рабства на Юге.36
В заключение, я хотел бы сказать несколько слов о происхождении моей гипотезы, и об ее месте в экономической истории. Хотя я обсуждал ее на лекциях в течение десятка лет, я до 1966 года не излагал ее в письменном виде, так как высокие авторитеты говорили мне, что идея не нова, и хорошо известна. Это было верно, так как короткий поиск в библиотеке сразу обнаружил ряд предшественников. Наиболее известным из них был голландский ученый Герман Нибор (Herman J. Nieboer). Его солидный труд на 465 страницах под названием Slavery as an Industrial System: Ethnological Researches (Рабство, как промышленная система: Этнологические исследования), был опубликован в 1900 году.37 Гипотеза, которую я нескромно назвал "моей", высказывалась им снова и снова, и проверялась на массе антропологических и исторических данных. Как можно ожидать, он был удовлетворен результатами. Но первоначально эта гипотеза принадлежала не Нибору. Он, в свою очередь, ссылается на работу A. Loria, Les Bases Economiques de la Constitution Sociale of 1893, и на E. G. Wakefield, A View of the Art of Colonization, опубликованную в 1834. Некоторые моменты могут быть найдены даже у Адама Смита.38 Я не согласен с Нибором по двум пунктам. Во-первых, определение свободной земли, на мой вкус, имеет слишком много юридического, и недостаточно экономического содержания, хотя это воспринимается, как нечеткое, а не неправильное. Во-вторых, он преувеличивает важность гипотезы, заявляя, хотя и не двусмысленно, что свободная земля или другие свободные ресурсы необходимы и достаточны для существования рабства или крепостного права: "... Только среди людей со свободными ресурсами может существовать рабство или крепостное право, в то время как свободный труд зависит от оплаты, и может быть обнаружен только в условиях закрытых ресурсов".39 На той же странице он защищает себя замечанием, в котором исключает простые сообщества охотников, рыболовов и охотящихся земледельцев, едва ли составляющих компанию для фермеров Северной Америки. Он пренебрегает возможностью того, что крепостное право, однажды установленное, может существовать длительное время и после того, как причина его появления - свободная земля - исчезнет, или что крепостное право может быть введено и в отсутствии свободной земли. Он игнорирует роль правительства. Однако все это - незначительные дефекты в его важном вкладе. С другой стороны, мой источник может несколько ошибаться. Если историки всегда знали о связи между соотношением земля/рабочая сила, и крепостным правом (или рабством), то они приложили серьезные усилия, чтобы не оставить многие хорошие, четкие аргументы в тех местах, где я мог их найти, хотя студенты американского Юга были ко мне намного добрее, чем другие.40 Нибор также мог высказать определенные жалобы. Его имя не удается найти ни в библиографии, ни в каталоге первого тома The Cambridge Economic History of Europe (Экономическая история Европы) от 1966 года. Он не упоминается в классическом исследовании крепостного права в России, выполненном Блумом. Мне удалось найти имя Нибора в работе Дженовезе The Political Economy of Slavery (Политическая экономия рабства) в связи с каким-то не очень важным вопросом, но с дальнейшим замечанием, что "Phillips читал эту книгу и ссылался на нее". Филлипс (Phillips) действительно читал эту книгу, и подтвердил, что
"наемный труд не может существовать, пока земля остается свободной"41. Возможно, в истории эта гипотеза занимает такое же место, какое не так давно занимал в экономической теории гипотеза экономического роста. Это место когда-то было описано как "всегда находящееся рядом, но редко приглашаемо внутрь". Если это так, то почему бы не пригласить? В конце концов, отношение земля/рабочая сила имеет количественные характеристики".
Примечания:
4 Фактически, нелегко сравнивать относительную доходность свободного и рабского труда. Так как свободный рабочий получает, более или менее, в соответствии с выполняемой работой, а раба нужно либо вырастить, либо купить, и он может иметь детей, и т.п., то потоки доходов и расходов для этих двух видов труда должны быть правильно снижены. В тексте предполагается, что все косвенные затраты на использования рабов, такие как медицинские расходы, дополнительный контроль, и т.п., включены в Ws. При хорошо организованном рынке рабов, цена раба будет приближаться к текущему значению предельного продукта с учетом скидки на предельный продукт, произведенный в течение его жизни.
Покупатель, который платит эту цену, обнаружит, что его доход почти не превышает ожидаемое капиталовложение. Он будет жаловаться на высокую стоимость рабов, и выражать сомнение относительно доходности рабовладения в целом, потому что в предельном варианте у него не будет практической разницы в использовании свободного или рабского труда. Но до тех пор, пока обеспечение продуктами и аналогичными элементами для поддержания рабов остаются эластичными (какими они, вероятно, должны быть), продавец рабов должен чувствовать себя хорошо. Он получает преимущества от постоянного дисбаланса рынка рабов, созданного избытком земли,
и ограниченными способностями людей к воспроизведению потомства (в предположении отсутствия импорта рабов). Однако если продавец рабов посчитает величину возврата от текущей стоимости его рабов и земли, он может не зафиксировать больше, чем рыночная доходность. Другими словами, механизм рынка трансформирует доход от рабов в прибыль от прироста капитала. По этому поводу можно обратиться к работе History of Agriculture in the Southern United States to 1860, которую Льюис Сесил Грей (Lewis Cecil Gray) опубликовал в 1933 году. Частично она воспроизведена в работе Гарольда Вудмана (Harold D. Woodman), Slavery and the Southern Economy: Sources and Readings (New York: Harcourt, Brace & World, Inc., 1966), стр. 106-09, и в работе Alfred H. Conrad и John R. Meyer, The Economics of Slavery and Other Studies in Econometric History (Chicago: Aldine Publishing Company, 1964), стр. 43-92.
5 Возможно, что даже в мальтузианском обществе может продолжать существовать рабство (или крепостная зависимость).
Рабов могут держать по причинам социальной престижности (как реликт того времени, когда рабство было выгодным), или просто потому, что жизнь раба более надежна, чем жизнь свободного человека. С другой стороны, использование проживающих в поместье (с ограниченной арендой), или свободных людей дает землевладельцу возможность намного легче выбирать лучших из нескольких претендентов, чем среди рабов или крепостных, защищенных обычаем.