NATO VS Yugoslavia

«Липа» в камуфляже

Альянс скрывает свои потери в Югославии и завышает урон, нанесенный сербам







В США обнародован доклад командования военно-воздушными силами, подготовленный сразу после завершения воздушной операции НАТО против Югославии. Почти год содержание этого документа держалось в секрете. И неудивительно, ведь, по признанию аналитиков ВВС США, количество боевой техники югославской армии, уничтоженной авиацией НАТО, завышено альянсом по меньшей мере в 10 раз.
Уэсли Кларк, бывший главком силами НАТО в Европе, год назад заявлял, что в Косово авиация альянса уничтожила 110 сербских танков и 210 бронетранспортеров. По подсчетам же экспертов ВВС США, успехи натовских пилотов намного скромнее: всего 14 танков, 18 БТР и 20 артиллерийских орудий. Американцы считают, что натовская авиация всего 58 раз наносила точные удары по броне и другим объектам югославской армии. А еще год назад в реляциях альянса фигурировало 744 точных попадания.
Такая вот двойная бухгалтерия. Уличает НАТО, мягко говоря, в лукавстве и распространенная в сети Интернет версия военного обозревателя Владислава Шурыгина о том, каковы были истинные потери НАТО в этой войне. Конечно, это лишь версия. И, возможно, кто-то ее оспорит. Тем не менее представляется вполне доказанным, что НАТО занижала и продолжает скрывать истинные данные о своих потерях.

Военная часть кампании НАТО против Югославии продолжалась 76 дней. За это время авиационная группировка в составе 1.121 боевых, обеспечивающих и транспортных самолетов выполнила, по натовским данным, 35 тысяч, а по другим источникам - около 25 тысяч вылетов.
Действия авиации поддерживала военно-морская группировка в составе 3 авианосцев, 6 ударных подводных лодок, 2 крейсеров, 7 эсминцев, 13 фрегатов. Амфибийная группировка НАТО имела в своем составе 4 крупных десантных корабля, развернутых в Средиземном море с 10 тысячами морских пехотинцев на борту.
Сухопутная группировка НАТО насчитывала в своем составе 16,6 тысячи человек на территории Македонии и 10 тысяч - в Албании.
По докладам НАТО, за 76 дней боев было уничтожено до 800 сербских танков – 60 процентов всей численности, больше 100 самолетов – 70 процентов, а также 90 процентов сербских сил ПВО, полностью нарушено боевое управление и уничтожены более 20 тысяч солдат и офицеров югославской армии.
Но после окончания войны стали один за другим выясняться странные факты. Ошибки американской разведки в оценке сил сербов, оборонявших Косово, были столь велики, что граничили с преступной недооценкой. Так, вместо 300 сербских танков, «вскрытых» американской разведкой, из которых, по ее же докладам, более 200 было уничтожено, из Косово было в полной исправности выведено 480 (!) танков. А уничтоженными натовцы обнаружили лишь 13…
Вместо 150 орудий сербы имели в Косово более 300, вместо предполагаемых 100 тысяч человек личного состава у сербов были размещены на позициях более 250 тысяч человек. Можно только догадываться, во что бы обошлись НАТО эти ошибки, решись она на сухопутную операцию.
Истинные же потери НАТО в этой войне до сего дня являются совершенно секретной информацией, закрытой для всех. Официально НАТО признает потерю 7 летательных аппаратов и утверждает, что не потеряла в ходе этой войны ни одного военнослужащего. При этом, правда, оговаривается, что в «небоевых условиях» погибли около 50 человек.
Между тем совсем недавно в некоторые международные информагенства попали выдержки из секретного доклада американского конгрессмена - республиканца из Нью-Джерси Джима Сакстона, подготовленного для Международной ассоциации стратегических исследований (ICCA), в котором утверждалось, что потери стран НАТО в войне против Сербии были весьма значительными.
Авторы доклада заявляют, что пришли к заключению о наличии серьезных потерь в рядах вооруженных сил НАТО и США. «Совершенно очевидно, что потери в живой силе и технике намного выше, чем сообщается публично», – подчеркивается в докладе.
Самой большой сенсацией является число натовских потерь в живой силе. Над Югославией погибали не только натовские пилоты, но и десятки десантников, летевших в вертолетах на выручку катапультировавшимся летчикам. Согласно докладу, югославские ВВС сбили по крайней мере пять натовских вертолетов, в которых погибли около сотни коммандос.
В этом докладе приведены подробности десятков воздушных боев в небе над Косово, номера сбитых натовских самолетов, фамилии пилотов.
Авторы доклада приводят данные о том, что югославские ВВС сбили 5 германских боевых самолетов F-4 и «Торнадо», как минимум 4 британских «Харриера» и 2 французских «Миража». Были сбиты либо повреждены также самолеты бельгийских, голландских и канадских ВВС.
Все попытки найти полный текст доклада не увенчались успехом. В Интернете есть множество ссылок на этот доклад, но все адреса, по которым должен был находиться его полный текст, либо заблокированы, либо уже не существуют. И это первая странность.
Впрочем, к «странностям», которые сопровождают все данные о потерях США и НАТО после Вьетнама, не привыкать. После той катастрофичной для себя войны американцы сделали соответствующие выводы, главная суть которых заключалась в том, что именно открытая информация о людских потерях войск, сражавшихся во Вьетнаме, стала причиной политического кризиса вокруг этой войны и поражения в ней.
Был принят целый ряд директив и инструкций, предельно регламентирующих то, как, когда и насколько можно открывать обществу военные потери. С тех пор американское общество практически ничего о них не знает.
Механизм сокрытия сложен и изощрен. Во-первых, в отдельную группу были выведены и засекречены все данные о проведении американскими спецслужбами различного рода «специальных операций». И только по истечении срока давности (от 5 до 10 и более лет) эти данные могут быть рассекречены.
Во-вторых, были засекречены все данные о войсках специального назначения, коих в США, по самым минимальным оценкам, насчитывается в различных видах вооруженных сил до 90 тысяч человек. Вся информация об их действиях, потерях и результатах секретна.
При этом в состав этих сил входят не только всякого рода «коммандос», но и авиационные, вертолетные, морские и прочие подразделения.
Отдельная инструкция оговаривает правила информирования о потерях ВВС и летчиков. Суть ее в следующем: признавать потерю летательного аппарата над чужой территорией, а также факт гибели или пленения летчика можно только после «убедительного подтверждения» этого факта или ряда «заслуживающих доверия свидетельств».
Иными словами, если американский самолет не вернулся на свою базу с боевого задания, это еще не повод заявлять о его потере. И только если враги продемонстрируют по телеканалу обломки сбитого самолета, труп или пленного пилота – это можно признать. Во всех остальных случаях никакой потери нет. Пилота можно эвакуировать, выкупить, обменять. Обломки самолета «не найти». И все о’кей!
Ну а если пилот катапультировался над контролируемой территорией, так и вообще никаких потерь. К утру он будет на базе, и его припишут к новому самолету.
Стали обычными и такие хитрости, как распределение потерь равномерно по дням, перевод максимального их количества в «небоевые». Для спецподразделений вообще приняты столь экзотические варианты, как вывоз тел на военные базы, к которым они были приписаны (например, в Европу), и проведение этих смертей там по графе «Несчастный случай на учениях».
Но вернемсЯ к балканской войне. Начнем с объективных свидетельств. И в первую очередь американских.
«Силы НАТО, включая американские, понесли большие потери в авиации и наземной силе в ходе югославского конфликта», - утверждал еще в мае 1999 года ежемесячный журнал «Стратегическая политика», издаваемый отделением «Оборона и иностранная политика» (Александрия, штат Виргиния, США). По приведенным данным, к 20 апреля силы НАТО потеряли в ходе косовского конфликта до 38 самолетов и вертолетов, 7 беспилотных летательных аппаратов, большое количество крылатых ракет, сбитых зенитной артиллерией и ракетами. «По меньшей мере два вертолета, сбитых в Югославии, перевозили солдат», – утверждает журнал.
2 апреля 1999 года ИТАР-ТАСС распространил информацию, подтверждающую безусловное уничтожение 7 боевых самолетов и 1 вертолета НАТО системой ПВО Югославии с начала нанесения авиаударов по объектам на территории СРЮ.
Кроме того, 1 самолет F-16 и 2 ударных вертолета были поражены огнем малокалиберной артиллерии, но их уничтожение пока не подтверждено. 3 самолета были перехвачены югославскими истребителями МиГ- 29 и МиГ- 21, 4 машины, в том числе истребитель F- 117 «Стелс», были потеряны западным альянсом в результате использования систем ПВО «Куб» и «Печора» российского производства. Над Югославией также было сбито 2 беспилотных летательных аппарата ВВС США.
В те же дни греческая газета «Врадини» сообщила со ссылкой на источник в министерстве обороны Греции (а Греция член блока НАТО ), что «уже за 28 дней бомбардировок Югославии потери НАТО и США исчисляются 81 военнослужащим. Это по большей части пилоты и экипажи самолетов и вертолетов, сбитых югославской ПВО».
На следующий день на брифинге в министерстве обороны Франции его представители никак не прокомментировали аналогичное сообщение французской радиостанции, как не подтвердили и не опровергли сообщения греческой газеты о том, что потери НАТО на Балканах за первые двадцать дней составили 88 человек, 8 из которых — французы.
Кстати, через неделю после начала войны французское агентство Франс Пресс сообщило первые данные о сбитых силами югославских ПВО летательных аппаратах НАТО. По данным Франс Пресс, было сбито «7 самолетов, 3 вертолета и более 30 крылатых ракет», но в дальнейшем агентство почему-то стало воздерживаться от озвучивания собственных данных и только дублировало официальные сводки НАТО.
А ведь все приведенные выше данные относятся только к первому этапу войны.
Объективным свидетельством потерь явился и факт приказа воздушного командования группировки не снижаться над территорией Сербии ниже 6.000 метров, отданный менее чем через неделю после начала бомбежек и свято соблюдавшийся до самого последнего дня.
Но не только по сообщениям информационных агентств прослеживались совершенно иные, отличные от натовского официоза цифры. Много можно было увидеть и на экранах телевизоров. Правда прорывалась даже сквозь натовскую цензуру.
Так, уже на утро после первых налетов на экранах телевизоров появились первые видеокартинки - взлет самолетов с авиабазы Авиано, взрывы в Югославии. А затем кадры репортеров одной из итальянских телекомпаний, которые засняли в воздухе возвращение американских самолетов с задания.
Хорошо была видна пара F-15. Один из них, неуверенно рыская, подлетал к полосе. Второй его сопровождал. Было видно, что нижний держится в воздухе из последних сил и что за ним тянется заметная струйка дыма. Американский комментатор тут же заявил, что у одного из F-15 «возникли проблемы с двигателем», и в следующем выпуске этот фрагмент был уже изъят.
Но самый вопиющий случай - с самолетами, сбитыми над Боснией. Югославы заявили, что они сбили два F-15, пытавшихся прорваться с венгерской территории. Американцы опровергли - дескать, это они сбили 2 сербских МиГ-29. Местная телекомпания тут же сняла с места падения репортаж, и западные телекомпании не смогли удержаться от соблазна - показали его.
Съемки ночные, и оператор показывает кусок фюзеляжа, освещенный ручным фонариком. Диктор говорит о «сербском МиГе-29», а в освещенном круге - четкая надпись: ANNUAL INSP… По-английски это означает «ежегодная проверка». Такие надписи делаются около узлов, нуждающихся в периодической проверке, и их на фюзеляже самолета несколько. Так, даже идиоту становится понятно, что сбитый самолет был не сербский.
Примером того, как американцы умеют скрывать потери, стала и история с германским «Торнадо». Сербы заявили о сбитом самолете, подтвердили его и другие компетентные источники. Но американцы тут же опровергли это сообщение. Но как? А просто заявили, что «все самолеты вернулись на базу Авиано»! И ни один наш комментатор не пояснил, что германские «Торнадо» с Авиано не взлетают.
Потом, правда, пришлось еще объясняться самим немцам. Что-то придумывать про «боевую группу» из семи «Торнадо», хотя любому мало-мальски знакомому с авиацией человеку известно, что основная боевая единица ВВС – пара, и никаких нечетных боевых подразделений нет.
Впрочем, если быть объективным, то большинство сбитых натовских пилотов не попадало в руки сербов. И вот почему. Дело в том, что почти 70 процентов пусков всех управляемых ракет происходило без входа в воздушное пространство Сербии. С высоты в 8 – 9 километров натовские самолеты пускали ракеты с предельной дальности 200 – 300 километров. И основные рубежи пуска были над границей с Боснией, Македонией, Венгрией и Средиземным морем. (Помните истории, как потерявшие управление ракеты падали на венгерские и болгарские села?)
Сбитые самолеты падали чаще всего в море и на территории этих стран: на границах Сербии много лесистых, труднодоступных гор.
Подытоживая эти данные, можно сделать вывод: США и командование НАТО вполне осознанно замалчивают реальные данные о своих потерях и вводят в заблуждение общественность своих стран. И доверять им нельзя.
Так сколько же всего самолетов потеряла НАТО в небе над Сербией?
За этой цифрой я обратился к российским экспертам.
По их данным, речь идет как минимум о 29 боевых самолетах, 4 вертолетах, 15 беспилотных летательных аппаратах и примерно 200 крылатых ракетах. При этом в плен попали не менее девяти пилотов, сбитых над территорией СРЮ. Это только по данным радиоперехвата (записаны сигналы «Мейдей», автоматически включающиеся при аварии или повреждении самолета) и данным спутниковой разведки.
При этом были названы и другие цифры - до 65 самолетов, 10 вертолетов и 300 крылатых ракет, возможно, потеряла НАТО. В эту цифру входит так называемая «разница» в данных о самолетах, привлеченных к участию в операциях против Югославии, и самолетах, вернувшихся после окончания на свои базы в места постоянной дислокации.
Совпадает эта цифра и с данными, которые привел в своем интервью газете «Лондон таймс» бывший председатель Военного комитета НАТО генерал Клаус Науманн, высказав мнение, что самолеты США и НАТО, якобы потерпевшие крушение по техническим причинам или отстраненные от полетов и «переданные в ремонт», в действительности были сбиты средствами ПВО СРЮ. Приводится и число этих самолетов: «более 60…»
Заметим, что, по имеющимся данным, ни один из этих «ремонтируемых» самолетов так в строй и не вернулся…
Но не только самолеты теряла НАТО в Югославии. Еще большей тайной остается цифра людских потерь. Вскрыть ее тем более сложно, что при отсутствии боевого соприкосновения и сухопутных боев все они пришлись на войска специального назначения, чьи потери США и НАТО традиционно не оглашают.
И все же кое-какие сведения имеются. Так, в уже упомянутом докладе американского сенатора Джима Сакстона приводятся сведения о ряде боев, в ходе которых гибли не только пилоты, но и военнослужащие войск специального назначения США.
Так, 26 апреля 1999 года югославские истребители-бомбардировщики «Галеб» выполнили авианалет на аэродром Ринас под Тираной, где базировались «Апачи». В результате было уничтожено и повреждено свыше 10 американских вертолетов.
Потери в ходе этого налета составили около 40 военнослужащих. Сходную операцию провели югославские летчики 18 апреля 1999 года против аэродрома в боснийской Тузле, превращенной в военную базу НАТО. Итог этого налета - полтора десятка выведенных из строя на земле натовских машин и почти 50 убитых.
Приводятся данные и о сбитых над приграничными с Боснией горами двух американских вертолетах с десантниками, летевшими на эвакуацию катапультировавшегося пилота. Сообщается о гибели 38 «коммандос».
В мае 1999 года одно из бельгийских информагентств со ссылкой на источник в военном госпитале НАТО сообщило о доставке в патолого-анатомическое отделение госпиталя 86 тел погибших солдат НАТО.
По некоторым сведениям, общая цифра потерь может достигать 400 человек, из которых более 250 - американские военнослужащие частей специального назначения.


Copyright Redstar.ru

Ещё одно косвенное подтверждение наличия потерь - низкий моральный уровень пилотов НАТО. Точную дату, к сожалению не нашёл, но где-то в начале войны три B-52 из шести взлетевших на бомбёжку сразу же вернулись назад "по техническим причинам". Проверка на земле неполадок не выявила.

И что удивительного? Покажите военных, которые не будут преуменьшать свои потери и преувеличивать вражеские, смешно даже. Но все-же, в статье с одной стороны автор ссылается на "аналитиков ВВС США", а с другой утверждает, что военные сильно преуменьшают.
Дальше — "Сбитые самолеты падали чаще всего в море и на территории этих стран: на границах Сербии много лесистых, труднодоступных гор. ". Угу, вся сотня (за исключением единиц). И что-же они делали над горами? Может нужно поискать? И кто, все-таки сбил F-117?
Вобщем оба врут.

Поживем увидим !!!

Sales of high-end Russian SAMs, like the Almaz S-300PMU-1 (SA-10) seen here, have been very slow, with confirmed sales in recent years limited to China and Greece. (photo by S. Zaloga)


The Evolving SAM Threat: Kosovo and Beyond
by Steven J. Zaloga
The 1999 air campaign over Kosovo presents lessons about the current state of the surface-to-air-missile (SAM) threat that may be seriously misunderstood. Since aircraft losses were so few, complacency about the SAM threat may be an unwarranted conclusion. The air campaign was waged against a relatively modest air-defense system with no new-generation radar-guided missiles. Yet the presence of small numbers of advanced infrared (IR)-guided SAMs forced NATO air planners to restrict fixed-wing air operations to altitudes over 10,000 ft., thus inhibiting attacks and contributing to collateral damage to civilian targets. One overlooked aspect of the air campaign was the high loss rate suffered by NATO unmanned aerial vehicles (UAVs) and its implications for “information warfare.”
POST-COLD-WAR PROLIFERATION

The deployment of advanced SAMs over the past decade has been slowed due to the collapse of the Soviet Union. The Soviet Union had been the world’s largest exporter of SAMs, especially medium- and high-altitude systems. Many of these weapons were delivered to Third World countries on soft credit or without charge, motivated by Soviet foreign-policy considerations. This policy has ended, and high-tech arms transfers to the developing world have shrunk dramatically. In recent years, Russian arms export has been driven by the need to earn hard currency in the hopes of arresting the catastrophic decline in the economic fortunes of Russian defense industries. Sales of advanced SAMs have been further hindered by arms embargoes against several major Soviet export clients, such as Iraq and Libya, and by lingering debts to the former Soviet Union by other clients such as Syria. As a result, there have been only a handful of sales of the “double-digit” SAMs in recent years, hardly any to the “countries of concern.” China has acquired modest numbers of the Antey Tor-M1 (SA-15) and Almaz S-300PMU (SA-10). Greece has purchased the Antey Tor-M1 and, responding to international pressures, deployed the controversial S-300PMU on Crete instead of Cyprus. India has acquired small numbers of the Tunguska air- defense gun vehicle with its integral Treugolnik (SA-19) missile and has reportedly signed deals for the Almaz S-300PMU (SA-10) and Antey S-300V (SA-12). Finland acquired a small number of Buk-1 (SA-11) mobile SAMs in a deal to erase old Soviet-era debt. While the Soviet Union had SAM export sales on the order of 5,000 missiles annually in the mid-1980s, recent sales have fallen tenfold to barely 500 annually. Furthermore, most of these have been inexpensive manportable SAMs, not the sophisticated medium- and high-altitude systems. This pattern has not been confined to Russia, though Russia represents the most dramatic case. Non-Soviet SAM export sales averaged about 5,000 a year in the mid-1980s, and now are down to about 2,000 annually. As in the Russian case, most of these are manportable SAMs, with the French Mistral alone accounting for about 65 percent of the non- Soviet sales.

AIR DEFENSES IN OPERATIONALLIED FORCE
Serbia's strategic air defense was based around the older S-125 Pechora (SA-3) system. Although old, upgrades and clever tactics enabled it to down a F-117 stealth aircraft. (photos by S. Zaloga)

The Serbian air defenses in the Kosovo air campaign represented a fairly typical pattern of Soviet air defenses from the 1960-70 period. They are representative of the effects of stagnation in modern SAM proliferation through much of the world that had been dependent on Soviet supplies. As a result, they have implications beyond the Kosovo campaign.

Serbia’s strategic air defense was handled by a dwindling number of vintage Almaz S-75 (SA-2) and a small number of partly modernized Almaz S-125 Pechora (SA-3). Prior to the Yugoslav civil war, the air-defense command had six batteries of S-75s, totaling about 40 single-rail launchers, of which only three batteries were still operational in 1999. There were also 14 batteries of S-125s with 60 4-rail launchers — of which about 50 launchers were still operational in 1999.

Air defense of the field army was handled by four regiments of 2K12 Kvadrat (SA-6) mobile radar-directed SAMs, with two of the regiments stationed with the Serbian forces in or near the Kosovo area. Yugoslavia originally had about 70 of these, but high attrition during the civil war left only about 25 in the field in 1999. Furthermore, these launcher vehicles really constituted only 6 autonomous batteries since a 1S91 (Straight Flush) radar vehicle is needed provide guidance for every four missile-launch vehicles. This cumbersome arrangement restricted the flexibility of the Kvadrat batteries.

Air defense at divisional level included Strela-1 (SA-9) and Strela-10 (SA-13) IR-guided, low altitude, vehicle-mounted SAMs. The more common of these was the older 9K31 Strela-1 (SA-9), with some 113 launcher vehicles delivered to Yugoslavia in the 1970s. The associated missile was manufactured in Yugoslavia under license before the war. The Strela-1 system consists of four missile launchers, mounted on a wheeled BRDM-2 light armored vehicle, and has an effective ceiling of 3,500 m. It employs an older uncooled lead-sulphide seeker with no IR counter-countermeasures capabilities. Yugoslavia received a total of only 17 of the more modern 9K35M Strela-10 (SA-13) in the 1980s. This is an evolutionary descendent of the Strela-1, but mounted on a tracked MT-LB chassis. The Strela-10 has IR counter-countermeasures with later versions of the missile having a two-channel seeker. Besides these standard systems, Serbian air-force units attempted to create improvised air-defense missiles for their bases using IR guided air-to-air missiles. The normal aircraft rail-launchers for R-60 (AA-8 Aphid) and R-73 (AA-11 Archer) were lashed on to ground mountings codenamed Pracka (Slingshot). Serbian sources later claimed that the R-73 launcher was successful, though there is little evidence to support this.

Small-unit air defense was handled by anti-aircraft guns and a significant number of old Strela-2M (SA-7) and new Igla (SA-16/-18) manportable SAMs. The Strela-2M was produced in Yugoslavia under the name Strela-2M2J Sava and was available in large numbers. Serbia managed to purchase about 75 of the new 9K310 Igla-1 (SA-16) manportable IR-guided SAM from Kazakhstan and other sources in the mid-1990s. In total, there were about 850 manportable IR-guided SAMs in the Serbian armed forces in 1999.

NATO took the threat posed by IR-guided SAMs the most seriously, as these had been the primary source of casualties in Operation Desert Storm. There was some confidence that the radar-directed missiles could be dealt with using traditional means of suppression of enemy air defenses (SEAD) and electronic countermeasures (ECM). Unlike radar-guided SAMs, IR-guided SAMs present a serious suppression problem since the launchers rely entirely on passive sensors and are generally smaller, more mobile and easier to conceal. The older-generation IR-guided SAMs, such as the Strela-2M (SA-7) and Strela-1 (SA-9), use seekers that are more susceptible to conventional ECM, such as flares and “hot brick” IRCM. The newer IR-guided systems, such as the manportable Igla (SA-16/-18) and vehicle-mounted Strela-10 (SA-13), have more robust counter-countermeasures. Rather than risk aircrews to these systems, NATO planners restricted most air operations above 10,000 ft., where these small SAMs have very low probabilities of kill due to kinetic and sensor limits. Furthermore, the presence of these SAMs raised concerns about operating attack helicopters such as the AH-64 Apache deep behind Serbian lines and was a significant factor in US reluctance to deploy the Apache in combat.

The altitude limits succeeded in minimizing casualties to IR-guided SAMs. A single aircraft was hit by a shoulder-fired SAM, but it failed to fuze and bounced off the aircraft. Several other aircraft were damaged, possibly by this type of weapon. The mere presence of these weapons, however, inhibited air operations to a significant extent. Due to weather conditions, it forced NATO to abandon air missions when cloud cover precluded operations below the altitude limit, and none of the air forces other than the US had munitions such as the Joint Direct Attack Muntition (JDAM) that could be used in all-weather conditions. Secondly, it contributed to collateral damage against civilian targets. Although NATO aircraft did have electro- optical sensors for surveying targets before the strike, when used from medium altitudes, the resolution of the image in the cockpit is often mediocre. Civilian tractors and buses can be mistaken for military vehicles.

LESSONS LEARNED
Although there were few in service in Kosovo, the Strela-10 (SA-13) was one of the more effective Serbian air-defense systems, since its guidance system includes IR counter-countermeasures.
(photos by S. Zaloga)

The lesson from this campaign for armies likely to face NATO or US air power is that investment in relatively inexpensive, new-generation IR-guided SAMs is the most cost-effective solution for tactical air defense. Even if they cause few or no aircraft casualties, they so inhibit air operations at lower altitudes that they can at least partly contribute to the air defense of ground units and degrade the effectiveness of attacking air units. This lesson has not been lost on several countries, and there is some evidence that both Iraqi and North Korean observers were present in Serbia during the air campaign.

The lesson for NATO and US air planners is that the threat posed by IR-guided missiles needs to be addressed more seriously. The development and deployment of directed IR countermeasures (IRCM) has been slow in the US Air Force and Navy, and even slower in the European NATO air forces. While the advent of GPS-guided munitions, such as the JDAM and the Joint Stand-Off Weapon (JSOW), will provide the ability to launch strikes against targets in all weather from safe altitudes, it does not solve the problem of recognition of mobile targets from these altitudes. Until the resolution of typical imaging-IR targeting sensors improves considerably, there will be some need to approach the mobile targets closely enough to determine visually whether they are hostile or civilian.

Existing NATO electronic countermeasures were largely effective against the Serbian radar-directed SAMs. A total of about 700 Kub (SA-6) and S-125 Pechora (SA-3) missiles were fired, with only two aircraft being downed. The fact that one of the two downed aircraft was an F-117 stealth aircraft has obscured the fact that Serbian medium- and high-altitude air defenses were almost totally ineffective — even after having expended about 80 percent of their inventory of missiles. Traditional SEAD tactics were especially effective against the semi-fixed S-125 Pechora (SA-3), as its massive RSN-125 (Low Blow) engagement radar proved vulnerable. NATO claimed to have knocked out at 11 of 14 operational radars. Like many older systems, several launchers depended on a single engagement radar, so when the radar was knocked out, several launchers were rendered useless. The tracked, mobile 1S91 (Straight Flush) used with the Kvadrat (SA-6) system proved far more difficult to target, and it is not clear if any were knocked out. These systems were difficult for the Serbs to operate, since each battery of four 2P25 launcher vehicles depended on a single 1S91 radar vehicle for missile guidance and were cumbersome to deploy. As a result, they tended to be used for strategic air defense, moving when necessary to avoid NATO air attacks.
Systems like the Antey Tor-M1 (SA-15) may become benchmarks of the future threat and, unlike the old Kvadrat (SA-6) used by the Serbs, is entirely autonomous with its own onboard engagement radar. The Tor has already been sold to China and Greece. (photo by S. Zaloga)

The effectiveness of the Serbian air-defense network was also undermined by the age of the systems and by spotty maintenance. Soviet air-defense missiles typically had a warrantied shelf life of seven years, and most — if not all — of the Serbian S-125 (SA-3) and Kvadrat (SA-6) missiles were time expired. Time-expired missiles can often be brought back to “zero-time” at overhaul facilities. Serbian facilities, however, had suffered from the disruption of the Yugoslav dissolution, and rebuild at Russian facilities was unlikely due to international sanctions. Time-expired missiles may still be functional long after their warranty date, and there are known cases of successful launches of missiles more than ten years after warranty expiration. Nevertheless, the age of the missiles degraded the overall effectiveness of the air- defense system and may have contributed to the low success rate of the medium- and high-altitude SAMs. This pattern is likely to be repeated in many other armed forces, as the Soviet network of repair and upgrade programs for older missile systems has largely collapsed.

In 1998, prior to the Kosovo air campaign, the Serbian arms export company Yugoimport-SDPR advertised a new upgrade package for the S-125 Pechora (SA-3) and Kvadrat (SA-6) missiles systems. This was widely ignored in the West. The upgrade included the addition of a thermal-imaging camera and laser rangefinder to the S-125 fire-control system to allow the missile to be launched without first acquiring the target using the usual RSN-125 (Low Blow) radar. Data can be fed to the system from other radars. As a result, traditional means of defense against this system were undermined since they rely on radar warning and traditional guidance sequences. The loss of the F-117 stealth strike aircraft has been attributed to this upgrade, combined with clever detection tactics and stereotyped NATO flight planning (see “Shrewd Tactics May Have Downed Stealth Fighter,” JED, June 1999). The Serbians apparently networked their air-defense radars and were able to provide altitude and location information to the Pechora battery to ambush the F-117 when it flew along a predictable flight path. The loss of the F-117 appears to have far more to do with complacency and poor tactics than with technology. The Pechora upgrade helps to extend the life of this very old system, but it is not particularly robust and could be overcome both by tactics and technology.

The loss of the F-117 is a reminder that even forty-year-old systems can still have bite left in them, especially after modernization. The Russian air-defense firm Almaz is offering a similar upgrade package for both the S-75 Volga (SA-2) and S-125 Pechora (SA-3). Many countries unable to afford the new Almaz S-300PMU (SA-10) will, at least, be tempted to extend the life of their old systems. Egypt has become the launch customer for the Pechora upgrade, signing a contract to rebuild fifty systems in March 1999.

One of the overlooked lessons of the Kosovo air campaign was the extremely high attrition rate of NATO reconnaissance UAVs. Some 25 to 27 were lost in operations, of which 16 were US air vehicles. Some of these were lost to accidents, but a significant number were downed by IR-guided SAMs, according to Serbian sources. Many fell victim to the Strela-1 (SA-9) and Strela-10 (SA-13) vehicle-mounted SAMs, which have a higher-altitude capability than the manportable systems. There has been much talk about the information revolution in modern warfare. Yet something has to go out and collect this information, and high-resolution optical images are available only from airborne platforms when weather conditions are cloudy. Thus, UAVs played a vital role in intelligence collection and targeting during the campaign. The loss of unmanned UAVs is certainly preferable to the loss of manned reconnaissance aircraft in politically charged operations such as Kosovo. However, it remains to be seen whether these high attrition levels would be sustainable in a larger war against a better-equipped enemy. Most of the tactical UAVs have too small a payload to carry any reasonable ECM or IRCM package, so other approaches such as signature reduction may be necessary.

BEYOND KOSOVO

The most important lesson from Kosovo should not be that the radar-directed SAM threat can comfortably be ignored. Even though radar-directed SAMs did not present much of a threat in Kosovo, the hiatus in the sale of modern radar-guided SAMs may be coming to an end. The embargo has been lifted against Libya, and Russia is discussing advanced-SAM sales with Syria and other countries. France and Russia are pushing to lift the embargo against Iraq, and when this happens, a major SAM sale is likely to be one of the first aspects of Iraqi military modernization. Proliferation of advanced radar-directed SAMs may be accelerated by licensed production of Russian systems such as the Tor or S-300PMU in China. The Kosovo air campaign would have been a far more painful experience for NATO had there been even a single battery of S-300PMU in operation. There have never been any air operations carried out against an opponent defended with a missile system using contemporary track-via-missile guidance.

Nor is the technology remaining static. Many missile firms are beginning to realize that few countries can afford to replace the large and expensive high-altitude SAMs like the Russian S-125 (SA-3) or the US MIM-23 HAWK. Instead, there is considerable work being done on multistage hyper-velocity missiles, which attempt to provide a range envelope similar to the HAWK, but with for a lower purchase price and operating costs more similar to older medium-altitude systems. These include western systems like the Bofors RBS.23 BAMSE and Russian systems like Pantsir and Sosna. The Kosovo air campaign continued to demonstrate the difficulty of dealing with small, mobile SAM systems. The new systems will be more difficult to target, since each launch vehicle contains its own engagement radar and, thus, can operate autonomously, unlike the cumbersome Kvadrat and Pechora systems used by the Serbs. A proliferation of new SAMs of this type will complicate the SAM threat in future conflicts.


Steven J. Zaloga is a senior analyst at Teal Group Corp. responsible for its publication “World Missile Briefing.” He is the author of numerous books and articles on missiles and military technology, including the 1989 book Soviet Air Defense Missiles.

---

Copyright JED

Shrewd Tactics May Have Downed Stealth Fighter
Several reports indicate that the F-117 Stealth Fighter downed over Serbia was probably brought down by a variety of clever but not especially high-tech tactics, rather than a major failure of stealth technology (See "F-117 ‘Crash’ Spotlights Stealth Fallibility," JED, May 1999, p. 15). The Pentagon still will not say how the downing occurred, or even acknowledge that the airplane was actually shot down. At a Pentagon briefing, Maj Gen Bruce Carlson, USAF, Director of Operational Requirements, said that officials ruled out the pilot becoming unconscious as a reason. "What I am prepared to tell you is that we are fairly confident we know what happened that caused the loss of this airplane. But because of the fact that this is an ongoing operation — I’m concerned about the safety of the aircrews — I’m not prepared to divulge it."

It appears that a combination of low-tech tactics and improvisation made it possible for Yugoslav forces to shoot the airplane down. Some officials believe that spotters in Serbia, and perhaps in Bosnia and along the Montenegran coast, probably patched together enough quick glimpses of the low-radar-cross-section warplane as it passed close to scattered radars to develop a rough track solution and fire an SA-3 surface-to-air missile at it from a battery near Belgrade. A review of technical clues and an analysis of Serbian air defenses make this a viable theory. Since stealth is designed for protection from higher-frequency tracking radars, lower-band search systems could very likely get a detection.

Serbian spotters, perhaps starting with spies in Italy watching the F-117s take off, could have determined a rough schedule of how long it would take the planes to fly to Belgrade. Given that advance warning, radar operators would have a better sense of when and where to watch. Chance detections could be passed to operators down the line. The downed F-117 had dropped at least one of its bombs near Belgrade before it was hit, providing the last and final clue as to its location and making it vulnerable to ground defenses who were having an exceptionally lucky day.

F-117 "Crash" Spotlights Stealth Fallibility
The March shootdown of a US F-117 over Yugoslavia spotlights some of the misunderstanding of how low observability works. Many in the media, the public, and even Congress seem to think that stealth makes an airplane invisible and invulnerable — which is clearly not the case. In this incident, the aircraft got to the target, dropped its bomb and was possibly downed by either a missile or anti-aircraft artillery during egress from the target area. The DOD has not revealed the exact cause of the "crash" (the term officials continue to use), although Serb forces claimed that they had downed the Nighthawk with an SA-3. They claimed to have tracked it, but did not say at what range or with what kind of radar. The pilot was rescued before Serb forces could capture him.

"Stealth is valuable on the way in," a pilot told this writer, "but once you’ve dropped your bombs on somebody, they pretty well know where you are." Once the aircraft gets close to the target, a radar can detect and target even a "stealthy" platform. The secret is to get to the target before defenses can react. Maneuvers and weapons release can increase the signal-return characteristics and detection geometry, thus increasing the likelihood of detection and the risk from ground weapons.

Additionally, the F-117 is older stealth technology and design, so compromising the US lead in low observability is not a Pentagon concern. Most of the concepts are available in open engineering literature.

---

B-2 ESM Passes First Test
The B-2 Spirit bomber saw its combat debut in missions over Yugoslavia in March. Two B-2s successfully dropped 32 2,000-pound Joint Direct Attack Munitions on targets in Yugoslavia, flying the 31-hour mission non-stop from Whiteman AFB, MO, to the target area and back. Officials declared the missions a success.

"The jets performed perfectly and the crews performed even better," said Brig Gen Leroy Barnidge, Jr., 509th Bomb Wing commander, while addressing media on the flightline after the bombers returned safely. "This jet is very, very good at what it’s designed to do," the commander noted. In a Pentagon briefing, the Pentagon spokesman reiterated that the B-2 pilots said that "they could see everything going on."

At that time, Serb air defenses did not aggressively operate against the attack force. This would indicate that the bomber’s electronic-support-measures (ESM) suite performed effectively, as the B-2 is to attack a target with minimal reaction from defenders, and its ESM system was designed to be especially sensitive and detect activity without radars and trackers radiating fully. If the pilots were able to "see everything going on," then the B-2’s ESM suite has (thus far) performed as hoped.


Copyright JED

Berger: Invasion Order Loomed


Yugoslavia: After 71 days of air war, White House had in place a memo to send in 175,000 NATO troops.

DOYLE McMANUS
06/09/00

---

On the night of June 2, 1999, President Clinton's national security advisor, Samuel R. "Sandy" Berger, sat glumly in his corner office in the White House's West Wing. His task: drafting a memo advising President Clinton (news | audio | video | directory) to prepare for a ground invasion of Yugoslavia.
NATO's air war against Serbia had been underway for 71 days, but Yugoslav President Slobodan Milosevic hadn't buckled. Almost a million refugees from Kosovo had fled into exile, and thousands more were homeless inside the province. For weeks, Berger had argued that an air war would be enough, that a land war was unnecessary. But now he was no longer sure, and time was running out. If the United States and its allies wanted to launch ground operations before the Balkan winter set in, they would have to start preparing now.

"It was the longest night of my time in this job," Berger said later.

Top Stories
FBI Studies New Hacker Threat
Berger: Invasion Order Loomed
Report: AT&T to Resubmit Hikes
O.J., Denise Brown Spar on TV
May Wholesale Prices Steady


About 2 a.m., scribbling on a yellow pad, he finished his memo. To be sure of winning in Kosovo, Berger wrote, the United States had only one option left: a massive ground invasion using 175,000 North Atlantic Treaty Organization troops, about 100,000 of them from the U.S.

The "go/no-go" memo, freshly typed by a secretary, went to the Oval Office that same morning. Clinton was ready to approve it, Berger said. But before he could, unexpected news arrived from Belgrade: Milosevic had agreed to NATO's terms.

The American public didn't know it, but Clinton had been within days of launching full preparations for an invasion. Berger's account, in an interview with The Times, marks the first time a highly placed U.S. official has publicly described how close the United States and its allies came to deciding to fight their way into Kosovo, a province of Serbia, the dominant Yugoslav republic.

In the end, of course, the invasion didn't happen. It might not have occurred even if Clinton had ordered preparations to go forward. NATO commanders wanted three months to assemble their invasion force; Clinton aides planned at least one more "last-ditch" peace mission.

But the episode is a reminder of how uncertain the outcome of the conflict appeared a year ago, even on the eve of victory; how fragile NATO's consensus was as the alliance waged the first war of its 50-year history; and how limited the choices were, even for the world's only superpower.


NATO enjoyed huge advantage in the air
NATO's war against Yugoslavia wasn't supposed to be that hard. All along, Berger said, "we believed that the air campaign would work."

Moreover, he argued, a ground invasion could have mired the alliance in bloody, inconclusive and politically divisive combat. "In the air, we had a thousand-to-one advantage. Once we got on the ground, we still would have had an advantage, but what was it, three to one? ... Milosevic would have been happy to see a force come in on the ground, because it would have allowed him to wage a war of attrition."

Betting on a low-casualty victory from the air, Clinton publicly ruled out the riskier option of ground combat on the first day of the war.

Critics charged that Clinton was unwittingly encouraging Milosevic to dig in and wait out the bombs.

But Berger insists that taking ground forces off the table was the right thing to do at that point — because the alternative was a public debate, within the United States and among NATO members, that would have divided the alliance and potentially crippled the war effort.

Even with a thousand-to-one advantage, NATO's air campaign took longer than most of the alliance's leaders anticipated when the war began March 24, 1999. Some hoped that Milosevic would back down after only a few days; he didn't. Bad weather made air operations difficult; dozens of bombing runs were canceled.

At the same time, the allies argued about which targets to hit, with French President Jacques Chirac insisting on caution in striking politically sensitive facilities.

Some officials, including Defense Secretary William S. Cohen, have contended that the allies' qualms hampered the air war, delayed victory and endangered allied pilots. But in "Winning Ugly," a book about the war released Thursday, foreign policy scholars Ivo H. Daalder and Michael E. O'Hanlon conclude that poor preparation, not allied squabbling, was the main reason for the slow progress.

Daalder and O'Hanlon quote Adm. James O. Ellis, NATO's commander for southern Europe, as saying the alliance fell victim to "short-war syndrome." NATO assumed the war wouldn't last long and failed to plan for a long campaign. "We called this one absolutely wrong," Ellis said, according to the book.

"NATO was clearly losing the war through late April ... and could have lost the war entirely," said Daalder, a scholar at the Brookings Institution in Washington.

Instead, at a summit meeting in Washington at the end of April, NATO's leaders, in Berger's words, agreed: "We will not lose. We will not lose. Whatever it takes, we will not lose."

Two escalations followed. One was visible: more airplanes, more airstrikes, and the first attacks against Belgrade's electrical power system, which was a "dual-use" (civilian and military) target that had been off limits.

The other was invisible: a stepped-up debate inside government councils concerning preparations for a ground war.

Laying Groundwork for Possible Invasion

Gen. Wesley K. Clark, then NATO's supreme commander, had drawn up contingency plans for invading Yugoslavia a year earlier. Prodded by British Prime Minister Tony Blair, NATO's leading hawk, the alliance authorized Clark to update the plans, but Cohen and the U.S. Joint Chiefs of Staff were skeptical.

In May, Clinton decided to put the option of ground troops back on the table — if only to threaten Milosevic and build public support in case an invasion was necessary. The issue would have divided NATO in March, but after almost two months of an indecisive air war, it could no longer be ducked.

On May 20, 1999, Clark briefed Clinton and his advisors. The general presented several options, officials said. The largest was for a force of about 175,000 troops to take all of Kosovo by land, mostly from Albania. Other options required smaller forces: the allies could take only part of Kosovo, establish "safe areas" for refugees and open land corridors for fleeing civilians. But Clark recommended the "heavy option."

Clinton agreed to Clark's request to increase the NATO ground force on Kosovo's borders from about 25,000 troops to almost 50,000. In public, the troops were described as advance units of a possible peacekeeping force, which was technically true. But the troops also were intended to start preparing for combat — and to let Milosevic see that an invasion force was building. As part of the psychological warfare, one official said, Britain leaked word that it was sending a heavy tank unit to the region.

Then, on May 31, NATO authorized Clark to begin strengthening Albania's roads to support heavy tanks. Among other problems, Berger recalled, "the tunnels in the mountains were smaller than the tanks that had to go through them." In public, NATO spokesmen claimed that the road improvements were to help get supplies to Kosovo refugees, but in fact they were an essential part of Clark's war plan.

At about the same time, Deputy Secretary of State Strobe Talbott warned Russia's special envoy, former Prime Minister Viktor S. Chernomyrdin, that Clinton was seriously considering ground troops — deliberately prompting Chernomyrdin to carry the warning to Milosevic.

The warnings were "very explicit," a senior U.S. official said. The State Department even arranged for two U.S. generals to brief Chernomyrdin.

Chernomyrdin wasn't just alarmed. He was "apocalyptic," the U.S. official recalled. He warned that an invasion would cause a terrible crisis between NATO and Russia, and predicted that the Serbs would prove tough fighters in the defense of their homeland.

"Chernomyrdin kept using one phrase over and over," the official recalled. "He said if there were a ground invasion, it would lead to a wave of blood — a sea of blood. ... And you know what? That was fine. We wanted him to think it was (a) likely to happen and (b) going to be awful, because he worked all the harder in getting it fixed."

As Chernomyrdin and Finnish President Martti Ahtisaari flew to Belgrade bearing NATO's threats, Berger was wrestling with what the alliance would need to do to carry them out — and how much time it had. To launch an invasion across Albania's mountains before the onset of winter in October, Clark had asked for a decision by mid-June.

Berger listed three options in his June 2 memorandum to Clinton.

The first, he said, was to "arm the Kosovars; but that would cause a chain of events that would produce a war that would last for years."

The second option was to wait until spring — but that would require NATO to supply and protect thousands of refugees inside Kosovo through the winter.

The third option was a major ground invasion.


Not all NATO members on board
"It was a pretty depressing memo," Berger said. "I said we basically should go ahead with what Clark had proposed if this [the Chernomyrdin mission] failed."

Berger also recommended that the president go public with his decision; dispatching 100,000 or more troops to Albania could not be done without open debate. "We had about a week to do some very heavy lifting with [Capitol Hill] and the American people and the allies," he said.

Would Clinton have agreed? "Yes. The president, I think, had made clear to me in principle that we could not lose."

Would NATO have gone along? "We would not have had a consensus," Berger said, meaning some of the alliance's 19 countries would have refused to participate. Officials said they were confident that Britain, France and Germany would have joined, but Greece was almost sure to refuse and Italy was a question mark. The United States would have pressed forward nonetheless, they said — a decision that could have meant ending NATO's formal sponsorship of the war and forming a new coalition on the spot.

In Belgrade, the Yugoslav and Serbian capital, Chernomyrdin and Ahtisaari presented NATO's terms to Milosevic: a full withdrawal from Kosovo, deployment of a NATO-led peacekeeping force, the return of all refugees. Milosevic agreed.

"I was positively surprised," Ahtisaari said. "I was prepared to have negotiations that would have lasted longer."

U.S. officials were amazed as well. They had expected Milosevic to turn down the mediators. Clinton aides already were planning to send one more diplomatic mission to Belgrade, direct from the United States, to give Milosevic his final chance.

Officials initially were skeptical that Milosevic had really agreed. Not until June 10, after Yugoslav military officers signed a detailed agreement to allow NATO troops to enter Kosovo, did the U.N. Security Council officially declare the war over and NATO halt its bombing.


U.S. still unsure why Milosevic gave in
Why did Milosevic give in? U.S. officials still don't know for sure, and offer a mix of possible answers.

Perhaps it was the damage inflicted by the air war, although the actual impact of the bombing has been debated even within the Pentagon. Or perhaps it was the growing threat of a ground invasion.

Diplomacy helped; most officials believe Milosevic's recognition that he had failed to divide NATO enough to stop the air war and that Russia wouldn't stop the air war for him were key factors. And in the Chernomyrdin-Ahtisaari talks, NATO offered Milosevic enough leeway to allow him to tell his countrymen that he was not capitulating. The peacekeeping force in Kosovo was formally placed under the United Nations' authority, not NATO's, and the force was confined to Kosovo as opposed to Serbia proper.

There was another factor, U.S. officials contend: The CIA and other allied intelligence services were tracking down the bank accounts and business interests of Milosevic and his closest supporters, seeking to freeze their assets and disrupt their financial dealings.

Berger refused to comment about those reports, but acknowledged: "His own cronies were beginning to pressure him. We saw the noose tightening."

"Milosevic, in the final analysis, is a survivor," one senior official said. "He made a very hardheaded calculation about his chances of survival physically and politically and concluded that he could turn this into a Pyrrhic victory for NATO — that he could survive the loss of Kosovo for a period of time, then whittle away at allied resolve, whittle away at the situation on the ground, whittle away at his own opposition, and come back and fight another day.

"And guess what?" the official said, smiling, for that is largely what Milosevic has done.

Times staff writer Tyler Marshall contributed to this report.

---

Email Story Link to a Friend

---

COPYRIGHT 2000 LOS ANGELES TIMES

A little bit more of propoganda. :-)Непокоренная Сербия

Такой она осталась и год спустя после завершения агрессии НАТО против Югославии




Джуро РОГАНОВИЧ.
Фото из газеты «Дейли телеграф».



Бомбардировки Югославии, начатые 24 марта 1999 года под предлогом противодействия «этническим чисткам» в Косово, стали открытой агрессией Североатлантического альянса против суверенного государства. Добиваясь размещения в сербском автономном крае Косово своего военного контингента, НАТО в течение 78 суток подвергала бомбардировкам всю территорию Югославии.

Ежедневно задействовалось до 1.200 самолетов, в том числе стратегические бомбардировщики B-2 и «невидимки» F-117A. Было совершено 26.289 авиавылетов, нанесено 2.300 ударов по 995 гражданским и военным объектам в 200 городах и населенных пунктах страны. Суммарная мощность боеприпасов составила около 22.000 тонн тротила. Одновременно с ударами авиации морская группировка НАТО выпустила свыше тысячи крылатых ракет типа «Томагавк».
Против Югославии были использованы запрещенные международным правом боеприпасы: около 20 тысяч кассетных бомб и 30 тысяч урановых снарядов, что составляет около 10 тонн необогащенного урана. Объектами бомбардировок, помимо военных целей, стали свыше 100 мостов, жилые дома, школы, электростанции, телецентры, больницы и родильные дома. Убиты 2.500 человек, более 5 тысяч получили ранения. Было разрушено около трети промышленного потенциала СРЮ, Югославии нанесен ущерб в 100 млрд. долларов.
«Натовские бомбы без разбора падают на головы людей. Постепенно складывается впечатление, что НАТО лишилась рассудка», - писала в апреле прошлого года берлинская «Юнге вельт». Спустя год после агрессии звучат не менее жесткие оценки. Причем сейчас они исходят уже не только от журналистов и представителей международных правозащитных организаций, но и от министров и парламентов самих натовских стран. Еще в конце 1999 года был обнародован доклад минобороны Франции, в котором говорилось, что США не соблюдали нормы ведения войны, действуя «вне строгих рамок альянса и процедур принятия решения» в НАТО.
На днях, накануне годовщины окончания агрессии, был обнародован доклад британского парламентского комитета по иностранным делам, проводившего специальное расследование действий НАТО против Югославии. В нем признается, что бомбардировки Югославии не могут считаться «военной гуманитарной операцией», на чем настаивает НАТО, а являются нарушением международного права и Устава ООН. Кроме того, согласно собранным парламентским комитетом данным, бомбардировка посольства КНР в Белграде была не «большой стратегической ошибкой, а обдуманным шагом». В докладе отмечается также, что при попытке мирного разрешения косовского кризиса на проходивших в феврале 1999 года переговорах в Рамбуйе Контактная группа предъявила Белграду «нереальные требования», в частности допустить свободное продвижение войск НАТО по территории Сербии, что означало оккупацию всей территории СРЮ.
Югославия упорно сопротивлялась натовскому сценарию. За время агрессии югославские ПВО сбили 61 натовский самолет, в том числе «невидимку» F-117А и семь вертолетов, в которых погибли в общей сложности до 100 военнослужащих. Было уничтожено 30 беспилотных летательных аппаратов и 238 крылатых ракет. Два налета югославской авиации на натовские аэродромы под Тираной и Тузлой позволили уничтожить более 25 самолетов и вертолетов противника. При этом Югославии удалось сохранить почти нетронутыми свои воинские части, сберечь личный состав и боевую технику.
Во многом именно это заставило НАТО пойти на компромиссный вариант «урегулирования» в Косово под эгидой ООН. 10 июня 1999 года была принята резолюция СБ ООН 1244 по Косово, в соответствии с которой были созданы международные гражданские силы (миссия ООН в Косово) и международные силы безопасности КФОР при участии НАТО, ввод которых начался 12 июня первоначально сроком на 12 месяцев с последующим продлением мандата.
За год пребывания в Косово миссия ООН и КФОР не смогли навести в крае долженствующий порядок. Более того, этнический кризис в Косово усилился и даже наметились тенденции вывода края из правового поля и юрисдикции СРЮ. В этой связи, а так же учитывая тот факт, что некоторые пункты резолюции 1244 не выполняются, Белград потребовал прекращения мандата КФОР и освобождения Бернара Кушнера от должности главы миссии ООН. И это требование поддерживает большинство непокоренного сербского народа.

На снимке: так выглядела телевизионная антенна вблизи Белграда после очередной натовской бомбардировки.


Copyright RedStar

Ну, если уж на то пошло, то Югославия на момент начала бомбардировок состояла из Сербии и Черногории, а вся оперция была направлена, как много раз повторяли натовцы, только против Сербии.