подводные сказки

Ответ империалистам.
Вытащил из своего коллеги, довольно немногословного человека, историю с его флотской службы.

Жаркое лето 1977 года.
Боевое дежурство в Средиземном море.
Минный тральщик , на котором проходил военную службу рассказчик, недалеко от американского авианосца уже второй месяц подряд выполняет боевую задачу.
Дистанция между кораблями составляла не более пяти-шести кабельтовых, что позволяло спокойно наблюдать за жизнью друг друга каждодневно.
Тральщик был некрупным кораблем, метров сорок в длину, с экипажем не более сорока пяти человек. Вооружение - две спаренных пулеметные установки калибра 12,7 , называвшиеся малой зенитной артиллерией. Одна на корме, вторая на носу корабля.

Боевое дежурство оно и есть боевое. Все на постах.
Четыре через восемь бывало редко, все больше четыре через четыре. Но когда втянешься, то успеваешь не сразу проваливаться в сон после дежурства, но и киношку посмотреть, коих штук шестьдесят взяли с собой, или потрепаться в кубрике с дружками.
У американцев почти каждодневно происходили полеты палубной авиации.
По неписанным, а может и прописанным где-то правилам, одновременно в воздухе более десяти самолетов находиться не могли. Был запрет на это дело.
Естественно все выполняли свои, поставленные начальством задачи.
Наши следили за пусками ракет, если такие производились, за вылетами авиации, если требовалось что-то быстро поднять с воды, подбирали, тралили, устанавливали мины.
На то он и тральщик.
Американцы тренировали летное мастерство.
Иногда пилоты проводили условные атаки на наш тральщик, которые выражались в заходе на корабль и проходе над ним, чуть не касаясь мачты с добавлением тяги прямо над кораблем, что вело к оглушительному грохоту и реву, и естественно посылаемым вдогонку самолету бурным ругательствам с нашей стороны.
Во время полетов, командиром корабля отдавалась команда о повышенной готовности. Все-таки холодную войну никто не отменял.
Так и тренировали друг друга.
Заходы самолетов над тральщиком, проходили перпендикулярно ходу корабля.
С носа или кормы, самолеты никогда не заходили, так как это расценивалось как боевой курс, и вполне можно было схлопотать очередь в брюхо.
Тот день ничем не отличался от других.
Начались вылеты с авианосца и несколько самолетов уже были в воздухе.
Какие-то ушли по своим маршрутам, а один покружив, сделал заход над нашим тральщиком.
Пройдя с ревом над кораблем, ушел на второй заход.
Второй заход.
Проход над кораблем.
Разворот.
Через минуту последовал доклад наблюдателя, что самолет лег на боевой курс, т.е. идет прямо в нос кораблю.
Командир объявил боевую тревогу.
Самолет приближался, практически пикируя, несясь и поблескивая колпаком, не сворачивая с курса.
- «Огонь» - скомандовал командир носовым пулеметчикам.
Носовая установка изрыгнула длинную очередь в сторону самолета. И первые же трассирующие змейки рубанули в крыло самолета.
Сверкнула огненная вспышка, грохот, взрыв и самолет тремя крупными обломками рухнул в воду.
Тишина на секунды установившаяся в воздухе, разорвалась оглушительной сиреной авианосца. Было видно, как по палубе забегали люди, слышны были отрывисто отдаваемые команды.

Наш маленький, по сравнению с громадиной, но гордый тральщик тоже взвыл сиреной и ощетинился своими двумя пулеметными установками, направленными в сторону противника.
Радист отбивал радиограмму в штаб флота.
Напряжение в воздухе нарастало с каждой минутой.
Через тридцать минут на горизонте показался наш, резво идущий ракетный крейсер с командиром эскадры на борту, который неподалеку нес свое боевое дежурство.
Когда он приблизился и встал на якорь, с него спустили капитанский бот.
С авианосца также спустили капитанский катер. Они сошлись посередине между двумя возвышающимися махинами.
Несколько минут шли очень эмоциональные переговоры, после чего они отвалили друг от друга в направлении своих кораблей.
Командир тральщика, молодой капитан-лейтенант, получил команду возвращаться в Севастополь.
По прибытии, через месяц, или два его наградили орденом Красной Звезды.