VAS> И если в надводном положении - никто из вахты не видел ударившего?
VAS> Чудеса
Вообще, да, странная история. Есть воспоминания механического специалиста по этому поводу к. 1 р. Долгова Владимира Афанасьевича (не смотрел, правда, каким флагманом он был в 1984 году, видимо, флотилии):
...Во второй половине октября 1984 г. экипаж ПЛ К-316 (командир – капитан 2 ранга В.И.Рогожин, командир БЧ-5 – капитан 2 ранга Д.И.Малыхин) прибыл из отпуска. Принял в течение двух суток К-373, и 22 октября планировался его выход в море. Я проверил экипаж и техническое состояние ПЛ в рамках задачи Л-1, задачу принял, но поскольку экипаж на ПЛ находился всего вторые сутки, то я считал, что раньше, чем через 5-7 суток, экипажу в море выходить нельзя, так как после отпуска он утратил часть практических навыков. Об этом я доложил начальнику штаба дивизии капитану 1 ранга Н.В.Волкову (командир дивизии контр-адмирал О.М.Фалеев был в это время в командировке).
Начальник штаба дивизии со мной не согласился и запланировал выход в море К-373 на 22 октября. У нас с ним дело дошло до ссоры по этому поводу. Я заявил, что журнал выходов в море не подпишу. Где-то в 19.00 21 октября начальник штаба заглянул в мой кабинет и спросил:
– Будешь подписывать журнал выходов К-373?
– Нет, не буду. А почему, я вам уже доложил, – ответил я.
Он и ушёл, высказав мне что-то неприятное. Я убыл домой. В два часа ночи мне домой позвонил оперативный дежурный флотилии. «Срочно прибыть к командующему. Машина за вами вышла», – сказал он. Прибыв в штаб флотилии, я зашёл вначале к оперативному дежурному узнать хотя бы, что случилось.
– Кажется, ваша ПЛ столкнулась со стратегом, – ответил он.
– Какая наша ПЛ? – спросил я его.
– Как какая? 373-я! – последовал ответ.
Я в полном недоумении: ведь журнал выходов я не подписывал, не могла она выйти в море. И тут меня осенило. За меня подписал журнал выходов начальник штаба, что потом и подтвердилось. Я даже подумать не мог, что кто-то на это решится. Я пользовался в дивизии своей властью полностью и никому её так просто не отдавал.
Захожу в кабинет к командующему вице-адмиралу Е.Д.Чернову.
– Вы уголовник! Вы преступник! Как вы могли выпустить ПЛ в море, когда экипаж всего лишь двое суток на борту? – такими словами встретил он меня.
Молчу. Последовало ещё три-четыре фразы подобного содержания. Затем приказание:
– Через 30 минут будьте готовы убыть со мной в Североморск.
– Есть, – ответил я и пошёл к оперативному дежурному. Попросил его доложить какие-либо детали.
– Какие детали? Мазин (капитан 1 ранга Н.И.Мазин, заместитель командира дивизии, был старшим на борту) докладывает, что ни с кем не сталкивался. Замечаний нет. Следует по плану, – в сердцах ответил оперативный дежурный.
– Откуда тогда вы знаете, что столкнулся? – спросил я его.
– Да Петелин доложил, – последовал ответ.
Капитан 1 ранга А.А.Петелин был командиром дивизии РПКСН и старшим на борту своей ПЛ К-140.
Тут к оперативному дежурному зашёл член Военного Совета флотилии контр-адмирал Николай Сергеевич Порфирьев. Я представил себе, что, находясь в одной машине с Е.Д.Черновым в дороге три часа, получу и за себя, и за всю дивизию изрядную порцию негатива, поэтому попросился ехать в Североморск в машине члена Военного Совета.
Сели в автомобиль «Волга», поехали. Дорога заснеженная, машину заносит, водитель как-то неуверенно ей управляет.
Пожалуй, так мы долго будем ехать до Североморска, – вдруг заявил я.
Вы так думаете, Владимир Афанасьевич? – спросил Порфирьев. – Значит, сейчас доедем до КПП и вызовем УАЗик.
Доехали до КПП, вызвали УАЗик. Стоим, курим, ждём. Проезжает командующий флотилией.
– Николай Сергеевич, что случилось? – спросил он.
– Да вот по совету Владимира Афанасьевича меняю машину, – ответил член Военного Совета.
– Слушайте, слушайте этого уголовника, вы с ним далеко уедете, – заявил Чернов и поехал.
Дождались машины. Прибыли в Североморск. В этот день в 12 часов всё командование СФ убывало в Москву на заседание Военного Совета ВМФ. Подводная лодка пр.667АМ К-140 стояла у пирса в Североморске. Чернов спокойно беседовал с Петелиным.
– Владимир Афанасьевич! Осмотри сам её правый борт. Может, это буксир на него наехал? – сказал мне Чернов.
Спустившись в снаряжении ИСП-60, я увидел, что повреждены ЦГБ, и стало ясно, что виноват не буксир, о чём я и доложил командующему флотилией.
А наш капитан 1 ранга Н.И.Мазин докладывает, что у него нет замечаний. К-373 лихо ошвартовалась к пирсу, на котором собралось всё командование СФ, флотилии и других объединений.
Мазин сходит с борта и докладывает:
Товарищ командующий флотом! ПЛ К-373 по вашему приказанию прибыла с моря. Замечаний нет!
На пирсе немая сцена. Я спустился внутрь ПЛ. С пристрастием допрашиваю Малыхина тот в ответ – всё исправно, замечаний нет, никакого толчка не было. Я обрадован был уже одним фактом, что техника по линии БЧ-5 исправна. Ну, думаю, чтобы ни случилось, но это не по нашей вине.
Внутрь ПЛ спустился контр-адмирал Л.Б.Никитин.
– Володя, давай нос ПЛ задерём, – предложил он мне.
Заполнили кормовую группу ЦГБ и, о ужас! Обтекателя антенны ГАК просто нет, болтаются жалкие остатки.
– Командир! Посмотри на своё «замечаний нет», – сказал командующий СФ, повернулся и полез в вертолёт (он уже опаздывал на аэродром).
– Вам с ПЛ не сходить. Идти в Полярный, в док, пока не будет восстановлен обтекатель, не возвращаться! приказал мне Е.Д.Чернов.
Виновником этого происшествия была оперативная служба СФ. Не буду вдаваться в детали не своей «епархии». Но на нашей ПЛ никого не видели: ни приборно, ни визуально. Море штормило. Наша АПЛ по размерам маленькая, мостик расположен относительно невысоко над водой. Но как с такой громадины, каковой является АПЛ пр.667АМ, ничего не видели – не ясно. Хотя Петелин при мне говорил Чернову, что сам был на мостике. Деталей я не знаю, да и не вникал в них. Своих забот было много, а стало ещё больше.
Обтекатель нам представители СМП заменили за три недели...