Военная быль: Вместо паровоза... самолет

Вместо паровоза... самолет


Старший техник-лейтенант Сергей КОПЫТОВ
Харьков



Я из последнего военного призыва. Так что самому понюхать настоящего пороха не довелось, и собственных фронтовых воспоминаний у меня, естественно, нет. Могу только пересказать чужие. Тем более не теряю надежды, что после вот этого моего пересказа должен кто-то откликнуться и удастся воскресить в памяти фамилию человека, которого, если судить по его возрасту, может уже и не быть в живых, но память о нем и таких, как он, должна жить в нас постоянно.

В конце войны я попал в авиационно-техническую школу, где готовили младших авиаспециалистов. Однажды - не помню, по какому случаю, наш преподаватель спецдисциплин, капитан, пришел на занятия, что называется, при полном параде. На повседневной гимнастерке он носил только значок ОСОАВИАХИМа, и мы удивились: у него, «технаря» (а, как известно, техперсонал в отличие от летчиков наградами в войну не баловали), помимо медалей, еще и два ордена - Отечественной войны и Красной Звезды. Начались расспросы: как да за что?
Несловоохотливый и сверхскромный капитан «раскололся» где-то через месяц. Хотя я не записывал его рассказ, но он так запал мне в душу, что передаю его почти слово в слово. Итак...
«В начале войны противник имел значительное превосходство в воздухе, и наш авиационный истребительный полк изрядно потрепали. Четыре поврежденных самолета мне было приказано эвакуировать в тыл для ремонта. С превеликим трудом раздобыли две платформы, теплушку. Погрузили самолеты, основательно закрепив их тросами. В теплушке разместились сами вместе с техимуществом.
При погрузке начался артобстрел, и в спешке нам было уже не до того, чтобы сливать горючее из фюзеляжных баков: лишь бы побыстрее выскочить из-под огня. Но тем самым мы преступно нарушили святая святых - ее величество инструкцию. Эта «преступная халатность» нас и спасла.
Маневровый паровозик, в простонародье - «кукушка», а в среде железнодорожников - «овечка», подцепил нас и потащил подальше от прифронтовой полосы. Два или три перегона проследовали без приключений. И тут на тебе - одиночный немецкий бомбардировщик «Юнкерс-87», прозванный нашими бойцами «лаптежником» за его не убирающиеся в полете шасси с похожими на лапти защитными кожухами.
«Юнкерс» сделал над нами круг: летчик словно присматривался, стоит ли тратить бомбу на столь никчемную цель. Но, когда увидел на платформах самолеты, решил, что стоит.
При втором заходе самолет завалился на левое крыло и стал пикировать. Машинист наш оказался не из простаков: видимо, в таких переделках бывал не раз. Он резко тормознул - и бомба в платформу не попала, но все же угодила в сцепку между паровозом (он тащил нас тендером вперед) и теплушкой. Бедная «овечка», окутанная паром, по инерции и от взрывной волны еще немного прокатилась вперед и остановилась.
Бомба оказалась небольшого калибра, и путь остался невредимым. Уверенный, что теперь мы от него никуда не уйдем, «Юнкерс» тем временем пошел на третий круг. Что делать? Сейчас же накроет в два счета!
И вдруг меня осенило... Самолеты размещались на платформах попарно хвостами друг к другу. А что?..
Быстро вскочил в кабину последнего истребителя, смотрящего пропеллером в обратную ходу состава сторону. Кричу механику: «Подключи баллон!» - а сам нажал кнопку зажигания. И о, чудо! Мотор заработал. Я до отказа двинул сектор газа вперед. Платформы дрогнули и покатились, набирая скорость...
Немецкий летчик, обескураженный нашим нахальством, повторил заход. Но две сброшенные им бомбы не достигли цели. Отчасти нас спасла спешка, с которой летчик пытался бомбить нас, отчасти - заросшая мелколесьем выемка, не позволившая ему прицельно сбросить на нас боезапас.
Так ни с чем фашист и улетел.
А тут, как ни в чем ни бывало, подкатила «овечка». Мы-то думали, что немец продырявил ей котел.
- А я открыл продувной клапан, - усмехнулся машинист, - летчик и поверил, будто он пробил мне котел. Ну, поехали...
За эту операцию и дали мне орден Красной Звезды, который на аэродроме я никогда бы не заработал».
Более полувека минуло с той поры. И так вышло, простить себе не могу, что забыл фамилию своего капитана-преподавателя, учившего меня уму-разуму, а еще - смекалке, умению не теряться в безвыходной ситуации. Остается только надеяться, что вдруг кто-то (или из наших курсантов, или из однополчан капитана, а может, железнодорожников) вспомнит этот далеко не рядовой эпизод и сообщит в редакцию имена его героев.
http://www.resstar.ru