КЕССОННАЯ БОЛЕЗНЬ ВЛАСТИ

Weekly "Новая гезета" Олег ЛУРЬЕ, старшина 2-й статьи запаса (04.09.00)
Водолазы Северного флота могли спасти экипаж «Курска». Но не спасли. Почему?
Среди мегалитров вранья, которым нас потчевали в дни трагедии «Курска», меня особенно коробило, когда всем нам настойчиво вбивали в головы ложь о том, что никогда на Северном флоте не было техники, способной поднять моряков со дна целыми и невредимыми. Врали и тогда, когда заявляли, что вообще спасательные работы на такой глубине россиянами никогда не проводились. Неужели думали, что никто уже не помнит, что на Северном флоте еще пятнадцать лет назад имелась уникальная аварийно-спасательная глубоководная служба, для которой спасение оставшихся в живых ребят с «Курска» было бы рядовой работой и заняло бы максимум несколько дней.

В 1982–1984 годах я проходил действительную военную службу на Северном флоте в городе Североморске. Служил в специальной, довольно секретной, аварийно-спасательной службе Северного флота (сокращенно АСС СФ), корабли которой базировались на 15-м причале Североморска, а также в поселке Дровяное, совсем недалеко от Видяева. И специфика нашей работы заключалась в оказании помощи атомным подводным лодкам, которые по каким-либо причинам легли на грунт, и экипаж оказался в ловушке. На двух наших спасательных судах под названиями СС «Алтай» и СС «Трефолев» (я по долгу службы бывал только на двух, а всего их было не меньше четырех, в том числе и знаменитые некогда «Карпаты», поднимавшие с глубины на тросах целую подводную лодку) имелось по паре так называемых спасательных колоколов, оснащенных уникальным оборудованием, и по тридцать высокопрофессиональных водолазов-глубоководников, имевших в своем распоряжении самые последние технические новинки, специально разработанные для аварийно-спасательной службы.

Водолазы практически ежемесячно выходили в Баренцево море (и часто именно в тот квадрат, где лег на грунт «Курск») и опускались в колоколах на глубину более 300 (трехсот!) метров, где работали по нескольку часов, отрабатывая приемы глубоководной сварки, спасения экипажей подводных лодок, а также подводки к «объектам» кислорода, средств связи и спасения. Во избежание кессонной болезни в барокамерах с контролируемым давлением моряки после погружения проводили несколько дней, после чего нормальными и здоровыми появлялись в кубриках и каютах. Практически никто не кессонил...

Вывод на поверхность экипажа подводной лодки с глубины 100 метров для водолазов «Алтая» и «Трефолева» не составил бы никакого особого труда. Тем более что, по сообщениям американских источников, многие подводники погибли сразу при взрыве торпеды в носовой части, а значит, оставшихся в живых было уже значительно меньше и барокамер на борту спасательных судов хватило бы на всех совершенно точно. И это только на двух судах из четырех.

К сожалению, я не имею точных сведений о том, что же сейчас произошло с аварийно-спасательной службой Северного флота, так как все ее действия еще тогда были окутаны завесой секретности. Но, по имеющимся сведениям, все корабли АСС СФ, а также единственное в своем роде глубоководное оборудование были в 1994 году разрезаны на металлолом за ненадобностью, а специалисты-глубоководники переведены на другие корабли или отправлены на пенсию. Получается, что уникальная аварийно-спасательная служба оказалась слишком дорогой для Военно-морского флота России.

На спасателей-глубоководников денег нет, а на роскошные адмиральские дачи средства имеются в полном объеме.

Если кому интересно, о каких дачах я говорю, можно взглянуть на некоторые из них, которые находятся в подмосковном Переделкине на улице Горького. И «вполне возможно», что они принадлежат руководству Военно-морского флота. Примерная стоимость каждой дачи превышает сотни тысяч долларов.

Интересно, а сколько лет можно содержать глубоководную аварийно-спасательную службу Северного флота за эти сотни тысяч долларов?

P.S.

Прошу этот материал считать официальным обращением к президенту России Путину и министру обороны Сергееву с просьбой прокомментировать изложенные факты.