шурави
инфо
инструменты
Fakir
Serhio
Mishka
SkydiVAR
-exec-
Реклама Google — средство выживания форумов :)
-
/1253728-jet-water-ski.jpg)
Старлей Л. и другие обитатели авиационного гарнизона Ф..
Теги:
Старлей Л. и другие обитатели авиационного гарнизона Ф..
(рабочий, незаконченный вариант)
Прибытие.
Представьте, вы сидите в огромном железном ангаре, по которому кто-то ритмично бьёт, таких же огромных размеров палкой. Этому неведомому барабанщику, аккомпанирует надрывный, пробирающий до костей вой. Подобные звуки, вы можете услышать в кузнечном цехе, совмещённым с токарным. Дополняет картину тусклый свет, пробивающийся сквозь редкие и явно не соразмерные помещению иллюминаторы.
Такие незабываемые ощущения полёта, дарит своим пассажирам вертолёт ми шесть.
Можно конечно было встать, подойти к одному из упомянутых иллюминаторов, но высота в пять тысяч метров, последствия пыльной бури и отчаянно грязный плекс, на корню пресекали любую попытку, рассмотреть что-либо внизу.
Но старлею, а в то время ещё лейтенанту Л., было не до упоения радостью полёта. Он с унылым видом сидел на откидном десантном сидении, погружённый в раздумья о превратностях судьбы. Лейтенант и сам сейчас походил на десантника. На груди, для надёжности засунутый под лямки подвесной системы парашюта, грозно красовался автомат, карманы топорщились от патронов, запасных магазинов, гранат. Довершал картину пистолет, в болтавшейся по-морскому на ремешках, кобуре. И только авиационный защитный шлем, зэша и белый комбинезон, свидетельствовали, что этот милитаризированный по самое некуда молодой человек, всё же относится к лётчикам. И летит не на задание в тыл противника, а к новому месту службы.
Вот это место службы и было причиной унылого вида лейтенанта. А ведь ещё вчера, он радовался, как удачно попал в относительно спокойный гарнизон К., ему понравился утопающий в зелени как в оазисе жилой городок, наличие нескольких медицинских заведений, вселяло надежду, что проблема отсутствия прекрасного пола, здесь далеко не критична. И вот на тебе, ни с того, ни с сего, его посылают в гарнизон Ф..
Хотя, если быть честным…--- вздохнул лейтенант.
Дело в том, что ещё во время подготовки к Афгану на авиабазе Ч., часть пилотов, а среди них естественно оказался и лейтенант Л., решила, что война дело такое, можно и не вернуться. А посему, глупо не превратить в радости жизни, оставшиеся ещё в карманах деньги. Не следует забывать, что в те времена, Родина, если и не осыпала пилотов деньгами, то малообеспеченными они не были. И если учесть, что перед отправкой из родной части, был получен расчёт получки, на месяц вперёд, отпускные с пайковыми, то превращение денег в радости жизни по классической, гусарской схеме, несколько затянулось. Но это мало смущало пилотов, они полагали и совершенно справедливо, что хорошего мало не бывает, а война всё спишет.
К сожалению, активно не разделяли эту точку зрения два человека, командир эскадрильи и замполит. Стоило удивляться, хотя лейтенант Л. удивлялся и возмущался, что когда встал вопрос об откомандировании на весь срок службы в Афганистане, одного звена на точку Ф., и нескольких экипажей ещё дальше в К., то выбор пал на этих весёлых ребят.
А вот весёлыми, их сейчас можно назвать меньше всего,---подумал, глядя на своих товарищей лейтенант. Выражение их лиц было таким же, как у лейтенанта, ну и также, боевое облачение. Ни дать ни взять диверсионная группа, готовая по малейшему сигналу, покинуть вертолёт.
Как ни странно, но единственное, что хоть как-то поднимало настроение лейтенанту Л. сейчас, было то обстоятельство, что его лучший товарищ и однокашник лейтенант Б., загремел как раз в гарнизон К..
«А в Ф., по ночам стреляют,
И пули пролетают сквозь окно...»
Вертелись в голове лейтенанта, строчки довольно известной в армейских кругах песни. Вчера, он полдня пытался выяснить у старожилов гарнизона К., о гарнизоне Ф..
Там всё не так как здесь,---единственное, чего добился он. Это неведенье, злило больше всего. Даже сейчас, когда до гарнизона Ф., оставалось лететь всего ничего.
Ладно, чего гадать, прилетим на место, разберёмся,---решил лейтенант и в ту же секунду пол ушёл из-под его ног. Если бы он и его товарищи не вцепились руками в сиденья, то наверняка бы воспарили к потолку кабины.
Подбили!---мелькнула, было, мысль.
Но находящийся здесь же в грузовой кабине бортмеханик продолжал, единственный из всех, сохранять невозмутимое выражение лица.
Ага, значит это обычный, для этих краёв способ снижения,---догадался лейтенант.
Несколько крутых виражей и под колёсами вертолёта, стиральной доской зашумел, метал взлётной полосы. Затем, последовало ещё несколько грубых толчков, вертолёт заруливал на стоянку и судя по всему, грунтовою.
Умолкли двигатели, винт ещё некоторое время крутился по инерции, но вот остановился и он. Бортмеханик, открыл дверь и выставил трап. Первым, по старшинству ступил на землю Ф., капитан К., за ним потянулись остальные. Лейтенант не спешил, он счёл дурным знаком, что те, кто уже вышел из вертолёта хранят молчание. Но делать нечего, пришлось выходить и ему.
С первого взгляда лейтенант понял, что ошибся в своих плохих предчувствиях. Уже беглый взгляд убедил его, что всё гораздо хуже. А через пару секунд, лейтенант еле сдержать желание, снова юркнуть в вертолёт. Прямо на них, оглашая окрестность нечленораздельными, радостными возгласами, бежало человек десять полуодетых неизвестно во что людей. Подобную картину он не раз видел в кино, так там изображали потерпевших кораблекрушение матросов, полу одичавших на необитаемом острове, потерявших надежду на спасение, бегучими навстречу нежданным спасителям.
Это что, эта орда те, кого они заменяют? И через год он сам буде таким?---мелькал в голове лейтенанта калейдоскоп мыслей.
Тем временем, местные «варвары» уже смешались с толпой новоприбывших. Слышались радостные возгласы, расспросы. Затем, не дав опомниться «дорогим гостям», «хозяева» повели их в модуль. Кто-то подхватил вещи лейтенанта Л. и по пути, что-то рассказывал ему, расспрашивал. Тот в пол уха слушал, односложно отвечал, а сам продолжал осматриваться. Рой мыслей, продолжал метаться в голове лейтенанта.
Куда я попал?---главная из них.
Действительно, после гарнизона К., гарнизон Ф., выглядел полным издевательством. Первым, бросалось глаза, это то, что в отличие от расположенного на плато аэродрома К., аэродром Ф., был в котловине. Горы буквально нависали над ним, давили на психику. Лейтенанту даже хотелось втянуть голову в плечи. А как близко проходил к полосе, рубеж охраняемой зоны. Лейтенант проследил за колючим ограждением.
Твою мать!---про себя выругался он, забор колючки проходил всего в пяти метрах от модуля. И совсем уж добила лейтенанта, глинобитная стена-дувал, между колючим ограждением и задней стеной модуля. О её назначении, красноречиво свидетельствовал ряд стрелковых бойниц. Лейтенант явственно представил, как он вскакивает среди ночи и занимает предписанное ему место. На ум пришли кадры из фильма «Белое солнце пустыни».
Кстати о модуле, он был всего один, никакого городка. Рядом притулилась глинобитная казарма, на крыше которого, угнездилось нечто, всем видом напоминающее курятник, но по замыслу создателей, это было ничто иное, как командно диспетчерский пункт. Тут же на крыше, рядом с импровизированным кэдэпэ, стоял на треноге крупнокалиберный пулемёт.
Наверное, для несговорчивых лётчиков,---про себя решил лейтенант.
По другую сторону модуля, стоял ребристый ангар столовая, небольшой сборный магазина и полевой кинотеатр. Несколько скудных деревьев, не могли придать никакого уюта крошечному городку. Единственное, что порадовало глаза, это чуть стоящее поодаль и почему-то, за пределами охраняемой ночью зоны, добротное здание бани.
Не густо…---старлею стало совсем тоскливо,---Неужели целый год торчать в этой дыре?
Больше пока лейтенант рассмотреть не успел, ведомый хозяевами, он зашёл в модуль. Его, отныне его, комната, была совсем рядом. Хорошим моментом было то, что в ней было всего четыре кровати, а не шесть как в гарнизоне К.. Это обстоятельство, понравилось не только ему.
Ну, хоть не в тесноте будем,---сказал чуть повеселевший капитан, хотя тогда ещё старлей А..
Посредине комнаты, стоял уже наполовину накрытый стол. Их уже давно ждали.
Так мужики,---перешёл к делу командир звена хозяев,---банька протоплена, сейчас все туда, а затем за стол.
Баня оказалась даже лучше, чем предполагал лейтенант. Сложенная из дикого камня, она изнутри, была любовно обшита деревом, явно побывавшем в роли упаковки для боеприпасов, шикарный предбанник, душевая, сауна и главное достоинство, шикарный бассейн. Спустя час, разомлевшее, подобревшее звено капитана К., разместилось за столом. Напротив них, сидели те, кого они меняли. Как и полагалось, первое слово взял командир звена «хозяев».
Рюмок через пять, лейтенант уже был полностью доволен жизнью, ещё через пять, он её уже не воспринимал.
Проснулся лейтенант, около восьми утра. Вначале осторожно открыл глаза, экспресс самотестирование систем организма, не выявило никаких болезненных симптомов. Он осторожно пошевелился, но похмелье себя не проявляло. Видать вчера сказалось превышение аэродрома Ф., от разрежённого воздуха, непривычный ещё к этому лейтенант ушёл в страну грёз раньше, чем количество выпитого им алкоголя достигло критического значения. Это радовало, как уже убедился лейтенант, найти в Афганистане чем поправить здоровье, тот ещё вопрос. Он быстро оделся, умылся и больше из любопытства, чем от голода пошёл в столовую.
Как хорошо, что она рядом,---отметил про себя лейтенант, в К. до неё нужно было тащиться пол километра. Вторым приятным моментом, оказалось то, что мест, в столовой было даже с избытком, никакого питания в две смены. Да и питание было вполне сносным.
Лейтенант, быстро позавтракал, день сегодня у него предстоял хлопотный. Нужно было подготовить полётные карты, изучить особенности района полётов и много чего другого.
Окунувшись в работу, лейтенант не сразу заметил, что день начался, как-то не так. Не было обычного утреннего построения, указаний.
А здесь так принято,---объяснили ему,---вечером получаем задачу и с утра действуем по плану. Каждый занят своим делом и лишние указания ни к чему, нас здесь мало.
Вот это да!---лейтенант был восхищён, такая авиация не существовала даже в самых смелых его мечтах. Авиация, где лётчик занят только своим делом, никаких нарядов, шагистики, построений, строевых смотров.
Незаметно почти пролетел день и вот уже звено капитана К., с завистью провожает тот самый ми шесть, который привёз их сюда. Сейчас на его борту те, кто через пару дней будет дома.
Так, сейчас все в класс, на постановку задачи,---скомандовал капитан К.,---завтра приступаем к работе.
Капитан К., уже мнил себя бывалым. А как же, пятый день в Афгане, вот сегодня два полёта совершил. Собственно говоря, так уже мнило себя всё звено, не догадываясь, какой сегодня ночью ожидает сюрприз.
Около двенадцати ночи, когда новички уже успели уснуть, поднялась стрельба. Вначале это была обычные беспорядочные автоматные выстрелы. Так, несколько скрипок начинают концерт симфонической музыки. И вот, после нескольких аккордов, повинуясь неведомому дирижеру, «зазвучали другие инструменты», вступили в дело пулемёты и лейтенант открыл глаза. В окно было видно феерическое зрелище. Прямо через модуль, в сторону гор, веером уходили трассирующие пули. Ярко алые, пушистые трассы, вспаривали ночное небо. Минут пять, длилась эта увертюра. Затем пулемёты умолкли и опять была слышна, только беспорядочная автоматная стрельба, которая тоже понемногу затихала. Но оказалось, это только начало концерта. Вдруг, довольно неожиданно вступил в работу кэпэвэтэ. Громко и самозабвенно, длинными очередями, вёл он свою сольную партию. Его крупнокалиберные пули ярко вспыхивали, попадая в камни гор. Каждая «нота солиста», чудесно резонировала в комнате.
Четырнадцать с половиной миллиметров, почти снаряды,---подумал лейтенант.
А «симфония» тем временем продолжалась. Как дьявольский аккомпанемент «солисту», вновь повели свою «партию» пулемёты. От обилия трассирующих пуль, в комнате стало светло.
Во я попал,---думал лейтенант,---это что, здесь так всегда? Ему вдруг пришла мысль, что раз он видит горы, то с гор могут достать и его.
Но поскольку его соседи по комнате продолжали лежать на кровати и хранить молчание, лейтенант делал то же самое. Не хватало ему, что бы ещё паникёром сочли. Хотя его душа требовала, достать из-под кровати автомат, выпрыгнуть в окно и занять место у бойницы дувала. Но что-то его сдерживало, непонятно почему, у него была уверенность, что его самодеятельность в этом «концерте» не нужна.
Надо же, оказывается можно проявлять мужество, не вставая с кровати,---пришёл к неожиданному выводу лейтенант. Единственное, что его смущало, так это то, что смерть будет не слишком героической.
А за окном, продолжала бушевать «пулемётно-автоматная симфония». В момент, когда казалось, что она достигла высшего накала, зазвучали «ударные». В горах вспыхнули и хлопнули по окнам, разрывы гаубичных снарядов. После этого «солист» оборвал свою «партию». Его аккомпанемент, ещё несколько минут «играл» самостоятельно, но затем стих и он.
Возникло странное ощущение давящей на слух тишины. Сейчас бы были уместны аплодисменты…
Никто так и не решился заговорить и незаметно лейтенант снова уснул.
Утром, он то и дело замечал обращённые на него, вопросительно-насмешливые взгляды старожилов.
Разыграли,---догадался он и придал лицу, кирпично-непроницаемое выражение.
Как оказалось, это было своеобразное «посвящение» новичков. Следующую ночь, лейтенант засыпал спокойно. Нависавшие за окном горы, уже не давили на его психику.
(рабочий, незаконченный вариант)
Прибытие.
Представьте, вы сидите в огромном железном ангаре, по которому кто-то ритмично бьёт, таких же огромных размеров палкой. Этому неведомому барабанщику, аккомпанирует надрывный, пробирающий до костей вой. Подобные звуки, вы можете услышать в кузнечном цехе, совмещённым с токарным. Дополняет картину тусклый свет, пробивающийся сквозь редкие и явно не соразмерные помещению иллюминаторы.
Такие незабываемые ощущения полёта, дарит своим пассажирам вертолёт ми шесть.
Можно конечно было встать, подойти к одному из упомянутых иллюминаторов, но высота в пять тысяч метров, последствия пыльной бури и отчаянно грязный плекс, на корню пресекали любую попытку, рассмотреть что-либо внизу.
Но старлею, а в то время ещё лейтенанту Л., было не до упоения радостью полёта. Он с унылым видом сидел на откидном десантном сидении, погружённый в раздумья о превратностях судьбы. Лейтенант и сам сейчас походил на десантника. На груди, для надёжности засунутый под лямки подвесной системы парашюта, грозно красовался автомат, карманы топорщились от патронов, запасных магазинов, гранат. Довершал картину пистолет, в болтавшейся по-морскому на ремешках, кобуре. И только авиационный защитный шлем, зэша и белый комбинезон, свидетельствовали, что этот милитаризированный по самое некуда молодой человек, всё же относится к лётчикам. И летит не на задание в тыл противника, а к новому месту службы.
Вот это место службы и было причиной унылого вида лейтенанта. А ведь ещё вчера, он радовался, как удачно попал в относительно спокойный гарнизон К., ему понравился утопающий в зелени как в оазисе жилой городок, наличие нескольких медицинских заведений, вселяло надежду, что проблема отсутствия прекрасного пола, здесь далеко не критична. И вот на тебе, ни с того, ни с сего, его посылают в гарнизон Ф..
Хотя, если быть честным…--- вздохнул лейтенант.
Дело в том, что ещё во время подготовки к Афгану на авиабазе Ч., часть пилотов, а среди них естественно оказался и лейтенант Л., решила, что война дело такое, можно и не вернуться. А посему, глупо не превратить в радости жизни, оставшиеся ещё в карманах деньги. Не следует забывать, что в те времена, Родина, если и не осыпала пилотов деньгами, то малообеспеченными они не были. И если учесть, что перед отправкой из родной части, был получен расчёт получки, на месяц вперёд, отпускные с пайковыми, то превращение денег в радости жизни по классической, гусарской схеме, несколько затянулось. Но это мало смущало пилотов, они полагали и совершенно справедливо, что хорошего мало не бывает, а война всё спишет.
К сожалению, активно не разделяли эту точку зрения два человека, командир эскадрильи и замполит. Стоило удивляться, хотя лейтенант Л. удивлялся и возмущался, что когда встал вопрос об откомандировании на весь срок службы в Афганистане, одного звена на точку Ф., и нескольких экипажей ещё дальше в К., то выбор пал на этих весёлых ребят.
А вот весёлыми, их сейчас можно назвать меньше всего,---подумал, глядя на своих товарищей лейтенант. Выражение их лиц было таким же, как у лейтенанта, ну и также, боевое облачение. Ни дать ни взять диверсионная группа, готовая по малейшему сигналу, покинуть вертолёт.
Как ни странно, но единственное, что хоть как-то поднимало настроение лейтенанту Л. сейчас, было то обстоятельство, что его лучший товарищ и однокашник лейтенант Б., загремел как раз в гарнизон К..
«А в Ф., по ночам стреляют,
И пули пролетают сквозь окно...»
Вертелись в голове лейтенанта, строчки довольно известной в армейских кругах песни. Вчера, он полдня пытался выяснить у старожилов гарнизона К., о гарнизоне Ф..
Там всё не так как здесь,---единственное, чего добился он. Это неведенье, злило больше всего. Даже сейчас, когда до гарнизона Ф., оставалось лететь всего ничего.
Ладно, чего гадать, прилетим на место, разберёмся,---решил лейтенант и в ту же секунду пол ушёл из-под его ног. Если бы он и его товарищи не вцепились руками в сиденья, то наверняка бы воспарили к потолку кабины.
Подбили!---мелькнула, было, мысль.
Но находящийся здесь же в грузовой кабине бортмеханик продолжал, единственный из всех, сохранять невозмутимое выражение лица.
Ага, значит это обычный, для этих краёв способ снижения,---догадался лейтенант.
Несколько крутых виражей и под колёсами вертолёта, стиральной доской зашумел, метал взлётной полосы. Затем, последовало ещё несколько грубых толчков, вертолёт заруливал на стоянку и судя по всему, грунтовою.
Умолкли двигатели, винт ещё некоторое время крутился по инерции, но вот остановился и он. Бортмеханик, открыл дверь и выставил трап. Первым, по старшинству ступил на землю Ф., капитан К., за ним потянулись остальные. Лейтенант не спешил, он счёл дурным знаком, что те, кто уже вышел из вертолёта хранят молчание. Но делать нечего, пришлось выходить и ему.
С первого взгляда лейтенант понял, что ошибся в своих плохих предчувствиях. Уже беглый взгляд убедил его, что всё гораздо хуже. А через пару секунд, лейтенант еле сдержать желание, снова юркнуть в вертолёт. Прямо на них, оглашая окрестность нечленораздельными, радостными возгласами, бежало человек десять полуодетых неизвестно во что людей. Подобную картину он не раз видел в кино, так там изображали потерпевших кораблекрушение матросов, полу одичавших на необитаемом острове, потерявших надежду на спасение, бегучими навстречу нежданным спасителям.
Это что, эта орда те, кого они заменяют? И через год он сам буде таким?---мелькал в голове лейтенанта калейдоскоп мыслей.
Тем временем, местные «варвары» уже смешались с толпой новоприбывших. Слышались радостные возгласы, расспросы. Затем, не дав опомниться «дорогим гостям», «хозяева» повели их в модуль. Кто-то подхватил вещи лейтенанта Л. и по пути, что-то рассказывал ему, расспрашивал. Тот в пол уха слушал, односложно отвечал, а сам продолжал осматриваться. Рой мыслей, продолжал метаться в голове лейтенанта.
Куда я попал?---главная из них.
Действительно, после гарнизона К., гарнизон Ф., выглядел полным издевательством. Первым, бросалось глаза, это то, что в отличие от расположенного на плато аэродрома К., аэродром Ф., был в котловине. Горы буквально нависали над ним, давили на психику. Лейтенанту даже хотелось втянуть голову в плечи. А как близко проходил к полосе, рубеж охраняемой зоны. Лейтенант проследил за колючим ограждением.
Твою мать!---про себя выругался он, забор колючки проходил всего в пяти метрах от модуля. И совсем уж добила лейтенанта, глинобитная стена-дувал, между колючим ограждением и задней стеной модуля. О её назначении, красноречиво свидетельствовал ряд стрелковых бойниц. Лейтенант явственно представил, как он вскакивает среди ночи и занимает предписанное ему место. На ум пришли кадры из фильма «Белое солнце пустыни».
Кстати о модуле, он был всего один, никакого городка. Рядом притулилась глинобитная казарма, на крыше которого, угнездилось нечто, всем видом напоминающее курятник, но по замыслу создателей, это было ничто иное, как командно диспетчерский пункт. Тут же на крыше, рядом с импровизированным кэдэпэ, стоял на треноге крупнокалиберный пулемёт.
Наверное, для несговорчивых лётчиков,---про себя решил лейтенант.
По другую сторону модуля, стоял ребристый ангар столовая, небольшой сборный магазина и полевой кинотеатр. Несколько скудных деревьев, не могли придать никакого уюта крошечному городку. Единственное, что порадовало глаза, это чуть стоящее поодаль и почему-то, за пределами охраняемой ночью зоны, добротное здание бани.
Не густо…---старлею стало совсем тоскливо,---Неужели целый год торчать в этой дыре?
Больше пока лейтенант рассмотреть не успел, ведомый хозяевами, он зашёл в модуль. Его, отныне его, комната, была совсем рядом. Хорошим моментом было то, что в ней было всего четыре кровати, а не шесть как в гарнизоне К.. Это обстоятельство, понравилось не только ему.
Ну, хоть не в тесноте будем,---сказал чуть повеселевший капитан, хотя тогда ещё старлей А..
Посредине комнаты, стоял уже наполовину накрытый стол. Их уже давно ждали.
Так мужики,---перешёл к делу командир звена хозяев,---банька протоплена, сейчас все туда, а затем за стол.
Баня оказалась даже лучше, чем предполагал лейтенант. Сложенная из дикого камня, она изнутри, была любовно обшита деревом, явно побывавшем в роли упаковки для боеприпасов, шикарный предбанник, душевая, сауна и главное достоинство, шикарный бассейн. Спустя час, разомлевшее, подобревшее звено капитана К., разместилось за столом. Напротив них, сидели те, кого они меняли. Как и полагалось, первое слово взял командир звена «хозяев».
Рюмок через пять, лейтенант уже был полностью доволен жизнью, ещё через пять, он её уже не воспринимал.
Проснулся лейтенант, около восьми утра. Вначале осторожно открыл глаза, экспресс самотестирование систем организма, не выявило никаких болезненных симптомов. Он осторожно пошевелился, но похмелье себя не проявляло. Видать вчера сказалось превышение аэродрома Ф., от разрежённого воздуха, непривычный ещё к этому лейтенант ушёл в страну грёз раньше, чем количество выпитого им алкоголя достигло критического значения. Это радовало, как уже убедился лейтенант, найти в Афганистане чем поправить здоровье, тот ещё вопрос. Он быстро оделся, умылся и больше из любопытства, чем от голода пошёл в столовую.
Как хорошо, что она рядом,---отметил про себя лейтенант, в К. до неё нужно было тащиться пол километра. Вторым приятным моментом, оказалось то, что мест, в столовой было даже с избытком, никакого питания в две смены. Да и питание было вполне сносным.
Лейтенант, быстро позавтракал, день сегодня у него предстоял хлопотный. Нужно было подготовить полётные карты, изучить особенности района полётов и много чего другого.
Окунувшись в работу, лейтенант не сразу заметил, что день начался, как-то не так. Не было обычного утреннего построения, указаний.
А здесь так принято,---объяснили ему,---вечером получаем задачу и с утра действуем по плану. Каждый занят своим делом и лишние указания ни к чему, нас здесь мало.
Вот это да!---лейтенант был восхищён, такая авиация не существовала даже в самых смелых его мечтах. Авиация, где лётчик занят только своим делом, никаких нарядов, шагистики, построений, строевых смотров.
Незаметно почти пролетел день и вот уже звено капитана К., с завистью провожает тот самый ми шесть, который привёз их сюда. Сейчас на его борту те, кто через пару дней будет дома.
Так, сейчас все в класс, на постановку задачи,---скомандовал капитан К.,---завтра приступаем к работе.
Капитан К., уже мнил себя бывалым. А как же, пятый день в Афгане, вот сегодня два полёта совершил. Собственно говоря, так уже мнило себя всё звено, не догадываясь, какой сегодня ночью ожидает сюрприз.
Около двенадцати ночи, когда новички уже успели уснуть, поднялась стрельба. Вначале это была обычные беспорядочные автоматные выстрелы. Так, несколько скрипок начинают концерт симфонической музыки. И вот, после нескольких аккордов, повинуясь неведомому дирижеру, «зазвучали другие инструменты», вступили в дело пулемёты и лейтенант открыл глаза. В окно было видно феерическое зрелище. Прямо через модуль, в сторону гор, веером уходили трассирующие пули. Ярко алые, пушистые трассы, вспаривали ночное небо. Минут пять, длилась эта увертюра. Затем пулемёты умолкли и опять была слышна, только беспорядочная автоматная стрельба, которая тоже понемногу затихала. Но оказалось, это только начало концерта. Вдруг, довольно неожиданно вступил в работу кэпэвэтэ. Громко и самозабвенно, длинными очередями, вёл он свою сольную партию. Его крупнокалиберные пули ярко вспыхивали, попадая в камни гор. Каждая «нота солиста», чудесно резонировала в комнате.
Четырнадцать с половиной миллиметров, почти снаряды,---подумал лейтенант.
А «симфония» тем временем продолжалась. Как дьявольский аккомпанемент «солисту», вновь повели свою «партию» пулемёты. От обилия трассирующих пуль, в комнате стало светло.
Во я попал,---думал лейтенант,---это что, здесь так всегда? Ему вдруг пришла мысль, что раз он видит горы, то с гор могут достать и его.
Но поскольку его соседи по комнате продолжали лежать на кровати и хранить молчание, лейтенант делал то же самое. Не хватало ему, что бы ещё паникёром сочли. Хотя его душа требовала, достать из-под кровати автомат, выпрыгнуть в окно и занять место у бойницы дувала. Но что-то его сдерживало, непонятно почему, у него была уверенность, что его самодеятельность в этом «концерте» не нужна.
Надо же, оказывается можно проявлять мужество, не вставая с кровати,---пришёл к неожиданному выводу лейтенант. Единственное, что его смущало, так это то, что смерть будет не слишком героической.
А за окном, продолжала бушевать «пулемётно-автоматная симфония». В момент, когда казалось, что она достигла высшего накала, зазвучали «ударные». В горах вспыхнули и хлопнули по окнам, разрывы гаубичных снарядов. После этого «солист» оборвал свою «партию». Его аккомпанемент, ещё несколько минут «играл» самостоятельно, но затем стих и он.
Возникло странное ощущение давящей на слух тишины. Сейчас бы были уместны аплодисменты…
Никто так и не решился заговорить и незаметно лейтенант снова уснул.
Утром, он то и дело замечал обращённые на него, вопросительно-насмешливые взгляды старожилов.
Разыграли,---догадался он и придал лицу, кирпично-непроницаемое выражение.
Как оказалось, это было своеобразное «посвящение» новичков. Следующую ночь, лейтенант засыпал спокойно. Нависавшие за окном горы, уже не давили на его психику.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Конфуз.
На площадке Б., экипаж восьмёрки ожидал пассажиров, каких-то начальников мотострелкового полка, прибывших с инспекцией в отдалённое подразделение. Правда, у старлея Л. было подозрение, что эта инспекция, ни что иное, как застольные посиделки. Но это мало кого волновало. Была задача с утра доставить группу офицеров, доставили, сейчас вот прилетели, забрать обратно. «Инспекция» затягивалась, похоже, догадка старлея Л. верна.
Привычный к ожиданиям, экипаж восьмого, с комфортом расположился в тени своей машины, к ним подошёл и экипаж двадцать четвёртого. А как ещё скоротать время, как не за разговорами. Но беседа не клеилась, трудно найти общую тему тем, кому осталось месяц до замены и тем, кто месяц всего прослужил. Вдобавок было невыносимо жарко, даже не верилось, что там далеко за кривым озером уже снег, морозы.
Изредка, экипаж восьмёрки, обменивался фразами о замене, чеках, афошках, бакшише. Все это было для старлея ещё таким непонятным, вернее преждевременным, получку здесь он ещё не получал. Потому, он молча сидел в тени, сожалея лишь о том, что не догадался захватить с собой книгу. Его командир, капитан А., сидел в салоне восьмёрки на откидном сидении около проёма двери и откровенно клевал носом. Вчера он до половины ночи гонял бильярд и сейчас, его почти разморило на жаре.
Так прошло минут сорок. Старлей Л. замечтался и не заметил, как к ним подошли. Это был кто-то из местного начальства.
Командир, сколько попутчиков взять можешь?---спросил он командира восьмёрки.
А кого везти?---ответил тот вопросом на вопрос.
Местных активистов.
У командира испортилось настроение. Ему не понравилась эта новость, опять бараньим жиром салон провоняют.
Здесь следует отметить, что существовала практика при неполной загрузке вертолёта, перевозить афганцев, повышать тем самым лояльность местного населения. Но здесь была своя специфика.
Двух человек могу взять,---хмуро ответил командир вертолёта, хотя в вертолёте было не менее десяти свободных мест.
Вот в этом и состояла специфика подобных перевозок. Когда неопытный командир вертолёта называл реальное число свободных мест, к примеру, десять. То через некоторое время он обалдело наблюдал, как к его вертолёту шло действительно десять мужчин, но при этом каждый вёл с собой две, а то и четыре жены вдобавок ещё и с детьми, багажом. Тут и ми шестому не поднять. Объяснить афганцам, что вертолёту без разницы, мужчина, или женщина, невозможно. Они твердо убеждены, что женщина не человек и нагрузить вертолёт не может.
Да один всего будет,---сказал начальник и заторопился в сторону КПП. Через некоторое время он подкатил на уазике. Привёз пассажиров. На этот раз, у афганца было всего только две жены и никаких детей с багажом. Даже странно.
Оставив женщин перед вертолётом, мужчины укатили в расположение части, ну и фиг с ними, внимание старлея привлекли эти две особы застывшие, как по команде смирно.
Да, вот это дрессировка,---завистливо подумал старлей Л.,---наши бабы, мужиков своих скорее так поставят.
Жаль в парандже,---он продолжал рассматривать афганских женщин,---хотя вроде фигуристые.
Но не только старлеево внимание, привлекли афганки.
А я бы сейчас с ними пошёл бы,---с какой-то голодной тоской в голосе, нарушил молчание правак с восьмёрки.
Да ты что, обалдел!---ответил ему командир.
А что, отмочить в керосине, попарить в бане,---поддержал правака борттехник.
Ну, у вас бортачей, керосин универсальное средство,---пробормотал оказавшийся в меньшинстве командир.
Тем не менее, общая тема для разговора появилась. Даже клевавший носом капитан А., оживился и с интересом наблюдал за происходящим.
А восточные женщины темпераментные,---внёс свой вклад в разговор старлей Л..
Откуда ты знаешь?---скептически спросил капитан А..
Я не знаю?---старлея Л., задели за живое, он даже привстал.
Далее последовал довольно длинный монолог старлея, привести который здесь нет возможности, поскольку он на десять процентов состоял из традиций воспитания женщин востока, а в остальном, пардон, техники половых отношений.
Честно говоря, старлей не был уж таким профессионалом и большинство из рассказанного, былом им почерпнуто из самиздатовской перепечатки Кама Сутры, которую старлею удалось достать с немалым трудом. Но это уже детали, главное то, что остальные слушали старлея раскрыв рты. Даже, как показалось старлею Л., афганские женщины. Хотя, откуда им знать русский язык.
Наконец, старлей выговорился и удовлетворённо замолчал. Как он утёр всем нос! Душа торжествовала.
Воцарилась пауза, все осмысливали услышанное.
Командир, а можно в вертолёт зайти? А то жарко на солнце,---эта фраза была произнесена на русском языке без всякого акцента, приятным женским голосом.
Сомнений никаких не было, это сказала одна из афганских женщин, вот, она даже сделала шаг вперёд.
Конечно,---только и смог сказать командир восьмёрки.
Подхватив свои не по афгански лёгкие сумки, женщины весело засеменили в вертолёт, не обращая внимания на те изваяния, в которые превратились пилоты. Спустя секунду, оттуда выскочил красный как рак капитан А..
Едва оказавшись в вертолёте, обе женщины буквально сорвали с себя паранджу. Под ними оказались две совсем молоденькие брюнетки. Макияж, выгодно подчёркивал красоту каждой. Вопреки опасениям пилотов, кабина наполнилась ароматом духов.
Хоть здесь это покрывало снять,---сказала одна из красавиц, запихивая паранджу в сумку.
Да, а где наш самый смелый?---стрельнула глазами вторая,---он так красиво рассказывал. Пусть идёт к нам.
Ага, сейчас, старлея Л. уже не было и рядом с восьмёркой. У него внезапно появилось срочное дело в кабине своего двадцать четвёртого.
А через минуту поступила команда на вылет.
Спустя пол часа, восьмёрка выгружала своих пассажиров на перроне аэродрома Ф., прямо к трапу красавца як сорок, а двадцать четвёртый не останавливаясь порулил на свою стоянку.
Когда взлетал самолёт, старлей Л. только задумчиво посмотрел ему вслед.
На площадке Б., экипаж восьмёрки ожидал пассажиров, каких-то начальников мотострелкового полка, прибывших с инспекцией в отдалённое подразделение. Правда, у старлея Л. было подозрение, что эта инспекция, ни что иное, как застольные посиделки. Но это мало кого волновало. Была задача с утра доставить группу офицеров, доставили, сейчас вот прилетели, забрать обратно. «Инспекция» затягивалась, похоже, догадка старлея Л. верна.
Привычный к ожиданиям, экипаж восьмого, с комфортом расположился в тени своей машины, к ним подошёл и экипаж двадцать четвёртого. А как ещё скоротать время, как не за разговорами. Но беседа не клеилась, трудно найти общую тему тем, кому осталось месяц до замены и тем, кто месяц всего прослужил. Вдобавок было невыносимо жарко, даже не верилось, что там далеко за кривым озером уже снег, морозы.
Изредка, экипаж восьмёрки, обменивался фразами о замене, чеках, афошках, бакшише. Все это было для старлея ещё таким непонятным, вернее преждевременным, получку здесь он ещё не получал. Потому, он молча сидел в тени, сожалея лишь о том, что не догадался захватить с собой книгу. Его командир, капитан А., сидел в салоне восьмёрки на откидном сидении около проёма двери и откровенно клевал носом. Вчера он до половины ночи гонял бильярд и сейчас, его почти разморило на жаре.
Так прошло минут сорок. Старлей Л. замечтался и не заметил, как к ним подошли. Это был кто-то из местного начальства.
Командир, сколько попутчиков взять можешь?---спросил он командира восьмёрки.
А кого везти?---ответил тот вопросом на вопрос.
Местных активистов.
У командира испортилось настроение. Ему не понравилась эта новость, опять бараньим жиром салон провоняют.
Здесь следует отметить, что существовала практика при неполной загрузке вертолёта, перевозить афганцев, повышать тем самым лояльность местного населения. Но здесь была своя специфика.
Двух человек могу взять,---хмуро ответил командир вертолёта, хотя в вертолёте было не менее десяти свободных мест.
Вот в этом и состояла специфика подобных перевозок. Когда неопытный командир вертолёта называл реальное число свободных мест, к примеру, десять. То через некоторое время он обалдело наблюдал, как к его вертолёту шло действительно десять мужчин, но при этом каждый вёл с собой две, а то и четыре жены вдобавок ещё и с детьми, багажом. Тут и ми шестому не поднять. Объяснить афганцам, что вертолёту без разницы, мужчина, или женщина, невозможно. Они твердо убеждены, что женщина не человек и нагрузить вертолёт не может.
Да один всего будет,---сказал начальник и заторопился в сторону КПП. Через некоторое время он подкатил на уазике. Привёз пассажиров. На этот раз, у афганца было всего только две жены и никаких детей с багажом. Даже странно.
Оставив женщин перед вертолётом, мужчины укатили в расположение части, ну и фиг с ними, внимание старлея привлекли эти две особы застывшие, как по команде смирно.
Да, вот это дрессировка,---завистливо подумал старлей Л.,---наши бабы, мужиков своих скорее так поставят.
Жаль в парандже,---он продолжал рассматривать афганских женщин,---хотя вроде фигуристые.
Но не только старлеево внимание, привлекли афганки.
А я бы сейчас с ними пошёл бы,---с какой-то голодной тоской в голосе, нарушил молчание правак с восьмёрки.
Да ты что, обалдел!---ответил ему командир.
А что, отмочить в керосине, попарить в бане,---поддержал правака борттехник.
Ну, у вас бортачей, керосин универсальное средство,---пробормотал оказавшийся в меньшинстве командир.
Тем не менее, общая тема для разговора появилась. Даже клевавший носом капитан А., оживился и с интересом наблюдал за происходящим.
А восточные женщины темпераментные,---внёс свой вклад в разговор старлей Л..
Откуда ты знаешь?---скептически спросил капитан А..
Я не знаю?---старлея Л., задели за живое, он даже привстал.
Далее последовал довольно длинный монолог старлея, привести который здесь нет возможности, поскольку он на десять процентов состоял из традиций воспитания женщин востока, а в остальном, пардон, техники половых отношений.
Честно говоря, старлей не был уж таким профессионалом и большинство из рассказанного, былом им почерпнуто из самиздатовской перепечатки Кама Сутры, которую старлею удалось достать с немалым трудом. Но это уже детали, главное то, что остальные слушали старлея раскрыв рты. Даже, как показалось старлею Л., афганские женщины. Хотя, откуда им знать русский язык.
Наконец, старлей выговорился и удовлетворённо замолчал. Как он утёр всем нос! Душа торжествовала.
Воцарилась пауза, все осмысливали услышанное.
Командир, а можно в вертолёт зайти? А то жарко на солнце,---эта фраза была произнесена на русском языке без всякого акцента, приятным женским голосом.
Сомнений никаких не было, это сказала одна из афганских женщин, вот, она даже сделала шаг вперёд.
Конечно,---только и смог сказать командир восьмёрки.
Подхватив свои не по афгански лёгкие сумки, женщины весело засеменили в вертолёт, не обращая внимания на те изваяния, в которые превратились пилоты. Спустя секунду, оттуда выскочил красный как рак капитан А..
Едва оказавшись в вертолёте, обе женщины буквально сорвали с себя паранджу. Под ними оказались две совсем молоденькие брюнетки. Макияж, выгодно подчёркивал красоту каждой. Вопреки опасениям пилотов, кабина наполнилась ароматом духов.
Хоть здесь это покрывало снять,---сказала одна из красавиц, запихивая паранджу в сумку.
Да, а где наш самый смелый?---стрельнула глазами вторая,---он так красиво рассказывал. Пусть идёт к нам.
Ага, сейчас, старлея Л. уже не было и рядом с восьмёркой. У него внезапно появилось срочное дело в кабине своего двадцать четвёртого.
А через минуту поступила команда на вылет.
Спустя пол часа, восьмёрка выгружала своих пассажиров на перроне аэродрома Ф., прямо к трапу красавца як сорок, а двадцать четвёртый не останавливаясь порулил на свою стоянку.
Когда взлетал самолёт, старлей Л. только задумчиво посмотрел ему вслед.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Пожар.
Наивен тот, кто полагает, что раз Афганистан на Юге, то там нет зимы. Она там всегда. Нет, я не вру. Да там действительно жара, но стоит посмотреть на горы, как ты понимаешь, что зима вот рядом. Их заснеженные вершины, красноречиво говорят об этом. На высотах боле четырёх тысяч метров, зима царствует круглый год. Лётчики хорошо знают об этом, они, почти каждый день летают в зиму. А некоторые, точнее пилоты Ми-24, ощущают зиму ещё и на собственной коже. Почему? Да потому, что Ми-24 великолепная машина, в которой для удобства экипажа предусмотрен даже кондиционер. Но вот, по какому-то капризу конструкторов, не оснащён штатным обогревателем. Для обогрева экипажа предусмотрен забор сжатого, значит горячего воздуха от компрессоров двигателей. У земли, где по идее и должен летать вертолёт, это работает прекрасно. Но это Афганистан и вертолёты очень часто летают на потолке, где важен каждый процент мощности двигателей, а подобная система обогрева как раз и отнимает эту мощность.
На практике это выглядит так, с набором высоты начинает падать температура воздуха. От чего в кабине тут же интенсивно (вроде и не сильно выпили вечером) запотевать стёкла. Включаешь обогрев кабин, помогает, но двигатели от этого теряют силу и вертолёт в лучшем случае не берёт высоту, а худшем её теряет. А впереди перевал. Выключаешь обогрев. Опять запотевают стёкла. Делать нечего, открываешь забор наружного воздуха. Температура в кабине и снаружи выравнивается, стекла не потеют. Вот только, ты в тонком летнем комбинезоне, а в кабине ниже нуля.
После посадки, разомлевший от жары, пропотевший технический состав с изумлением смотрит на пританцовующих у вертолёта пилотов. У которых, не попадает зуб на зуб.
Но это только пол беды, беда в том, что зима может спуститься с гор. Да-да, именно спустится с гор. С наступлением осени наблюдаешь, как с каждым днём всё ниже и ниже граница снега. И если ваш аэродром находится на высоте более тысячи метров, то зима обязательно дойдёт и до вас. В одно прекрасное утро вы будете удивляться так по русски белому снегу и морозному воздуху. А удивляться будете потому, что у вас напрочь отсутствует зимнее обмундирование и вы будете проклинать преподавателей военных училищ тыла, которые не объяснили своим курсантам такое понятие как высотные климатические зоны. Впрочем, помянёте вы также за ту же ошибку и преподавателей строительных училищ. Ваш модуль явно не рассчитан на зиму. Нет, какие-то рудименты батарей отопления конечно присутствует и даже местными умельцами сооружена мини котельная, но увы, температура в модуле немногим отличается от наружной. Чтобы согреться, особенно ночью, авиаторы идут на всякие ухищрения, разживаются вторым комплектом одеял, из вертолётных запчастей сооружают самодельные обогреватели, повергающие в ужас начальника дизель электроузла, ложатся спать в комбинезонах.
В один из таких зимних вечеров, капитан А. и старлей Л. ворочались в своих кроватях, пытаясь согреться и уснуть. Их напарников по комнате, пилотов ведомого экипажа старлеев Н. и С. не было. Они убыли в краткосрочный отпуск. Время было довольно позднее и старлей Л. почти уснул, не обращая внимание на посторонние звуки доносящееся с улицы.
Слышишь, стреляют,---нарушил молчание капитан А., Старлей Л. прислушался, с улицы действительно доносились одиночные автоматные выстрелы. Одиночные, значит ничего страшного, что было будить? А посему, старлей Л. поудобней устроился на кровати и ответил что-то в духе известных трёх букв.
А почему на улице так светло?---не унимался капитан А.
Бля,---ответил старлей Л., он был раздражён, завтра была его очередь на час раньше вставать и производить ежедневное опробование вертолёта, а поскольку он окончил училище на два года позже капитана А., то это значило, что его очередь всегда,---тебе надо, пойди и посмотри!
Тем не менее, старлей Л. глаза всё же открыл. И вправду, с улицы в комнату проникал какой-то странный, красноватый свет. Как ни странно, но это обстоятельство тоже ни чуть не озадачило старлея Л., его больше удивило другое, капитан А., вопреки своей лени поднялся с кровати. Мало того, он накинув поверх комбинезона куртку, но босиком подошёл к окну.
Аааа! Горим!---заорал капитан А., распахнув окно и как был босиком выпрыгнул в него. А на улице лежал десятисантиметровый слой снега.
Парадокс, но даже это, не возымело должного действия на старлея Л. По крайней мере никакой поспешности в его действиях не было. Здраво рассудив, что пока нет в комнате открытого пламени, можно не торопиться. Он стал не спеша надевать носки, ботинки, по ходу обдумывая сложившеюся ситуацию. Было понятно, что горит модуль и с этим надо что-то делать. Поразмыслив, он пришёл к двум вариантам действий. Первый, это собрать свои вещи и покинуть модуль, второй, это принять участие в тушении пожара. Но вспомнив свою любовь к порядку, старлей Л. понял, что на сбор вещей и эвакуацию ему понадобится минимум два дня, что в данной ситуации было неприемлемо.
Значит,---пришёл к выводу старлей Л.,---придется принять участие в тушении пожара, возможно даже проявляя чудеса героизма.
Тем временем, с одеванием было покончено и старлей Л. вышел на улицу.
Улица была залита ярким, бледно-розовым светом. Горела та самая, пресловутая, самодельная кочегарка. Жаркое, керосиновое пламя весело плясало над её железной крышей. Оттуда же и доносились выстрелы. Все обитатели модуля, среди которых находился и босой капитан А., выстоявшись полукольцом, с равнодушным интересом наблюдали за происходящим, как будто этот пожар совершенно их не касается. Так, смотрят кино.
Исключение составляло три человека, двое вёдрами носили из столовой воду, а ещё один этой водой заливал пламя. Но поскольку напор в столовой был низким и вёдра наполнялись долго, действие троицы не оказывали на пламя никакого воздействия. Солдатик кочегар, причитая, рассказывал обстоятельства и детали случившегося. Особенно интересны были детали. Из них выходило, что солдат готовился отбивать многомесячную осаду, при этом выполняя основную задачу, оказалось, в кочегарке помимо всего прочего, припасено литров сто керосина в канистрах, ящик гранат и несколько цинков патронов. Эти патроны в данный момент и взрывались. Старлей Л. поёжился, если пламя доберётся до гранат, то будет совсем весело и он вознамерился присоединится к троице занятой тушением пожара. В конце-концов не глазеть же на огонь он вышел, тем боле, что все лучшие места для обозрения, были заняты. Но вёдер было мало да и как было сказано, напор воды из крана был невысок, и его услуги оказались не нужны. Такой расклад не устраивал старлея Л., он обошёл модуль и обнаружив приставленную лестницу, по ней взобрался на крыше модуля.
Ну вот, по крайней мере, отсюда хоть лучше видно,---удовлетворённо подумал старлей Л., поглядывая свысока не сколько на пламя, сколько на стоящих внизу соседей по модулю. Но его душа по-прежнему жаждала деятельности, что случалось с ней крайне редко, наверное, потому что спросонья. Старлей Л. пошарил глазами по сторонам, на крыше был довольно толстый слой, почему-то толще, чем на земле, слежавшегося, подтаявшего од тепла крыши, снега. Этот снег доставлял много неприятностей обитателям модуля. То тут, то там с потолков капало. Старшина не единожды посылал на крышу бойцов, дабы этот снег убрать, но исполнительности авиационных бойцов едва хватало, чтобы сбросить с крыши две-три лопаты снега. Собственно они и лопаты тут же на крыше побросали. Что произошло дальше, не иначе как божьем наитием не назвать. Поскольку старлею Л. до этого было в жизни не додуматься. Потому что, как и почему, ему всё удалось он понял только спустя несколько дней. Двигаясь как сомнамбула, не отдавая себе отчёта в своих действиях, старлей Л. поднял лопату побольше (кстати, тоже весьма странный поступок для него, выбор лопаты побольше), начал энергично забрасывать пламя слежавшимся снегом. Он работал энергично и с упоением, не обращая внимания на оху… пардон удивлённые взгляды товарищей снизу. Рядом изумленно застыл товарищ, который заливал пламя водой. Он только и смог, что одобрительно кивать головой. Снег шипел на раскалённой крыше как сало на сковородке. Но пламя с каждым броском новой порции снега таяло, уменьшалось на глазах и вскоре исчезло совсем. Старлей бросил ещё пару контрольных лопат и остановился в готовности чуть что, снова вступить в схватку с огнём. Какой-то смельчак внизу заскочил в кочегарку и вынес оттуда вздувшиеся, но не лопнувшие канистры керосином и злополучный ящик гранат. Тем самым полностью ликвидировав опасность повторного пожара. Старлей Л. как бы очнувшись, отбросил лопату и спустился с крыши. Статисты внизу уже осуждали случившееся. По их словам выходило, что старлей Л. не так уж и много сделал. Но самому старлею Л. на их мнение было глубоко плевать. Его вполне удовлетворял тот факт, что продолжение ночевки пройдёт под крышей. А слава, явление мимолётное, да и к чему ему завистники? Старлей Л. повернулся, чтобы проследовать в модуль продолжить прерванный сон. Но тут возникла заминка. Оказалось, что одному жителю модуля всё же удалось осуществить эвакуацию. Это был прапорщик фельдшер. Он вынес с комнаты не только собственные вещи, но и весьма объёмный ящик с медикаментами. И весь пожар сидел на нём, держа автомат на привес. По его словам, там находились медикаменты, которые весьма трудно списать. Похвальное действие, но вот с этим ящиком и возникла заминка. Группа офицеров, среди которых находился и по-прежнему босой капитан А., тихо матерясь пытались затащить этот, весьма тяжёлый ящик обратно в модуль. Но как они его не поворачивали, ящик всё равно оказывался шире проёма двери. А ведь по словам прапорщика, вынес из модуля ящик он один. Наконец после значительного усилия, отчего была выломана часть дверного косяка, ящик был втащен обратно в модуль, где возникла уже новая проблема с дверью в комнату. Но старлей Л. не обращал на это ни малейшего внимания, он вернулся в своё обычное состояние, именуемое непечатным словом. Он проследовал в комнату, разделся и лёг спать. Спал без сновидений, глубоким сном, как может спать человек которому только двадцать три года и никаких проблем.
Удивительно, но капитан А. не заболел даже насморком.
А медаль «За отвагу на пожаре», старлею Л., так и не дали. Ерунда, конечно. Но дело принципа!
Наивен тот, кто полагает, что раз Афганистан на Юге, то там нет зимы. Она там всегда. Нет, я не вру. Да там действительно жара, но стоит посмотреть на горы, как ты понимаешь, что зима вот рядом. Их заснеженные вершины, красноречиво говорят об этом. На высотах боле четырёх тысяч метров, зима царствует круглый год. Лётчики хорошо знают об этом, они, почти каждый день летают в зиму. А некоторые, точнее пилоты Ми-24, ощущают зиму ещё и на собственной коже. Почему? Да потому, что Ми-24 великолепная машина, в которой для удобства экипажа предусмотрен даже кондиционер. Но вот, по какому-то капризу конструкторов, не оснащён штатным обогревателем. Для обогрева экипажа предусмотрен забор сжатого, значит горячего воздуха от компрессоров двигателей. У земли, где по идее и должен летать вертолёт, это работает прекрасно. Но это Афганистан и вертолёты очень часто летают на потолке, где важен каждый процент мощности двигателей, а подобная система обогрева как раз и отнимает эту мощность.
На практике это выглядит так, с набором высоты начинает падать температура воздуха. От чего в кабине тут же интенсивно (вроде и не сильно выпили вечером) запотевать стёкла. Включаешь обогрев кабин, помогает, но двигатели от этого теряют силу и вертолёт в лучшем случае не берёт высоту, а худшем её теряет. А впереди перевал. Выключаешь обогрев. Опять запотевают стёкла. Делать нечего, открываешь забор наружного воздуха. Температура в кабине и снаружи выравнивается, стекла не потеют. Вот только, ты в тонком летнем комбинезоне, а в кабине ниже нуля.
После посадки, разомлевший от жары, пропотевший технический состав с изумлением смотрит на пританцовующих у вертолёта пилотов. У которых, не попадает зуб на зуб.
Но это только пол беды, беда в том, что зима может спуститься с гор. Да-да, именно спустится с гор. С наступлением осени наблюдаешь, как с каждым днём всё ниже и ниже граница снега. И если ваш аэродром находится на высоте более тысячи метров, то зима обязательно дойдёт и до вас. В одно прекрасное утро вы будете удивляться так по русски белому снегу и морозному воздуху. А удивляться будете потому, что у вас напрочь отсутствует зимнее обмундирование и вы будете проклинать преподавателей военных училищ тыла, которые не объяснили своим курсантам такое понятие как высотные климатические зоны. Впрочем, помянёте вы также за ту же ошибку и преподавателей строительных училищ. Ваш модуль явно не рассчитан на зиму. Нет, какие-то рудименты батарей отопления конечно присутствует и даже местными умельцами сооружена мини котельная, но увы, температура в модуле немногим отличается от наружной. Чтобы согреться, особенно ночью, авиаторы идут на всякие ухищрения, разживаются вторым комплектом одеял, из вертолётных запчастей сооружают самодельные обогреватели, повергающие в ужас начальника дизель электроузла, ложатся спать в комбинезонах.
В один из таких зимних вечеров, капитан А. и старлей Л. ворочались в своих кроватях, пытаясь согреться и уснуть. Их напарников по комнате, пилотов ведомого экипажа старлеев Н. и С. не было. Они убыли в краткосрочный отпуск. Время было довольно позднее и старлей Л. почти уснул, не обращая внимание на посторонние звуки доносящееся с улицы.
Слышишь, стреляют,---нарушил молчание капитан А., Старлей Л. прислушался, с улицы действительно доносились одиночные автоматные выстрелы. Одиночные, значит ничего страшного, что было будить? А посему, старлей Л. поудобней устроился на кровати и ответил что-то в духе известных трёх букв.
А почему на улице так светло?---не унимался капитан А.
Бля,---ответил старлей Л., он был раздражён, завтра была его очередь на час раньше вставать и производить ежедневное опробование вертолёта, а поскольку он окончил училище на два года позже капитана А., то это значило, что его очередь всегда,---тебе надо, пойди и посмотри!
Тем не менее, старлей Л. глаза всё же открыл. И вправду, с улицы в комнату проникал какой-то странный, красноватый свет. Как ни странно, но это обстоятельство тоже ни чуть не озадачило старлея Л., его больше удивило другое, капитан А., вопреки своей лени поднялся с кровати. Мало того, он накинув поверх комбинезона куртку, но босиком подошёл к окну.
Аааа! Горим!---заорал капитан А., распахнув окно и как был босиком выпрыгнул в него. А на улице лежал десятисантиметровый слой снега.
Парадокс, но даже это, не возымело должного действия на старлея Л. По крайней мере никакой поспешности в его действиях не было. Здраво рассудив, что пока нет в комнате открытого пламени, можно не торопиться. Он стал не спеша надевать носки, ботинки, по ходу обдумывая сложившеюся ситуацию. Было понятно, что горит модуль и с этим надо что-то делать. Поразмыслив, он пришёл к двум вариантам действий. Первый, это собрать свои вещи и покинуть модуль, второй, это принять участие в тушении пожара. Но вспомнив свою любовь к порядку, старлей Л. понял, что на сбор вещей и эвакуацию ему понадобится минимум два дня, что в данной ситуации было неприемлемо.
Значит,---пришёл к выводу старлей Л.,---придется принять участие в тушении пожара, возможно даже проявляя чудеса героизма.
Тем временем, с одеванием было покончено и старлей Л. вышел на улицу.
Улица была залита ярким, бледно-розовым светом. Горела та самая, пресловутая, самодельная кочегарка. Жаркое, керосиновое пламя весело плясало над её железной крышей. Оттуда же и доносились выстрелы. Все обитатели модуля, среди которых находился и босой капитан А., выстоявшись полукольцом, с равнодушным интересом наблюдали за происходящим, как будто этот пожар совершенно их не касается. Так, смотрят кино.
Исключение составляло три человека, двое вёдрами носили из столовой воду, а ещё один этой водой заливал пламя. Но поскольку напор в столовой был низким и вёдра наполнялись долго, действие троицы не оказывали на пламя никакого воздействия. Солдатик кочегар, причитая, рассказывал обстоятельства и детали случившегося. Особенно интересны были детали. Из них выходило, что солдат готовился отбивать многомесячную осаду, при этом выполняя основную задачу, оказалось, в кочегарке помимо всего прочего, припасено литров сто керосина в канистрах, ящик гранат и несколько цинков патронов. Эти патроны в данный момент и взрывались. Старлей Л. поёжился, если пламя доберётся до гранат, то будет совсем весело и он вознамерился присоединится к троице занятой тушением пожара. В конце-концов не глазеть же на огонь он вышел, тем боле, что все лучшие места для обозрения, были заняты. Но вёдер было мало да и как было сказано, напор воды из крана был невысок, и его услуги оказались не нужны. Такой расклад не устраивал старлея Л., он обошёл модуль и обнаружив приставленную лестницу, по ней взобрался на крыше модуля.
Ну вот, по крайней мере, отсюда хоть лучше видно,---удовлетворённо подумал старлей Л., поглядывая свысока не сколько на пламя, сколько на стоящих внизу соседей по модулю. Но его душа по-прежнему жаждала деятельности, что случалось с ней крайне редко, наверное, потому что спросонья. Старлей Л. пошарил глазами по сторонам, на крыше был довольно толстый слой, почему-то толще, чем на земле, слежавшегося, подтаявшего од тепла крыши, снега. Этот снег доставлял много неприятностей обитателям модуля. То тут, то там с потолков капало. Старшина не единожды посылал на крышу бойцов, дабы этот снег убрать, но исполнительности авиационных бойцов едва хватало, чтобы сбросить с крыши две-три лопаты снега. Собственно они и лопаты тут же на крыше побросали. Что произошло дальше, не иначе как божьем наитием не назвать. Поскольку старлею Л. до этого было в жизни не додуматься. Потому что, как и почему, ему всё удалось он понял только спустя несколько дней. Двигаясь как сомнамбула, не отдавая себе отчёта в своих действиях, старлей Л. поднял лопату побольше (кстати, тоже весьма странный поступок для него, выбор лопаты побольше), начал энергично забрасывать пламя слежавшимся снегом. Он работал энергично и с упоением, не обращая внимания на оху… пардон удивлённые взгляды товарищей снизу. Рядом изумленно застыл товарищ, который заливал пламя водой. Он только и смог, что одобрительно кивать головой. Снег шипел на раскалённой крыше как сало на сковородке. Но пламя с каждым броском новой порции снега таяло, уменьшалось на глазах и вскоре исчезло совсем. Старлей бросил ещё пару контрольных лопат и остановился в готовности чуть что, снова вступить в схватку с огнём. Какой-то смельчак внизу заскочил в кочегарку и вынес оттуда вздувшиеся, но не лопнувшие канистры керосином и злополучный ящик гранат. Тем самым полностью ликвидировав опасность повторного пожара. Старлей Л. как бы очнувшись, отбросил лопату и спустился с крыши. Статисты внизу уже осуждали случившееся. По их словам выходило, что старлей Л. не так уж и много сделал. Но самому старлею Л. на их мнение было глубоко плевать. Его вполне удовлетворял тот факт, что продолжение ночевки пройдёт под крышей. А слава, явление мимолётное, да и к чему ему завистники? Старлей Л. повернулся, чтобы проследовать в модуль продолжить прерванный сон. Но тут возникла заминка. Оказалось, что одному жителю модуля всё же удалось осуществить эвакуацию. Это был прапорщик фельдшер. Он вынес с комнаты не только собственные вещи, но и весьма объёмный ящик с медикаментами. И весь пожар сидел на нём, держа автомат на привес. По его словам, там находились медикаменты, которые весьма трудно списать. Похвальное действие, но вот с этим ящиком и возникла заминка. Группа офицеров, среди которых находился и по-прежнему босой капитан А., тихо матерясь пытались затащить этот, весьма тяжёлый ящик обратно в модуль. Но как они его не поворачивали, ящик всё равно оказывался шире проёма двери. А ведь по словам прапорщика, вынес из модуля ящик он один. Наконец после значительного усилия, отчего была выломана часть дверного косяка, ящик был втащен обратно в модуль, где возникла уже новая проблема с дверью в комнату. Но старлей Л. не обращал на это ни малейшего внимания, он вернулся в своё обычное состояние, именуемое непечатным словом. Он проследовал в комнату, разделся и лёг спать. Спал без сновидений, глубоким сном, как может спать человек которому только двадцать три года и никаких проблем.
Удивительно, но капитан А. не заболел даже насморком.
А медаль «За отвагу на пожаре», старлею Л., так и не дали. Ерунда, конечно. Но дело принципа!
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Самогонщики.
С питиём браги нужно кончать,---мучительно раздумывал командир вертолёта Ми-24, капитан А. Его второго пилота, старшего лейтенанта Л. донимали те же мысли. Они прямо бурлили в его голове, или это бурлил живот от выпитой накануне той самой браги, на халяву, а значит без чувства меры.
Да и находился он рядом, в соседней кабинке. Я не оговорился, именно в кабинке, а не в кабине, поскольку дело происходило не на борту боевого вертолёта, а пардон, в военном клозете. Животы у обоих, прихватило основательно. Капитан А., перебирал в уме альтернативные варианты и отметал их один за другим, поскольку:
-покупать водку у представителей транспортной авиации, дорого
-покупать её родимую в дукане, рискованно
-перейти на продукцию родной парфюмерной промышленности, уж как-то не по офицерски, хотя и этот вариант, как и предыдущие, был опробован.
Странно, но такой вариант, как не пить вообще, обоим даже не приходил в голову.
Слушай, а ты же с Украины?---нарушил молчание капитан А. Вообще, он мог об этом не спрашивать, биографию своего правака он знал досконально.
Ага,--с некоторой натугой в голосе ответил старлей Л.
Не успел он удивится столь очевидному вопросу, как капитан А. задал уже другой вопрос.
И деревенский?
--Ага,---старлей Л. не мог понять, к чему клонит командир, почему начал так издалека. Впрочём, капитан А. не стал долго держать его в неведении и продолжил уже утвердительно,---значит, твои родители гнали самогонку.
Самогонка! Старлей Л. был поражён, как же эта мысль не пришла в голову ему самому. В памяти начали всплывать картины детства, юности. Вот, он ещё совсем маленький, заговорщицкий и загадочный взгляд отца, а он (малец) всё не может понять, почему в доме пахнет пирогами, а пирогов нет. А здесь он подросток, ему поручено «важное дело», носить из ближайшего колодца воду для «процесса». Он старшеклассник и впервые пробует вместе с одноклассниками этот напиток, причём мерзкого качества, купленный у известной в деревне бабки самогонщицы. Курсантский отпуск, он удивляется, какой неожиданный эффект дали сто грамм для храбрости перед танцами, он так и не решился поцеловать понравившеюся ему девушку, девушка поцеловала его сама. И наконец, он впервые приехал домой лейтенантом, после выпуска, вся семья собралась за столом и отец торжественно наливает ему в рюмку «домашней», показывая тем самым, что отныне он считает сына взрослым.
Ты чего молчишь то?---вернул его к реальности капитан А.,---аппарат сделать сможешь?
Ну конечно, о чем вопрос, вот только из чего…---в памяти у старлея, уже всплывали особенности конструкции.
А ты нарисуй схему, а мы потом подумаем, что из чего делать,---предложил капитан.
Поразительно, как продуктивно работает в таких случаях мысль. Боле того, у обоих даже перестали болеть животы, а посему, покончив с физиологическими нуждами, офицеры покинули оное помещение. По пути обсуждая конструкцию будущего изделия, при этом, шаря взглядом по сторонам в поисках чего ни будь, что могло быть использовано для этого. В модуле, в своей комнате, они расположились за столом и попивая крепкий чай, принялись рисовать чертёж аппарата. Вернее рисовал старлей Л., а капитан А. больше задавал вопросы по назначению того, или иного узла. За этим занятием их и застал командир звена капитан К. Выслушав пояснения, он одобрил идею и заявил желание присоединиться к проекту. Он, капитан К., отказался от предложенного чая и свою очередь предложил пройти в его комнату. У него, оказалось, было в заначке пол литра спирта, который по замыслу конструкторов, должен был использоваться для омывки лобовых стекол вертолёта, но на практике, до вертолёта этот спирт никогда не доходил. А стёкла после полёта и водой прекрасно отмываются.
Капитан К. оказался прав, «под это дело» думалось лучше. Уже после первой рюмки была высказана реальная мысль, что неплохо бы проверить,--- а что уже есть в наличии?
Оказалось, что не так уж и мало. Был сорока литровый молочный бидон, который уже использовался для брожения браги, тем не менее, подходил и для нагрева родимой. Ещё был примус, непонятно кем и для чего привезённый в Афганистан и пылившейся на полке без дела. Хорошо хоть не выбросили. Нашлась также электроплитка, причём регулируемая. Оставалось только найти, из чего сделать змеевик. Идеально конечно подошёл бы лабораторный дистиллятор, но где его взять в этой средневековой стране. Концессионеры даже на пару минут приуныли. Задача казалась неразрешимой. Однако вовремя налитая вторая рюмка исправила положение.
Самолёт,---прошептал выпив и закусив, капитан А.
Какай самолёт?---не поняли его капитан К. и старлей Л.,---вроде никто не садился…
Однако, проследив за устремлённым вдаль взором капитана А., поняли, в чём дело. Там, на отшибе аэродрома стоял транспортный Ан-26, которому уже никогда не подняться в небо. Искусный афганский лётчик приложил его при посадке об полосу так, что крылья самолёта стали почти касаться земли, отчего самолёт стал похож на курицу наседку. И несмотря на то, что он там стоял не один год и был уже основательно раскурочен, он продолжал оставаться неисчерпаемым источником всевозможных гаечек, проводков, трубочек и прочих запчастей из разряда именуемых словом фигнюшка.
Да с таким кладезем не то, что самогонный аппарат, целую химическую лабораторию построить можно!
Поняв это, концессионеры повеселели, правда, сразу к самолёту не отправились, спешка в таком деле вредна. Вначале спокойно и обстоятельно допили спирт, попутно обсуждая технические вопросы и только потом, вооружившись топорами, пилами, и прочим необходимым инструментом, отправились к самолёту.
Спустя пол часа, они уже вновь были в комнате модуля с целым ворохом всевозможных трубок, емкостей, дюритов (армированный резиновый трубопровод, используется в качестве соединений алюминиевых трубок топливной системы), хомутиков и прочей всячины. Но поскольку это деятельность троицы не могла ускользнуть от внимания, то в комнате было гораздо больше народу. Проект вовлекал в себя всё больше и больше участников. Основателям только и осталось, что доработать конструкцию под имеющиеся материалы и передать «чертежи» в умелые руки авиационных техников.
Работа спорилась, инженерно технический состав по ходу выполнения вносил изменения в конструкцию, аппарат рождался и совершенствовался на глазах. Спустя час, аппарат был готов. Он поражал своим совершенством и функциональность, ничего лишнего. Участники проекта, а теперь это уже весь лётный и инженерно технический состав звена любовался творением своих рук. Змеевик, пардон, правильней будет спиртовой пароконденсатор вертикального типа с водяным охлаждением (ну не поворачивается язык называть змеевиком, это творение рук и ума авиационных инженеров), работал по проточному принципу, для чего из умывальника была протянута магистраль холодной воды. Нагретая вода, за ненадобностью по другой магистрали сбрасывалась за окно. Для ёмкости с исходным сырьём, была сооружена оригинальная опора, под которой размещался примус. Кроме того, опора позволяла в случае необходимости, закрепить также электроплитку, для осуществления так сказать бокового нагрева. Емкость для нагрева (она же для брожения) предполагалось соединять с пароконденсатором посредством упомянутых мною термостойких резиновых дюритов.
А тут ещё весьма вовремя вызрела бражка… Раньше бы её просто выпили, но теперь…
Акцию назначили на двенадцать ночи. Это были годы борьбы с пьянством. Конспирация у была не шуточная. Я не буду рассказывать, как прошёл ужин, как с нетерпением ждали время «Ч». Это не столь интересно.
И вот это время «Ч» наступило. Примус был разожжён и выведен на максимальный режим. Вода подключена и начала циркулировать по открытому контуру. Несмотря на то, что аппарат мог работать автономно, никто не уходил, всё звено было в сборе. При этом стояла полная тишина, никаких обычных при таком скоплении разговоров. Все как завороженные смотрели на срез фланца для выхода продукции, чтобы не пропустить историческое событие первой капли.
Примерно через час стало ясно, мощности примуса не хватает. Оператор по нагреву повернул ручки мощности обоих конфорок электроплитки на максимум.
И… О чудо! Минут через десять заблестела и упала в кружку первая капля, затем вторая, третья. Скорость процесса нарастала и вот уже в кружку бежит тоненькая струйка. Если бы не необходимость конспирации, то разразилось троекратное ура. Но глаза у всех были, примерно как на кадрах старой хроники у участников запуска первого спутника.
Но расслабляться не стоило. Главный консультант, старлей Л. дал команду и оператор убрал половину мощности электроплиты и весьма своевременно, сырьё за малым не вскипело.
И вот, наконец, в руках полная пол-литровая кружка. Капитан К. подставил под струю трехлитровую банку, а сам взял кружку, чтобы снять пробу, по старшинству. От волнения у консультанта старлея Л., совсем вылетело из головы то обстоятельство, что продукт, в кружке может достигать крепости более семидесяти градусов и соответственно предупредить об этом руководителя проекта и прочих участников. Он, как и остальные наблюдал за торжеством первой пробы, и был весьма удивлён, когда капитан К., сделав солидный глоток, молча передал кружку автору идеи капитану А.. Но капитан А. также сделав солидный глоток, также молча передал кружку главному консультанту старлею Л.
Что случилось? Почему они молчали? Где одобрение? Неужели провал? Всё же сделано правильно,---роились мысли в голове у старлея Л., пока он брал кружку и подносил её ко рту. Вот он сам сделал солидный глоток и понял всё. Понял, какой тактический просчёт совершён, понял, почему молчали товарищи. Их, как и его, в буквальном смысле как говорят украинцы заципыло. Жидкость в кружке, как и следовало, ожидать превышала упомянутую крепость, кроме того, была тёплой и вдобавок помимо фирменного самогонного духа, впитала в себя все запахи авиационных жидкостей, керосина, гидро-жидкости, масла. Трубки (аппарат) не только нужно было помыть, их необходимо было перед использованием пропарить, в этом и заключался тактический просчёт консультанта. (В последующем было уже всё нормально). Но главная стратегическая цель была достигнута, в кружке была настоящая самогонка, в её высшей фракции первач. Наконец выражение (простите, но другого слова для описания этого нет) охуения на лице капитана К. сменилось восторгом, а главное он вновь обрёл способность говорить.
У бля…---(дословно) произнес он и все поняли, это успех. Кружка пошла по кругу, слышались судорожные вздохи, кряканья и тихие восторженные возгласы.
К утру, концессионеры стали счастливыми обладателями целого ведра самогона. Пропущенный через картофельную стружку и облагороженный растворимым кофе он приобрёл весьма приличный вкус. Его не иначе как коньяком не величали. Жаль только что ведра на двадцать четыре человека всё же мало. Выпили всё за один субботний вечер. Но какой был банкет!
Впоследствии технологию производства самогона мы довели до автоматизма. Причём оборзели до того, что делали это днём. Пока не попались. Начальнику гарнизона, подполковнику Х., татарину по национальности. Тот поступил в соответствии с традициями своего народа. Обложил данью, один литр с каждой выгонки. Но это уже другая история.
С питиём браги нужно кончать,---мучительно раздумывал командир вертолёта Ми-24, капитан А. Его второго пилота, старшего лейтенанта Л. донимали те же мысли. Они прямо бурлили в его голове, или это бурлил живот от выпитой накануне той самой браги, на халяву, а значит без чувства меры.
Да и находился он рядом, в соседней кабинке. Я не оговорился, именно в кабинке, а не в кабине, поскольку дело происходило не на борту боевого вертолёта, а пардон, в военном клозете. Животы у обоих, прихватило основательно. Капитан А., перебирал в уме альтернативные варианты и отметал их один за другим, поскольку:
-покупать водку у представителей транспортной авиации, дорого
-покупать её родимую в дукане, рискованно
-перейти на продукцию родной парфюмерной промышленности, уж как-то не по офицерски, хотя и этот вариант, как и предыдущие, был опробован.
Странно, но такой вариант, как не пить вообще, обоим даже не приходил в голову.
Слушай, а ты же с Украины?---нарушил молчание капитан А. Вообще, он мог об этом не спрашивать, биографию своего правака он знал досконально.
Ага,--с некоторой натугой в голосе ответил старлей Л.
Не успел он удивится столь очевидному вопросу, как капитан А. задал уже другой вопрос.
И деревенский?
--Ага,---старлей Л. не мог понять, к чему клонит командир, почему начал так издалека. Впрочём, капитан А. не стал долго держать его в неведении и продолжил уже утвердительно,---значит, твои родители гнали самогонку.
Самогонка! Старлей Л. был поражён, как же эта мысль не пришла в голову ему самому. В памяти начали всплывать картины детства, юности. Вот, он ещё совсем маленький, заговорщицкий и загадочный взгляд отца, а он (малец) всё не может понять, почему в доме пахнет пирогами, а пирогов нет. А здесь он подросток, ему поручено «важное дело», носить из ближайшего колодца воду для «процесса». Он старшеклассник и впервые пробует вместе с одноклассниками этот напиток, причём мерзкого качества, купленный у известной в деревне бабки самогонщицы. Курсантский отпуск, он удивляется, какой неожиданный эффект дали сто грамм для храбрости перед танцами, он так и не решился поцеловать понравившеюся ему девушку, девушка поцеловала его сама. И наконец, он впервые приехал домой лейтенантом, после выпуска, вся семья собралась за столом и отец торжественно наливает ему в рюмку «домашней», показывая тем самым, что отныне он считает сына взрослым.
Ты чего молчишь то?---вернул его к реальности капитан А.,---аппарат сделать сможешь?
Ну конечно, о чем вопрос, вот только из чего…---в памяти у старлея, уже всплывали особенности конструкции.
А ты нарисуй схему, а мы потом подумаем, что из чего делать,---предложил капитан.
Поразительно, как продуктивно работает в таких случаях мысль. Боле того, у обоих даже перестали болеть животы, а посему, покончив с физиологическими нуждами, офицеры покинули оное помещение. По пути обсуждая конструкцию будущего изделия, при этом, шаря взглядом по сторонам в поисках чего ни будь, что могло быть использовано для этого. В модуле, в своей комнате, они расположились за столом и попивая крепкий чай, принялись рисовать чертёж аппарата. Вернее рисовал старлей Л., а капитан А. больше задавал вопросы по назначению того, или иного узла. За этим занятием их и застал командир звена капитан К. Выслушав пояснения, он одобрил идею и заявил желание присоединиться к проекту. Он, капитан К., отказался от предложенного чая и свою очередь предложил пройти в его комнату. У него, оказалось, было в заначке пол литра спирта, который по замыслу конструкторов, должен был использоваться для омывки лобовых стекол вертолёта, но на практике, до вертолёта этот спирт никогда не доходил. А стёкла после полёта и водой прекрасно отмываются.
Капитан К. оказался прав, «под это дело» думалось лучше. Уже после первой рюмки была высказана реальная мысль, что неплохо бы проверить,--- а что уже есть в наличии?
Оказалось, что не так уж и мало. Был сорока литровый молочный бидон, который уже использовался для брожения браги, тем не менее, подходил и для нагрева родимой. Ещё был примус, непонятно кем и для чего привезённый в Афганистан и пылившейся на полке без дела. Хорошо хоть не выбросили. Нашлась также электроплитка, причём регулируемая. Оставалось только найти, из чего сделать змеевик. Идеально конечно подошёл бы лабораторный дистиллятор, но где его взять в этой средневековой стране. Концессионеры даже на пару минут приуныли. Задача казалась неразрешимой. Однако вовремя налитая вторая рюмка исправила положение.
Самолёт,---прошептал выпив и закусив, капитан А.
Какай самолёт?---не поняли его капитан К. и старлей Л.,---вроде никто не садился…
Однако, проследив за устремлённым вдаль взором капитана А., поняли, в чём дело. Там, на отшибе аэродрома стоял транспортный Ан-26, которому уже никогда не подняться в небо. Искусный афганский лётчик приложил его при посадке об полосу так, что крылья самолёта стали почти касаться земли, отчего самолёт стал похож на курицу наседку. И несмотря на то, что он там стоял не один год и был уже основательно раскурочен, он продолжал оставаться неисчерпаемым источником всевозможных гаечек, проводков, трубочек и прочих запчастей из разряда именуемых словом фигнюшка.
Да с таким кладезем не то, что самогонный аппарат, целую химическую лабораторию построить можно!
Поняв это, концессионеры повеселели, правда, сразу к самолёту не отправились, спешка в таком деле вредна. Вначале спокойно и обстоятельно допили спирт, попутно обсуждая технические вопросы и только потом, вооружившись топорами, пилами, и прочим необходимым инструментом, отправились к самолёту.
Спустя пол часа, они уже вновь были в комнате модуля с целым ворохом всевозможных трубок, емкостей, дюритов (армированный резиновый трубопровод, используется в качестве соединений алюминиевых трубок топливной системы), хомутиков и прочей всячины. Но поскольку это деятельность троицы не могла ускользнуть от внимания, то в комнате было гораздо больше народу. Проект вовлекал в себя всё больше и больше участников. Основателям только и осталось, что доработать конструкцию под имеющиеся материалы и передать «чертежи» в умелые руки авиационных техников.
Работа спорилась, инженерно технический состав по ходу выполнения вносил изменения в конструкцию, аппарат рождался и совершенствовался на глазах. Спустя час, аппарат был готов. Он поражал своим совершенством и функциональность, ничего лишнего. Участники проекта, а теперь это уже весь лётный и инженерно технический состав звена любовался творением своих рук. Змеевик, пардон, правильней будет спиртовой пароконденсатор вертикального типа с водяным охлаждением (ну не поворачивается язык называть змеевиком, это творение рук и ума авиационных инженеров), работал по проточному принципу, для чего из умывальника была протянута магистраль холодной воды. Нагретая вода, за ненадобностью по другой магистрали сбрасывалась за окно. Для ёмкости с исходным сырьём, была сооружена оригинальная опора, под которой размещался примус. Кроме того, опора позволяла в случае необходимости, закрепить также электроплитку, для осуществления так сказать бокового нагрева. Емкость для нагрева (она же для брожения) предполагалось соединять с пароконденсатором посредством упомянутых мною термостойких резиновых дюритов.
А тут ещё весьма вовремя вызрела бражка… Раньше бы её просто выпили, но теперь…
Акцию назначили на двенадцать ночи. Это были годы борьбы с пьянством. Конспирация у была не шуточная. Я не буду рассказывать, как прошёл ужин, как с нетерпением ждали время «Ч». Это не столь интересно.
И вот это время «Ч» наступило. Примус был разожжён и выведен на максимальный режим. Вода подключена и начала циркулировать по открытому контуру. Несмотря на то, что аппарат мог работать автономно, никто не уходил, всё звено было в сборе. При этом стояла полная тишина, никаких обычных при таком скоплении разговоров. Все как завороженные смотрели на срез фланца для выхода продукции, чтобы не пропустить историческое событие первой капли.
Примерно через час стало ясно, мощности примуса не хватает. Оператор по нагреву повернул ручки мощности обоих конфорок электроплитки на максимум.
И… О чудо! Минут через десять заблестела и упала в кружку первая капля, затем вторая, третья. Скорость процесса нарастала и вот уже в кружку бежит тоненькая струйка. Если бы не необходимость конспирации, то разразилось троекратное ура. Но глаза у всех были, примерно как на кадрах старой хроники у участников запуска первого спутника.
Но расслабляться не стоило. Главный консультант, старлей Л. дал команду и оператор убрал половину мощности электроплиты и весьма своевременно, сырьё за малым не вскипело.
И вот, наконец, в руках полная пол-литровая кружка. Капитан К. подставил под струю трехлитровую банку, а сам взял кружку, чтобы снять пробу, по старшинству. От волнения у консультанта старлея Л., совсем вылетело из головы то обстоятельство, что продукт, в кружке может достигать крепости более семидесяти градусов и соответственно предупредить об этом руководителя проекта и прочих участников. Он, как и остальные наблюдал за торжеством первой пробы, и был весьма удивлён, когда капитан К., сделав солидный глоток, молча передал кружку автору идеи капитану А.. Но капитан А. также сделав солидный глоток, также молча передал кружку главному консультанту старлею Л.
Что случилось? Почему они молчали? Где одобрение? Неужели провал? Всё же сделано правильно,---роились мысли в голове у старлея Л., пока он брал кружку и подносил её ко рту. Вот он сам сделал солидный глоток и понял всё. Понял, какой тактический просчёт совершён, понял, почему молчали товарищи. Их, как и его, в буквальном смысле как говорят украинцы заципыло. Жидкость в кружке, как и следовало, ожидать превышала упомянутую крепость, кроме того, была тёплой и вдобавок помимо фирменного самогонного духа, впитала в себя все запахи авиационных жидкостей, керосина, гидро-жидкости, масла. Трубки (аппарат) не только нужно было помыть, их необходимо было перед использованием пропарить, в этом и заключался тактический просчёт консультанта. (В последующем было уже всё нормально). Но главная стратегическая цель была достигнута, в кружке была настоящая самогонка, в её высшей фракции первач. Наконец выражение (простите, но другого слова для описания этого нет) охуения на лице капитана К. сменилось восторгом, а главное он вновь обрёл способность говорить.
У бля…---(дословно) произнес он и все поняли, это успех. Кружка пошла по кругу, слышались судорожные вздохи, кряканья и тихие восторженные возгласы.
К утру, концессионеры стали счастливыми обладателями целого ведра самогона. Пропущенный через картофельную стружку и облагороженный растворимым кофе он приобрёл весьма приличный вкус. Его не иначе как коньяком не величали. Жаль только что ведра на двадцать четыре человека всё же мало. Выпили всё за один субботний вечер. Но какой был банкет!
Впоследствии технологию производства самогона мы довели до автоматизма. Причём оборзели до того, что делали это днём. Пока не попались. Начальнику гарнизона, подполковнику Х., татарину по национальности. Тот поступил в соответствии с традициями своего народа. Обложил данью, один литр с каждой выгонки. Но это уже другая история.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Ведро.
Красивая девушка, с непринуждённой грацией шла по залу. Прямиком к столику, за которым сидел старлей Л..
Что будем заказывать?---положила она перед ним меню.
Заказывать?---переспросил старлей, он уже забыл, зачем сюда пришёл.
А зачем же вы сюда пришли?---удивилась девушка.
Надо же, а я думал, только в кино бывают такие хорошенькие официантки,---подумал старлей,---Эх, будь моя воля, я бы заказал…
Что бы вы посоветовали?---как-то машинально вслух произнёс старлей Л., он был не в силах оторвать свой взгляд от девушки и заглянуть в меню.
А вот, наше фирменное,---девушка раскрыла меню. При этом она немножко наклонилась над столиком и напротив глаз старлея, оказался вырез её платья, эта манящая ложбинка, от вида которой у старлея совсем перехватило дух. Девушка, заметила его взгляд и ничуть не смутилась, напротив, кокетливо улыбнулась. Улыбка сделала её ещё симпатичней, желанней. Но старлей уже совладал с собой. Причем громадным усилием воли.
А что вы делаете сегодня вечером?---не стал ходить вокруг да около старлей.
Я?---на минутку призадумалась девушка. Было видно, что ей льстит внимание этого молодого лётчика, иначе она бы просто обозвала его нахалом.
Неожиданно девушка пихнула старлея в бок и заорала голосом капитана А.,---Тревога! Подъём!
Старлей Л. открыл глаза, над ним маячила длинная фигура капитана А., это он прервал такой замечательный сон. За окном занимавшийся рассвет, делал первые робкие попытки разогнать темень ночи. Без всяких часов было понятно, что ещё очень рано.
Убить его сразу, или пусть помучается?--- глядя на капитана, думал старлей,---Не пусть живёт, а то слишком легко отделается.
Раздумья, тем не менее, не помешали старлею произнести тираду, в которой он высказал все, что думает о начальниках, которым даже здесь в Афгане не могут обойтись без этих тренировок, не забыл помянуть добрым словом стратегов Гитлера, которым приспичило напасть на Советский Союз именно в четыре утра, а не к примеру, после обеда и заодно досталось и самому капитану А..
Какая тренировка! Нас с миномётов обстреливать сейчас будут!---прервал тираду старлея капитан.
Странно, но не сообщение о каких-то миномётах, вернуло старлея в реальность. Гораздо больше на него возымело действие то, что несмотря на столь ранний час, этот король лентяев был полностью одет и экипирован, значит дело серьёзно.
Давай быстрей!---сказал капитан и на минутку отвлёкся, чтобы достать из-под кровати свой автомат. Когда он повернулся обратно, старлея на месте уже не было, исчез.
Пару раз, безрезультатно окрикнув своего оператора, помянув его недобрым словом, капитан отправился на стоянку. К его удивлению старлей уже был там и вместе с борттехником заканчивали расчехлять вертолёт. Капитану только и осталось, как присоединиться к ним, но поскольку подобное дело он не делал уже давно, то больше мешал, чем помогал.
Едва машина была готова к вылету, на стоянке появился командир звена капитан К., а с ним кто-то из соседнего полка.
Вот здесь,---ткнул представитель пехоты в карту,---По докладам агентуры, они оборудовали позиции.
Старлей ужаснулся, это же совсем рядом, вон оно это ущелье-расщелина, прямо со стоянки видно. Упирается своей дельтой в кишлак, рядом с аэродромов и убегает, распадаясь на множество рукавов. Отличное место для атаки и отхода.
Ты своей парой сейчас поднимаешься и наносишь удар, а я буду в готовности, неизвестно как обстановка сложится,---дал указание капитану А., командир звена.
Пара крокодилов коротко разбежавшись, оторвалась от полосы и привычно, виток за витком начала набирать высоту.
Эшелон занял, к работе готов!---прозвучало в шлемофоне. Старлей посмотрел вверх, высоко над ними, кружила пара восьмёрок.
Вот уроды летучие! После нас же взлетали,---с теплотой подумал о коллегах старлей.
Это пара спасательная, их задача, если что, вытащить этих двух, как говорил капитан К., инвалидов от инстинкта самосохранения, старлея Л. и капитана А..
Очередной виток набора высоты завершён, прямо по курсу цель. Старлей очередью из пулемёта, помогает увидеть её командиру. Тут же вертолёт опустил нос, и ракеты с шумом сорвались с направляющих. Старлей успел дать ещё пару очередей, прежде чем командир отвернул от цели на повторный заход.
Мужики, повыше держитесь, они вам в след стреляют!---вновь вышел на связь командир восьмёрки.
Ни фига себе! Так они уже там?!---второй раз за сегодня ужаснулся старлей. Получается, ещё немного и он бы… никогда больше не увидел бы, красавицу официантку. Пришла в голову мысль.
Дело в том, что эта встреча действительно имело место в реальности. Старлей тогда возвращался с краткосрочного отпуска, красавец ил шестьдесят два, уже доставил его из Киева в Ташкент. Теперь у него оставалось несколько свободных часов, на рейс до Термеза, а там таможня и здравствуй Афган.
Старлей Л., безбожно опаздывал, он просидел в Киеве почти шесть дней, погоды не было и был рад, что так удачно получилось взять билет до Термеза. Осталось только убить остаток времени до рейса. Старлей, не придумал ничего общего, как пойти в привокзальный ресторан. Ну не в театр же!
В вестибюле ресторана, он взглянул на своё отражение в зеркале.
Ни фига себе!---старлею стало понятно, почему так долго смотрела кассир, то на фото в удостоверении личности. Тому типу, что отражался в зеркале, больше уместна была одежда партизана, чем офицерский мундир. Сказалось недельное сидение в аэропорту.
Нет, в таком виде, здесь делать нечего,---подумал старлей, решительно повернулся и вышел на улицу. Оглядевшись, он заметил то, что ему в данный момент было нужно, вывеску салона красоты. Через час, старлей вновь нравился самому себе, а главное противоположному полу. Теперь можно и в ресторан. Там он и повстречал героиню своего сегодняшнего сна. Но увы, ничего быть тогда не могло. Хотя ему понравилась девушка, а он, судя по всему ей, беспристрастный голос громкоговорителя, сообщил о посадке на рейс Ташкент-Термез. Старлей на всю жизнь запомнил тот взгляд девушки, когда он сказал куда торопиться. Дурак, даже адрес не спросил.
Повторный заход, атака, отворот, снова заход. Никогда старлей ещё не считал боекомплект вертолёта таким маленьким. Как быстро он опустел!
После посадки, тут же прямо возле вертолётов состоялся разбор атаки. Хотя тот шум и гам, что производили пилоты, делал их похожими на парней, вернувшихся после удачной драки с соседней деревни. Постепенно страсти кто и как улеглись, и доминировать стала мысль, что для того чтобы пресечь подобные поползновения в будущем, сегодняшней атаки недостаточно. Нужны более радикальные меры. Кто-то предложил, чтобы соседи накрыли цель из установок Град, но по причине близости цели и точности Града, эту идею сразу отмели. Решили обходиться своими силами. Самым мощным из наличествующего арсенала, были конечно, бомбы.
Не пойдёт,---сказал старлей,---скатятся на дно ущелья и толку там от них, да и падают они не слишком эффектно.
Мужики, а у нас же эс двадцать четвёртые на складе лежат!---взял слово, молчавший доселе оружейник,---там и боевая часть мощная и шуму в полёте она делает, будь здоров!
Эта идея понравилась всем. Действительно, для предстоящей акции, эти ракеты подходили лучше всего. Мощные, калибра двести сорок миллиметров, с боевой частью сто килограмм, эти ракеты, по сути, были бомбами с ракетными двигателями. Правда, использовались они только в исключительных случаях. Во-первых, потому что вертолёт их мог взять только четыре, а во-вторых, у ракеты был насколько мощный выхлоп, то были случаи останова двигателей вертолёта. Поэтому применять эти штуки разрешалось только с высоты и строго по одной.
На том и порешили. Экипажи ушли готовиться к повторным вылетам, а технический состав готовить вертолёты к вылетам. В процессе постановки задачи, было определено, что атаковать цель будет экипаж капитана К., как самый опытный, остальные экипажи в дежурстве. Старлей Л., пытался что-то там возразить по поводу опытности, но его скажем так, лишили слова. Неожиданно в класс зашёл инженер.
Командир, заминка вышла,---обратился он к подполковнику Х.,--- Ракеты подвешены, но оружейник не может разобраться с подключением, он к нам от истребителей пришёл, плохо ещё вертолёты знает.
Пошли на месте разберёмся,---решил подполковник Х.. Пилоты во главе с командиром поплелись на стоянку. Вокруг вертолёта суетились специалисты. Прямо на бетоне стоянки, были разложены длинные как древние свитки схемы, приборы.
Ну, что тут у вас?---спросил подполковник спецов.
Сигнал неправильно идёт,---ответил специалист по вооружению, он был явно смущён и проклинал себя в душе за то, что предложил использовать эти чёртовы ракеты. Теперь вот попал в дурацкое положение.
Как неправильно?---спросил подполковник.
Да так, стоит включить вооружение, как на все ракеты проходит сигнал пуск, даже гашетку жать не надо,---объяснил суть проблемы оружейник.
Но что такое технический тупик, в сравнении с желанием показать духам кузькину мать? Как всегда в таких случаях, недостаток знаний компенсировала смекалка. Состоялся небольшой консилиум, в ходе которого выяснили весьма интересную деталь, если не снимать с ракеты чеку, она не сойдёт. Старлей уже не помнит, кому пришла в голову эта мысль, которая, несмотря на примитивизм и кустарщину, получила всеобщее одобрение. Чеки с ракет не снимать, а привязать к ним верёвки, или как говорят в авиации, фалы, через блистеры протянуть последние в грузовую кабину. По замыслу оставшимся неизвестным изобретателя, командир на боевом курсе включал вооружение, а борттехник по его команде дёргал нужный фал, и разблокированная ракета начинала свой полёт к цели. Таким образом, консенсус был достигнут, технический состав приступил к реализации технической стороны плана, а незадействованный лётный состав удалился на командную вышку, чтобы в режиме реального времени наблюдать акт устрашения местных душманов.
Минут через двадцать, вертолёт выруливал на полосу. Вид у него был довольно грозный. Впечатление даже не портили фалы идущие от каждой ракеты в грузовую кабину, наоборот, они придавали длинным сигарам ракет, вид каких-то фантастических хищников которых держат на поводке. Посредине грузовой кабины, гордый от своей значимости, восседал борттехник, удерживая в сжатых кулаках, эти поводки-фалы. Правда старлея смущала одна деталь, он и сам ещё не мог понять почему. Нет, не фалы, а то, на чём сидел борттехник. Дело в том, что в грузовой кабине, нет специального сидячего места для борттехника. Он, когда требовался в полёте дополнительный пулемётчик, приспосабливал в качестве сидения, небольшое самодельное ведро, которое же сам изготовил из пустого цинка для взрывателей. И в этот раз, привычно перевернув ведро вверх дном, он уселся на него.
Ладно,---подумал старлей,---мало, что мне не нравится.
Тем временем, вертолёт, разбежался, оторвался от полосы и начал набирать высоту. Пилоты, затаив дыхание, следили за ним. Вот уже видно, что экипаж на боевом курсе, пикирование.
Сейчас будет пуск,---подумал старлей. И точно, в небе на том месте, где был вертолёт, возникла огромная полоса чёрного дыма. По тому, как она распалась на четыре рукава, стало понятно, что сошли четыре ракеты. Через мгновение, около кишлака, стоящего в дельте злополучного ущелья распустились четыре шапки разрывов. Совсем близко от аэродрома и гораздо дальше от цели.
Они что, совсем е…---начал было старлей, но его голос утонул в рёве ракетных двигателей и последовавшими за ними разрывов. В горах всегда так, вначале видишь, потом слышишь.
Пощипанным воробьём, вывалился из дымного следа вертолёт и выровняв полёт, резво пошёл на посадку. Пилоты бросились на стоянку.
Экипаж неспешно покидал кабины. Выражение лиц было как у третьеклассников застуканных во время курения сигарет.
После короткой серии вопросов типа,---Вы что, совсем ё…?---и ответов в духе,--- Да мы сами оху…!---била установлена цельная картина развития событий.
Поначалу всё шло штатно. Заняв боевой курс, командир включил оружие и по команде оператора, перевёл вертолёт на пикировании. Но сделал он это довольно резко и перекрестие прицела проскочило цель. Исправить ошибку он уже не успел.
Как смутно догадывался старлей, слабым звеном системы оказалось ведро. Едва вертолёт опустил нос, борттехник заскользил на нём как на салазках с горки к передней стенке грузовой кабины. Фалы из рук, он при этом не выпустил…
Ну ладно, не убили никого и то хорошо,---подвёл итог вылета подполковник Х..
Вечером на аэродром прибыла делегация старейшин из уже упомянутого кишлака и клятвенно пообещали большому начальнику, что никаких происков душманов больше не будет.
Красивая девушка, с непринуждённой грацией шла по залу. Прямиком к столику, за которым сидел старлей Л..
Что будем заказывать?---положила она перед ним меню.
Заказывать?---переспросил старлей, он уже забыл, зачем сюда пришёл.
А зачем же вы сюда пришли?---удивилась девушка.
Надо же, а я думал, только в кино бывают такие хорошенькие официантки,---подумал старлей,---Эх, будь моя воля, я бы заказал…
Что бы вы посоветовали?---как-то машинально вслух произнёс старлей Л., он был не в силах оторвать свой взгляд от девушки и заглянуть в меню.
А вот, наше фирменное,---девушка раскрыла меню. При этом она немножко наклонилась над столиком и напротив глаз старлея, оказался вырез её платья, эта манящая ложбинка, от вида которой у старлея совсем перехватило дух. Девушка, заметила его взгляд и ничуть не смутилась, напротив, кокетливо улыбнулась. Улыбка сделала её ещё симпатичней, желанней. Но старлей уже совладал с собой. Причем громадным усилием воли.
А что вы делаете сегодня вечером?---не стал ходить вокруг да около старлей.
Я?---на минутку призадумалась девушка. Было видно, что ей льстит внимание этого молодого лётчика, иначе она бы просто обозвала его нахалом.
Неожиданно девушка пихнула старлея в бок и заорала голосом капитана А.,---Тревога! Подъём!
Старлей Л. открыл глаза, над ним маячила длинная фигура капитана А., это он прервал такой замечательный сон. За окном занимавшийся рассвет, делал первые робкие попытки разогнать темень ночи. Без всяких часов было понятно, что ещё очень рано.
Убить его сразу, или пусть помучается?--- глядя на капитана, думал старлей,---Не пусть живёт, а то слишком легко отделается.
Раздумья, тем не менее, не помешали старлею произнести тираду, в которой он высказал все, что думает о начальниках, которым даже здесь в Афгане не могут обойтись без этих тренировок, не забыл помянуть добрым словом стратегов Гитлера, которым приспичило напасть на Советский Союз именно в четыре утра, а не к примеру, после обеда и заодно досталось и самому капитану А..
Какая тренировка! Нас с миномётов обстреливать сейчас будут!---прервал тираду старлея капитан.
Странно, но не сообщение о каких-то миномётах, вернуло старлея в реальность. Гораздо больше на него возымело действие то, что несмотря на столь ранний час, этот король лентяев был полностью одет и экипирован, значит дело серьёзно.
Давай быстрей!---сказал капитан и на минутку отвлёкся, чтобы достать из-под кровати свой автомат. Когда он повернулся обратно, старлея на месте уже не было, исчез.
Пару раз, безрезультатно окрикнув своего оператора, помянув его недобрым словом, капитан отправился на стоянку. К его удивлению старлей уже был там и вместе с борттехником заканчивали расчехлять вертолёт. Капитану только и осталось, как присоединиться к ним, но поскольку подобное дело он не делал уже давно, то больше мешал, чем помогал.
Едва машина была готова к вылету, на стоянке появился командир звена капитан К., а с ним кто-то из соседнего полка.
Вот здесь,---ткнул представитель пехоты в карту,---По докладам агентуры, они оборудовали позиции.
Старлей ужаснулся, это же совсем рядом, вон оно это ущелье-расщелина, прямо со стоянки видно. Упирается своей дельтой в кишлак, рядом с аэродромов и убегает, распадаясь на множество рукавов. Отличное место для атаки и отхода.
Ты своей парой сейчас поднимаешься и наносишь удар, а я буду в готовности, неизвестно как обстановка сложится,---дал указание капитану А., командир звена.
Пара крокодилов коротко разбежавшись, оторвалась от полосы и привычно, виток за витком начала набирать высоту.
Эшелон занял, к работе готов!---прозвучало в шлемофоне. Старлей посмотрел вверх, высоко над ними, кружила пара восьмёрок.
Вот уроды летучие! После нас же взлетали,---с теплотой подумал о коллегах старлей.
Это пара спасательная, их задача, если что, вытащить этих двух, как говорил капитан К., инвалидов от инстинкта самосохранения, старлея Л. и капитана А..
Очередной виток набора высоты завершён, прямо по курсу цель. Старлей очередью из пулемёта, помогает увидеть её командиру. Тут же вертолёт опустил нос, и ракеты с шумом сорвались с направляющих. Старлей успел дать ещё пару очередей, прежде чем командир отвернул от цели на повторный заход.
Мужики, повыше держитесь, они вам в след стреляют!---вновь вышел на связь командир восьмёрки.
Ни фига себе! Так они уже там?!---второй раз за сегодня ужаснулся старлей. Получается, ещё немного и он бы… никогда больше не увидел бы, красавицу официантку. Пришла в голову мысль.
Дело в том, что эта встреча действительно имело место в реальности. Старлей тогда возвращался с краткосрочного отпуска, красавец ил шестьдесят два, уже доставил его из Киева в Ташкент. Теперь у него оставалось несколько свободных часов, на рейс до Термеза, а там таможня и здравствуй Афган.
Старлей Л., безбожно опаздывал, он просидел в Киеве почти шесть дней, погоды не было и был рад, что так удачно получилось взять билет до Термеза. Осталось только убить остаток времени до рейса. Старлей, не придумал ничего общего, как пойти в привокзальный ресторан. Ну не в театр же!
В вестибюле ресторана, он взглянул на своё отражение в зеркале.
Ни фига себе!---старлею стало понятно, почему так долго смотрела кассир, то на фото в удостоверении личности. Тому типу, что отражался в зеркале, больше уместна была одежда партизана, чем офицерский мундир. Сказалось недельное сидение в аэропорту.
Нет, в таком виде, здесь делать нечего,---подумал старлей, решительно повернулся и вышел на улицу. Оглядевшись, он заметил то, что ему в данный момент было нужно, вывеску салона красоты. Через час, старлей вновь нравился самому себе, а главное противоположному полу. Теперь можно и в ресторан. Там он и повстречал героиню своего сегодняшнего сна. Но увы, ничего быть тогда не могло. Хотя ему понравилась девушка, а он, судя по всему ей, беспристрастный голос громкоговорителя, сообщил о посадке на рейс Ташкент-Термез. Старлей на всю жизнь запомнил тот взгляд девушки, когда он сказал куда торопиться. Дурак, даже адрес не спросил.
Повторный заход, атака, отворот, снова заход. Никогда старлей ещё не считал боекомплект вертолёта таким маленьким. Как быстро он опустел!
После посадки, тут же прямо возле вертолётов состоялся разбор атаки. Хотя тот шум и гам, что производили пилоты, делал их похожими на парней, вернувшихся после удачной драки с соседней деревни. Постепенно страсти кто и как улеглись, и доминировать стала мысль, что для того чтобы пресечь подобные поползновения в будущем, сегодняшней атаки недостаточно. Нужны более радикальные меры. Кто-то предложил, чтобы соседи накрыли цель из установок Град, но по причине близости цели и точности Града, эту идею сразу отмели. Решили обходиться своими силами. Самым мощным из наличествующего арсенала, были конечно, бомбы.
Не пойдёт,---сказал старлей,---скатятся на дно ущелья и толку там от них, да и падают они не слишком эффектно.
Мужики, а у нас же эс двадцать четвёртые на складе лежат!---взял слово, молчавший доселе оружейник,---там и боевая часть мощная и шуму в полёте она делает, будь здоров!
Эта идея понравилась всем. Действительно, для предстоящей акции, эти ракеты подходили лучше всего. Мощные, калибра двести сорок миллиметров, с боевой частью сто килограмм, эти ракеты, по сути, были бомбами с ракетными двигателями. Правда, использовались они только в исключительных случаях. Во-первых, потому что вертолёт их мог взять только четыре, а во-вторых, у ракеты был насколько мощный выхлоп, то были случаи останова двигателей вертолёта. Поэтому применять эти штуки разрешалось только с высоты и строго по одной.
На том и порешили. Экипажи ушли готовиться к повторным вылетам, а технический состав готовить вертолёты к вылетам. В процессе постановки задачи, было определено, что атаковать цель будет экипаж капитана К., как самый опытный, остальные экипажи в дежурстве. Старлей Л., пытался что-то там возразить по поводу опытности, но его скажем так, лишили слова. Неожиданно в класс зашёл инженер.
Командир, заминка вышла,---обратился он к подполковнику Х.,--- Ракеты подвешены, но оружейник не может разобраться с подключением, он к нам от истребителей пришёл, плохо ещё вертолёты знает.
Пошли на месте разберёмся,---решил подполковник Х.. Пилоты во главе с командиром поплелись на стоянку. Вокруг вертолёта суетились специалисты. Прямо на бетоне стоянки, были разложены длинные как древние свитки схемы, приборы.
Ну, что тут у вас?---спросил подполковник спецов.
Сигнал неправильно идёт,---ответил специалист по вооружению, он был явно смущён и проклинал себя в душе за то, что предложил использовать эти чёртовы ракеты. Теперь вот попал в дурацкое положение.
Как неправильно?---спросил подполковник.
Да так, стоит включить вооружение, как на все ракеты проходит сигнал пуск, даже гашетку жать не надо,---объяснил суть проблемы оружейник.
Но что такое технический тупик, в сравнении с желанием показать духам кузькину мать? Как всегда в таких случаях, недостаток знаний компенсировала смекалка. Состоялся небольшой консилиум, в ходе которого выяснили весьма интересную деталь, если не снимать с ракеты чеку, она не сойдёт. Старлей уже не помнит, кому пришла в голову эта мысль, которая, несмотря на примитивизм и кустарщину, получила всеобщее одобрение. Чеки с ракет не снимать, а привязать к ним верёвки, или как говорят в авиации, фалы, через блистеры протянуть последние в грузовую кабину. По замыслу оставшимся неизвестным изобретателя, командир на боевом курсе включал вооружение, а борттехник по его команде дёргал нужный фал, и разблокированная ракета начинала свой полёт к цели. Таким образом, консенсус был достигнут, технический состав приступил к реализации технической стороны плана, а незадействованный лётный состав удалился на командную вышку, чтобы в режиме реального времени наблюдать акт устрашения местных душманов.
Минут через двадцать, вертолёт выруливал на полосу. Вид у него был довольно грозный. Впечатление даже не портили фалы идущие от каждой ракеты в грузовую кабину, наоборот, они придавали длинным сигарам ракет, вид каких-то фантастических хищников которых держат на поводке. Посредине грузовой кабины, гордый от своей значимости, восседал борттехник, удерживая в сжатых кулаках, эти поводки-фалы. Правда старлея смущала одна деталь, он и сам ещё не мог понять почему. Нет, не фалы, а то, на чём сидел борттехник. Дело в том, что в грузовой кабине, нет специального сидячего места для борттехника. Он, когда требовался в полёте дополнительный пулемётчик, приспосабливал в качестве сидения, небольшое самодельное ведро, которое же сам изготовил из пустого цинка для взрывателей. И в этот раз, привычно перевернув ведро вверх дном, он уселся на него.
Ладно,---подумал старлей,---мало, что мне не нравится.
Тем временем, вертолёт, разбежался, оторвался от полосы и начал набирать высоту. Пилоты, затаив дыхание, следили за ним. Вот уже видно, что экипаж на боевом курсе, пикирование.
Сейчас будет пуск,---подумал старлей. И точно, в небе на том месте, где был вертолёт, возникла огромная полоса чёрного дыма. По тому, как она распалась на четыре рукава, стало понятно, что сошли четыре ракеты. Через мгновение, около кишлака, стоящего в дельте злополучного ущелья распустились четыре шапки разрывов. Совсем близко от аэродрома и гораздо дальше от цели.
Они что, совсем е…---начал было старлей, но его голос утонул в рёве ракетных двигателей и последовавшими за ними разрывов. В горах всегда так, вначале видишь, потом слышишь.
Пощипанным воробьём, вывалился из дымного следа вертолёт и выровняв полёт, резво пошёл на посадку. Пилоты бросились на стоянку.
Экипаж неспешно покидал кабины. Выражение лиц было как у третьеклассников застуканных во время курения сигарет.
После короткой серии вопросов типа,---Вы что, совсем ё…?---и ответов в духе,--- Да мы сами оху…!---била установлена цельная картина развития событий.
Поначалу всё шло штатно. Заняв боевой курс, командир включил оружие и по команде оператора, перевёл вертолёт на пикировании. Но сделал он это довольно резко и перекрестие прицела проскочило цель. Исправить ошибку он уже не успел.
Как смутно догадывался старлей, слабым звеном системы оказалось ведро. Едва вертолёт опустил нос, борттехник заскользил на нём как на салазках с горки к передней стенке грузовой кабины. Фалы из рук, он при этом не выпустил…
Ну ладно, не убили никого и то хорошо,---подвёл итог вылета подполковник Х..
Вечером на аэродром прибыла делегация старейшин из уже упомянутого кишлака и клятвенно пообещали большому начальнику, что никаких происков душманов больше не будет.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Ориентир.
Ничто так не способствует аппетиту, чем полёты в болтанку!---подумал недовольный старлей Л., есть ему совершенно не хотелось. Он поковырялся вилкой во втором,---Опять, вечная гречка с тушёнкой!---затем, залпом выпил компот и покинул столовую. К первому он даже не притронулся. Старлей Л. не стал бы, его есть, даже будучи голодным. Однажды, он уже имел неосторожность, поесть накануне вылета консервированных щей. И весь полёт маялся такой «ароматной» отрыжкой, вперемешку с тошнотой, что дал себе зарок, до конца жизни не есть блюда из капусты. Да и капитан А. аппетиту добавил гад, мало того, что весь полёт шуровал ручкой так, что если бы не привязные ремни, то старлей летал бы по кабине, как космонавт по орбитальной станции. Манёвры он противозенитные делал! А то, что после этого оператор с кабины зелёный вылез, ему плевать. Да ещё в умывальнике отличился.
Подумаешь, крыса в раковине сидела,---старлей Л., брезгливо покосился на свежо замытые пятна крысиной крови у себя на комбинезоне,---зачем всю обойму пистолета, было в неё разряжать?
А я то думал, почему в столовой из пяти раковин умывальника, была целой только одна,---злился на командира старлей Л.,---теперь ни одной, такие вот стрелки и позаботились!
До вылета, было часа два и старлей стоял, раздумывая, чем бы себя занять. Скорей всего, отправился бы в модуль «поносить на спине кровать», но тут его неожиданно отвлекли. Кто-то тронул старлея Л. за колено. Передним сидела собака. Это была су… скажем так, собака женского рода по кличке На…, пусть будет просто Н..
Собака подняла переднюю лапу и вновь тронула старлея за колено, так обычно, она выпрашивала сахар.
Нету Н., на обеде не бывает сахара,---хотел было сказать старлей Л.. Но во взгляде собаки было сколько надежды, что он подумал решительно повернул в магазин, благо, он был рядом. Старлей решил проверить утверждение, что эта средних размеров собака, местной породы, может с лёгкостью съесть за раз килограмм рафинада.
Пойдём Н.,---старлей Л., сделав покупку, позвал собаку. Он направился в курилку, за ним весело трусила псина.
Надо сказать, что ела сахар Н., весьма забавно, терпеливо ждала, когда ей на нос положат кусочек, затем его ловко подбрасывала и ловила на лету. Старлей Л., не помнил случаев, когда она хоть раз уронила.
В курилке, старлей уселся на лавочку, собака села напротив него, вновь подняла лапу и тронула колено,---Давай!
Старлей положил ей на нос, кусочек. Собака взглядом оценила насколько ровно тот лежит, наверное, в уме прикидывая силу, подбросила и вот уже первый кусок сахара несколько раз хрустнув, проглочен.
Опять прикосновения лапы к колену и очередной кусок исчез в её пасти. Примерно на полпачки рафинада, старлей Л., решил, что пожалуй, утверждение правдиво. Собака с энтузиазмом, продолжала просить сахар. К тому времени, курилка наполнилась народом, на то, как Н. ест сахар, можно смотреть так же, как на огонь, бегущую воду, или на то, как работает старшина, старший прапорщик К..
Пару раз собака с лаем бросалась на взлетающие самолёты и вновь возвращалась поглощать сахар. Так и осталось загадкой, как она умудрялась различать ещё на исполнительном старте, то есть за километр, где чей самолёт. Все советские, она оставляла без внимания, а вот афганские, обязательно бросалась облаять.
Смотри,---сказал после очередного такого броска, лейтенант В.,---стоит собаке выскочить, как самолёт тут же отрывается от полосы.
А это у афганских лётчиков ориентир такой,--- сказал лейтенант С.,---так наверно их учили, разгон, как собаку увидел, штурвал на себя и взлёт.
Лейтенант С., был синоптиком и причём, как и врач, из двухгодичников. По этой причине, он мог позволить себе говорить что угодно и кому угодно.
Сейчас проверим,---ответил старлей Л. и как только афганский самолёт вырулил на полосу, взял собаку за ошейник.
Самолёт начал разбег, Н. скулила и пыталась вырваться, но старлей крепко держал её. Самолёт оторвался от полосы, пробежав дополнительно метров триста. Офицеры переглянулись.
Может, этот был перегружен?---сказал кто-то. Делать нечего, нужно повторить «эксперимент».
Собака, минуты две, обижено воротила морду, затем, любовь к сахару пересилила. Когда в коробке оставалось несколько кусочков, на полосу вырулил очередной афганец.
Та же история, под жалобный скулёж собаки, самолёт отрывается гораздо позже, чем обычно.
Это уже интересно, опять перегруз? Решили проверить ещё раз. Вот только как Н. поймать, не даётся в руки зараза. Как не подманивали, не идёт. Что возьмёшь с неё, собака, не понимает важность научного опыта.
Вы чем это тут занимаетесь? Чего собаку мучаете?---к «экспериментаторам» подошёл подполковник Х..
Да вот…---ему вкратце объяснили суть дела.
Так, все эксперименты прекратить!---выслушав, наложил вето на дальнейшие опыты подполковник,---А вдруг, раскорячится кто на полосе как тот.
Подполковник указал на стоящий около ангара разбитый антонов. С него ещё старлей Л., выдирал трубки для самогонного аппарата.
Про такой вариант развития событий, экспериментаторы как-то не подумали. Пришлось согласиться, да и не будешь же с командиром спорить.
Все поднялись и разошлись по делам, кто технику готовить к полётам, кто сам готовится, а собака Н., продолжать «руководить» взлётом афганских самолётов.
Ничто так не способствует аппетиту, чем полёты в болтанку!---подумал недовольный старлей Л., есть ему совершенно не хотелось. Он поковырялся вилкой во втором,---Опять, вечная гречка с тушёнкой!---затем, залпом выпил компот и покинул столовую. К первому он даже не притронулся. Старлей Л. не стал бы, его есть, даже будучи голодным. Однажды, он уже имел неосторожность, поесть накануне вылета консервированных щей. И весь полёт маялся такой «ароматной» отрыжкой, вперемешку с тошнотой, что дал себе зарок, до конца жизни не есть блюда из капусты. Да и капитан А. аппетиту добавил гад, мало того, что весь полёт шуровал ручкой так, что если бы не привязные ремни, то старлей летал бы по кабине, как космонавт по орбитальной станции. Манёвры он противозенитные делал! А то, что после этого оператор с кабины зелёный вылез, ему плевать. Да ещё в умывальнике отличился.
Подумаешь, крыса в раковине сидела,---старлей Л., брезгливо покосился на свежо замытые пятна крысиной крови у себя на комбинезоне,---зачем всю обойму пистолета, было в неё разряжать?
А я то думал, почему в столовой из пяти раковин умывальника, была целой только одна,---злился на командира старлей Л.,---теперь ни одной, такие вот стрелки и позаботились!
До вылета, было часа два и старлей стоял, раздумывая, чем бы себя занять. Скорей всего, отправился бы в модуль «поносить на спине кровать», но тут его неожиданно отвлекли. Кто-то тронул старлея Л. за колено. Передним сидела собака. Это была су… скажем так, собака женского рода по кличке На…, пусть будет просто Н..
Собака подняла переднюю лапу и вновь тронула старлея за колено, так обычно, она выпрашивала сахар.
Нету Н., на обеде не бывает сахара,---хотел было сказать старлей Л.. Но во взгляде собаки было сколько надежды, что он подумал решительно повернул в магазин, благо, он был рядом. Старлей решил проверить утверждение, что эта средних размеров собака, местной породы, может с лёгкостью съесть за раз килограмм рафинада.
Пойдём Н.,---старлей Л., сделав покупку, позвал собаку. Он направился в курилку, за ним весело трусила псина.
Надо сказать, что ела сахар Н., весьма забавно, терпеливо ждала, когда ей на нос положат кусочек, затем его ловко подбрасывала и ловила на лету. Старлей Л., не помнил случаев, когда она хоть раз уронила.
В курилке, старлей уселся на лавочку, собака села напротив него, вновь подняла лапу и тронула колено,---Давай!
Старлей положил ей на нос, кусочек. Собака взглядом оценила насколько ровно тот лежит, наверное, в уме прикидывая силу, подбросила и вот уже первый кусок сахара несколько раз хрустнув, проглочен.
Опять прикосновения лапы к колену и очередной кусок исчез в её пасти. Примерно на полпачки рафинада, старлей Л., решил, что пожалуй, утверждение правдиво. Собака с энтузиазмом, продолжала просить сахар. К тому времени, курилка наполнилась народом, на то, как Н. ест сахар, можно смотреть так же, как на огонь, бегущую воду, или на то, как работает старшина, старший прапорщик К..
Пару раз собака с лаем бросалась на взлетающие самолёты и вновь возвращалась поглощать сахар. Так и осталось загадкой, как она умудрялась различать ещё на исполнительном старте, то есть за километр, где чей самолёт. Все советские, она оставляла без внимания, а вот афганские, обязательно бросалась облаять.
Смотри,---сказал после очередного такого броска, лейтенант В.,---стоит собаке выскочить, как самолёт тут же отрывается от полосы.
А это у афганских лётчиков ориентир такой,--- сказал лейтенант С.,---так наверно их учили, разгон, как собаку увидел, штурвал на себя и взлёт.
Лейтенант С., был синоптиком и причём, как и врач, из двухгодичников. По этой причине, он мог позволить себе говорить что угодно и кому угодно.
Сейчас проверим,---ответил старлей Л. и как только афганский самолёт вырулил на полосу, взял собаку за ошейник.
Самолёт начал разбег, Н. скулила и пыталась вырваться, но старлей крепко держал её. Самолёт оторвался от полосы, пробежав дополнительно метров триста. Офицеры переглянулись.
Может, этот был перегружен?---сказал кто-то. Делать нечего, нужно повторить «эксперимент».
Собака, минуты две, обижено воротила морду, затем, любовь к сахару пересилила. Когда в коробке оставалось несколько кусочков, на полосу вырулил очередной афганец.
Та же история, под жалобный скулёж собаки, самолёт отрывается гораздо позже, чем обычно.
Это уже интересно, опять перегруз? Решили проверить ещё раз. Вот только как Н. поймать, не даётся в руки зараза. Как не подманивали, не идёт. Что возьмёшь с неё, собака, не понимает важность научного опыта.
Вы чем это тут занимаетесь? Чего собаку мучаете?---к «экспериментаторам» подошёл подполковник Х..
Да вот…---ему вкратце объяснили суть дела.
Так, все эксперименты прекратить!---выслушав, наложил вето на дальнейшие опыты подполковник,---А вдруг, раскорячится кто на полосе как тот.
Подполковник указал на стоящий около ангара разбитый антонов. С него ещё старлей Л., выдирал трубки для самогонного аппарата.
Про такой вариант развития событий, экспериментаторы как-то не подумали. Пришлось согласиться, да и не будешь же с командиром спорить.
Все поднялись и разошлись по делам, кто технику готовить к полётам, кто сам готовится, а собака Н., продолжать «руководить» взлётом афганских самолётов.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Дрессировщик.
«Когда личный состав не занят, то его посещают дурные мысли».
Армейская мудрость.
Интересно устроена психика человека, чем меньше у него возможностей культурно провести досуг, попросту говоря, убить время, тем изощрённей работает фантазия. Где ни будь в союзе, молодой не женатый офицер, ограничился бы стандартным «гусарским набором», ресторан, дискотека, прочее, но увы, подобное здесь, в маленьких гарнизонах на афганской земле недоступно. Вот и приходят в голову, такие экзотические способы досуга, как-то, сбрасывание с парашютом местного кота Барсика. Для чего было затрачено не мало времени на изготовление оригинальной подвесной системы, к которой приспособили парашют от САБа, ну а местом сброса, была выбрана вышка КДП. Любопытно то, что кот не протестовал при «прыжках» и не пытался удирать после приземления. То ли был слишком ленив, то ли гад предвидел, что по выполнению обязательной программы в десять прыжков, единодушным решением лётного состава будет поставлен на лётную пайку, а также на зависть местным псам получит право беспрепятственно заходить в лётную столовую.
Потом были опыты над взрывчатыми веществами, проще говоря, расстрел из пистолета и автомата тротиловых шашек, на спор, сдетонируют, или нет.
Ну и, наконец, собственно по теме, дрессировка пса Рекса.
Что может быть в этом?---возразят мне и будут по сути правы. И то, правда, это довольно безобидное занятие. С одной оговоркой, пока за это дело, с присущим эму творческим подходом, не возьмется старлей Л.
Пришедший невесть откуда циклон, неделю поливал всю округу дождями, затем стало сухо, но по-прежнему облачно. И эта низкая облачность, как крышкой накрыла расположенный в котловине аэродром Ф.. Прогнозы были безрадостные, подобная погода должна была быть минимум ещё неделю. Полётов не предвиделось. В такие дни время тянется мучительно медленно.
Старлей Л. и лейтенант В. Сидели на лавочке около модуля. Было скучно, книги с небогатой местной библиотеки, уже перечитаны по нескольку раз, бильярд оккупировали фанаты карамболя, ну а на вездесущие в авиации нарды глаза не смотрели. Уже после двух, трёх бросков «камней» было ясно, кто проиграл. Конечно, можно было придумать себе занятие, но полученное накануне внушение за эксперименты с тротиловыми шашками, довольно сильно сковало творческий полёт мысли, особенно в пиротехническом направлении.
Эх, скорей бы замена,---нарушил молчание старлей Л.. Его раздражало то, что такая куча свободного времени пропадет так непродуктивно.
И почему время нельзя копить как деньги,---уже про себя подумал он.
Лейтенант В. Ничего не ответил, он по ещё сохранившейся курсантской привычке использовал свободное время, чтобы отоспаться про запас. И сейчас был в состоянии, о котором говорят, поднять подняли, да разбудить забыли. Беседа явно не клеилась.
Возможно, посидев ещё немного, эти двое вновь бы разошлись по своим комнатам, лейтенант В., видеть очередной сон, а старлей Л., в который раз перечитывать, первую попавшеюся под руку книгу. Но по очередному капризу судьбы, события пошли по совсем иному пути.
К скучающим, присоединился ещё один участник последующих событий. Это был пёс, годовалая немецкая овчарка по кличке Рекс. Несмотря на молодой возраст, Рекс отличался большой сообразительностью и что уже естественно, таким же аппетитом. Есть Рекс хотел постоянно и благодаря своей сообразительности, ему всегда удавалось поживиться. Он и сейчас подошёл в надежде выклянчить что-то съестное. Убедившись, что ничего не обломится, пёс убежал и через минуту появился вновь, неся в зубах банку рыбных консервов. Судя по тому, что банка была в комьях земли, она была у Рекса в заначке.
Пёс поставил банку перед старлеем Л., говоря взглядом,---Открой!
Старлей Л., достал нож, открыл консервы и высыпал их содержимое Рексу. Тот одним махом проглотил их содержимое и принялся вылизывать банку.
Какой умник!---сказал старлей Л.,---разобрался, что банки впрок ныкать можно.
Дрессировать его надо,---согласился лейтенант В.,---способности у него.
А что, это пожалуй идея,---подумал старлей Л., и поднялся со скамейки.
Эй, Рекс, иди сюда,---позвал он пса. Рекс бросил вылизывать банку и послушно подошёл к старлею.
Рекс, прыгай,---скомандовал старлей, пытаясь жестами объяснить псу, чего от него требуется, прыгнуть через скамейку.
Пёс посмотрел на старлея как на идиота.
Так не получится, его заинтересовать надо,---флегматично произнёс лейтенант В.
И то правда,---согласился старлей и быстрым шагом отправился к себе в комнату. Там в углу, за фанерной перегородкой была импровизированная кухня. Пошарив по полкам, вызвав тем самым переполох в местной диаспоре тараканов, он нашёл там целую кучу всевозможных сухарей, кусков сахара, засохших колбасных обрезков.
В самый раз подойдёт,---подумал старлей,---этот вечно голодный пёс способен усваивать любую органику.
Он принялся складывать найденный провиант в первый подвернувшийся пакет. По стенкам возмущённо носились тараканы, ещё бы, они лишились значительной части съестных запасов, но их проблемы были старлею Л. по барабану.
По всей видимости, пес Рекс, вдобавок ко всему обладал ещё и интуицией. Он на том же месте, ждал старлея Л., весь его вид говорил, что он само понимание, послушание и готовность.
И действительно, на этот раз пёс всё понимал с полуслова. Он прыгал через скамейку, проползал под ней, садился, ложился, подавал голос. Минут через двадцать, выполнив все трюки, которые смог вспомнить старлей Л., Рекс с удовольствием уминал содержимое пакета.
Тем временем старлей Л. опять загрустил, он не знал чем занять себя дальше. Реку же, покончив с содержимым пакета, не уходил,--- вдруг эти двое, ещё какую вкусную забаву придумают. Он некоторое время ловил надоедливых мух, а затем принялся гонять как мяч опустевшую банку. Эта банка натолкнула старлея на одну хорошую, как тогда ему показалось мысль.
Не тому мы его учили,---задумчиво произнёс он вслух.
Чего?---спросил лейтенант В., он уже окончательно проснулся и мог адекватно воспринимать происходящее.
Рекса не тому учили,---уже уверенно ответил старлей Л.,---все эти прыжки, ползанья, всё это ерунда.
А чему же его учить?---удивился лейтенант.
Поняв, что речь идет о нём, Рекс оставил своё занятие и внимательно смотрел на старлея.
Искать взрывчатые вещества!---закончил свою мысль старлей Л..
Зачем тебе это? Ты что, с колонами ходить собрался?---продолжил удивляться лейтенант.
А ты историю с миной забыл?---напомнил ему старлей.
Дело было совсем недавно, весной. Когда солнце уже хорошо прогрело после зимы землю, но ещё не высушило из неё влагу и проснувшаяся природа, покрыла землю зелёным ковром трав. Молодая, сочная зелень, приятно радовала взор, на какое-то время, стало меньше вездесущей афганской пыли, а воздух был полон ароматов полевых цветов.
Но, в армии к траве совсем иное отношение, согласно уставу, трава вокруг воинских объектов должна быть скошена. И это требование распространяется на все гарнизоны независимо от их дислокации. Не был исключением и гарнизон Ф., жалко конечно траву, всё равно ведь недели через две сгорит под афганским солнцем, но против устава не попрёшь.
Выполнять эту задачу взялся старшина эскадрильи, старший прапорщик К., поскольку он один со всего гарнизона умел обращаться с косой.
Старший прапорщик К., мужчина в возрасте за сорок. Таких как он, в армии называют «военными колхозниками», что в принципе, не далеко от истины. Поскольку в прошлом они обычные крестьянские парни, будучи призванными на службу, легко вливаются в армейский коллектив, быстро привыкают к порядкам и большинство из них зарабатывает сержантские звания. По возвращению со срочной службы, они начинают тосковать за чётким армейским порядком, им претит колхозное разгильдяйство и если рядом есть воинская часть, с радостью идут на сверхсрочную службу, или, окончив школу прапорщиков, подписывают контракт. Таких как старший прапорщик К., довольно высоко ценит командование, поскольку это дисциплинированные, исполнительные подчинённые. Кроме того, «военные колхозники» совершенно не напрягают командование квартирной проблемой, более того, даже если предложить невозможное, что жилого фонда в части предостаточно, никто из них со своих добротных домов добровольно не уйдёт. Как же, огород, хозяйство.
Вот это хозяйство, очень способствует решению вопроса пожарной безопасности в воинских частях, особенно на аэродромах, полигонах. Без всяких дополнительных напоминаний и указаний, «военные колхозники» следят за состоянием травяного покрова. При этом территория воинской части поделена на «зоны влияния» и каждый ревностно следит, чтобы границы его зоны не нарушил конкурент. Сено, однако.
В отличие от офицеров, ну и других прапорщиков, «военные колхозники» всю службу проходят в одной и той же части. Они покидают родимые пределы только, если часть, подразделение убывает на учения, или как в данном случае в Афганистан. Кстати недооценивать их значение в афганских событиях нельзя. Пусть они мало принимали участия непосредственно в боевых действиях, но сколько гарнизонов было благоустроено их умелыми, трудолюбивыми руками, сколько построено бань, бассейнов, душевых, беседок.
Вот и сейчас, старший прапорщик К., без каких либо дополнительных указаний приступил к делу. Его руки истосковались по привычному труду. Единственное о чём жалел старший прапорщик, что траву придется выбросить, хозяйства здесь, увы, не было. Он быстро управился с лужайкой перед модулем и приступил к тыльной стороне. Здесь был свого рода коридор, образованный стеной модуля и глинобитным дувалом. В этом коридоре всегда была тень, земля меньше иссушалась солнцем, а потому трава была особо высокой и густой.
Но едва взмахнув раз десять косой, старший прапорщик неожиданно замер. Из земли торчал непонятный металлический предмет, плоский, округлый.
Мина!---обожгла сознание мысль. Старший прапорщик медленно опустил косу.
Ещё один взмах и…---ужаснулся он, подлое воображение тут же нарисовало жуткую картину: он в закрытом гробу, бьющаяся в истерике жена, плачущие дети, прощальный салют.
Старший прапорщик встряхнул головой, отгоняя виденье и далее действовал по военному четко, он выставил оцепление, а сам тут же доложил командиру о происшествии. Вскоре, в сторону гарнизона Ф., из соседнего мотострелкового полка, мчалась поднятая по тревоге группа разминирования. Прибыв на место, минёры сменили выставленное оцепление на своих, а заодно провели эвакуацию личного состава с модуля. Затем приступили к изучению объекта. Поскольку идентифицировать взрывное устройство не удалось, было принято решение нейтрализовать его с помощью «кошки».
Через минуту, старший группы подрывников, протяну командиру гарнизона Ф., пустую жестянку из-под импортных консервов.
Вот ваша мина!
Старший прапорщик был готов, провалится сквозь землю от стыда. Посыпались шутки, подколы. Особо усердствовали те, кто во время упомянутых событий держался подальше.
Но командир группы разминирования не разделил всеобщего веселья.
Зря смеётесь, при случае прошу ко мне, я вам покажу подобные «консервные жестянки», а в кабульском госпитале, можете познакомиться с теми, кто эти «жестянки», жестянками посчитал,---урезонил он шутников.
Начальник штаба, командуй построение,---дал команду командир гарнизона.
Поблагодарив перед строем группу разминирования, командир гарнизона сказал пару слов своим подчинённым.
Не следует забывать, где мы находимся, а если кто попадётся мне с шутками, то пусть потом на себя пеняет. А вам, товарищ старший прапорщик объявляю благодарность. На войне излишней бдительности не бывает.
Но всё равно, нет-нет, да и упоминалась при случае «минная» история.
Пожалуй ты прав,---согласился лейтенант В..
Тогда ты поищи, чем Рекса заинтересовать, я уже у себя всё выгреб,---сказал, поднимаясь старлей Л.,--- пойду, «учебные пособия» соберу.
Через пару минут, офицеры вновь были на улице, Рекс по-прежнему был на месте.
Лейтенант В. положил на лавочку свёрток с «вкусностями» для Рекса, а старлей Л., «учебные пособия». В состав «учебных пособий», старлей Л., определил несколько патронов от автомата и крупнокалиберного пулемёта, снаряд от авиационной пушки, уже упомянутая, пробитая в нескольких местах пулями, тротиловая шашка, пару гранат Ф-1, раскрашенные под пасхальные яйца. Одним словом, всё то, что у него хранилось в тумбочке вперемешку с умывальными принадлежностями.
Рексу не пришлось долго объяснять, что от него хотят. Минут через десять, он уже бойко находил спрятанные «учебные пособия». Старлей Л. был доволен, всё получалось.
Тем временем, подошло время ужина. На пороге модуля, начали появляться его заспанные обитатели. Оглядевшись по сторонам, как пчёлы после зимовки, они уверенно направлялись в сторону столовой. Если кто и обращал внимание на процесс дрессировки, то никаких эмоций не высказывали.
Вскоре, вознаградив Рекса за его старания, в столовую отправились и «дрессировщики».
В Афганистане темнеет рано и быстро, после ужина стало почти темно.
В импровизированный кинотеатр привезли какой-то фильм и старлей Л., напрочь забыл о Рексе, лейтенант В., кстати, тоже. По окончанию фильма, старлей Л., ещё некоторое время смотрел телевизор, с экрана которого Горбачёв втирал что-то о «новом мышлении», затем отправился спать. День прошёл.
Проснувшись рано утром, старлей Л., стал натягивать на себя комбинезон. Он всегда вначале проводил опробование вертолёта, затем умывался и шёл на завтрак. И на этот раз, он был намерен действовать по отработанной схеме, ничего не меняя.
Неожиданно, на весь модуль раздался голос начальника штаба, майора И..
Где этот (далее следовала длинная тирада из непечатных слов) дрессировщик!
Нет, конечно, подобные слова в свой адрес старлей Л. слышал не раз. Но тот факт, что эти слова произнёс майор И., произвёл на старлея Л., эффект разорвавшейся бомбы. Дело в том, что майор И., только исполнял обязанности начальника штаба, как большинство должностных лиц гарнизона Ф.. По образованию он был авиационным инженером и отличался феноменальной интеллигентностью. Майор И., мог чётко и ясно излагать свои мысли, не прибегая к помощи известных трёх слов. Старлей Л., даже подозревал, что он вообще не знает их, а тут, на тебе.
Поняв, что случилось что-то неординарное, старлей Л. натянул ботинки на босу ногу и выскочил в коридор.
Иди, разбирайся со своим Рексом!--- майор И. махнул рукой в сторону выхода.
Туда и поспешил старлей Л., майор И последовал за ним.
На крыльце старлей увидел следующую картину. Действуя по принципу, «чем больше сдам, тем лучше покормят», Рекс похоже, трудился всю ночь. Прямо на пороге была довольно объёмная куча патронов, авиационных снарядов, взрывателей, выстрелов для подствольника, гранат, шашек. Старлей Л. даже удивился, неужели это всё свободно валялось у них на аэродроме. Но когда он перевёл взгляд на Рекса, то понял причину, почему так был, мягко говоря, взволнован майор И..
Рекс сидел перед этой кучей, держа в зубах неразорвавшийся миномётный снаряд. И по словам майора И., никому не хотел её отдавать. Похоже, Рекс решил, что это самый ценный экспонат. В некотором роде, он был, конечно, прав.
Рекс, молодец, давай сюда,---скомандовал старлей. Пёс помня вчерашнюю «науку» послушно выполнил команду и к своему глубокому разочарованию не получил ни какого вознаграждения. Обиженно фыркнув, Рекс побежал в сторону столовой.
Теми временем, майор И. вызвал оружейника и они уже втроём собрали находки Рекса, вынесли в специально отведённое место. Попросту говоря, это была яма на краю аэродрома, где оружейник проводил подрыв, не сработавших авиационных боеприпасов.
Сегодня чтобы его отучил,---сказал майор И. старлею по завершению. Он был зол и на себя, видел же вчерашнюю «дрессировку», причём посчитал её правильной. Не предвидел, такой итог.
Но отучать Рекса не понадобилось. Быстро смекнув, что без команды, за это вознаграждение не получить, он и не думал больше приносить подобные игрушки. Умный был пёс. Удивительно, но старлею Л., всё сошло с рук. Вскоре погода наладилась, начались интенсивные полёты и старлей сам забыл эту историю.
«Когда личный состав не занят, то его посещают дурные мысли».
Армейская мудрость.
Интересно устроена психика человека, чем меньше у него возможностей культурно провести досуг, попросту говоря, убить время, тем изощрённей работает фантазия. Где ни будь в союзе, молодой не женатый офицер, ограничился бы стандартным «гусарским набором», ресторан, дискотека, прочее, но увы, подобное здесь, в маленьких гарнизонах на афганской земле недоступно. Вот и приходят в голову, такие экзотические способы досуга, как-то, сбрасывание с парашютом местного кота Барсика. Для чего было затрачено не мало времени на изготовление оригинальной подвесной системы, к которой приспособили парашют от САБа, ну а местом сброса, была выбрана вышка КДП. Любопытно то, что кот не протестовал при «прыжках» и не пытался удирать после приземления. То ли был слишком ленив, то ли гад предвидел, что по выполнению обязательной программы в десять прыжков, единодушным решением лётного состава будет поставлен на лётную пайку, а также на зависть местным псам получит право беспрепятственно заходить в лётную столовую.
Потом были опыты над взрывчатыми веществами, проще говоря, расстрел из пистолета и автомата тротиловых шашек, на спор, сдетонируют, или нет.
Ну и, наконец, собственно по теме, дрессировка пса Рекса.
Что может быть в этом?---возразят мне и будут по сути правы. И то, правда, это довольно безобидное занятие. С одной оговоркой, пока за это дело, с присущим эму творческим подходом, не возьмется старлей Л.
Пришедший невесть откуда циклон, неделю поливал всю округу дождями, затем стало сухо, но по-прежнему облачно. И эта низкая облачность, как крышкой накрыла расположенный в котловине аэродром Ф.. Прогнозы были безрадостные, подобная погода должна была быть минимум ещё неделю. Полётов не предвиделось. В такие дни время тянется мучительно медленно.
Старлей Л. и лейтенант В. Сидели на лавочке около модуля. Было скучно, книги с небогатой местной библиотеки, уже перечитаны по нескольку раз, бильярд оккупировали фанаты карамболя, ну а на вездесущие в авиации нарды глаза не смотрели. Уже после двух, трёх бросков «камней» было ясно, кто проиграл. Конечно, можно было придумать себе занятие, но полученное накануне внушение за эксперименты с тротиловыми шашками, довольно сильно сковало творческий полёт мысли, особенно в пиротехническом направлении.
Эх, скорей бы замена,---нарушил молчание старлей Л.. Его раздражало то, что такая куча свободного времени пропадет так непродуктивно.
И почему время нельзя копить как деньги,---уже про себя подумал он.
Лейтенант В. Ничего не ответил, он по ещё сохранившейся курсантской привычке использовал свободное время, чтобы отоспаться про запас. И сейчас был в состоянии, о котором говорят, поднять подняли, да разбудить забыли. Беседа явно не клеилась.
Возможно, посидев ещё немного, эти двое вновь бы разошлись по своим комнатам, лейтенант В., видеть очередной сон, а старлей Л., в который раз перечитывать, первую попавшеюся под руку книгу. Но по очередному капризу судьбы, события пошли по совсем иному пути.
К скучающим, присоединился ещё один участник последующих событий. Это был пёс, годовалая немецкая овчарка по кличке Рекс. Несмотря на молодой возраст, Рекс отличался большой сообразительностью и что уже естественно, таким же аппетитом. Есть Рекс хотел постоянно и благодаря своей сообразительности, ему всегда удавалось поживиться. Он и сейчас подошёл в надежде выклянчить что-то съестное. Убедившись, что ничего не обломится, пёс убежал и через минуту появился вновь, неся в зубах банку рыбных консервов. Судя по тому, что банка была в комьях земли, она была у Рекса в заначке.
Пёс поставил банку перед старлеем Л., говоря взглядом,---Открой!
Старлей Л., достал нож, открыл консервы и высыпал их содержимое Рексу. Тот одним махом проглотил их содержимое и принялся вылизывать банку.
Какой умник!---сказал старлей Л.,---разобрался, что банки впрок ныкать можно.
Дрессировать его надо,---согласился лейтенант В.,---способности у него.
А что, это пожалуй идея,---подумал старлей Л., и поднялся со скамейки.
Эй, Рекс, иди сюда,---позвал он пса. Рекс бросил вылизывать банку и послушно подошёл к старлею.
Рекс, прыгай,---скомандовал старлей, пытаясь жестами объяснить псу, чего от него требуется, прыгнуть через скамейку.
Пёс посмотрел на старлея как на идиота.
Так не получится, его заинтересовать надо,---флегматично произнёс лейтенант В.
И то правда,---согласился старлей и быстрым шагом отправился к себе в комнату. Там в углу, за фанерной перегородкой была импровизированная кухня. Пошарив по полкам, вызвав тем самым переполох в местной диаспоре тараканов, он нашёл там целую кучу всевозможных сухарей, кусков сахара, засохших колбасных обрезков.
В самый раз подойдёт,---подумал старлей,---этот вечно голодный пёс способен усваивать любую органику.
Он принялся складывать найденный провиант в первый подвернувшийся пакет. По стенкам возмущённо носились тараканы, ещё бы, они лишились значительной части съестных запасов, но их проблемы были старлею Л. по барабану.
По всей видимости, пес Рекс, вдобавок ко всему обладал ещё и интуицией. Он на том же месте, ждал старлея Л., весь его вид говорил, что он само понимание, послушание и готовность.
И действительно, на этот раз пёс всё понимал с полуслова. Он прыгал через скамейку, проползал под ней, садился, ложился, подавал голос. Минут через двадцать, выполнив все трюки, которые смог вспомнить старлей Л., Рекс с удовольствием уминал содержимое пакета.
Тем временем старлей Л. опять загрустил, он не знал чем занять себя дальше. Реку же, покончив с содержимым пакета, не уходил,--- вдруг эти двое, ещё какую вкусную забаву придумают. Он некоторое время ловил надоедливых мух, а затем принялся гонять как мяч опустевшую банку. Эта банка натолкнула старлея на одну хорошую, как тогда ему показалось мысль.
Не тому мы его учили,---задумчиво произнёс он вслух.
Чего?---спросил лейтенант В., он уже окончательно проснулся и мог адекватно воспринимать происходящее.
Рекса не тому учили,---уже уверенно ответил старлей Л.,---все эти прыжки, ползанья, всё это ерунда.
А чему же его учить?---удивился лейтенант.
Поняв, что речь идет о нём, Рекс оставил своё занятие и внимательно смотрел на старлея.
Искать взрывчатые вещества!---закончил свою мысль старлей Л..
Зачем тебе это? Ты что, с колонами ходить собрался?---продолжил удивляться лейтенант.
А ты историю с миной забыл?---напомнил ему старлей.
Дело было совсем недавно, весной. Когда солнце уже хорошо прогрело после зимы землю, но ещё не высушило из неё влагу и проснувшаяся природа, покрыла землю зелёным ковром трав. Молодая, сочная зелень, приятно радовала взор, на какое-то время, стало меньше вездесущей афганской пыли, а воздух был полон ароматов полевых цветов.
Но, в армии к траве совсем иное отношение, согласно уставу, трава вокруг воинских объектов должна быть скошена. И это требование распространяется на все гарнизоны независимо от их дислокации. Не был исключением и гарнизон Ф., жалко конечно траву, всё равно ведь недели через две сгорит под афганским солнцем, но против устава не попрёшь.
Выполнять эту задачу взялся старшина эскадрильи, старший прапорщик К., поскольку он один со всего гарнизона умел обращаться с косой.
Старший прапорщик К., мужчина в возрасте за сорок. Таких как он, в армии называют «военными колхозниками», что в принципе, не далеко от истины. Поскольку в прошлом они обычные крестьянские парни, будучи призванными на службу, легко вливаются в армейский коллектив, быстро привыкают к порядкам и большинство из них зарабатывает сержантские звания. По возвращению со срочной службы, они начинают тосковать за чётким армейским порядком, им претит колхозное разгильдяйство и если рядом есть воинская часть, с радостью идут на сверхсрочную службу, или, окончив школу прапорщиков, подписывают контракт. Таких как старший прапорщик К., довольно высоко ценит командование, поскольку это дисциплинированные, исполнительные подчинённые. Кроме того, «военные колхозники» совершенно не напрягают командование квартирной проблемой, более того, даже если предложить невозможное, что жилого фонда в части предостаточно, никто из них со своих добротных домов добровольно не уйдёт. Как же, огород, хозяйство.
Вот это хозяйство, очень способствует решению вопроса пожарной безопасности в воинских частях, особенно на аэродромах, полигонах. Без всяких дополнительных напоминаний и указаний, «военные колхозники» следят за состоянием травяного покрова. При этом территория воинской части поделена на «зоны влияния» и каждый ревностно следит, чтобы границы его зоны не нарушил конкурент. Сено, однако.
В отличие от офицеров, ну и других прапорщиков, «военные колхозники» всю службу проходят в одной и той же части. Они покидают родимые пределы только, если часть, подразделение убывает на учения, или как в данном случае в Афганистан. Кстати недооценивать их значение в афганских событиях нельзя. Пусть они мало принимали участия непосредственно в боевых действиях, но сколько гарнизонов было благоустроено их умелыми, трудолюбивыми руками, сколько построено бань, бассейнов, душевых, беседок.
Вот и сейчас, старший прапорщик К., без каких либо дополнительных указаний приступил к делу. Его руки истосковались по привычному труду. Единственное о чём жалел старший прапорщик, что траву придется выбросить, хозяйства здесь, увы, не было. Он быстро управился с лужайкой перед модулем и приступил к тыльной стороне. Здесь был свого рода коридор, образованный стеной модуля и глинобитным дувалом. В этом коридоре всегда была тень, земля меньше иссушалась солнцем, а потому трава была особо высокой и густой.
Но едва взмахнув раз десять косой, старший прапорщик неожиданно замер. Из земли торчал непонятный металлический предмет, плоский, округлый.
Мина!---обожгла сознание мысль. Старший прапорщик медленно опустил косу.
Ещё один взмах и…---ужаснулся он, подлое воображение тут же нарисовало жуткую картину: он в закрытом гробу, бьющаяся в истерике жена, плачущие дети, прощальный салют.
Старший прапорщик встряхнул головой, отгоняя виденье и далее действовал по военному четко, он выставил оцепление, а сам тут же доложил командиру о происшествии. Вскоре, в сторону гарнизона Ф., из соседнего мотострелкового полка, мчалась поднятая по тревоге группа разминирования. Прибыв на место, минёры сменили выставленное оцепление на своих, а заодно провели эвакуацию личного состава с модуля. Затем приступили к изучению объекта. Поскольку идентифицировать взрывное устройство не удалось, было принято решение нейтрализовать его с помощью «кошки».
Через минуту, старший группы подрывников, протяну командиру гарнизона Ф., пустую жестянку из-под импортных консервов.
Вот ваша мина!
Старший прапорщик был готов, провалится сквозь землю от стыда. Посыпались шутки, подколы. Особо усердствовали те, кто во время упомянутых событий держался подальше.
Но командир группы разминирования не разделил всеобщего веселья.
Зря смеётесь, при случае прошу ко мне, я вам покажу подобные «консервные жестянки», а в кабульском госпитале, можете познакомиться с теми, кто эти «жестянки», жестянками посчитал,---урезонил он шутников.
Начальник штаба, командуй построение,---дал команду командир гарнизона.
Поблагодарив перед строем группу разминирования, командир гарнизона сказал пару слов своим подчинённым.
Не следует забывать, где мы находимся, а если кто попадётся мне с шутками, то пусть потом на себя пеняет. А вам, товарищ старший прапорщик объявляю благодарность. На войне излишней бдительности не бывает.
Но всё равно, нет-нет, да и упоминалась при случае «минная» история.
Пожалуй ты прав,---согласился лейтенант В..
Тогда ты поищи, чем Рекса заинтересовать, я уже у себя всё выгреб,---сказал, поднимаясь старлей Л.,--- пойду, «учебные пособия» соберу.
Через пару минут, офицеры вновь были на улице, Рекс по-прежнему был на месте.
Лейтенант В. положил на лавочку свёрток с «вкусностями» для Рекса, а старлей Л., «учебные пособия». В состав «учебных пособий», старлей Л., определил несколько патронов от автомата и крупнокалиберного пулемёта, снаряд от авиационной пушки, уже упомянутая, пробитая в нескольких местах пулями, тротиловая шашка, пару гранат Ф-1, раскрашенные под пасхальные яйца. Одним словом, всё то, что у него хранилось в тумбочке вперемешку с умывальными принадлежностями.
Рексу не пришлось долго объяснять, что от него хотят. Минут через десять, он уже бойко находил спрятанные «учебные пособия». Старлей Л. был доволен, всё получалось.
Тем временем, подошло время ужина. На пороге модуля, начали появляться его заспанные обитатели. Оглядевшись по сторонам, как пчёлы после зимовки, они уверенно направлялись в сторону столовой. Если кто и обращал внимание на процесс дрессировки, то никаких эмоций не высказывали.
Вскоре, вознаградив Рекса за его старания, в столовую отправились и «дрессировщики».
В Афганистане темнеет рано и быстро, после ужина стало почти темно.
В импровизированный кинотеатр привезли какой-то фильм и старлей Л., напрочь забыл о Рексе, лейтенант В., кстати, тоже. По окончанию фильма, старлей Л., ещё некоторое время смотрел телевизор, с экрана которого Горбачёв втирал что-то о «новом мышлении», затем отправился спать. День прошёл.
Проснувшись рано утром, старлей Л., стал натягивать на себя комбинезон. Он всегда вначале проводил опробование вертолёта, затем умывался и шёл на завтрак. И на этот раз, он был намерен действовать по отработанной схеме, ничего не меняя.
Неожиданно, на весь модуль раздался голос начальника штаба, майора И..
Где этот (далее следовала длинная тирада из непечатных слов) дрессировщик!
Нет, конечно, подобные слова в свой адрес старлей Л. слышал не раз. Но тот факт, что эти слова произнёс майор И., произвёл на старлея Л., эффект разорвавшейся бомбы. Дело в том, что майор И., только исполнял обязанности начальника штаба, как большинство должностных лиц гарнизона Ф.. По образованию он был авиационным инженером и отличался феноменальной интеллигентностью. Майор И., мог чётко и ясно излагать свои мысли, не прибегая к помощи известных трёх слов. Старлей Л., даже подозревал, что он вообще не знает их, а тут, на тебе.
Поняв, что случилось что-то неординарное, старлей Л. натянул ботинки на босу ногу и выскочил в коридор.
Иди, разбирайся со своим Рексом!--- майор И. махнул рукой в сторону выхода.
Туда и поспешил старлей Л., майор И последовал за ним.
На крыльце старлей увидел следующую картину. Действуя по принципу, «чем больше сдам, тем лучше покормят», Рекс похоже, трудился всю ночь. Прямо на пороге была довольно объёмная куча патронов, авиационных снарядов, взрывателей, выстрелов для подствольника, гранат, шашек. Старлей Л. даже удивился, неужели это всё свободно валялось у них на аэродроме. Но когда он перевёл взгляд на Рекса, то понял причину, почему так был, мягко говоря, взволнован майор И..
Рекс сидел перед этой кучей, держа в зубах неразорвавшийся миномётный снаряд. И по словам майора И., никому не хотел её отдавать. Похоже, Рекс решил, что это самый ценный экспонат. В некотором роде, он был, конечно, прав.
Рекс, молодец, давай сюда,---скомандовал старлей. Пёс помня вчерашнюю «науку» послушно выполнил команду и к своему глубокому разочарованию не получил ни какого вознаграждения. Обиженно фыркнув, Рекс побежал в сторону столовой.
Теми временем, майор И. вызвал оружейника и они уже втроём собрали находки Рекса, вынесли в специально отведённое место. Попросту говоря, это была яма на краю аэродрома, где оружейник проводил подрыв, не сработавших авиационных боеприпасов.
Сегодня чтобы его отучил,---сказал майор И. старлею по завершению. Он был зол и на себя, видел же вчерашнюю «дрессировку», причём посчитал её правильной. Не предвидел, такой итог.
Но отучать Рекса не понадобилось. Быстро смекнув, что без команды, за это вознаграждение не получить, он и не думал больше приносить подобные игрушки. Умный был пёс. Удивительно, но старлею Л., всё сошло с рук. Вскоре погода наладилась, начались интенсивные полёты и старлей сам забыл эту историю.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Замена.
Старлей Л. проснулся от резкого приступа головной боли. К горлу подступила тошнота.
Где я?---открыл глаза старлей.
Тусклый свет рассвета с трудом проникал через маленькое окошко под потолком. Сам потолок был мазанный. Это явно не модуль, а что?
Попал в плен!---догадался старлей. Вот почему так болит голова, видать по ней хорошо треснули. Он закрыл глаза, вдруг за ним наблюдают, не нужно, чтобы враги знали, что он пришёл в себя. Продолжая лежать неподвижно, как будто без сознания, старлей Л., пытался разобраться в обстановке.
Как же это я,---пытался понять он. Но память была пуста, что старлей списал на удар по голове.
Ладно, вспоминать потом буду, а сейчас нужно подумать, что делать,---решил старлей.
Первым делом, сосредоточился на себе. Он лежал на спине, одетым, на чём-то, напоминающим армейский матрац. Хорошей новостью было то, что он не связан, плохой, то, что в кармане не ощущалось обычной тяжести пистолета. Старлей чуть приоткрыл глаза. Увы, опять увидел только крошечное окошко и потолок. Он решил рискнуть, внутренне собравшись, начал потихоньку, как бы во сне, поворачиваться набок. Внутри его, как бы сжалась пружина. Старлей был готов, в любую минуту бросится на врага. Он не питал иллюзий, что удастся выбраться без оружия. Зная, какая участь ожидает пленного вертолётчика, старлей рассчитывал только на быструю смерть. Бросится на часового, или кто там его охраняет, тот выстрелит и конец всем мученьям.
Неужели это всё, уж лучше бы в полёте Стингер,---мелькнула, было, мысль, но старлей отогнал её. Не время сейчас жалеть себя, сейчас главное определить, где часовой?
Где-то за головой раздался храп. Блеснул лучик надежды, часовой спит! Может, удастся завладеть оружием. Теперь главное не разбудить! Старлей Л. продолжал тихонько поворачиваться на кровати. Вот он уже осторожно опустил одну ногу на пол и вдруг предательски заскрипели пружины. Храп стих и раздался ответный скрип. Старлей застыл.
Всё, провал!---обожгло сознание,---теперь только бросок, выстрел...
Похмеляться будем?---нарушил тишину знакомый голос.
Старлей сдулся как пробитое колесо. Это был голос его земляка и друга, начальника роты охраны аэродрома. Как выключателем врубилась память.
Как же это выскочило у него из головы, ведь вчера к ним прибыла замена!
Они загодя готовились к этому событию, запасались спиртным, деликатесами, каждый день, возвращаясь с задания, набирали над точкой высоту и запрашивали базу.
Прилетели, или нет?
И как, наконец, получив долгожданную весть, прошли парадным строем над аэродромом, для красоты включив отстрел тепловых ловушек зенитных ракет. После чего, взмыленный расчет пожарной машины носился по аэродрому, заливая очаги возгорания сухой травы. Чудом уцелел склад горюче-смазочных материалов. С каким восторгом, они бежали к вертолётам, которые привезли заменщиков к ним, с базы на аэродром Ф.. Так, наверное, бегут потерпевшие кораблекрушение обитатели необитаемого острова, навстречу шлюпкам спасателей. Так же как в прошлом году ему, старлей Л., сам нёс вещи своего заменщика. Затем, праздничные посиделки в столовой до глубокой ночи, после чего старлей отвёл заменщика в модуль,---Вот, дорогой, теперь эта кровать твоя, бельё чистое!---а сам ушёл ночевать к другу.
Чего молчишь? Похмеляться будем?---повторил вопрос друг.
Конечно!---ответил старлей, при этом, непонятно зачем ощупал голову,---шишек и ссадин нет!
Земляки сели за небольшой столик, друг достал из крошечного холодильника выпивку, закуску и через пару рюмок, старлей окончательно вернулся в реальность и самочувствие, значительно улучшилось.
Знаешь, а я думал, что в плен попал,---сказал он.
Да?---спросил земляк,---а я думал, что тебя похмелье придавило, уж больно медленно ты с кровати слезал.
На этом, вопрос плена был исчерпан и друзья перешли к более насущным вопросам, в частности, к святому делу навестить родителей земляка.
Посидев ещё некоторое время, пока не опустела бутылка, старлей отправился к своим. Вдруг там ищут?
Размечтался! Никто и не заметил его отсутствия, звено было озабочено процессом опохмелки.
Блин! Вот так точно в плен бы попал и никто не хватится!---подумал старлей. Правда, ни злости, ни обиды не было. Он мысленно, уже был не здесь, не в Афгане.
Вон, стоят две вертушки, на которых он улетит в К., а затем самолётом в Союз.
Но увы, вылет задерживался, над К. прошла пыльная буря и аэродром был закрыт. Потянулись томительные минуты ожидания. Наконец, о чудо, добро на вылет! Фото на память и через полтора часа, старлей Л. был уже на аэродроме К.
Дальнейшее, старлей помнит смутно, только и осталось в памяти, что беготня с обходным листом.
Построение на перроне. На старлее зелёная форма, нет, не эксперименталка, или мабута, как говорили там. На нём, обычная повседневная форма, на его товарищах, кстати тоже, но она делает старлея чужим, в этом мире солнца, пыли, гор.
Командир полка, говорит благодарственную речь, но старлей не улавливает слов. Он как завороженный, смотрит на два красавца ан двадцать шесть, которые увезут его отсюда. В его голове, уже крутится мысль, а будут ли на смене в ресторане ташкентского аэропорта, те две красавицы официантки, с которыми он познакомился, возвращаясь с краткосрочного отпуска.
По самолётам!---звучит команда. Старлей Л. подхватил свои сумки и поспешил занять своё, согласно списка место. Запуск двигателей, разбег, взлёт. Старлей не мог поверить, неужели всё, он улетает отсюда. Минут через тридцать, сигнал зуммера, самолёт пересёк государственную границу СССР. Разразилось троекратное ура. Откуда-то появилась водка, стаканы. Старлей Л. выпил залпом и не закусывая, отвернулся к иллюминатору. Там, далеко в синей дымке плыли горы, но это были уже наши горы. Старлей машинально достал свой неразлучный «Зенит» и машинально сделал несколько снимков.
Что-то случилось с его глазами, он не мог понять, то ли пыль, то ли высота тому виной, но откуда эта влага?
Эх, старлей! Он думал, что улетал от войны. Радовался, что жив, что не ранен, что не болен, наконец. Вот с последним, как показало время, ты старлей ошибался. В твою кровь, уже проник вирус. Вирус войны. И отныне, он будет управлять твоими помыслами и поступками. Чем иначе объяснить, что когда вертушки взлетали с аэродрома Ф., ты приник к иллюминатору. И всё снимал и снимал тающий в дымке аэродром. Почему, покидая модуль, ты на пороге, воровато озираясь, поднял небольшой камешек и спрятал его в карман рубашки. Пройдёт время и тебе почти повезёт излечиться от этого вируса, станешь нормальным человеком. Но увы, на твоём пути случится другая война, бессмысленная и беспощадная. И от этого, старлей, тебе не излечиться уже никогда. Тебя перестанут понимать родные, в ужасе будет шарахаться от тебя жена, когда увидев по телевизору какую ни будь несправедливость, у тебя вдруг вспыхнут ненавистью глаза, сожмутся кулаки. Просто твои нервы, с которых вирус войны сожрал защитный слой, будут болезненно на всё реагировать. На всё, что ты считаешь неправильным.
Всё это будет потом, а пока старлей, просто смотрел на проплывающие внизу горы.
Старлей Л. проснулся от резкого приступа головной боли. К горлу подступила тошнота.
Где я?---открыл глаза старлей.
Тусклый свет рассвета с трудом проникал через маленькое окошко под потолком. Сам потолок был мазанный. Это явно не модуль, а что?
Попал в плен!---догадался старлей. Вот почему так болит голова, видать по ней хорошо треснули. Он закрыл глаза, вдруг за ним наблюдают, не нужно, чтобы враги знали, что он пришёл в себя. Продолжая лежать неподвижно, как будто без сознания, старлей Л., пытался разобраться в обстановке.
Как же это я,---пытался понять он. Но память была пуста, что старлей списал на удар по голове.
Ладно, вспоминать потом буду, а сейчас нужно подумать, что делать,---решил старлей.
Первым делом, сосредоточился на себе. Он лежал на спине, одетым, на чём-то, напоминающим армейский матрац. Хорошей новостью было то, что он не связан, плохой, то, что в кармане не ощущалось обычной тяжести пистолета. Старлей чуть приоткрыл глаза. Увы, опять увидел только крошечное окошко и потолок. Он решил рискнуть, внутренне собравшись, начал потихоньку, как бы во сне, поворачиваться набок. Внутри его, как бы сжалась пружина. Старлей был готов, в любую минуту бросится на врага. Он не питал иллюзий, что удастся выбраться без оружия. Зная, какая участь ожидает пленного вертолётчика, старлей рассчитывал только на быструю смерть. Бросится на часового, или кто там его охраняет, тот выстрелит и конец всем мученьям.
Неужели это всё, уж лучше бы в полёте Стингер,---мелькнула, было, мысль, но старлей отогнал её. Не время сейчас жалеть себя, сейчас главное определить, где часовой?
Где-то за головой раздался храп. Блеснул лучик надежды, часовой спит! Может, удастся завладеть оружием. Теперь главное не разбудить! Старлей Л. продолжал тихонько поворачиваться на кровати. Вот он уже осторожно опустил одну ногу на пол и вдруг предательски заскрипели пружины. Храп стих и раздался ответный скрип. Старлей застыл.
Всё, провал!---обожгло сознание,---теперь только бросок, выстрел...
Похмеляться будем?---нарушил тишину знакомый голос.
Старлей сдулся как пробитое колесо. Это был голос его земляка и друга, начальника роты охраны аэродрома. Как выключателем врубилась память.
Как же это выскочило у него из головы, ведь вчера к ним прибыла замена!
Они загодя готовились к этому событию, запасались спиртным, деликатесами, каждый день, возвращаясь с задания, набирали над точкой высоту и запрашивали базу.
Прилетели, или нет?
И как, наконец, получив долгожданную весть, прошли парадным строем над аэродромом, для красоты включив отстрел тепловых ловушек зенитных ракет. После чего, взмыленный расчет пожарной машины носился по аэродрому, заливая очаги возгорания сухой травы. Чудом уцелел склад горюче-смазочных материалов. С каким восторгом, они бежали к вертолётам, которые привезли заменщиков к ним, с базы на аэродром Ф.. Так, наверное, бегут потерпевшие кораблекрушение обитатели необитаемого острова, навстречу шлюпкам спасателей. Так же как в прошлом году ему, старлей Л., сам нёс вещи своего заменщика. Затем, праздничные посиделки в столовой до глубокой ночи, после чего старлей отвёл заменщика в модуль,---Вот, дорогой, теперь эта кровать твоя, бельё чистое!---а сам ушёл ночевать к другу.
Чего молчишь? Похмеляться будем?---повторил вопрос друг.
Конечно!---ответил старлей, при этом, непонятно зачем ощупал голову,---шишек и ссадин нет!
Земляки сели за небольшой столик, друг достал из крошечного холодильника выпивку, закуску и через пару рюмок, старлей окончательно вернулся в реальность и самочувствие, значительно улучшилось.
Знаешь, а я думал, что в плен попал,---сказал он.
Да?---спросил земляк,---а я думал, что тебя похмелье придавило, уж больно медленно ты с кровати слезал.
На этом, вопрос плена был исчерпан и друзья перешли к более насущным вопросам, в частности, к святому делу навестить родителей земляка.
Посидев ещё некоторое время, пока не опустела бутылка, старлей отправился к своим. Вдруг там ищут?
Размечтался! Никто и не заметил его отсутствия, звено было озабочено процессом опохмелки.
Блин! Вот так точно в плен бы попал и никто не хватится!---подумал старлей. Правда, ни злости, ни обиды не было. Он мысленно, уже был не здесь, не в Афгане.
Вон, стоят две вертушки, на которых он улетит в К., а затем самолётом в Союз.
Но увы, вылет задерживался, над К. прошла пыльная буря и аэродром был закрыт. Потянулись томительные минуты ожидания. Наконец, о чудо, добро на вылет! Фото на память и через полтора часа, старлей Л. был уже на аэродроме К.
Дальнейшее, старлей помнит смутно, только и осталось в памяти, что беготня с обходным листом.
Построение на перроне. На старлее зелёная форма, нет, не эксперименталка, или мабута, как говорили там. На нём, обычная повседневная форма, на его товарищах, кстати тоже, но она делает старлея чужим, в этом мире солнца, пыли, гор.
Командир полка, говорит благодарственную речь, но старлей не улавливает слов. Он как завороженный, смотрит на два красавца ан двадцать шесть, которые увезут его отсюда. В его голове, уже крутится мысль, а будут ли на смене в ресторане ташкентского аэропорта, те две красавицы официантки, с которыми он познакомился, возвращаясь с краткосрочного отпуска.
По самолётам!---звучит команда. Старлей Л. подхватил свои сумки и поспешил занять своё, согласно списка место. Запуск двигателей, разбег, взлёт. Старлей не мог поверить, неужели всё, он улетает отсюда. Минут через тридцать, сигнал зуммера, самолёт пересёк государственную границу СССР. Разразилось троекратное ура. Откуда-то появилась водка, стаканы. Старлей Л. выпил залпом и не закусывая, отвернулся к иллюминатору. Там, далеко в синей дымке плыли горы, но это были уже наши горы. Старлей машинально достал свой неразлучный «Зенит» и машинально сделал несколько снимков.
Что-то случилось с его глазами, он не мог понять, то ли пыль, то ли высота тому виной, но откуда эта влага?
Эх, старлей! Он думал, что улетал от войны. Радовался, что жив, что не ранен, что не болен, наконец. Вот с последним, как показало время, ты старлей ошибался. В твою кровь, уже проник вирус. Вирус войны. И отныне, он будет управлять твоими помыслами и поступками. Чем иначе объяснить, что когда вертушки взлетали с аэродрома Ф., ты приник к иллюминатору. И всё снимал и снимал тающий в дымке аэродром. Почему, покидая модуль, ты на пороге, воровато озираясь, поднял небольшой камешек и спрятал его в карман рубашки. Пройдёт время и тебе почти повезёт излечиться от этого вируса, станешь нормальным человеком. Но увы, на твоём пути случится другая война, бессмысленная и беспощадная. И от этого, старлей, тебе не излечиться уже никогда. Тебя перестанут понимать родные, в ужасе будет шарахаться от тебя жена, когда увидев по телевизору какую ни будь несправедливость, у тебя вдруг вспыхнут ненавистью глаза, сожмутся кулаки. Просто твои нервы, с которых вирус войны сожрал защитный слой, будут болезненно на всё реагировать. На всё, что ты считаешь неправильным.
Всё это будет потом, а пока старлей, просто смотрел на проплывающие внизу горы.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Да. Хочется продолжения, а еще лучше отдельной книги. 
Я не люблю, когда стреляют в спину, но если надо — выстрелю в упор.
Serhio> Да. Хочется продолжения, а еще лучше отдельной книги.
Будет.
Будет.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Несколько не в тему.
Боди Арт.
Как только у некоторых язык поворачивается назвать армию консервативной, солдафонской структурой. Ведь многое, чем так любит гордиться гламурное общество, имеет армейские корни. И если бывалый военный остаётся равнодушным, к какой ни будь новомодной феньке, то лишь потому, что это он уже видел.
Действительно, чем можно удивить служивого, подиумами? Мода не для всех, творческий полёт фантазии автора. Тоже мне. Да если устроить показ того, что делают из парадной формы дембеля, то все ведущие модельеры мира, будут нервно курить в сторонке! Вот где фантазия, вот где её полёт! Что не китель, то произведение искусства. И всё это, ручная работа. А хэбэ, это уже загадка для знатоков человеческой анатомии. Как может детина, которому и пятидесятый размер мал, влезать в это самое хэбэ им же собственноручно ушитым до сорок восьмого? И при этом нормально функционировать, а не коротко как манекенщица продефилировать по сцене, после чего переодеться в нормальную одежду. Что ещё вспомнить, секс по телефону? Не смешите мои тапочки. Эту услугу вооружённые силы практикуют с момента появления этих самых телефонов в армии. И заметьте, совершенно бесплатно. Едва стрелка часов перевалит за полночь и силы внутреннего наряда предадутся сладостной полудрёме, как обязательно найдётся страдающий бессонницей полковник, или генерал. Противный сигнал зуммера полёвки в помещении дежурного по части и…
А далее, расслабьтесь товарищ капитан и получайте удовольствие. И едва большой начальник, получив удовлетворение положит трубку, как взбодрённый дежурный так же по телефону устроит аналогичный сеанс всем, кто находится в его ведении. Такое вот, письмо счастья.
Стриптиз? Даже говорить не о чем. Подумаешь, девица раздевается под медленную музыку. А пусть она попробует сделать это за сорок пять секунд. И одежду не разбрасывать при этом, а аккуратно сложить на табуретку. Этот вид эротического искусства, очень любят старшины рот, взводные, ротные. Они часами готовы наблюдать это действие, заставляя подчинённых повторять его на бис.
Нет, ну решительно нельзя найти что-то, чего бы не было в армии. Может быть модный нынче Боди арт? Тоже не проходит. Хотите верьте, хотите нет, а это в армии тоже было. Вот вам, один из примеров.
Уроды! Сволочи!---ругался курсант Н. Повод для гнева у него был самый пресерьёзный. Кто-то спёр единственную пару носков, тщательно выстиранную и вывешенную сушится на ночь. Конечно, не бог весть, какая потеря, если бы сейчас было, не пять часов утра, а через пару часов государственный экзамен по лётной подготовке. Исправить ситуацию покупкой новой пары в военторге, не представлялось возможным. Вздохнув, курсант Н. натянул лётные ботинки на босу ногу. При ходьбе, конечно, отсутствие данного предмета одежды заметно не было, брючины комбинезона скрывали, но стоило только сесть, как тайное становилось явным. В том-то и дело, что вертолёт пилотируют сидя, а предстать перед глазами проверяющего, в виде Остапа Бендера курсанту Н. не хотелось. Курсант Н. попытался натянуть штанины пониже, но это у него не получилось. После нескольких стирок, комбинезон изрядно сел.
Что делать, что делать?---лихорадочно думал курсант Н.. Вдруг его взгляду попалась коробка с фломастерами,---а что если нарисовать носки?---мелькнула мысль.
И то правда, кто там будет к моим ногам присматриваться,---решил курсант Н. и принялся воплощать идею в жизнь.
Но как говорится, лучшее, враг хорошего. Беда в том, что курсант Н. умел рисовать. Будь он таким как все, он бы затушевал нижние части своих конечностей черным, или синим цветом и всё бы прошло незамечено. Но нет, его душа художника потребовала творчества и минут через десять, на ногах курсанта Н. красовались великолепные, но увы, запрещённые уставом цветные носки.
Рассекая лопастями прохладный, утренний воздух, восьмёрка послушно воли пилота, выполняла полетное задание. Вираж, разворот, ещё вираж. Проверяющий, майор У., сидя на правом сидении откровенно скучал.
Ну что тут говорить, этот выпуск хорошо подготовлен, шутка ли, лишний год лётной практики!---думал он. И вправду, восьмерым из десяти курсантов, смело можно ставить отличные оценки.
Вот только наверху эту «объективность» не поймут!--- завершил свою мысль майор У. и принялся искать, как говорят в народе, до чего докопаться. Дело в том, что в то время было два вертолётных училища, одно в городе С., второе в другом городе С.. И для объективности оценок, училища на момент сдачи государственных экзаменов обменивались проверяющими. А поскольку, между училищами шло негласное соперничество, то в этих условиях оно воплощалось в принцип: «вали чужих». Поскольку своим, оказать помощь проверяющие не могли.
Собственно и докопаться, ничего не было до чего, курсант Н. выдерживал все параметры полёта на оценку отлично. Майор Н. вздохнул и перевёл взгляд с приборной доски на курсанта.
И в кабине чувствует себя уверенно,--- подумал было майор У., как вдруг досадливо поморщился,---какой наглец, пришёл в цветных носках!
После очередной эволюции вертолёт оказался носом к восходящему солнцу. Его лучи проникли в стеклянную кабину вертолёта. В их свете, волосы, которые изрядно росли на ногах курсанта Н., засеребрились.
Почудилось?---подумал майор У., ему показалось, что волосы у курсанта Н., были и на носках. Что явно противоречило здравому смыслу. Он сморгнул, но всё осталось по-прежнему. Озадаченный этой проблемой, майор У., жестом привлёк внимание бортового техника капитана Р., до этого времени сохранявшего полную безучастность к происходящему. Капитан Р. Посмотрел на ноги курсанта, а затем на майора. По его взгляду, майор У. понял, что тот видел то же самое. Это было уже лучше, значит дело не в глюке, а в феномене носков курсанта, с которым майор У. решил разобраться тут же. Он расстегнул привязные ремни и подвесную систему парашюта. Перегнувшись через пульт управления автопилотом, он вблизи рассмотрел это чудо чулочно-носочной промышленности. Поняв в чём дело, он занял своё место и призвав всю свою волю чтобы не рассмеяться, спросил,---товарищ курсант, а что у вас за носки?
Курсант Н., который до этого, забыв о тех самых носках, всецело отдавался полётному заданию, опешив от неожиданного вопроса, выложил всё как на духу.
Едва дослушав объяснения курсанта, майор У. и капитан Р. разразились громким хохотом. После посадки, инструктор курсанта Н., лейтенант А., был немало удивлён, когда из вертолёта вышли продолжавшие хохотать майор У. и капитан Р., а за ними смущённый и покрасневший курсант Н. Но, едва выслушав объяснения, лейтенант А принялся хохотать сам. Через минут десять, хохотала вся эскадрилья. Что-что, а подобные новости разносятся в среде курсантов быстро.
Тем не менее, курсант Н., получил оценку отлично. А это значит, что его художества были не зря. Шла осень 1984 года.
А ещё говорят, Боди Арт!
Боди Арт.
Как только у некоторых язык поворачивается назвать армию консервативной, солдафонской структурой. Ведь многое, чем так любит гордиться гламурное общество, имеет армейские корни. И если бывалый военный остаётся равнодушным, к какой ни будь новомодной феньке, то лишь потому, что это он уже видел.
Действительно, чем можно удивить служивого, подиумами? Мода не для всех, творческий полёт фантазии автора. Тоже мне. Да если устроить показ того, что делают из парадной формы дембеля, то все ведущие модельеры мира, будут нервно курить в сторонке! Вот где фантазия, вот где её полёт! Что не китель, то произведение искусства. И всё это, ручная работа. А хэбэ, это уже загадка для знатоков человеческой анатомии. Как может детина, которому и пятидесятый размер мал, влезать в это самое хэбэ им же собственноручно ушитым до сорок восьмого? И при этом нормально функционировать, а не коротко как манекенщица продефилировать по сцене, после чего переодеться в нормальную одежду. Что ещё вспомнить, секс по телефону? Не смешите мои тапочки. Эту услугу вооружённые силы практикуют с момента появления этих самых телефонов в армии. И заметьте, совершенно бесплатно. Едва стрелка часов перевалит за полночь и силы внутреннего наряда предадутся сладостной полудрёме, как обязательно найдётся страдающий бессонницей полковник, или генерал. Противный сигнал зуммера полёвки в помещении дежурного по части и…
А далее, расслабьтесь товарищ капитан и получайте удовольствие. И едва большой начальник, получив удовлетворение положит трубку, как взбодрённый дежурный так же по телефону устроит аналогичный сеанс всем, кто находится в его ведении. Такое вот, письмо счастья.
Стриптиз? Даже говорить не о чем. Подумаешь, девица раздевается под медленную музыку. А пусть она попробует сделать это за сорок пять секунд. И одежду не разбрасывать при этом, а аккуратно сложить на табуретку. Этот вид эротического искусства, очень любят старшины рот, взводные, ротные. Они часами готовы наблюдать это действие, заставляя подчинённых повторять его на бис.
Нет, ну решительно нельзя найти что-то, чего бы не было в армии. Может быть модный нынче Боди арт? Тоже не проходит. Хотите верьте, хотите нет, а это в армии тоже было. Вот вам, один из примеров.
Уроды! Сволочи!---ругался курсант Н. Повод для гнева у него был самый пресерьёзный. Кто-то спёр единственную пару носков, тщательно выстиранную и вывешенную сушится на ночь. Конечно, не бог весть, какая потеря, если бы сейчас было, не пять часов утра, а через пару часов государственный экзамен по лётной подготовке. Исправить ситуацию покупкой новой пары в военторге, не представлялось возможным. Вздохнув, курсант Н. натянул лётные ботинки на босу ногу. При ходьбе, конечно, отсутствие данного предмета одежды заметно не было, брючины комбинезона скрывали, но стоило только сесть, как тайное становилось явным. В том-то и дело, что вертолёт пилотируют сидя, а предстать перед глазами проверяющего, в виде Остапа Бендера курсанту Н. не хотелось. Курсант Н. попытался натянуть штанины пониже, но это у него не получилось. После нескольких стирок, комбинезон изрядно сел.
Что делать, что делать?---лихорадочно думал курсант Н.. Вдруг его взгляду попалась коробка с фломастерами,---а что если нарисовать носки?---мелькнула мысль.
И то правда, кто там будет к моим ногам присматриваться,---решил курсант Н. и принялся воплощать идею в жизнь.
Но как говорится, лучшее, враг хорошего. Беда в том, что курсант Н. умел рисовать. Будь он таким как все, он бы затушевал нижние части своих конечностей черным, или синим цветом и всё бы прошло незамечено. Но нет, его душа художника потребовала творчества и минут через десять, на ногах курсанта Н. красовались великолепные, но увы, запрещённые уставом цветные носки.
Рассекая лопастями прохладный, утренний воздух, восьмёрка послушно воли пилота, выполняла полетное задание. Вираж, разворот, ещё вираж. Проверяющий, майор У., сидя на правом сидении откровенно скучал.
Ну что тут говорить, этот выпуск хорошо подготовлен, шутка ли, лишний год лётной практики!---думал он. И вправду, восьмерым из десяти курсантов, смело можно ставить отличные оценки.
Вот только наверху эту «объективность» не поймут!--- завершил свою мысль майор У. и принялся искать, как говорят в народе, до чего докопаться. Дело в том, что в то время было два вертолётных училища, одно в городе С., второе в другом городе С.. И для объективности оценок, училища на момент сдачи государственных экзаменов обменивались проверяющими. А поскольку, между училищами шло негласное соперничество, то в этих условиях оно воплощалось в принцип: «вали чужих». Поскольку своим, оказать помощь проверяющие не могли.
Собственно и докопаться, ничего не было до чего, курсант Н. выдерживал все параметры полёта на оценку отлично. Майор Н. вздохнул и перевёл взгляд с приборной доски на курсанта.
И в кабине чувствует себя уверенно,--- подумал было майор У., как вдруг досадливо поморщился,---какой наглец, пришёл в цветных носках!
После очередной эволюции вертолёт оказался носом к восходящему солнцу. Его лучи проникли в стеклянную кабину вертолёта. В их свете, волосы, которые изрядно росли на ногах курсанта Н., засеребрились.
Почудилось?---подумал майор У., ему показалось, что волосы у курсанта Н., были и на носках. Что явно противоречило здравому смыслу. Он сморгнул, но всё осталось по-прежнему. Озадаченный этой проблемой, майор У., жестом привлёк внимание бортового техника капитана Р., до этого времени сохранявшего полную безучастность к происходящему. Капитан Р. Посмотрел на ноги курсанта, а затем на майора. По его взгляду, майор У. понял, что тот видел то же самое. Это было уже лучше, значит дело не в глюке, а в феномене носков курсанта, с которым майор У. решил разобраться тут же. Он расстегнул привязные ремни и подвесную систему парашюта. Перегнувшись через пульт управления автопилотом, он вблизи рассмотрел это чудо чулочно-носочной промышленности. Поняв в чём дело, он занял своё место и призвав всю свою волю чтобы не рассмеяться, спросил,---товарищ курсант, а что у вас за носки?
Курсант Н., который до этого, забыв о тех самых носках, всецело отдавался полётному заданию, опешив от неожиданного вопроса, выложил всё как на духу.
Едва дослушав объяснения курсанта, майор У. и капитан Р. разразились громким хохотом. После посадки, инструктор курсанта Н., лейтенант А., был немало удивлён, когда из вертолёта вышли продолжавшие хохотать майор У. и капитан Р., а за ними смущённый и покрасневший курсант Н. Но, едва выслушав объяснения, лейтенант А принялся хохотать сам. Через минут десять, хохотала вся эскадрилья. Что-что, а подобные новости разносятся в среде курсантов быстро.
Тем не менее, курсант Н., получил оценку отлично. А это значит, что его художества были не зря. Шла осень 1984 года.
А ещё говорят, Боди Арт!
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Противостояние.
Космическая гонка. Годы полные триумфа и трагизма, горечи поражений, и радости побед. Об этом знают все, это давно стало историей. Я хочу поведать о событиях, имевших место в середине восьмидесятых, которые, несмотря на то, что происходили в несопоставимо более короткие сроки и с меньшим размахом, по накалу страстей среди участников, пожалуй, сопоставимы с упомянутой уже космической гонкой. Это было ни много, ни мало, а ракетное противостояние между двумя классными отделениями моего славного училища. Училища которые увы, уже тоже стало историей.
Подготовка к сдаче очередного государственного экзамена, была в самом разгаре. Некоторые курсанты лениво перелистывал конспект, или учебник, большинство же справедливо полагая, что госы, по сути, простая формальность и попросту убивало время. Кто писал письмо, кто праздно беседовал, а кто попросту перегнувшись через подоконник, наслаждался теплом уходящего сентября. Казалось, ничего не может нарушить благодушную и немного ленивую атмосферу в аудитории пропитанную осознанием того, что до выпуска осталось около месяца, что на склад уже завезена новенькая, сшитая по индивидуальным меркам офицерская форма.
А десятое отделение что-то затевает,---это меланхоличное замечание, произнесённое одним из торчавших в окне курсантом, подействовало как команда.
Все побросали свои занятия и бросились к окнам. Действительно, на улице было соседнее отделение в полном составе. Занято оно было тем, что выстроились полукругом и наблюдало за тем, как трое курсантов возилось, устанавливая на земле какие-то предметы. Внезапно троица вскочила и бросилась в стороны. Послышалось шипение, свист и вверх взметнулась струя дыма. Сомнений быть не могло, десятое осуществило запуск ракеты. Как и не было сомнений в том, что это был вызов и выбор места запуска под окнами помещения где занималось восьмое отделение не случаен. Пока возмутители спокойствия оживлённо переговариваясь уходили в свою аудиторию, восьмое продолжало молча торчать в окнах. Никто не проронил ни слова, переживая «национальный позор». Но как только улица опустела, все так же молча расселись по своим местам.
Ну чё, мужики?---уже невозможно установить, кто произнёс эти исторические слова, но после них стало ясно, восьмое отделение принимает вызов и вступает в «космическую» гонку. После этого решения в глазах курсантов вновь появился блеск и отделение принялось обсуждать сложившеюся ситуацию. Несколько человек, добровольно вызвавшись быть промышленными шпионами, оперативно раздобыли информацию. Выяснилось, что ракета десятого отделения была весьма скромных размеров, в качестве двигателя был использован колпачок от авторучки, топливом служил обыкновенный целлулоид. Но неприятным моментом было то, что ракета успешно летала и в данный момент проходил подготовку к повторному запуску новый девайс подобной конструкции. Без всяких лишних слов было понятно, что срочно необходим достойный ответ. Оперативное совещание закончилось принятием двух резолюций:
-сегодня же произвести запуск собственного носителя
-носитель непременно должен превосходить по взлётному весу конкурентов.
Для ускорения работ было назначено четыре группы. В первую вошли добровольцы вызвавшиеся осуществлять технический шпионаж. Второй группе была поручена задача поиска стратегических материалов. Третья, должна была осуществлять компоновку и окончательную сборку ракеты. И четвёртая группа, элита, занималась двигателем.
Единогласным решением двигательного КБ, было одобрено создание двигателя на базе тюбика из-под зубной пасты. Это обеспечивало как минимум десятикратное преимущество во взлётном весе над действующим носителем десятого отделения. И как только снабженцы доставили необходимые материалы, оба КБ приступили к работе. Менее чем за час ракета была построена, осталось назначить время запуска. Идеальным было на несколько минут опередить конкурентов. Едва от разведчиков поступила необходимая информация о готовности ракеты десятого отделения к запуску, ракетостроители восьмого бросились на улицу, тем самым быстро, но торжественно доставили свой носитель к месту запуска.
Ничего не подозревающее десятое отделение было встречено удачным запуском удачным и более мощным стартом ракеты. После чего восьмое отделение удалилось не удостоив вниманием жалкий прыжок крохотного носителя конкурентов. Достигнув аудитории, триумфаторы некоторое время оживлённо обсуждали успешный запуск. Явно не хватало шампанского, настроение было как после запуска первого спутника. Но как только спала первая волна восторгов, было высказано дельное предложение, что не стоит расслабляться. Было принято решение закрепить успех рядом успешных запусков. Вновь в обеих КБ закипела работа и спустя некоторое время была готова целая серия носителей, запуск которых по причине позднего времени перенесли на следующий день.
Едва окончился завтрак и развод на занятия, как ракетостроители восьмого заторопились на импровизированный космодром. Там они нос к носу столкнулись с конкурентами из десятого. С удовлетворением было отмечено, что враги ограничились простым копированием. Но, к сожалению, тоже была создана целая серия ракет. В течение часа, практически в безмолвии производились запуски, обе стороне ревностно следили за каждым запуском оппонентов. И хотя восьмое отделение было по-прежнему на шаг впереди, вчерашней радости не было, конкуренты дышали в затылок. Тем не менее, оба отделения несколько дней соревновались в количестве запусков. Из казармы напрочь исчезла зубная паста, крем для бритья, стали дефицитом офицерские линейки, планшеты.
Противостояние явно заходило в тупик. Требовались новые решения.
На одном из рабочих совещаний была высказана мысль о бесперспективности стратегии соревнования по количеству запусков. Это породило жаркие дебаты, но в итоге было принято беспрецедентное решение, сродни королёвскому, отказаться от дальнейшей эксплуатации хорошо зарекомендовавшего себя носителя и приступить к проектированию новой, более мощной ракеты. Неоценимую помощь оказали в этом снабженцы, они первыми предложили обратить внимание на новинку того времени, алюминиевые баллончики из-под парфюмерии. Это обеспечивало как минимум пятикратный рост взлётного веса. Окрылённые новой идеей, оба КБ справились с задачей раньше графика. Не было даже нужды оповещать конкурентов, те сами к тому времени наладили технический шпионаж.
Старт новой ракеты прошёл успешно. Прекрасным фоном для этого послужили позеленевшие от зависти лица курсантов десятого отделения, наблюдавших за запуском из окон своей аудитории.
Второй раз подряд, за краткую историю противостояния, восьмое отделение праздновало победу. Опережение конкурентов было насколько бесспорным, что было решено на некоторое время отказаться от разработки новых носителей. Как оказалось в последствии, это было стратегическим просчётом. Пару дней восьмое отделение проводило запуски новой ракеты в одиночестве. Кто-то высказал предположение, которое всем показалось логичным, что десятое отделение попросту выбыло из борьбы.
На третий день, неожиданно поступила информация, что десятое отделение в скором времени осуществит запуск новой ракеты небывалой мощности. На экстренном совещании, оба КБ высказали мнение, что это дезинформация. Всё специалисты были единодушны во мнении, что доступный уровень материалов попросту не позволяет осуществить эту идею. Но со стороны разведки поступило новое сообщение, запуск состоится спустя несколько минут. Восьмому не оставалось ничего другого, как прилипнуть к окнам. Действительность превзошла самые худшие ожидания. Оказалось, что десятое отделение построило ракету на основе солдатской фляги, а это, более чем в десять раз превосходило новый носитель восьмого. Но на этом удары судьбы не закончились, вдобавок ко всему, ракета конкурентов была многоразовой. Что было тут же продемонстрировано, после десятиминутной перезарядки состоялся повторный запуск. После такого удара судьбы, восьмое отделение впало в депрессию. Было отчего, одним запуском их обошли на два пункта. Все их прежние достижения были перечёркнуты.
Несколько дней КБ бездействовали, начали высказываться мысли, что неплохо послать гонцов в соседний гастроном (и кажется, это было реализовано). Никто не представлял себе, как превзойти конкурентов. Идея с копированием была сразу категорично отвергнута,---Восьмое отделение не опускается до плагиата!
Выход пришёл с неожиданной стороны, один из курсантов, наводя генеральный порядок в ротной каптёрке (напоминаю, дело шло к выпуску), случайно нашёл кислородный баллончик с ми два. В другое время, эту штуку равнодушно бы выбросили, но по счастливой случайности, этот курсант, которого ротный выбрал для уборки наугад, оказался снабженцем из восьмого отделения. И через десять, в обстановке строжайшей секретности, то есть завёрнутый в газету, этот баллон был доставлен в аудиторию где занималось восьмое отделение.
Вот она, возможность достойного ответа!---выстроившись полукругом, отделение затаив дыхание, смотрело на лежащий на столе баллон. Никогда ещё, эта тонкостенная, с рабочим давлением тридцать килограмм трёхлитровая ёмкость, изготовленная из нержавеющей стали, не казалась им столь совершенной.
Глава двигательного КБ, бережно, словно хрупкий хрусталь, взял будущий двигатель в руки. Взвесив на ладони, подумал и произнёс:---Такое дело пацаны, взлётный вес уже в килограммах будет, здесь без теории уже не обойтись.
В такие минуты, дважды повторять не надо. Трое добровольцев тут же отправились в техническую библиотеку и на глазах изумлённых библиотекаршей, смели всю литературу по заданной тематике. Несколько дней отделение занималось расчётами. Даже в повседневных разговорах преобладали такие слова как, критическое сечение, давление в рабочей камере, скорость истечения газов, степень повышения давления, стартовый импульс. Ротный, проходя мимо кубрика, часто останавливался и прислушивался к разговору. Весь его многолетний опыт работы с курсантами говорил, подобные разговоры добром не оканчиваются, но никакого криминала в дебатах курсантов не было и командир, весь в сомнениях шёл дальше. По пути, пытаясь убедить свою интуицию, что это в период государственных экзаменов нормально.
А споры в восьмом отделении развернулись нешуточные. В ходе теоретических изысканий, двигательное КБ разделилось на две фракции. Одна фракция считала, что на первом запуске не следует доводить давление в рабочей камере до критического, дабы уменьшить вероятность взрыва, другая часть настаивала на обратном. По их мнению, баллон способен выдержать значительно большее давление, чем обозначенное на нём, а неудачный старт подорвёт престиж. Окончательную точку в споре поставила ревизия наличествующего запаса топлива, его хватало как раз на один запуск. Делать было нечего и первая фракция, скрепя сердце согласилась на уменьшение критического сечения сопла. В ходе работы была выявлена ещё одна проблема, прежний стартовый стол из двух кирпичей не мог обеспечить запуск столь крупной ракеты. В срочном порядке была сформирована ещё одна группа, которая занялась строительством стартового сооружения. Кроме того, для безопасности космодром перенесли на новое место, как раз под окна упомянутой библиотеки. Десятое отделение конечно, догадывалось, что восьмое готовит ответ, но режим секретности был на высоте. Кроме того, конкуренты были уверенны в невозможности превзойти их результат.
Наконец всё было готово к запуску и около пяти вечера, ракета была доставлена на место запуска. Режим секретности уже был снят и нескольким представителям десятого, великодушно позволили присутствовать при запуске.
Исторический момент, команда зажигание. Вначале из сопла появилась робкая струйка дыма и знакомое шипение. Но мощность нарастала быстро и шипение перешло в свист, затем уж в совсем непривычный, незнакомый рёв. Дело принимало серьёзный оборот.
Ходу мужики!---прозвучала команда. И едва стартовая команда и наблюдатели сделали несколько шагов наутёк, как за спиной раздался взрыв, послушался звон разбитых стёкол. Но и к такому развитию событий была готовность. Быстро убедившись в отсутствии пострадавших, отделение чёрным ходом удалилось в аудиторию.
Вновь организовали экстренное совещание, на котором постановили до выяснения всех обстоятельств вновь ввести режим секретности.
Было понятно, что благодаря крайнему запуску, восьмое отделение вошло в историю, осталось только выяснить только в какую. Остаток дня прошёл в тревожном ожидании.
Утром, на построении командир батальона демонстрировал перед строем фрагменты двигателя ракеты. Но по его речи, было понятно, никакие суровые санкции виновников не ждут и восьмое отделение вновь упивалось триумфом. Несмотря на взрыв, они установили новый рекорд высоты, чёму было фактическое подтверждение в виде выбитых стёкол в технической библиотеке, которая располагалась на пятом этаже учебного корпуса. Десятое бросало на них завистливые взгляды.
Сдача государственные экзаменов к тому времени уже была завершена и у командования училища было опасение, что две недели, в ходе которых будет подписываться приказ о присвоении офицерских званий, будет достаточно для более серьёзных последствий. Чего доброго, эти деятели доберутся и до Луны.
Потому командование пошло на необычные меры, приказало в течение дня всех курсантов переодеть в офицерскую форму. Расчет был на то, что новая и чистая форма избавит от желания возиться с пиротехникой. Вдобавок, комбат сам подсказал, чем следует заняться:---Вы ещё не офицеры!--- объявил перед строем сверкающим новыми лейтенантскими погонами,---Поэтому, всем сидеть в казарме и никаких самоходов по пивнушкам, кабакам и женским общежитиям! А сейчас все по казармам, получать первую офицерскую получку.
А через полтора часа, хитро прищурившись, комбат стоял на пороге казармы и делал вид, будто не замечает как его подчинённые, чуть ли не строем через кэпэпэ, валят в город шляться по пивнушкам, кабакам и женским общежитиям.
Вот так завершилась эта космическая гонка. Говорят, её ещё долго вспоминали в училище.
Космическая гонка. Годы полные триумфа и трагизма, горечи поражений, и радости побед. Об этом знают все, это давно стало историей. Я хочу поведать о событиях, имевших место в середине восьмидесятых, которые, несмотря на то, что происходили в несопоставимо более короткие сроки и с меньшим размахом, по накалу страстей среди участников, пожалуй, сопоставимы с упомянутой уже космической гонкой. Это было ни много, ни мало, а ракетное противостояние между двумя классными отделениями моего славного училища. Училища которые увы, уже тоже стало историей.
Подготовка к сдаче очередного государственного экзамена, была в самом разгаре. Некоторые курсанты лениво перелистывал конспект, или учебник, большинство же справедливо полагая, что госы, по сути, простая формальность и попросту убивало время. Кто писал письмо, кто праздно беседовал, а кто попросту перегнувшись через подоконник, наслаждался теплом уходящего сентября. Казалось, ничего не может нарушить благодушную и немного ленивую атмосферу в аудитории пропитанную осознанием того, что до выпуска осталось около месяца, что на склад уже завезена новенькая, сшитая по индивидуальным меркам офицерская форма.
А десятое отделение что-то затевает,---это меланхоличное замечание, произнесённое одним из торчавших в окне курсантом, подействовало как команда.
Все побросали свои занятия и бросились к окнам. Действительно, на улице было соседнее отделение в полном составе. Занято оно было тем, что выстроились полукругом и наблюдало за тем, как трое курсантов возилось, устанавливая на земле какие-то предметы. Внезапно троица вскочила и бросилась в стороны. Послышалось шипение, свист и вверх взметнулась струя дыма. Сомнений быть не могло, десятое осуществило запуск ракеты. Как и не было сомнений в том, что это был вызов и выбор места запуска под окнами помещения где занималось восьмое отделение не случаен. Пока возмутители спокойствия оживлённо переговариваясь уходили в свою аудиторию, восьмое продолжало молча торчать в окнах. Никто не проронил ни слова, переживая «национальный позор». Но как только улица опустела, все так же молча расселись по своим местам.
Ну чё, мужики?---уже невозможно установить, кто произнёс эти исторические слова, но после них стало ясно, восьмое отделение принимает вызов и вступает в «космическую» гонку. После этого решения в глазах курсантов вновь появился блеск и отделение принялось обсуждать сложившеюся ситуацию. Несколько человек, добровольно вызвавшись быть промышленными шпионами, оперативно раздобыли информацию. Выяснилось, что ракета десятого отделения была весьма скромных размеров, в качестве двигателя был использован колпачок от авторучки, топливом служил обыкновенный целлулоид. Но неприятным моментом было то, что ракета успешно летала и в данный момент проходил подготовку к повторному запуску новый девайс подобной конструкции. Без всяких лишних слов было понятно, что срочно необходим достойный ответ. Оперативное совещание закончилось принятием двух резолюций:
-сегодня же произвести запуск собственного носителя
-носитель непременно должен превосходить по взлётному весу конкурентов.
Для ускорения работ было назначено четыре группы. В первую вошли добровольцы вызвавшиеся осуществлять технический шпионаж. Второй группе была поручена задача поиска стратегических материалов. Третья, должна была осуществлять компоновку и окончательную сборку ракеты. И четвёртая группа, элита, занималась двигателем.
Единогласным решением двигательного КБ, было одобрено создание двигателя на базе тюбика из-под зубной пасты. Это обеспечивало как минимум десятикратное преимущество во взлётном весе над действующим носителем десятого отделения. И как только снабженцы доставили необходимые материалы, оба КБ приступили к работе. Менее чем за час ракета была построена, осталось назначить время запуска. Идеальным было на несколько минут опередить конкурентов. Едва от разведчиков поступила необходимая информация о готовности ракеты десятого отделения к запуску, ракетостроители восьмого бросились на улицу, тем самым быстро, но торжественно доставили свой носитель к месту запуска.
Ничего не подозревающее десятое отделение было встречено удачным запуском удачным и более мощным стартом ракеты. После чего восьмое отделение удалилось не удостоив вниманием жалкий прыжок крохотного носителя конкурентов. Достигнув аудитории, триумфаторы некоторое время оживлённо обсуждали успешный запуск. Явно не хватало шампанского, настроение было как после запуска первого спутника. Но как только спала первая волна восторгов, было высказано дельное предложение, что не стоит расслабляться. Было принято решение закрепить успех рядом успешных запусков. Вновь в обеих КБ закипела работа и спустя некоторое время была готова целая серия носителей, запуск которых по причине позднего времени перенесли на следующий день.
Едва окончился завтрак и развод на занятия, как ракетостроители восьмого заторопились на импровизированный космодром. Там они нос к носу столкнулись с конкурентами из десятого. С удовлетворением было отмечено, что враги ограничились простым копированием. Но, к сожалению, тоже была создана целая серия ракет. В течение часа, практически в безмолвии производились запуски, обе стороне ревностно следили за каждым запуском оппонентов. И хотя восьмое отделение было по-прежнему на шаг впереди, вчерашней радости не было, конкуренты дышали в затылок. Тем не менее, оба отделения несколько дней соревновались в количестве запусков. Из казармы напрочь исчезла зубная паста, крем для бритья, стали дефицитом офицерские линейки, планшеты.
Противостояние явно заходило в тупик. Требовались новые решения.
На одном из рабочих совещаний была высказана мысль о бесперспективности стратегии соревнования по количеству запусков. Это породило жаркие дебаты, но в итоге было принято беспрецедентное решение, сродни королёвскому, отказаться от дальнейшей эксплуатации хорошо зарекомендовавшего себя носителя и приступить к проектированию новой, более мощной ракеты. Неоценимую помощь оказали в этом снабженцы, они первыми предложили обратить внимание на новинку того времени, алюминиевые баллончики из-под парфюмерии. Это обеспечивало как минимум пятикратный рост взлётного веса. Окрылённые новой идеей, оба КБ справились с задачей раньше графика. Не было даже нужды оповещать конкурентов, те сами к тому времени наладили технический шпионаж.
Старт новой ракеты прошёл успешно. Прекрасным фоном для этого послужили позеленевшие от зависти лица курсантов десятого отделения, наблюдавших за запуском из окон своей аудитории.
Второй раз подряд, за краткую историю противостояния, восьмое отделение праздновало победу. Опережение конкурентов было насколько бесспорным, что было решено на некоторое время отказаться от разработки новых носителей. Как оказалось в последствии, это было стратегическим просчётом. Пару дней восьмое отделение проводило запуски новой ракеты в одиночестве. Кто-то высказал предположение, которое всем показалось логичным, что десятое отделение попросту выбыло из борьбы.
На третий день, неожиданно поступила информация, что десятое отделение в скором времени осуществит запуск новой ракеты небывалой мощности. На экстренном совещании, оба КБ высказали мнение, что это дезинформация. Всё специалисты были единодушны во мнении, что доступный уровень материалов попросту не позволяет осуществить эту идею. Но со стороны разведки поступило новое сообщение, запуск состоится спустя несколько минут. Восьмому не оставалось ничего другого, как прилипнуть к окнам. Действительность превзошла самые худшие ожидания. Оказалось, что десятое отделение построило ракету на основе солдатской фляги, а это, более чем в десять раз превосходило новый носитель восьмого. Но на этом удары судьбы не закончились, вдобавок ко всему, ракета конкурентов была многоразовой. Что было тут же продемонстрировано, после десятиминутной перезарядки состоялся повторный запуск. После такого удара судьбы, восьмое отделение впало в депрессию. Было отчего, одним запуском их обошли на два пункта. Все их прежние достижения были перечёркнуты.
Несколько дней КБ бездействовали, начали высказываться мысли, что неплохо послать гонцов в соседний гастроном (и кажется, это было реализовано). Никто не представлял себе, как превзойти конкурентов. Идея с копированием была сразу категорично отвергнута,---Восьмое отделение не опускается до плагиата!
Выход пришёл с неожиданной стороны, один из курсантов, наводя генеральный порядок в ротной каптёрке (напоминаю, дело шло к выпуску), случайно нашёл кислородный баллончик с ми два. В другое время, эту штуку равнодушно бы выбросили, но по счастливой случайности, этот курсант, которого ротный выбрал для уборки наугад, оказался снабженцем из восьмого отделения. И через десять, в обстановке строжайшей секретности, то есть завёрнутый в газету, этот баллон был доставлен в аудиторию где занималось восьмое отделение.
Вот она, возможность достойного ответа!---выстроившись полукругом, отделение затаив дыхание, смотрело на лежащий на столе баллон. Никогда ещё, эта тонкостенная, с рабочим давлением тридцать килограмм трёхлитровая ёмкость, изготовленная из нержавеющей стали, не казалась им столь совершенной.
Глава двигательного КБ, бережно, словно хрупкий хрусталь, взял будущий двигатель в руки. Взвесив на ладони, подумал и произнёс:---Такое дело пацаны, взлётный вес уже в килограммах будет, здесь без теории уже не обойтись.
В такие минуты, дважды повторять не надо. Трое добровольцев тут же отправились в техническую библиотеку и на глазах изумлённых библиотекаршей, смели всю литературу по заданной тематике. Несколько дней отделение занималось расчётами. Даже в повседневных разговорах преобладали такие слова как, критическое сечение, давление в рабочей камере, скорость истечения газов, степень повышения давления, стартовый импульс. Ротный, проходя мимо кубрика, часто останавливался и прислушивался к разговору. Весь его многолетний опыт работы с курсантами говорил, подобные разговоры добром не оканчиваются, но никакого криминала в дебатах курсантов не было и командир, весь в сомнениях шёл дальше. По пути, пытаясь убедить свою интуицию, что это в период государственных экзаменов нормально.
А споры в восьмом отделении развернулись нешуточные. В ходе теоретических изысканий, двигательное КБ разделилось на две фракции. Одна фракция считала, что на первом запуске не следует доводить давление в рабочей камере до критического, дабы уменьшить вероятность взрыва, другая часть настаивала на обратном. По их мнению, баллон способен выдержать значительно большее давление, чем обозначенное на нём, а неудачный старт подорвёт престиж. Окончательную точку в споре поставила ревизия наличествующего запаса топлива, его хватало как раз на один запуск. Делать было нечего и первая фракция, скрепя сердце согласилась на уменьшение критического сечения сопла. В ходе работы была выявлена ещё одна проблема, прежний стартовый стол из двух кирпичей не мог обеспечить запуск столь крупной ракеты. В срочном порядке была сформирована ещё одна группа, которая занялась строительством стартового сооружения. Кроме того, для безопасности космодром перенесли на новое место, как раз под окна упомянутой библиотеки. Десятое отделение конечно, догадывалось, что восьмое готовит ответ, но режим секретности был на высоте. Кроме того, конкуренты были уверенны в невозможности превзойти их результат.
Наконец всё было готово к запуску и около пяти вечера, ракета была доставлена на место запуска. Режим секретности уже был снят и нескольким представителям десятого, великодушно позволили присутствовать при запуске.
Исторический момент, команда зажигание. Вначале из сопла появилась робкая струйка дыма и знакомое шипение. Но мощность нарастала быстро и шипение перешло в свист, затем уж в совсем непривычный, незнакомый рёв. Дело принимало серьёзный оборот.
Ходу мужики!---прозвучала команда. И едва стартовая команда и наблюдатели сделали несколько шагов наутёк, как за спиной раздался взрыв, послушался звон разбитых стёкол. Но и к такому развитию событий была готовность. Быстро убедившись в отсутствии пострадавших, отделение чёрным ходом удалилось в аудиторию.
Вновь организовали экстренное совещание, на котором постановили до выяснения всех обстоятельств вновь ввести режим секретности.
Было понятно, что благодаря крайнему запуску, восьмое отделение вошло в историю, осталось только выяснить только в какую. Остаток дня прошёл в тревожном ожидании.
Утром, на построении командир батальона демонстрировал перед строем фрагменты двигателя ракеты. Но по его речи, было понятно, никакие суровые санкции виновников не ждут и восьмое отделение вновь упивалось триумфом. Несмотря на взрыв, они установили новый рекорд высоты, чёму было фактическое подтверждение в виде выбитых стёкол в технической библиотеке, которая располагалась на пятом этаже учебного корпуса. Десятое бросало на них завистливые взгляды.
Сдача государственные экзаменов к тому времени уже была завершена и у командования училища было опасение, что две недели, в ходе которых будет подписываться приказ о присвоении офицерских званий, будет достаточно для более серьёзных последствий. Чего доброго, эти деятели доберутся и до Луны.
Потому командование пошло на необычные меры, приказало в течение дня всех курсантов переодеть в офицерскую форму. Расчет был на то, что новая и чистая форма избавит от желания возиться с пиротехникой. Вдобавок, комбат сам подсказал, чем следует заняться:---Вы ещё не офицеры!--- объявил перед строем сверкающим новыми лейтенантскими погонами,---Поэтому, всем сидеть в казарме и никаких самоходов по пивнушкам, кабакам и женским общежитиям! А сейчас все по казармам, получать первую офицерскую получку.
А через полтора часа, хитро прищурившись, комбат стоял на пороге казармы и делал вид, будто не замечает как его подчинённые, чуть ли не строем через кэпэпэ, валят в город шляться по пивнушкам, кабакам и женским общежитиям.
Вот так завершилась эта космическая гонка. Говорят, её ещё долго вспоминали в училище.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Беспилотный аппарат.
Старлей Л., ещё в курсантскую бытность полагал, что обладает уникальным талантом попадать в истории. Но вот, волею судьбы и командования, старлей Л., а в то время новоиспечённый лейтенант оказался в одном из полков Забайкальского округа. О чем, кстати, старлей Л. ничуть не жалеет, поскольку такое обилие столь ярких и колоритных личностей может быть только в отдалённых гарнизонах. Правда, на таком фоне, талант старлея Л. смотрелся жалким умением.
Впервые услышав несколько историй о ходячей легенде, капитане П., лейтенант просто не поверил,---Ну не может человек попадать в столь невероятные истории!
Но вскоре, произошёл случай, после которого лейтенанту все истории, которые ему рассказали о капитане П., показались сильно преуменьшенными.
После получения лейтенантами первой получки, на вечернем построении, командир эскадрильи торжественным голосом объявил,---Товарищи офицеры, в эту субботу у нас камни. Молодые лейтенанты вливаются в коллектив.
Камнями, в эскадрилье называлось коллективное распитие спиртных напитков по любому поводу, в данном случае, проставлялась молодёжь, традиция. Проводилось это мероприятие, на свежем воздухе. На краю аэродрома, природа, или неведомые силы, расположили крупные валуны кольцом, создав некое подобие Стоунхенджа. Внутри, располагались валуны поменьше, на них было удобно присесть и главный подарок природы, глыба, с ровной как стол поверхностью. Собственно, эта глыба и служила столом. Это было любимое место эскадрильи, здесь всегда было тихо, а потому, здесь собирались всегда. Даже сейчас, когда в Забайкалье воцарилась зима.
Мероприятие, камни, прошли на редкость успешно, несмотря на то, что водки было много, а вся закуска была представлена хлебом да рыбными консервами, которые к тому же через двадцать минут пребывания на морозе, замёрзли в костяшки.
Командир эскадрильи, с удовольствием отметил, что всего человек пятнадцать, утеряли способность к самостоятельному передвижению. И даже удивился, что в их числе не оказалось капитана П., мало того, тот и внешне выглядел вполне адекватно. Как оказалось позже, поспешил командир удивляться.
Всё же, великое дело, военный коллектив. «Пострадавших» оперативно погрузили в дежурную машину, каждому назначили личных «разводящих», вернее разносящих по квартирам. А поскольку эта «почётная» обязанность досталась в большинстве случаев молодым лейтенантам, командир подробно проинструктировал каждый «экипаж». Кого занести просто в квартиру, кого помочь домашним уложить в постель и при случае утихомирить, а где просто прислонить тело к дверям, и нажав на кнопку звонка бежать со всех ног, дабы не подвернуться под горячую руку супруги.
Часть эскадрильи, отправилась в путь пешком. Благо это было недалеко, городок находился в двух километрах от аэродрома. Правда некоторое затруднение вызывало то, что дорога вела через сопку и на длинном, затяжном подъёме, офицеры невольно разбились на группы, кто шёл медленней, кто быстрее. В одной из таких групп, случайно, или нет, оказались лейтенант Л. и капитан П.
Вот и вершина сопки, как на ладони внизу лежал городок. Свет в окнах, манил домашним уютом, сумерки переходили в темноту. Только до него ещё топать и топать, по некому подобию серпантина.
Стоять!---неожиданно скомандовал капитан К., он в группе был самым старшим по званию. Группа послушно остановилась, пытаясь сообразить, какая блажь пришла в голову капитану. А тот смотрел на довольно крутой склон сопки, прямиком ведущий к его дому. Здесь, даже самые отчаянные из ребятишек не рисковали кататься на санках.
За мной ребята!---и с этими словами капитан П. оседлал свой лётчицкий портфель, заскользил по склону вниз.
Склон вдобавок был ещё и обледенелым и с каждым мгновением, капитан П. набирал скорость. Офицеры, с обалделым видом наблюдали за этим бешеным заездом, на их рождался новый рекорд в санном спорте. Жаль, никто не догадался засечь время. Как и рассчитывал капитан П., он финишировал у своего подъезда, вернее о сам подъезд.
А бля!---известил он о своём финише,---я ногу сломал!
Это прозвучало как команда для остальных, правда, не для скоростного спуска, а для спринтерского забега метров эдак на 500. Аккуратно подхватив уже точно пострадавшего под руки, группа двинулась в обратный путь, дело в том, что с обратной стороны этой сопки, совсем рядом, находилась больница железнодорожников. Дежурный хирург определил закрытый перелом голени и с помощью медсестры наложил гипс. Минут через пятнадцать, капитана П., всё также на руках несли домой. Бережно, аккуратно, дабы не причинить неловким движением боль товарищу. Вот эта аккуратность сыграла злую шутку. Когда капитана П. проносили мимо злополучного склона, тот неожиданно вырвался из рук и вновь оседлал свой портфель, который за всё время своих злоключений так ни разу не выпустил из рук. Всё произошло насколько стремительно, что никто не успел ничего предпринять.
Двум смертям не бывать!---крикнул капитан П. и вновь заскользил по склону.
Из состояния ступора обалдевших пилотов вывел крик:---А, бля, я вторую ногу сломал!
Когда капитана П. повторно занесли в хирургическое отделение, хирург даже не успел отмыть от гипса руки.
Жаль, что у меня столь бедный словарный запас, чтобы описать выражение моего лица. Это просто надо было видеть.
После этого случая, лейтенант Л. поверил в ту историю, за которую капитана П. перевели из подмосковного гарнизона в Забайкалье. За беспилотный полёт.
Дело было так. Как опытному лётчику, капитану П. было поручено важное дело, участвовать в съёмках фильма. Не художественного конечно, а учебного фильма для служебного использования. И роль «главного героя», безусловно, не у пилота, а у вертолёта Ми-24. Тем не менее, капитан П.с энтузиазмом взялся за это дело.
Но, оказалось, что съёмка в кино, это довольно нудное и утомительное дело, бесконечные дубли, монотонные полёты, непонятное ожидание правильной освещенности. И самое большое разочарование, на те редкие кадры, когда нужно было снимать действия экипажа с оборудованием кабины, а это делалось на земле, место пилота занимал дублёр. Вдобавок ко всему, даже не лётчик, зато с такой правильной, плакатной физиономией.
Вскоре, энтузиазм капитана П. угас совсем, и он откровенно тяготился полётами. Пробовал даже брать с собой книгу и передав управление оператору почитать, но от вибрации быстро уставали глаза. Проще было во время ожидания на земле, бортовой техник, был, как и он, заядлым картёжником. Расположившись в грузовой кабине, они таким образом убивали время.
Как-то, интересная партия была прервана вылетом, и игроки пытались закончить её в полёте. Это было крайне неудобно для капитана П.. Он сидел спиной к бортачу, приходилось постоянно оборачиваться, кроме того, в его карты было легко заглянуть. Капитан П., был раздосадован, он проиграл несколько раз.
Оператор, держи управление!---скомандовал он по внутренней связи, ему в голову пришла идея,---бортовой, откинь моё кресло назад!
Борттехник был сообразительным и без лишних вопросов выполнил команду. Капитан П., из положения сидя оказался в положении лёжа, но почти в грузовой кабине. Небольшой кульбит и он полностью там. Теперь можно отыграться!
Перед посадкой, с помощью борттехника, обратным порядком капитан П. занял своё место.
Теперь, оставшиеся до конца съёмок дни потекли веселей. Вскоре, отсняв нужное им количество дублей, киношники укатили монтировать фильм. Прошло несколько месяцев, капитан П. начал уже забывать свою киношную эпопею.
Но вот, в один прекрасный день из Москвы прикатила «Волга» с одним «большим» авиационным начальником, в чине генерала. Он без лишних объяснений последовал в кабинет командира части.
Срочно капитана П. ко мне!---получил приказ от командира дежурный по штабу.
Это наверное, по поводу моих киношных мучений,---догадался капитан П.,---а то укатили, даже спасибо не сказали. Может ценный подарок дадут…
Разрешите?---вошёл он в кабинет.
А подарок я точно получу, только вот в какой форме?---мелькнула у капитана П. мысль, взгляд двух начальников не предвещал ничего хорошего,---где-то я прокололся…
Вроде обычный человек, или у него шлемофон с шапки невидимки пошит,---задумчиво, ни к кому не обращаясь, произнёс генерал.
Какой невидимка?---не понял в чём его обвиняют капитан П..
Ладно, герой, сейчас поймёшь,---не стал ничего объяснять генерал,---пошли.
В клубе части их уже ждали, едва троица заняла места, погас свет и началась демонстрация отрывка фильма.
Вот на экране полёт его вертолёта, идёт красиво, ровно. Удачно выбран ракурс, съёмку производили с транспортного Ми-8. Капитан П., даже залюбовался своим вертолётом, до того эффектно тот смотрелся. Но вот вертолёт начал увеличиваться в размерах, оператор решил дать крупный план.
Стало отчётливо видно, что в кабине командира экипажа никого нет…
П.С.
Во времена службы в ЦГВ, экипаж, в состав которого входил и старлей Л., перегонял вертолёт на ремонт в Союз. Путь лежал через Польшу и для дозаправки была выполнена посадка на аэродром, где базировались истребители. Этот аэродром был знаменит тем, что именно с него взлетал один, печально известный политработник. Чей самолёт, ещё долго летел без него. Было время обеда и экипаж проследовал в столовую.
Вертолётчики в столовой истребителей, это конечно событие. Местные остряки, рискнули поупражняется в острословии.
Глупцы, не ведающие что творят! С кем потягаться решили! Старлей Л. снисходительно выслушал избитые остроты по поводу мельниц, бетономешалок, аэродинамических недоразумений. Затем, покончив с обедом, сказал просто,---Ну и что, за то мы летаем.
А мы что?---не учуяв подвоха, спросил какой-то остряк.
Старлей Л., не спеша, с достоинством поднялся со своего места и также просто ответил,---Не знаю, по докладам пилотов ПВО НАТО, МиГ-23 беспилотный аппарат.
Покидая обеденный зал, старлей Л., слышал за спиной только стук столовых приборов.
Старлей Л., ещё в курсантскую бытность полагал, что обладает уникальным талантом попадать в истории. Но вот, волею судьбы и командования, старлей Л., а в то время новоиспечённый лейтенант оказался в одном из полков Забайкальского округа. О чем, кстати, старлей Л. ничуть не жалеет, поскольку такое обилие столь ярких и колоритных личностей может быть только в отдалённых гарнизонах. Правда, на таком фоне, талант старлея Л. смотрелся жалким умением.
Впервые услышав несколько историй о ходячей легенде, капитане П., лейтенант просто не поверил,---Ну не может человек попадать в столь невероятные истории!
Но вскоре, произошёл случай, после которого лейтенанту все истории, которые ему рассказали о капитане П., показались сильно преуменьшенными.
После получения лейтенантами первой получки, на вечернем построении, командир эскадрильи торжественным голосом объявил,---Товарищи офицеры, в эту субботу у нас камни. Молодые лейтенанты вливаются в коллектив.
Камнями, в эскадрилье называлось коллективное распитие спиртных напитков по любому поводу, в данном случае, проставлялась молодёжь, традиция. Проводилось это мероприятие, на свежем воздухе. На краю аэродрома, природа, или неведомые силы, расположили крупные валуны кольцом, создав некое подобие Стоунхенджа. Внутри, располагались валуны поменьше, на них было удобно присесть и главный подарок природы, глыба, с ровной как стол поверхностью. Собственно, эта глыба и служила столом. Это было любимое место эскадрильи, здесь всегда было тихо, а потому, здесь собирались всегда. Даже сейчас, когда в Забайкалье воцарилась зима.
Мероприятие, камни, прошли на редкость успешно, несмотря на то, что водки было много, а вся закуска была представлена хлебом да рыбными консервами, которые к тому же через двадцать минут пребывания на морозе, замёрзли в костяшки.
Командир эскадрильи, с удовольствием отметил, что всего человек пятнадцать, утеряли способность к самостоятельному передвижению. И даже удивился, что в их числе не оказалось капитана П., мало того, тот и внешне выглядел вполне адекватно. Как оказалось позже, поспешил командир удивляться.
Всё же, великое дело, военный коллектив. «Пострадавших» оперативно погрузили в дежурную машину, каждому назначили личных «разводящих», вернее разносящих по квартирам. А поскольку эта «почётная» обязанность досталась в большинстве случаев молодым лейтенантам, командир подробно проинструктировал каждый «экипаж». Кого занести просто в квартиру, кого помочь домашним уложить в постель и при случае утихомирить, а где просто прислонить тело к дверям, и нажав на кнопку звонка бежать со всех ног, дабы не подвернуться под горячую руку супруги.
Часть эскадрильи, отправилась в путь пешком. Благо это было недалеко, городок находился в двух километрах от аэродрома. Правда некоторое затруднение вызывало то, что дорога вела через сопку и на длинном, затяжном подъёме, офицеры невольно разбились на группы, кто шёл медленней, кто быстрее. В одной из таких групп, случайно, или нет, оказались лейтенант Л. и капитан П.
Вот и вершина сопки, как на ладони внизу лежал городок. Свет в окнах, манил домашним уютом, сумерки переходили в темноту. Только до него ещё топать и топать, по некому подобию серпантина.
Стоять!---неожиданно скомандовал капитан К., он в группе был самым старшим по званию. Группа послушно остановилась, пытаясь сообразить, какая блажь пришла в голову капитану. А тот смотрел на довольно крутой склон сопки, прямиком ведущий к его дому. Здесь, даже самые отчаянные из ребятишек не рисковали кататься на санках.
За мной ребята!---и с этими словами капитан П. оседлал свой лётчицкий портфель, заскользил по склону вниз.
Склон вдобавок был ещё и обледенелым и с каждым мгновением, капитан П. набирал скорость. Офицеры, с обалделым видом наблюдали за этим бешеным заездом, на их рождался новый рекорд в санном спорте. Жаль, никто не догадался засечь время. Как и рассчитывал капитан П., он финишировал у своего подъезда, вернее о сам подъезд.
А бля!---известил он о своём финише,---я ногу сломал!
Это прозвучало как команда для остальных, правда, не для скоростного спуска, а для спринтерского забега метров эдак на 500. Аккуратно подхватив уже точно пострадавшего под руки, группа двинулась в обратный путь, дело в том, что с обратной стороны этой сопки, совсем рядом, находилась больница железнодорожников. Дежурный хирург определил закрытый перелом голени и с помощью медсестры наложил гипс. Минут через пятнадцать, капитана П., всё также на руках несли домой. Бережно, аккуратно, дабы не причинить неловким движением боль товарищу. Вот эта аккуратность сыграла злую шутку. Когда капитана П. проносили мимо злополучного склона, тот неожиданно вырвался из рук и вновь оседлал свой портфель, который за всё время своих злоключений так ни разу не выпустил из рук. Всё произошло насколько стремительно, что никто не успел ничего предпринять.
Двум смертям не бывать!---крикнул капитан П. и вновь заскользил по склону.
Из состояния ступора обалдевших пилотов вывел крик:---А, бля, я вторую ногу сломал!
Когда капитана П. повторно занесли в хирургическое отделение, хирург даже не успел отмыть от гипса руки.
Жаль, что у меня столь бедный словарный запас, чтобы описать выражение моего лица. Это просто надо было видеть.
После этого случая, лейтенант Л. поверил в ту историю, за которую капитана П. перевели из подмосковного гарнизона в Забайкалье. За беспилотный полёт.
Дело было так. Как опытному лётчику, капитану П. было поручено важное дело, участвовать в съёмках фильма. Не художественного конечно, а учебного фильма для служебного использования. И роль «главного героя», безусловно, не у пилота, а у вертолёта Ми-24. Тем не менее, капитан П.с энтузиазмом взялся за это дело.
Но, оказалось, что съёмка в кино, это довольно нудное и утомительное дело, бесконечные дубли, монотонные полёты, непонятное ожидание правильной освещенности. И самое большое разочарование, на те редкие кадры, когда нужно было снимать действия экипажа с оборудованием кабины, а это делалось на земле, место пилота занимал дублёр. Вдобавок ко всему, даже не лётчик, зато с такой правильной, плакатной физиономией.
Вскоре, энтузиазм капитана П. угас совсем, и он откровенно тяготился полётами. Пробовал даже брать с собой книгу и передав управление оператору почитать, но от вибрации быстро уставали глаза. Проще было во время ожидания на земле, бортовой техник, был, как и он, заядлым картёжником. Расположившись в грузовой кабине, они таким образом убивали время.
Как-то, интересная партия была прервана вылетом, и игроки пытались закончить её в полёте. Это было крайне неудобно для капитана П.. Он сидел спиной к бортачу, приходилось постоянно оборачиваться, кроме того, в его карты было легко заглянуть. Капитан П., был раздосадован, он проиграл несколько раз.
Оператор, держи управление!---скомандовал он по внутренней связи, ему в голову пришла идея,---бортовой, откинь моё кресло назад!
Борттехник был сообразительным и без лишних вопросов выполнил команду. Капитан П., из положения сидя оказался в положении лёжа, но почти в грузовой кабине. Небольшой кульбит и он полностью там. Теперь можно отыграться!
Перед посадкой, с помощью борттехника, обратным порядком капитан П. занял своё место.
Теперь, оставшиеся до конца съёмок дни потекли веселей. Вскоре, отсняв нужное им количество дублей, киношники укатили монтировать фильм. Прошло несколько месяцев, капитан П. начал уже забывать свою киношную эпопею.
Но вот, в один прекрасный день из Москвы прикатила «Волга» с одним «большим» авиационным начальником, в чине генерала. Он без лишних объяснений последовал в кабинет командира части.
Срочно капитана П. ко мне!---получил приказ от командира дежурный по штабу.
Это наверное, по поводу моих киношных мучений,---догадался капитан П.,---а то укатили, даже спасибо не сказали. Может ценный подарок дадут…
Разрешите?---вошёл он в кабинет.
А подарок я точно получу, только вот в какой форме?---мелькнула у капитана П. мысль, взгляд двух начальников не предвещал ничего хорошего,---где-то я прокололся…
Вроде обычный человек, или у него шлемофон с шапки невидимки пошит,---задумчиво, ни к кому не обращаясь, произнёс генерал.
Какой невидимка?---не понял в чём его обвиняют капитан П..
Ладно, герой, сейчас поймёшь,---не стал ничего объяснять генерал,---пошли.
В клубе части их уже ждали, едва троица заняла места, погас свет и началась демонстрация отрывка фильма.
Вот на экране полёт его вертолёта, идёт красиво, ровно. Удачно выбран ракурс, съёмку производили с транспортного Ми-8. Капитан П., даже залюбовался своим вертолётом, до того эффектно тот смотрелся. Но вот вертолёт начал увеличиваться в размерах, оператор решил дать крупный план.
Стало отчётливо видно, что в кабине командира экипажа никого нет…
П.С.
Во времена службы в ЦГВ, экипаж, в состав которого входил и старлей Л., перегонял вертолёт на ремонт в Союз. Путь лежал через Польшу и для дозаправки была выполнена посадка на аэродром, где базировались истребители. Этот аэродром был знаменит тем, что именно с него взлетал один, печально известный политработник. Чей самолёт, ещё долго летел без него. Было время обеда и экипаж проследовал в столовую.
Вертолётчики в столовой истребителей, это конечно событие. Местные остряки, рискнули поупражняется в острословии.
Глупцы, не ведающие что творят! С кем потягаться решили! Старлей Л. снисходительно выслушал избитые остроты по поводу мельниц, бетономешалок, аэродинамических недоразумений. Затем, покончив с обедом, сказал просто,---Ну и что, за то мы летаем.
А мы что?---не учуяв подвоха, спросил какой-то остряк.
Старлей Л., не спеша, с достоинством поднялся со своего места и также просто ответил,---Не знаю, по докладам пилотов ПВО НАТО, МиГ-23 беспилотный аппарат.
Покидая обеденный зал, старлей Л., слышал за спиной только стук столовых приборов.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
Сам писал?
Оч. неплохо -подредактировать и издавать. Число-Подпись
Ybr
Оч. неплохо -подредактировать и издавать. Число-Подпись
Ybr
Жизнь коротка, путь искусства долог, удобный случай мимолетен, опыт обманчив.... Ἱπποκράτης
Ну, старлей Л., это я...
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
шурави> Ну, старлей Л., это я...
Собсно, и сомнений не было. Респект.
Собсно, и сомнений не было. Респект.
Водку мы пьем для запаха - дури и своей хватает.
прелюдии не слишком растянуты как на биглере, где страница занудства предваряет одну строчку шутки.
хорошие зарисовки, приятно читать.
спасибо.
хорошие зарисовки, приятно читать.
спасибо.
vodoprovodchik
новичок
шурави...
+++Ну, старлей Л., это я...+++
Приветствую соратника по оружию...армия для меня - ностальгия по хорошему(сам я РЭСОС ник ,,,бывший ).
Хорошо написано, правильно!
Вот тут тоже мелькает наш брат - военный :
+++Ну, старлей Л., это я...+++
Приветствую соратника по оружию...армия для меня - ностальгия по хорошему(сам я РЭСОС ник ,,,бывший ).
Хорошо написано, правильно!
Вот тут тоже мелькает наш брат - военный :
Руководитель полётов.
Говорят, что в древней Спарте, или в другом месте, был своеобразный способ учить человека плавать, бросить человека в воду, выплывет хорошо, а нет, судьба такая. Старлей Л., особо в это не верил, пока подобным способом, не начали учить его самого.
Нет-нет, не плавать, тем более что старлей это умел, подобным способом его научили искусству руководства полётами.
Дело было так. В одно прекрасное, солнечное утро старлей Л. пребывал в хорошем настроении. Завтрак в столовой оказался вполне сносным, его экипаж находился сегодня в третей готовности, по сути, выходной. Оставалась только малость, дождаться окончания мероприятия, своеобразного утреннего ритуала под названием предполётные указания экипажам. Но это дело больше двадцати минут не занимало.
Эти самые указания, старлей слушал в пол уха. На кой ляд ему сегодня были сегодня нужны эти барические тенденции и тактические обстановки, когда в планшете лежала заныканная в карты новая книга, а самое главное, уже топилась гарнизонная банька. Старлей уже мысленно был в парилке, нырял в бассейн, нежился на солнышке с книгой в руках.
У обычной школьной доски, начальник штаба закончил докладывать данные разведки и принялся зачитывать боевые расчеты. Это означало, что указания почти закончены и старлей принялся запихивать в планшет карты, записную книжку, карандаши.
Помощник руководителя полётов, старший лейтенант Л.,---возвестил начальник штаба среди прочего.
Попарился блин! Позагорал на солнышке!---от этих мыслей, старлей поморщился как от зубной боли. Рядом ехидно хихикнул капитан А.. Он всегда был готов порадоваться за своего лётчика-оператора. Старлей даже не стал после окончания указаний заходить в свою комнату, дабы не видеть, как тот с довольно злорадной физиономией будет демонстративно и нарочито медленно готовится к таинству бани. И он понуро, как говорится нога за ногу, поплёлся сразу на кэдэпэ, или как говорят в авиации, вышки.
А может не всё так плохо?---в робкой надежде начал размышлять старлей,---Наш аэродром не Домодедово, полётов не много, это раз. В руководстве полётами, я не в зуб ногою, а Афганистан не лучшее место для обучения, это два. Так что, моей необходимости в присутствии на вышке нет, это три.
Такой расклад приободрил старлея и он бойко поднялся по трапу, толкнул дверь и переступил порог кэдэпэ. Руководитель полётов подполковник Н., уже был на месте. Это был грузный мужчина лет сорока пяти, по неизвестно какому недоразумению попавшим в Афганистан. В беседах он часто упоминал, что уже пол года, как должен быть на пенсии. Характер у подполковника был под стать телосложению, добродушно-флегматичный.
Сейчас он восседал как на троне, на неизменном вертящемся кресле руководителя, в руках держал символом власти микрофон. Его огромная фигура занимала почти всё тесное помещение.
Ну вот, тут даже места для меня нет,---старлей всё ещё надеялся на благополучный для него исход.
Подполковник по-отечески снисходительно смотрел на старлея.
Ну что,---молвил он,--- Наш аэродром не Домодедово, полётов не много, это раз. В руководстве полётами, ты не в зуб ногою, а Афганистан лучшее место для обучения, это два. Так что дерзай, а моей необходимости в присутствии на вышке нет, это три.
С этими словами он царским жестом вручил оторопевшему старлею микрофон и покинул помещение.
Да,---обернулся он с порога,---Вон ракетница лежит, солдаты понимаешь, через полосу в столовую ходят, а ан двадцать шесть разбегается неслышно. Так ты если что, шугани. А я пойду в баньку попарюсь,---подполковник захлопнул дверь.
Влип я однако,---подумал старлей. Оставшись в одиночестве, он огляделся по сторонам. Кэдэпэ представляло собой сколоченное из подручных материалов на крыше казармы помещение, где с трудом могли поместиться три человека. И если бы не остекление, ни дать ни взять курятник. Из технических средств, в распоряжении старлея оказались: прибор для определения скорости и направления ветра, высотомер барометрический, часы и радиостанция.
Маловато будет,---подумал он. Затем нажал кнопку и подул в микрофон, из динамика донеслось шипение,---работает.
Вертолёты на стоянке ещё только загружались и старлей вышел на улицу. Подошёл к стоящему рядом пулемёту дэшэка, подёргал за ручки, попробовал прицелиться. Затем подумал, что такому большому начальнику, каким он является сейчас, не солидно вести столь по-детски. Старлей вздохнул, с сожалением отошёл от пулемёта и вернулся в помещение. Вовремя.
Надцатый, запуск,---донеслось из динамика.
Старлей уселся в кресло, откинулся на спинку, нарочито небрежно и медленно взял в микрофон, нажал кнопку и… С ужасом обнаружил, что не с силах произнести ни слова. Эта проклятая трубка, оказывается обладала магической способностью лишать голоса.
Надцатый, запуск,---более настойчиво повторил динамик, но старлей всё ещё не мог совладать с собой, оказывается, он вдобавок забыл все слова.
Разрешаю,---после третьего запроса наконец смог выдавить из себя старлей.
Понял надцатый, разрешили,---примирительно согласился динамик и со стороны стоянки донёсся вой пускового двигателя, стронулись с места и завертелись каруселью винты.
В течение следующего получаса, старлей растерявший всю спесь, монотонно, как попугай повторял всего одно слово: разрешаю. И о чудо! Вертолёты запускали и выключали двигатели, взлетали, садились, уходили на задание. Аэродром жил и старлею начало казаться, что он овладел ситуацией.
И даже когда с динамика донеслось,---Надцатый, следую группой двенадцать бортов, подскажите условия посадки,---смог выдать в эфир ветер и давление на полосе. На аэродром пришёл караван из десяти ми шесть и пары ми восемь.
Но через час, старлея постигло новое испытание. Запросил условия посадки другой караван. Одновременно первый запросил взлёт и вдобавок нелёгкая, принесла пару афганских ан двадцать шесть. Старлея Л., буквально поразил ступор, петь минут он не то, что слова сказать не мог, даже двинуться с места. Затем ему стало в высшей степени на всё наплевать, бросили его тут одного, уроды. Старлей успокоился и четким внятным голосом стал отдавать команды. Открылось второе дыхание, он вновь развалился в кресле, но при этом контролировал обстановку, словно всю жизнь этим и занимался. Через час улетел и второй караван, аэродром опустел. Старлей вызвал дежурного по связи. Минуту спустя, появился заспанный сержант сверхсрочник.
Я всё знаю,---начал он с порога,---идите, обедайте.
Сообразительный чёрт,---подумал не успевший не то что слово сказать, даже рта открыть старлей и удалился в столовую. Обедал он быстро, не ощущая вкуса пищи и всё время прислушивался, не зашумит ли где авиационный двигатель. Уже почти на ходу проглотил компот и помчался на вышку.
Пока тихо, раньше трёх никого не ожидается---сказал сержант,---пойду и я пообедаю.
Оставшись в одиночестве, старлей достал из планшета книгу и углубился в чтение. Он совсем забыл, аэродромом кроме них пользуются и демократы.
А… я… барта надцатая, разрэшитэ взлёта,---запросился на взлёт афганский ан двадцать шесть.
Старлей нажал кнопку микрофона и по какой-то случайности, прежде чем дать добро, взглянул на полосу. По ней втянув голову в плечи, словно на улице не плюс тридцать пять, а минус сорок, шёл солдат.
Борт надцатый, взлёт запрещаю!---заорал старлей в микрофон.
Понял, разрэшили,---невозмутимо ответил афганский пилот и машина начала разбег.
Старлей Л., покрылся холодным потом, афганец не понимал русский язык и заучил дежурные фразы. А солдатик медленно шёл по полосе, даже не думая посмотреть по сторонам. Вскочив как ужаленный, на ходу заряжая ракетницу, новоявленный руководитель выскочил из кэдэпэ. Прицелился в сторону солдата,---Только бы не попасть!---билась в голове мысль и нажал на курок.
Бенгальскими искрами разлетелась по полосе ракета, солдат в два заячьих прыжка исчез из полосы и в то же мгновенье промчался самолёт, сверкнув солнечными зайчиками на дисках винтов, ушёл в небо.
Старлей устало переступил порог кэдэпэ, швырнул на стол ещё дымящуюся ракетницу и плюхнулся в кресло.
Е… городовой!---он сейчас, чуть было не схлопотал срок.
Да, не зря это кресло электрическим стулом зовут,---до старлея дошло, насколько правдива эта ирония.
Ещё начальником себя мнил, ага, сейчас, заложник, вот кто он!
Он сложил и засунул обратно в планшет книгу, потом подумал и перезарядил ракетницу. Больше его врасплох не застанут!
Но после обеда полётов было мало, демократы не летали вообще и старлей, чтобы справиться со скукой снова занялся чтением. Нет, не художественной литературы, он внимательно и тщательно изучал обязанности руководителя полётов, особенности взлёта и посадки на этот аэродром различных типов самолётов и вертолётов, как действовать в тех, или иных случаях.
За этим делом и застал старлея подполковник.
Молодец, одобряю!---оценил он его занятие,---Ну как, справляешься?
Вроде да,---пробормотал старлей.
Если бы его спросили об этом сразу после обеда, он бы сказал, как справляется и что думает, а сейчас, после случая с солдатом, вся его злость куда-то улетучилась.
Ну иди, отдыхай,---сказал подполковник,---дальше я.
Старлей взял свой планшет и покинул кэдэпэ. Неспешно дошёл до модуля, зашёл в свою комнату, взял полотенце, чистое бельё и ушёл куда собирался с утра, в баню.
Увы, парилка почти остыла, что впрочем мало огорчило, парится уже не хотелось. Он сегодня напарился вволю на вышке! Сколько потов сошло, не счесть.
Посему, старлей ограничился тем, что быстро принял душ. Оставалось только придумать, как заполнить остаток дня.
А, пойду, телевизор посмотрю, или посплю,---решил старлей и вернулся в модуль.
В комнате уже был капитан А., он лежал на кровати читал книгу старлея, которую тот неосторожно забыл спрятать.
Едва старлей вошёл в комнату, капитан отложил чтение в сторону, явно намереваясь расспросить, но благоразумно решил промолчать. Потом, так же молча достал кружку, нацедил из канистры браги и протянул труженику кэдэпэ.
Всё же, кое-что человеческое в нём есть,---подумал о своём командире старлей, залпом выпил брагу и поставил кружку на стол.
Капитан А. на секунду задумался и достал вторую кружку…
Затем в комнату воротился старлей Н., затем зашёл по делу капитан К., затем старлей Л., уснул.
Ему снилось, что он руководит полётами со своего курятнике в аэропорту Домодедово, над аэродромом кружили караванами, отстреливая тепловые ловушки толстые Боинги. Старлей отпугивал их из ракетницы, пресекая на корню попытки угнездиться на посадку, а по полосе, держа в одной руке канистру с брагой, в другой две кружки шёл капитан А..
Говорят, что в древней Спарте, или в другом месте, был своеобразный способ учить человека плавать, бросить человека в воду, выплывет хорошо, а нет, судьба такая. Старлей Л., особо в это не верил, пока подобным способом, не начали учить его самого.
Нет-нет, не плавать, тем более что старлей это умел, подобным способом его научили искусству руководства полётами.
Дело было так. В одно прекрасное, солнечное утро старлей Л. пребывал в хорошем настроении. Завтрак в столовой оказался вполне сносным, его экипаж находился сегодня в третей готовности, по сути, выходной. Оставалась только малость, дождаться окончания мероприятия, своеобразного утреннего ритуала под названием предполётные указания экипажам. Но это дело больше двадцати минут не занимало.
Эти самые указания, старлей слушал в пол уха. На кой ляд ему сегодня были сегодня нужны эти барические тенденции и тактические обстановки, когда в планшете лежала заныканная в карты новая книга, а самое главное, уже топилась гарнизонная банька. Старлей уже мысленно был в парилке, нырял в бассейн, нежился на солнышке с книгой в руках.
У обычной школьной доски, начальник штаба закончил докладывать данные разведки и принялся зачитывать боевые расчеты. Это означало, что указания почти закончены и старлей принялся запихивать в планшет карты, записную книжку, карандаши.
Помощник руководителя полётов, старший лейтенант Л.,---возвестил начальник штаба среди прочего.
Попарился блин! Позагорал на солнышке!---от этих мыслей, старлей поморщился как от зубной боли. Рядом ехидно хихикнул капитан А.. Он всегда был готов порадоваться за своего лётчика-оператора. Старлей даже не стал после окончания указаний заходить в свою комнату, дабы не видеть, как тот с довольно злорадной физиономией будет демонстративно и нарочито медленно готовится к таинству бани. И он понуро, как говорится нога за ногу, поплёлся сразу на кэдэпэ, или как говорят в авиации, вышки.
А может не всё так плохо?---в робкой надежде начал размышлять старлей,---Наш аэродром не Домодедово, полётов не много, это раз. В руководстве полётами, я не в зуб ногою, а Афганистан не лучшее место для обучения, это два. Так что, моей необходимости в присутствии на вышке нет, это три.
Такой расклад приободрил старлея и он бойко поднялся по трапу, толкнул дверь и переступил порог кэдэпэ. Руководитель полётов подполковник Н., уже был на месте. Это был грузный мужчина лет сорока пяти, по неизвестно какому недоразумению попавшим в Афганистан. В беседах он часто упоминал, что уже пол года, как должен быть на пенсии. Характер у подполковника был под стать телосложению, добродушно-флегматичный.
Сейчас он восседал как на троне, на неизменном вертящемся кресле руководителя, в руках держал символом власти микрофон. Его огромная фигура занимала почти всё тесное помещение.
Ну вот, тут даже места для меня нет,---старлей всё ещё надеялся на благополучный для него исход.
Подполковник по-отечески снисходительно смотрел на старлея.
Ну что,---молвил он,--- Наш аэродром не Домодедово, полётов не много, это раз. В руководстве полётами, ты не в зуб ногою, а Афганистан лучшее место для обучения, это два. Так что дерзай, а моей необходимости в присутствии на вышке нет, это три.
С этими словами он царским жестом вручил оторопевшему старлею микрофон и покинул помещение.
Да,---обернулся он с порога,---Вон ракетница лежит, солдаты понимаешь, через полосу в столовую ходят, а ан двадцать шесть разбегается неслышно. Так ты если что, шугани. А я пойду в баньку попарюсь,---подполковник захлопнул дверь.
Влип я однако,---подумал старлей. Оставшись в одиночестве, он огляделся по сторонам. Кэдэпэ представляло собой сколоченное из подручных материалов на крыше казармы помещение, где с трудом могли поместиться три человека. И если бы не остекление, ни дать ни взять курятник. Из технических средств, в распоряжении старлея оказались: прибор для определения скорости и направления ветра, высотомер барометрический, часы и радиостанция.
Маловато будет,---подумал он. Затем нажал кнопку и подул в микрофон, из динамика донеслось шипение,---работает.
Вертолёты на стоянке ещё только загружались и старлей вышел на улицу. Подошёл к стоящему рядом пулемёту дэшэка, подёргал за ручки, попробовал прицелиться. Затем подумал, что такому большому начальнику, каким он является сейчас, не солидно вести столь по-детски. Старлей вздохнул, с сожалением отошёл от пулемёта и вернулся в помещение. Вовремя.
Надцатый, запуск,---донеслось из динамика.
Старлей уселся в кресло, откинулся на спинку, нарочито небрежно и медленно взял в микрофон, нажал кнопку и… С ужасом обнаружил, что не с силах произнести ни слова. Эта проклятая трубка, оказывается обладала магической способностью лишать голоса.
Надцатый, запуск,---более настойчиво повторил динамик, но старлей всё ещё не мог совладать с собой, оказывается, он вдобавок забыл все слова.
Разрешаю,---после третьего запроса наконец смог выдавить из себя старлей.
Понял надцатый, разрешили,---примирительно согласился динамик и со стороны стоянки донёсся вой пускового двигателя, стронулись с места и завертелись каруселью винты.
В течение следующего получаса, старлей растерявший всю спесь, монотонно, как попугай повторял всего одно слово: разрешаю. И о чудо! Вертолёты запускали и выключали двигатели, взлетали, садились, уходили на задание. Аэродром жил и старлею начало казаться, что он овладел ситуацией.
И даже когда с динамика донеслось,---Надцатый, следую группой двенадцать бортов, подскажите условия посадки,---смог выдать в эфир ветер и давление на полосе. На аэродром пришёл караван из десяти ми шесть и пары ми восемь.
Но через час, старлея постигло новое испытание. Запросил условия посадки другой караван. Одновременно первый запросил взлёт и вдобавок нелёгкая, принесла пару афганских ан двадцать шесть. Старлея Л., буквально поразил ступор, петь минут он не то, что слова сказать не мог, даже двинуться с места. Затем ему стало в высшей степени на всё наплевать, бросили его тут одного, уроды. Старлей успокоился и четким внятным голосом стал отдавать команды. Открылось второе дыхание, он вновь развалился в кресле, но при этом контролировал обстановку, словно всю жизнь этим и занимался. Через час улетел и второй караван, аэродром опустел. Старлей вызвал дежурного по связи. Минуту спустя, появился заспанный сержант сверхсрочник.
Я всё знаю,---начал он с порога,---идите, обедайте.
Сообразительный чёрт,---подумал не успевший не то что слово сказать, даже рта открыть старлей и удалился в столовую. Обедал он быстро, не ощущая вкуса пищи и всё время прислушивался, не зашумит ли где авиационный двигатель. Уже почти на ходу проглотил компот и помчался на вышку.
Пока тихо, раньше трёх никого не ожидается---сказал сержант,---пойду и я пообедаю.
Оставшись в одиночестве, старлей достал из планшета книгу и углубился в чтение. Он совсем забыл, аэродромом кроме них пользуются и демократы.
А… я… барта надцатая, разрэшитэ взлёта,---запросился на взлёт афганский ан двадцать шесть.
Старлей нажал кнопку микрофона и по какой-то случайности, прежде чем дать добро, взглянул на полосу. По ней втянув голову в плечи, словно на улице не плюс тридцать пять, а минус сорок, шёл солдат.
Борт надцатый, взлёт запрещаю!---заорал старлей в микрофон.
Понял, разрэшили,---невозмутимо ответил афганский пилот и машина начала разбег.
Старлей Л., покрылся холодным потом, афганец не понимал русский язык и заучил дежурные фразы. А солдатик медленно шёл по полосе, даже не думая посмотреть по сторонам. Вскочив как ужаленный, на ходу заряжая ракетницу, новоявленный руководитель выскочил из кэдэпэ. Прицелился в сторону солдата,---Только бы не попасть!---билась в голове мысль и нажал на курок.
Бенгальскими искрами разлетелась по полосе ракета, солдат в два заячьих прыжка исчез из полосы и в то же мгновенье промчался самолёт, сверкнув солнечными зайчиками на дисках винтов, ушёл в небо.
Старлей устало переступил порог кэдэпэ, швырнул на стол ещё дымящуюся ракетницу и плюхнулся в кресло.
Е… городовой!---он сейчас, чуть было не схлопотал срок.
Да, не зря это кресло электрическим стулом зовут,---до старлея дошло, насколько правдива эта ирония.
Ещё начальником себя мнил, ага, сейчас, заложник, вот кто он!
Он сложил и засунул обратно в планшет книгу, потом подумал и перезарядил ракетницу. Больше его врасплох не застанут!
Но после обеда полётов было мало, демократы не летали вообще и старлей, чтобы справиться со скукой снова занялся чтением. Нет, не художественной литературы, он внимательно и тщательно изучал обязанности руководителя полётов, особенности взлёта и посадки на этот аэродром различных типов самолётов и вертолётов, как действовать в тех, или иных случаях.
За этим делом и застал старлея подполковник.
Молодец, одобряю!---оценил он его занятие,---Ну как, справляешься?
Вроде да,---пробормотал старлей.
Если бы его спросили об этом сразу после обеда, он бы сказал, как справляется и что думает, а сейчас, после случая с солдатом, вся его злость куда-то улетучилась.
Ну иди, отдыхай,---сказал подполковник,---дальше я.
Старлей взял свой планшет и покинул кэдэпэ. Неспешно дошёл до модуля, зашёл в свою комнату, взял полотенце, чистое бельё и ушёл куда собирался с утра, в баню.
Увы, парилка почти остыла, что впрочем мало огорчило, парится уже не хотелось. Он сегодня напарился вволю на вышке! Сколько потов сошло, не счесть.
Посему, старлей ограничился тем, что быстро принял душ. Оставалось только придумать, как заполнить остаток дня.
А, пойду, телевизор посмотрю, или посплю,---решил старлей и вернулся в модуль.
В комнате уже был капитан А., он лежал на кровати читал книгу старлея, которую тот неосторожно забыл спрятать.
Едва старлей вошёл в комнату, капитан отложил чтение в сторону, явно намереваясь расспросить, но благоразумно решил промолчать. Потом, так же молча достал кружку, нацедил из канистры браги и протянул труженику кэдэпэ.
Всё же, кое-что человеческое в нём есть,---подумал о своём командире старлей, залпом выпил брагу и поставил кружку на стол.
Капитан А. на секунду задумался и достал вторую кружку…
Затем в комнату воротился старлей Н., затем зашёл по делу капитан К., затем старлей Л., уснул.
Ему снилось, что он руководит полётами со своего курятнике в аэропорту Домодедово, над аэродромом кружили караванами, отстреливая тепловые ловушки толстые Боинги. Старлей отпугивал их из ракетницы, пресекая на корню попытки угнездиться на посадку, а по полосе, держа в одной руке канистру с брагой, в другой две кружки шёл капитан А..
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
20.09.2007 15:17, Fakir: +1: "Ему снилось, что он руководит полётами со своего курятнике в аэропорту Домодедово, над аэродромом кружили караванами, отстреливая тепловые ловушки толстые Боинги. Старлей отпугивал их из ракетницы, пресекая на корню попытки угнездиться на посадку"
:)
:)
Комсорг.
До очередного вылета было ещё не менее часа и экипаж капитана А., ожидал его в своей комнате. А простите, какого лешего торчать на улице, где жара за сорок, когда прекрасно можно посидеть в помещении под благодатной прохладой кондиционера. В этом и было преимущество их меленького гарнизона, всё рядом, модуль, стоянка. По телевизору ничего интересного не было, читать по надцатому разу, какую либо книгу не хотелось и старлей Л., лежал на кровати, тупо уперев взор в потолок. Он уже начал было дремать, когда в дверь постучали. Причём, очень деликатно постучали.
Кто это?---озадачился старлей,---Наши в жизни не постучат, завалят так. Или в лучшем случае, шарахнут ногой в дверь, что та с петель слетит.
Он приподнялся на локтях и переглянулся с капитаном, тот был заинтригован не меньше его.
Войдите!---крикнул старлей.
Дверь также деликатно распахнулась и в комнату вошёл среднего роста, слегка полноватый офицер. На нём был технический комбинезон, но было видно, что к техническому составу он отношения не имеет, уж больно чистый и опрятен. А отсутствие загара на лице, красноречиво говорило, большую часть времени, его хозяин проводит в кабинете.
Здравствуйте, я представитель комсомольского актива нашего вертолётного полка, капитан М.,---представился вошедший,---Могу я видеть старшего лейтенанта Л.?
Это я, здравствуйте,---соскочил со своей кровати старлей, ему уже было неудобно за свой вид и поведение, перед столь культурным человеком.
Прекрасно,---близоруко улыбнулся сквозь стёкла очков активист,---Вы в курсе, что являетесь комсоргом вашего гарнизона?
Безусловно!---ответил старлей с таким видом, будто всю жизнь только тем и занимался, что был комсоргом, хотя про этот факт он узнал только сейчас.
Очень хорошо, где мы можем поговорить?---огляделся по сторонам капитан М..
А идёмте в наш лётный класс, он сейчас свободен,---предложил старлей.
На самом деле, можно было поговорить и здесь, но уж больно сильно хотелось напустить туману перед капитаном А.. Дескать, не дело простому командиру вертолёта слушать, о чём будут говорить руководители Всесоюзного и Ленинского.
Старлей проводил активиста до дверей, а сам походкой бывалого райкомовца вышел следом. Уже в дверях, он не удержался и взглянул на капитана А., тот с видом морально раздавленного человека продолжал сидеть на своей кровати. Наверное, если бы ему сейчас сообщили, что его лётчик-оператор наследник престола, он бы воспринял такую новость легче.
Вот так, находится рядом с тобой человек, ты его другом считаешь и на тебе,---читалось на его лице.
А ведь ещё вчера, капитан выговаривал старлею, почему тот не вступает в партию.
Собственно, старлей ничего против партии не имел, тем более, для карьеры полезно. Но здесь у него было одно непреодолимое препятствие в виде обязательного написания конспекта первоисточников и изучения устава партии.
Тем временем в классе, старлей осторожными вопросами пытался выяснить обстановку, чего к чему. Оказалось, что на весь их авиационный отряд, всего три комсомольца, двое из них прапорщики и только он один офицер, а посему, вопрос кому быть комсоргом решился автоматически. Старлей мысленно поблагодарил себя за то, что увёл активиста с комнаты, любителю позлорадствовать капитану А., нечего знать столь интимную подробность.
Внезапно его осенила мысль,---Как же он забыл, в Москве собирается какой-то комсомольский съезд. А раз будет съезд, будут и делегаты. Уж не хотят ли послать туда его?
И старлей уже мысленно представил Москву, торжественную обстановку зала и голос ведущего,---Слово предоставляется…
И на трибуну выходит он, боевой офицер, лётчик, тысячи делегатов смотрят на него, а среди них, не меньше половины делегаток. И он прочтёт свою речь, которая будет короткая, деловая, суровая, а уж вечером…
Надо срочно вывести пятна на кителе,---отметил про себя.
От такой перспективы у старлея голова пошла кругом, но он совладал собой и осторожно, боясь спугнуть фортуну, спросил,---Я так понимаю, вы к нам прибыли в связи с предстоящим съездом?
Совершенно верно,---расцвёл в улыбке активист, затем принял серьёзный вид и затараторил,---Понимаете, комсомольский актив полка решил, преступно отвлекать лётный и технический состав полка от выполнения боевых заданий и единодушным решением, делегатом был избран я.
От этих слов старлей скис как молоко на солнце,---Раскатал губы, понимаете ли, на Москву, размечтался о комсомолках. По всей роже! Продолжай глотать афганскую пыль старлей и возить свою задницу над стволами пулемётов. А в Москву поедет вот эта упитанная сволочь, будет там называть себя лётчиком и от твоего имени охмурять девочек, ходить в кабаки.
Старлей явственно представил активиста в новой форме и обязательной у этого типа военных, фуражке-аэродроме.
И такая накатила тоска, не забудь он в комнате пистолет, то наверняка бы разрядил всю обойму, в эту довольную жизнью, лоснящеюся физиономию.
А активист, не заметив перемены настроения в старлее, продолжал,---Так вот, перед убытием, я решил посетить все точки нашего полка, проинспектировать, как ведётся комсомольская работа, чтобы на съезде не быть голословным. Давайте посмотрим, товарищ старший лейтенант, на вашу документацию.
Слово документация, действовало на старлея, похлеще, чем слово изыди, на нечистую силу. Всю злость с него сразу сдуло, захотелось вскочить и бежать куда глаза глядят.
Да что же это делается, люди добрые!---взмолился про себя старлей,---Мало им меня в Москву не пустить, так ещё и пустой писаниной замордовать хотят.
Понимаете,---начал было новоиспечённый комсорг.
Знаю, знаю,---совершенно искренне вздохнув, перебил его активист,---это прямо бедствие здесь, запущенная документация. Хорошо я догадался точки посетить, а то как бы делегатам в глаза смотрел? Будем исправлять положение. Вот это, у вас должно быть.
С этими словами капитан достал из портфеля отпечатанный на машинке список.
Старлей взглянул и у него потемнело в глазах. Ему и десяти жизней не хватить всё это написать.
Внезапно в коридоре раздались нарочито громкие шаги и с шумом распахнулась дверь. На пороге возникла долговязая фигура капитана А.. Судя по его виду, он собирался произнести тираду типа,---Хоть ты и комсорг, но всё же мой правак, а посему…
Но капитан А., взглянул на активиста, на старлея и сказал просто,---Пошли, срочный вылет.
Старлей был готов расцеловать своего командира. Он вскочил, кивнул активисту, дескать, извините, служба и направился к выходу.
Список возьмите!---всучил капитан М. ему листок.
Что случилось?---спросил старлей командира.
Да ничего,---равнодушно отозвался тот,---просто плановый вылет, груз на площадку.
А чего же ты?---удивился старлей.
Я чего? Это ты сам чего?---в свою очередь удивился капитан.
Далее он поведал, что действительно шёл с намерением «спустить старлея с небес». Но едва переступил порог класса, то перед его взором предстала странная картина, в которой старлей всем своим видом походил на молодого вампира, которого загнал в угол опытный инквизитор. Вот и решил спасать.
Старлей искренне поблагодарил капитана А., кстати, это не часто случалось и в свою очередь поведал подробности беседы с активистом. И для подтверждения своих слов, показал список.
Ни фига себе,---только и смог сказать капитан. Он смотрел на листок, словно это был смертный приговор старлею, собственно, это было не далеко от истины,---Ну ты попал…
От этих слов старлей совсем пригорюнился. Всё, жизнь его закончилась.
Ладно, не дрейфь. Придумаем чего ни будь,---сказал капитан и стал подниматься в кабину вертолёта. Старлей последовал его примеру.
Весь полёт он думал, как ему выйти из этой ситуации, но так ничего и не придумал. После посадки, старлей вылез из кабины и сел на пустой ящик из-под снарядов.
Ты чего расселся, пошли,---сказал, сказал ему капитан.
Не пойду,---ответил старлей,---Там активист.
Он с тоской смотрел на модуль, окна манили почти домашним уютом, там кровать, прохлада кондиционера.
И как долго сидеть здесь будешь?
Пока не стемнеет и он не уснёт.
А ужинать?---не унимался капитан.
Обойдусь,---буркнул старлей и сглотнул слюну, у него вдруг засосало в желудке.
Ладно, подожди, я сейчас,---сказал капитан А. и удалился.
Минут через пять он вернулся,---Пошли, он уехал к соседям в полк, наверное решил, что ночевать в нашем гарнизоне опасно.
Воспрянувший духом старлей заспешил за командиром. Весь остаток дня он постоянно озирался по сторонам, старался без нужды не показываться на улице и постоянно вздрагивал, когда кто ни будь, проходил мимо дверей комнаты.
Ночью долго не мог уснуть, не давала покоя мысль о следующем дне. Завтра их экипаж не летает и старлей лихорадочно соображал, каким важным делом заняться, дабы от него отстал активист. Так ничего не придумав, уснул.
На этот раз выручил случай.
Утром, следующего дня, на постановке задачи, подполковник Х., попросил у старлея полётную карту. И едва он её разложил, возмутился.
Ну что за карта у вас, товарищ старший лейтенант, мятая, затёртая. А это что?---подполковник ткнул пальцем в жирное пятно,---Вы что, как в той байке, селёдку сюда заворачивали?
Никак нет!---возмущённо ответил старлей Л.. пятно действительно было не от селёдки, этот след оставила банка шпрот.
Нет-нет, старлей шпроты в карту не заворачивал и в качестве скатерти её не использовал. Просто неосмотрительно положил свой планшет на стол, на котором кто-то неаккуратно открывал консервы и поленился убрать за собой.
Всё равно, заменить и сегодня же,---приказал подполковник.
Старлей с трудом сдерживал ликование, это же спасение. Краем глаза взглянул на активиста,---Пусть только попробует к нему старлею подойти, у него приказ!
Обычно на весь процесс склейки карты и нанесения на неё обстановки, старлею требовалось пол часа, ну час от силы с перекурами. Но сегодня был не тот случай. Сначала долго и тщательно подбирались листы, даже слегка пожелтевшие безжалостно отбраковывались. Затем с небывалой аккуратностью обрезались края. Обычный силикатный клей сегодня не устроил старлея и он полтора часа рыскал по гарнизону в поисках пэвэа и таки нашёл его. Когда карта была склеена, старлей в течение получаса просушил её на солнце и принялся наносить тактическую обстановку. Как рисовал сегодня старлей! Нет, не рисовал, творил! Цветные карандаши, линейки, фломастеры так и мелькали в его руках. Без всяких сомнений, Леонардо да Винчи, создавая знаменитую Джоконду, затратил гораздо меньше вдохновения и сил. Когда карта была готова, старлей сложил её так, чтобы основные маршруты всегда были на виду.
Взглянул на часы и поморщился, прошла только половина дня. Старлей вздохнул и принялся создавать точно такую же карту для капитана А.. И уже провозился с этим делом до темноты. Уснул он на этот раз быстро, завтра ему летать, а в небе его не достанут.
Увы, утро преподнесло неприятный сюрприз. Капитан А., проснулся охрипшим и с температурой. Пока старлей парился над картами, тот парился в бане и плескался в бассейне и видать переплескался, или холодного лимонада напился. Хотя, какая разница от чего заболел капитан, летать они сегодня не будут.
И времени, что-либо предпринять у старлея не было, через пол часа начнутся предполётные указания, на которые обязательно заявится активист.
На указания старлей шёл как осужденный к смерти на эшафот. Чутьё его не обмануло, комсомольский вожак уже был там. Увидев старлея, он улыбнулся ему, эдакой, отеческой, всёпрощающей улыбкой. Наверное, так улыбались средневековые инквизиторы своим жертвам, перед тем, как сжечь их на костре. Старлей посмотрел по сторонам и занял место в противоположном конце класса. Сообщение врача об отстранении капитана А. от полётов на три дня, прозвучало как отказ верховного прокурора в помиловании. Новоиспечённый комсорг, уже было приготовился к самому худшему, когда лучиком надежды прозвучали слова.
Товарищи офицеры,---обратился к пилотам подполковник Х.,---На следующей неделе, соседний полк начинает зачистку района. В связи с новым курсом на примирение, штурмовой и бомбардировочной авиации не будет, что значит, вся авиационная поддержка ложится на нас. Потому, необходимо произвести расчеты боевой зарядки, чтобы компенсировать отсутствие ударной авиации. И ещё, произвести ревизию на складе вооружения, там по докладам начальника склада есть запас вооружений для штурмовой авиации, необходимо выяснить, что из этого можем использовать мы. Этим займётся…---подполковник на минутку задумался.
Старлей Л., как бы нечаянно столкнул на пол свой планшет. Тот упал с громким хлопком. Быстро поднял его и с виноватым видом посмотрел на подполковника.
Вот вы этим и займётесь, товарищ старший лейтенант,---обрадовался подполковник,---Вы же сегодня не летаете, вот и займитесь дедом, нечего дурака валять.
Есть!---ответил тот, тщательно скрывая радость в голосе.
После указаний, старлея задержал активист.
Всё у нас не получается нормально побеседовать, документацию проверить,---посетовал он.
А знаете что,---ответил старлей,---Вы через пол часа на склад вооружений приходите, я документы туда с собой захвачу.
Хорошо,---согласился комсомольский работник.
Никуда не заходя, старлей помчался на склад вооружения. Там он первым делом подошёл к часовому.
Слушай внимательно,---заговорщицким шёпотом сказал он солдату,---Есть информация, прибыла комиссия проверять службу войск. Так что действуй строго по уставу.
Затем старлей перешёл на шёпот,---Тут будет один капитан, в очках, ходит в технической форме. Может начать требовать пропустить его, или вызвать кого, никаких поблажек! Он в гарнизоне К., уже троих бойцов отправил в пехоту по горам лазить.
От перспективы лишиться спокойного места в роте охраны боец побледнел как мел и стиснул автомат.
Будем стараться!---заверил он старлея.
Я верю в тебя,---ответил тот часовому,---ты парень хороший, исполнительный, не хотелось бы потерять тебя.
Пол дня старлей выяснял типы и количество ракет, снарядов, проверял правильность комплектации лент. Вторые полдня, просто отсиживался. На обед не ходил, опасался нарваться, к тому же, у начальника склада был не плохой запас консервов ну и ещё кой чего.
Когда вечером, он уходил со склада, у ворот дежурил уже другой часовой.
Спасибо товарищ старший лейтенант,---тихо сказал он,---Что предупредили. Три раза сегодня гад приходил, все три смены проверил. А уж угрожал, требовал. Но мы как положено, «стой, кто идёт», «стой стрелять буду». Всё по уставу.
Молодцы,---похвалил его старлей,---ведь можете когда захотите.
Теперь оставалось придумать, что делать завтра. Перебрав все варианты, он пришёл к выводу, лучше всего исчезнуть из гарнизона. Но куда, этого старлей пока не знал. Был один вариант, который он рассматривал как крайний случай, но похоже этот случай наступил.
Утром, капитан А. немало удивился, когда увидел на старлее вместо привычного комбинезона полевую форму, мабуту.
Ты это куда?
Да вот, думаю на дальний пост слетать,---ответил старлей,---Где жалуются на постоянные обстрелы, а мы не можем понять откуда. Вот поползаю по окопам, посмотрю, что к чему.
Слушай, а может лучше напишешь эти планы, конспекты, я помогу,---робко предложил капитан, но взглянув на старлея понял, с таким же успехом немцы предлагали сдаться защитникам брестской крепости.
Тогда вот что, возьми,---капитан вытащил из тумбочки подсумок с запасными магазинами.
Спасибо друг!---ответил старлей.
Внезапно дверь с шумом распахнулась и в комнату влетел старлей Н..
С тебя бутылка за новость!---крикнул он.
С какой это радости!---возмутился старлей Л..
Улетел твой начальник назад в К..
Как улетел!---не поверил старлей.
Да так и улетел, сел на утренний почтовый рейс и привет. Кстати, ему подполковник Х., представление на орден «Красного знамени» написал.
Старлей Л. обессилено плюхнулся на кровать, на лице заиграла блаженная улыбка.
А всё же была от него польза,---философски заметил капитан А.,---Ты вот карты новые сделал, с номенклатурой боеприпасов разобрался.
Ну да, конечно,---согласился старлей.
До очередного вылета было ещё не менее часа и экипаж капитана А., ожидал его в своей комнате. А простите, какого лешего торчать на улице, где жара за сорок, когда прекрасно можно посидеть в помещении под благодатной прохладой кондиционера. В этом и было преимущество их меленького гарнизона, всё рядом, модуль, стоянка. По телевизору ничего интересного не было, читать по надцатому разу, какую либо книгу не хотелось и старлей Л., лежал на кровати, тупо уперев взор в потолок. Он уже начал было дремать, когда в дверь постучали. Причём, очень деликатно постучали.
Кто это?---озадачился старлей,---Наши в жизни не постучат, завалят так. Или в лучшем случае, шарахнут ногой в дверь, что та с петель слетит.
Он приподнялся на локтях и переглянулся с капитаном, тот был заинтригован не меньше его.
Войдите!---крикнул старлей.
Дверь также деликатно распахнулась и в комнату вошёл среднего роста, слегка полноватый офицер. На нём был технический комбинезон, но было видно, что к техническому составу он отношения не имеет, уж больно чистый и опрятен. А отсутствие загара на лице, красноречиво говорило, большую часть времени, его хозяин проводит в кабинете.
Здравствуйте, я представитель комсомольского актива нашего вертолётного полка, капитан М.,---представился вошедший,---Могу я видеть старшего лейтенанта Л.?
Это я, здравствуйте,---соскочил со своей кровати старлей, ему уже было неудобно за свой вид и поведение, перед столь культурным человеком.
Прекрасно,---близоруко улыбнулся сквозь стёкла очков активист,---Вы в курсе, что являетесь комсоргом вашего гарнизона?
Безусловно!---ответил старлей с таким видом, будто всю жизнь только тем и занимался, что был комсоргом, хотя про этот факт он узнал только сейчас.
Очень хорошо, где мы можем поговорить?---огляделся по сторонам капитан М..
А идёмте в наш лётный класс, он сейчас свободен,---предложил старлей.
На самом деле, можно было поговорить и здесь, но уж больно сильно хотелось напустить туману перед капитаном А.. Дескать, не дело простому командиру вертолёта слушать, о чём будут говорить руководители Всесоюзного и Ленинского.
Старлей проводил активиста до дверей, а сам походкой бывалого райкомовца вышел следом. Уже в дверях, он не удержался и взглянул на капитана А., тот с видом морально раздавленного человека продолжал сидеть на своей кровати. Наверное, если бы ему сейчас сообщили, что его лётчик-оператор наследник престола, он бы воспринял такую новость легче.
Вот так, находится рядом с тобой человек, ты его другом считаешь и на тебе,---читалось на его лице.
А ведь ещё вчера, капитан выговаривал старлею, почему тот не вступает в партию.
Собственно, старлей ничего против партии не имел, тем более, для карьеры полезно. Но здесь у него было одно непреодолимое препятствие в виде обязательного написания конспекта первоисточников и изучения устава партии.
Тем временем в классе, старлей осторожными вопросами пытался выяснить обстановку, чего к чему. Оказалось, что на весь их авиационный отряд, всего три комсомольца, двое из них прапорщики и только он один офицер, а посему, вопрос кому быть комсоргом решился автоматически. Старлей мысленно поблагодарил себя за то, что увёл активиста с комнаты, любителю позлорадствовать капитану А., нечего знать столь интимную подробность.
Внезапно его осенила мысль,---Как же он забыл, в Москве собирается какой-то комсомольский съезд. А раз будет съезд, будут и делегаты. Уж не хотят ли послать туда его?
И старлей уже мысленно представил Москву, торжественную обстановку зала и голос ведущего,---Слово предоставляется…
И на трибуну выходит он, боевой офицер, лётчик, тысячи делегатов смотрят на него, а среди них, не меньше половины делегаток. И он прочтёт свою речь, которая будет короткая, деловая, суровая, а уж вечером…
Надо срочно вывести пятна на кителе,---отметил про себя.
От такой перспективы у старлея голова пошла кругом, но он совладал собой и осторожно, боясь спугнуть фортуну, спросил,---Я так понимаю, вы к нам прибыли в связи с предстоящим съездом?
Совершенно верно,---расцвёл в улыбке активист, затем принял серьёзный вид и затараторил,---Понимаете, комсомольский актив полка решил, преступно отвлекать лётный и технический состав полка от выполнения боевых заданий и единодушным решением, делегатом был избран я.
От этих слов старлей скис как молоко на солнце,---Раскатал губы, понимаете ли, на Москву, размечтался о комсомолках. По всей роже! Продолжай глотать афганскую пыль старлей и возить свою задницу над стволами пулемётов. А в Москву поедет вот эта упитанная сволочь, будет там называть себя лётчиком и от твоего имени охмурять девочек, ходить в кабаки.
Старлей явственно представил активиста в новой форме и обязательной у этого типа военных, фуражке-аэродроме.
И такая накатила тоска, не забудь он в комнате пистолет, то наверняка бы разрядил всю обойму, в эту довольную жизнью, лоснящеюся физиономию.
А активист, не заметив перемены настроения в старлее, продолжал,---Так вот, перед убытием, я решил посетить все точки нашего полка, проинспектировать, как ведётся комсомольская работа, чтобы на съезде не быть голословным. Давайте посмотрим, товарищ старший лейтенант, на вашу документацию.
Слово документация, действовало на старлея, похлеще, чем слово изыди, на нечистую силу. Всю злость с него сразу сдуло, захотелось вскочить и бежать куда глаза глядят.
Да что же это делается, люди добрые!---взмолился про себя старлей,---Мало им меня в Москву не пустить, так ещё и пустой писаниной замордовать хотят.
Понимаете,---начал было новоиспечённый комсорг.
Знаю, знаю,---совершенно искренне вздохнув, перебил его активист,---это прямо бедствие здесь, запущенная документация. Хорошо я догадался точки посетить, а то как бы делегатам в глаза смотрел? Будем исправлять положение. Вот это, у вас должно быть.
С этими словами капитан достал из портфеля отпечатанный на машинке список.
Старлей взглянул и у него потемнело в глазах. Ему и десяти жизней не хватить всё это написать.
Внезапно в коридоре раздались нарочито громкие шаги и с шумом распахнулась дверь. На пороге возникла долговязая фигура капитана А.. Судя по его виду, он собирался произнести тираду типа,---Хоть ты и комсорг, но всё же мой правак, а посему…
Но капитан А., взглянул на активиста, на старлея и сказал просто,---Пошли, срочный вылет.
Старлей был готов расцеловать своего командира. Он вскочил, кивнул активисту, дескать, извините, служба и направился к выходу.
Список возьмите!---всучил капитан М. ему листок.
Что случилось?---спросил старлей командира.
Да ничего,---равнодушно отозвался тот,---просто плановый вылет, груз на площадку.
А чего же ты?---удивился старлей.
Я чего? Это ты сам чего?---в свою очередь удивился капитан.
Далее он поведал, что действительно шёл с намерением «спустить старлея с небес». Но едва переступил порог класса, то перед его взором предстала странная картина, в которой старлей всем своим видом походил на молодого вампира, которого загнал в угол опытный инквизитор. Вот и решил спасать.
Старлей искренне поблагодарил капитана А., кстати, это не часто случалось и в свою очередь поведал подробности беседы с активистом. И для подтверждения своих слов, показал список.
Ни фига себе,---только и смог сказать капитан. Он смотрел на листок, словно это был смертный приговор старлею, собственно, это было не далеко от истины,---Ну ты попал…
От этих слов старлей совсем пригорюнился. Всё, жизнь его закончилась.
Ладно, не дрейфь. Придумаем чего ни будь,---сказал капитан и стал подниматься в кабину вертолёта. Старлей последовал его примеру.
Весь полёт он думал, как ему выйти из этой ситуации, но так ничего и не придумал. После посадки, старлей вылез из кабины и сел на пустой ящик из-под снарядов.
Ты чего расселся, пошли,---сказал, сказал ему капитан.
Не пойду,---ответил старлей,---Там активист.
Он с тоской смотрел на модуль, окна манили почти домашним уютом, там кровать, прохлада кондиционера.
И как долго сидеть здесь будешь?
Пока не стемнеет и он не уснёт.
А ужинать?---не унимался капитан.
Обойдусь,---буркнул старлей и сглотнул слюну, у него вдруг засосало в желудке.
Ладно, подожди, я сейчас,---сказал капитан А. и удалился.
Минут через пять он вернулся,---Пошли, он уехал к соседям в полк, наверное решил, что ночевать в нашем гарнизоне опасно.
Воспрянувший духом старлей заспешил за командиром. Весь остаток дня он постоянно озирался по сторонам, старался без нужды не показываться на улице и постоянно вздрагивал, когда кто ни будь, проходил мимо дверей комнаты.
Ночью долго не мог уснуть, не давала покоя мысль о следующем дне. Завтра их экипаж не летает и старлей лихорадочно соображал, каким важным делом заняться, дабы от него отстал активист. Так ничего не придумав, уснул.
На этот раз выручил случай.
Утром, следующего дня, на постановке задачи, подполковник Х., попросил у старлея полётную карту. И едва он её разложил, возмутился.
Ну что за карта у вас, товарищ старший лейтенант, мятая, затёртая. А это что?---подполковник ткнул пальцем в жирное пятно,---Вы что, как в той байке, селёдку сюда заворачивали?
Никак нет!---возмущённо ответил старлей Л.. пятно действительно было не от селёдки, этот след оставила банка шпрот.
Нет-нет, старлей шпроты в карту не заворачивал и в качестве скатерти её не использовал. Просто неосмотрительно положил свой планшет на стол, на котором кто-то неаккуратно открывал консервы и поленился убрать за собой.
Всё равно, заменить и сегодня же,---приказал подполковник.
Старлей с трудом сдерживал ликование, это же спасение. Краем глаза взглянул на активиста,---Пусть только попробует к нему старлею подойти, у него приказ!
Обычно на весь процесс склейки карты и нанесения на неё обстановки, старлею требовалось пол часа, ну час от силы с перекурами. Но сегодня был не тот случай. Сначала долго и тщательно подбирались листы, даже слегка пожелтевшие безжалостно отбраковывались. Затем с небывалой аккуратностью обрезались края. Обычный силикатный клей сегодня не устроил старлея и он полтора часа рыскал по гарнизону в поисках пэвэа и таки нашёл его. Когда карта была склеена, старлей в течение получаса просушил её на солнце и принялся наносить тактическую обстановку. Как рисовал сегодня старлей! Нет, не рисовал, творил! Цветные карандаши, линейки, фломастеры так и мелькали в его руках. Без всяких сомнений, Леонардо да Винчи, создавая знаменитую Джоконду, затратил гораздо меньше вдохновения и сил. Когда карта была готова, старлей сложил её так, чтобы основные маршруты всегда были на виду.
Взглянул на часы и поморщился, прошла только половина дня. Старлей вздохнул и принялся создавать точно такую же карту для капитана А.. И уже провозился с этим делом до темноты. Уснул он на этот раз быстро, завтра ему летать, а в небе его не достанут.
Увы, утро преподнесло неприятный сюрприз. Капитан А., проснулся охрипшим и с температурой. Пока старлей парился над картами, тот парился в бане и плескался в бассейне и видать переплескался, или холодного лимонада напился. Хотя, какая разница от чего заболел капитан, летать они сегодня не будут.
И времени, что-либо предпринять у старлея не было, через пол часа начнутся предполётные указания, на которые обязательно заявится активист.
На указания старлей шёл как осужденный к смерти на эшафот. Чутьё его не обмануло, комсомольский вожак уже был там. Увидев старлея, он улыбнулся ему, эдакой, отеческой, всёпрощающей улыбкой. Наверное, так улыбались средневековые инквизиторы своим жертвам, перед тем, как сжечь их на костре. Старлей посмотрел по сторонам и занял место в противоположном конце класса. Сообщение врача об отстранении капитана А. от полётов на три дня, прозвучало как отказ верховного прокурора в помиловании. Новоиспечённый комсорг, уже было приготовился к самому худшему, когда лучиком надежды прозвучали слова.
Товарищи офицеры,---обратился к пилотам подполковник Х.,---На следующей неделе, соседний полк начинает зачистку района. В связи с новым курсом на примирение, штурмовой и бомбардировочной авиации не будет, что значит, вся авиационная поддержка ложится на нас. Потому, необходимо произвести расчеты боевой зарядки, чтобы компенсировать отсутствие ударной авиации. И ещё, произвести ревизию на складе вооружения, там по докладам начальника склада есть запас вооружений для штурмовой авиации, необходимо выяснить, что из этого можем использовать мы. Этим займётся…---подполковник на минутку задумался.
Старлей Л., как бы нечаянно столкнул на пол свой планшет. Тот упал с громким хлопком. Быстро поднял его и с виноватым видом посмотрел на подполковника.
Вот вы этим и займётесь, товарищ старший лейтенант,---обрадовался подполковник,---Вы же сегодня не летаете, вот и займитесь дедом, нечего дурака валять.
Есть!---ответил тот, тщательно скрывая радость в голосе.
После указаний, старлея задержал активист.
Всё у нас не получается нормально побеседовать, документацию проверить,---посетовал он.
А знаете что,---ответил старлей,---Вы через пол часа на склад вооружений приходите, я документы туда с собой захвачу.
Хорошо,---согласился комсомольский работник.
Никуда не заходя, старлей помчался на склад вооружения. Там он первым делом подошёл к часовому.
Слушай внимательно,---заговорщицким шёпотом сказал он солдату,---Есть информация, прибыла комиссия проверять службу войск. Так что действуй строго по уставу.
Затем старлей перешёл на шёпот,---Тут будет один капитан, в очках, ходит в технической форме. Может начать требовать пропустить его, или вызвать кого, никаких поблажек! Он в гарнизоне К., уже троих бойцов отправил в пехоту по горам лазить.
От перспективы лишиться спокойного места в роте охраны боец побледнел как мел и стиснул автомат.
Будем стараться!---заверил он старлея.
Я верю в тебя,---ответил тот часовому,---ты парень хороший, исполнительный, не хотелось бы потерять тебя.
Пол дня старлей выяснял типы и количество ракет, снарядов, проверял правильность комплектации лент. Вторые полдня, просто отсиживался. На обед не ходил, опасался нарваться, к тому же, у начальника склада был не плохой запас консервов ну и ещё кой чего.
Когда вечером, он уходил со склада, у ворот дежурил уже другой часовой.
Спасибо товарищ старший лейтенант,---тихо сказал он,---Что предупредили. Три раза сегодня гад приходил, все три смены проверил. А уж угрожал, требовал. Но мы как положено, «стой, кто идёт», «стой стрелять буду». Всё по уставу.
Молодцы,---похвалил его старлей,---ведь можете когда захотите.
Теперь оставалось придумать, что делать завтра. Перебрав все варианты, он пришёл к выводу, лучше всего исчезнуть из гарнизона. Но куда, этого старлей пока не знал. Был один вариант, который он рассматривал как крайний случай, но похоже этот случай наступил.
Утром, капитан А. немало удивился, когда увидел на старлее вместо привычного комбинезона полевую форму, мабуту.
Ты это куда?
Да вот, думаю на дальний пост слетать,---ответил старлей,---Где жалуются на постоянные обстрелы, а мы не можем понять откуда. Вот поползаю по окопам, посмотрю, что к чему.
Слушай, а может лучше напишешь эти планы, конспекты, я помогу,---робко предложил капитан, но взглянув на старлея понял, с таким же успехом немцы предлагали сдаться защитникам брестской крепости.
Тогда вот что, возьми,---капитан вытащил из тумбочки подсумок с запасными магазинами.
Спасибо друг!---ответил старлей.
Внезапно дверь с шумом распахнулась и в комнату влетел старлей Н..
С тебя бутылка за новость!---крикнул он.
С какой это радости!---возмутился старлей Л..
Улетел твой начальник назад в К..
Как улетел!---не поверил старлей.
Да так и улетел, сел на утренний почтовый рейс и привет. Кстати, ему подполковник Х., представление на орден «Красного знамени» написал.
Старлей Л. обессилено плюхнулся на кровать, на лице заиграла блаженная улыбка.
А всё же была от него польза,---философски заметил капитан А.,---Ты вот карты новые сделал, с номенклатурой боеприпасов разобрался.
Ну да, конечно,---согласился старлей.
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
vodoprovodchik
новичок
Да, уж...помнится как то был я кандидатом в КПСС ...ну и на очередном собрании председатель сказал : " Начнём , товарищи ...и сначала исполним гимн нашей страны..."
Млин, а я ни слова и не в зуб ногой...всё некогда да некогда,,,хоть сквозь землю провались...А вот сейчас знаю ! А тогда гимн по динамикам пустили и я благополучно "домычал".
Млин, а я ни слова и не в зуб ногой...всё некогда да некогда,,,хоть сквозь землю провались...А вот сейчас знаю ! А тогда гимн по динамикам пустили и я благополучно "домычал".
Пытливый юноша был старлей...
Старый Ламер
Реклама Google — средство выживания форумов :)
Полная версия.
// artofwar.ru
ArtOfWar. Лисовой Владимир Иванович. Пятый тост.
Сервер Афганская война 1979-1989 представляет проект Art Of War, посвященный солдатам последних войн - от Венгрии до Чечни. Живым и павшим.// artofwar.ru
Всем спасибо, прощавайте. Устал я толочь воду в ступе.
Самоудаляюсь.
Самоудаляюсь.
23.10.2007 00:49, Fakir: +1: ---Деньги не пахнут!---Веспасиан Тит Флавий, римский император.
---Он просто не держал в руках афгани,---старлей Л..
:lol:
---Он просто не держал в руках афгани,---старлей Л..
:lol:
Copyright © Balancer 1997..2018
Создано 01.04.2007
Связь с владельцами и администрацией сайта: anonisimov@gmail.com, rwasp1957@yandex.ru и admin@balancer.ru.
Создано 01.04.2007
Связь с владельцами и администрацией сайта: anonisimov@gmail.com, rwasp1957@yandex.ru и admin@balancer.ru.
