Перечитываю Травкина… LO-O-O-OL!

А все началось с матроса Майера…

Дети! Сегодня мы почитаем две книжки:

Травкин И. В. Всем смертям назло. — М.: Воениздат, 1987 (можно взять тут: ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА --[ Мемуары ]-- Травкин И. В. Всем смертям назло)

и…

Эрнст Хасхаген «На подводной лодке у берегов Англии». (взято тут:
http://www.overkilnavy.narod.ru/Lib/WW1/Hashagen-uboote/index.htm)

Для тех, кто не читал, Хасхаген командовал лодкой в 1-ю мировую войну. В источнике не указано, когда он написал книгу и когда она впервые была переведена на русский язык.

Итак…

Эрнст Хасхаген. Глава «U-62»

«Вот матрос Майер — дюжий, коренастый моряк в цветной шерстяной фуфайке. Родом он из Фрисландии. Несколько медлительный, тяжелый на подъем, он вначале не мог привыкнуть к нашим темпам. Особенные затруднения он испытывал при быстром погружении, когда должен был быстро проскочить через единственный открытый рубочный люк и прыгнуть с высоты около 5 м на палубу центрального поста; в этих случаях Майер обычно «заклинивался» в отверстии люка. Это было очень плохо, потому что от быстроты действий каждого отдельного человека часто зависела наша жизнь.
И вот однажды против Майера наша «семья» составила заговор. «Тревога!» Несколько человек бросается в люк и кубарем летит вниз. Затем появляется матрос Майер, а за ним трое дюжих товарищей в морских сапогах с толстыми деревянными подошвами. Они наверху так смяли и придавили нашего дорогого Майера, что тот чуть не лишился сознания. Он не пролезал, не падал, не проскальзывал, а просто слетел вниз, ушиб локоть о кран рубочного люка, зацепился своей шерстяной фуфайкой и повис на рукоятке перископа. Почувствовав на своей спине твердые подошвы, он стал ругаться, проклинать, старался ухватиться за что-нибудь в пустоте и в конце концов, сильно помятый и испуганный, оказался на железных листах палубы центрального поста…
...
Таким способом он научился «погружаться» и с этого дня проскакивал через башню, как «смазанная маслом молния».

Иван Травкин, стр. 127

«В рубке на связи ходового мостика с центральным постом по расписанию стоял фельдшер — высокий, плотный, несколько медлительный человек. Когда его назначили служить на подводную лодку, он вначале никак не мог привыкнуть к стремительным темпам при погружении.
Как только раздавалась команда «Срочное погружение», все моряки, находившиеся в этот момент наверху, бросались к единственному открытому рубочному люку и прыгали в лодку. В таких случаях фельдшер обычно задерживал всех, с трудом протискиваясь в люк. А ведь от быстроты действий каждого отдельного человека часто зависела жизнь всего экипажа.
…
Объявили срочное погружение. Первым в люк бросился фельдшер и, как обычно, застрял в нем. За ним кинулись два сигнальщика и вахтенный офицер и с силой протолкнули фельдшера вниз. В такой обстановке не до вежливости. Падая, он зацепился капковым бушлатом за какой-то выступ. И тут же вновь почувствовал на своих плечах твердые подошвы. В конце концов фельдшер упал на железный настил центрального поста. С того раза он проскакивал через рубочный люк как молния.»

Эрнст Хасхаген. Глава 17 «1918 год»

«Странно только, что истребитель держит курс прямо на запад и не идет полным ходом. Как будто он и не знал о нашем присутствии здесь, а преследовал какую-то другую, вполне определенную цель. Мы даем ему пройти мимо и всплываем, когда он скрывается из вида…
…
Не думает ли он встретить конвой или провести отдельный пароход с ценным грузом? Мы это увидим. Поэтому мы идем за ним полным ходом, пока над горизонтом опять не показывается маленькая рея беспроволочного телеграфа. Мы держим истребителя «на расстоянии», пока не становится темно.
Ночью подходим ближе, чтобы не потерять «вожатого», но скоро туман окутывает море, и мы должны быть осторожны, как рысь. Я опускаюсь на минутку в лодку, чтобы взглянуть на карту, на которую нанесен курс «воображаемого» конвоя. Вероятно, он шел в Брест или Сен-Назэр.
В 11 часов 30 минут пронзительный звук колокола тревоги. В то время как я бросаюсь наверх, наша «большая рыба» скользит уже под воду. В рубке слышу от вахтенного офицера, что истребитель вдруг прошел очень близко перед носом лодки. Он на время застопорил одну из своих машин или, может быть, уменьшил скорость вследствие плохой видимости. Поэтому мы его и нагнали, подойдя ближе, чем это нам было нужно. На борту американца позади была распахнута дверь, и в мерцающем свете показалась закутанная фигура, отражавшаяся призраком на следе, оставляемом судном. У вахтенных на мостике остановилось на мгновенье сердце…
…
Но истребитель остался спокойным.
…
Мы идем дальше и скоро опять выходим на верный след. Американец плохо затемнил огни на корме, и мы смело идем целую ночь вслед за ним.
На рассвете мы позволяем себе опять уменьшить ход, увеличиваем расстояние, но, к сожалению, образуется туман, так что мы окончательно теряем всякий след, но чувствуем, что какое-то «соприкосновение» уже установлено. Вокруг нас оживленные переговоры по радиотелеграфу. Судя по медленному темпу передачи и гудящему тону радиотелеграмм, переговоры идут между торговыми судами.»

Иван Травкин Стр. 130

«Сторожевик приближался. Было странно, почему он шел прямо на восток…
…
Дали возможность неприятельскому кораблю пересечь наш курс, ибо атаковать его не имело смысла из-за малой осадки.
Когда стемнело, лодка всплыла. Я принял решение идти позади сторожевика. Может быть, он направляется встречать конвой, о котором мы имели известие, и выведет нас прямо к нему?
Шли за сторожевиком полным ходом. На горизонте отчетливо вырисовывался его силуэт. Ночью подошли к своему «проводнику» поближе, чтобы не потерять в темноте.
Я спустился на минуту в центральный пост взглянуть на карту, на которую заранее был нанесен возможный курс ожидаемого конвоя. Вероятно, он заходил в Данциг, а теперь направляется в Свинемюнде.
Неожиданно в рубке раздался тревожный голос вахтенного офицера:
— Сторожевик идет перед самым носом подводной лодки.
Оказывается, он уменьшил скорость, и мы быстро его догнали.
Вражеский корабль был совсем близко. На его борту, в кормовой части, видимо, кто-то распахнул дверь, и наружу проник свет.
У меня замерло сердце. Неужели заметят? Хотел было уже дать сигнал срочного погружения, но сторожевик спокойно продолжал идти вперед. Огонь на его корме скоро затемнили, и корабль стало плохо видно. Мы следовали за ним и дальше, не упуская из виду.
Вскоре старшина радистов Горюнов передал на мостик, что в эфире слышны оживленные переговоры по радио. Судя по медленному темпу передачи и гудящему тону, переговоры шли между транспортами.
Неприятельский сторожевик действительно привел нас к конвою!»

Вы не намекаете , а прямо утверждаете , что - это плагиат.
Но в литературе - это не единичное явление.
Авторов давно нет в живых, поэтому обсуждение будет некорректным.

И напоследок...

Эрнст Хасхаген Глава «Атаки конвоев»

«Утром близ островов Силли показался конвой из 23 пароходов. Мы сразу взяли «на прицел» головное судно левой колонны. Но один истребитель мешает мне выпустить торпеду. Мы погружаемся под первую колонну и стараемся снова всплыть на поверхность между первой и второй. Однако это происходит слишком медленно. Я отлично чувствую, что мы слишком близко подходим к средней линии пароходов и находимся посреди конвоя, слепые, у самой поверхности! Я уже слышу удары винтов вблизи нас! «Всплыть выше! Всплыть выше!» Я прижимаю глаза к резиновой раковине окуляра на перископе и крепко схватываю ручку, чтобы иметь возможность сразу при всплытии быстро его поворачивать. Наконец, наконец-то вода зеленеет, становится светлее и прозрачнее. Вдруг воздушные пузыри и ослепительный блеск. И одновременно я с ужасом вижу, что передо мной серая стенка судна. Я отчетливо различаю отдельные головки заклепок на его стальных листах. Мы тараним или нас таранят. Что-нибудь да должно случиться!»


Иван Травкин Глава 7. «Последние атаки» Стр 140.

«Мне удалось взять пеленг и определять дистанцию до противника. Все стало ясно: мы оказались между транспортом и кораблями охранения. Выйти в атаку в такой обстановке трудно. Шумы винтов слышны уже совсем рядом.
— Всплывать выше!
Вся надежда на рулевого-горизонтальщика. Я прижимаю глаз к резиновой раковине окуляра и крепко схватываю рукоятки, чтобы при всплытии иметь возможность быстро поворачивать перископ. Вода зеленеет, становится светлее и прозрачнее. Вижу воздушные пузыри, ослепительный блеск — и передо мной серый борт сторожевого корабля. Мы его тараним или он нас? Долго раздумывать некогда: быстрее на глубину!»

>Вы не намекаете , а прямо утверждаете , что - это плагиат

Конечно. Если не согласны, предложите другой термин.
Вопрос в другом.
Я долго удивлялся, как это у Ивана Васильевича получилось, настрелять порядка дюжины пароходов, в книге это все описано с подробностями, в общем то, исключающими ошибку (ну может, 2-3 - не наверняка), а злобные враги подтверждают всего пару весьма скромных посудин. Для советского подводного флота это антирекорд.
Впрочем, цену этому счету должны были знать многие, кто в теме. Ведь, чтобы вот так совпали фразы (дословно!), книжка уже должна была быть переведена и доступна, хотя бы ДСП.

е-мое, С ВОЗВРАЩЕНИЕМ!

То что описано в книге - это лирика, эмоции, воспоминания. А е есть системный научный подход. Против него не попрешь.

О Травкине:

Действительно в период командования Иваном Васильевичем "Щ-303" "Ерш" ( 3-я серия) достоверно идентифицирован только поврежденный торпедой немецкий транспорт "Альдебаран" (7891 брт) в районе острова Уте 20 июля 1942 г.

Что касается атак 18, 20 октября и 4 ноября 1942 г. то торпедированные корабли до сих пор не идентифицированы. Судя по тому что по крайней мере две из 3 атак совершались в надводном положении, по одиночным суда, попадания торпед и гибель судна визуально наблюдались с палубы большим числом наших подводников, (то есть в этом случае мы имеем дело НЕ с утверждением об удачной атаке, которое бы базировалось на шуме взрыва или коротком осмотре участка моря через перископ) данные победы имели место.

Кто именно? Возможно шведы. Морские архивы Швеции, по крайней мере посвященные ВМВ, до сих пор закрыты.

Да, верно, по поводу указанных трех атак действительно ничего не ясно толко, кто попал под раздачу.

>е-мое, С ВОЗВРАЩЕНИЕМ!

Пасиба, только это чисто формально. Де-факто я в инете практически R/O и изменений не предвидится. Вот, ради одной конкретной информации.

Вот здесь 404 Not Found сказано, что книга Хасхагена вышла в 1931 г и предположительно была переведена на русский еще до войны. Т.е. она была ДСП. Следующее издание - аж в конце 90-х.

Как у нас писались мемуары.
Фактически, это был госзаказ, отказаться от которого было сложновато. Но, талантом бумагомарания обладают лишь немногие, поэтому к "жертве" приставлялся анонимный "раб" из СП, который усилиями ГлавПУра снабжался всем необходимым: донесениями командира, характеристиками на него и некоторых членов экипажа и протчая и протчая... Ну, и доступ к телу жертвы, разумеется.
Задача раба придать полученной информации литературную форму. Задача номинального автора - прочесть и выдать формальный одобрямс.
Должен еще быть военный рецензент, который тоже должен сказать свое формальное фе, но у меня дома первое издание 1964 г. и там никаких рецензентов не упоминается. Или их тогда явно не указывали, или их функции совмещались с партийной цензурой.
Ну, и если в тексте не нашлось ничего отклоняющегося от официального советского взгляда, его печатал Воениздат.

Так вот, скорее всего Иван Васильевич даже не подозревал, что "цитирует" немецкого коллегу, потому что Хасхаген был выдан рабу вместе с документами. На, мол, посмотри на мир глазами командира подводной лодки. А материал оказался местами настолько блеклый, что возник соблазн его "поправить".
Т.е. с плагиатом - это, собственно, не к Травкину.
Но, с фальсификацией - это на 50% к нему, потому что мемуары подразумевают некое следование субъективной реальности, а не бурный полет фантазии, и если ты видишь фигню и не возражаешь, значит что-то изначально было не так.
Куда пристроить остальные 50%, надеюсь, понятно?

Это зарубка на память тем, кто любит оперировать официальными советскими документами.

А нечто похожее : Году в 78 пришлось на службе в час досуга почитать
какую-то политпросветвоениздатовскую черноморскую
книжку о Новороссийском десанте.какого-то автора.
Леонид Ильич как раз на ТОФ на кр." адм. Сенявин"е побывал..
(После чего на "Сенявине" башню главного калибра рвануло)
И вот через пару лет вся страна читает опус"Малая Земля"
нашего трижды героя.И в школах его изучают.
А смотрю : книжка-то почти один в один,и по содерж. и по обьему.
Запомнился эпизод : Матросу-десантнику во время десанта бойцы дарили
патроны на день рождения..
кто еще помнит " М.Землю" автора Л.И.Брежнева ?
Всю страну читать заставили ,я тогда сидел и думал: откуда ноги-то растут,

Возможно ключевое слово - "забугорных"

Моя информация, в частности, отсюда:

Морозов М.Э. Кулагин К.Л.
"Щуки". Легенды Советского подводного флота - М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО,
2008.-176с.:ил.
ISNB 978-5-699-25285-5

Какие познания? Технология изготовления таких мемуаров достаточно широко известна с начала 90-х, когда об этом можно стало говорить.
Как хорошо известный пример:
"Леонид Замятин, бывший руководитель отдела внешнеполитической информации ЦК, руководитель авторской группы мемуаров Леонида Брежнева рассказал "Известиям", как писалась книга:
- Эта книга представляет из себя исторический документ. Леонид Ильич не писал эту книгу, но она написана с его слов и на основе его дневников его помощника по политичасти. Когда мне задают вопрос насчет "Малой Земли": "Писал ли Леонид Ильич эту книгу?" Я говорю, что не писал, но он является автором этой книги, так как она написана с его слов, но литературно обработана людьми, которые владели пером. Брежнев пером не владел. ".

Или почитайте здесь: Новые российские гуманитарные исследования. ВОЕННЫЕ МЕМУАРЫ КАК ИСТОРИЯ И КАК ЛИТЕРАТУРА
Очень вежливая, обтекаемая и узкоспециальная статья, но все сказано.

А по теме топика хорошо читать О.Стрижака ОЛЕГ СТРИЖАК - "CЕКРЕТЫ БАЛТИЙСКОГО ПОДПЛАВА"