Boroda_Sr> Саня, я полагаю, што, если в статье чёрным по-русски написано Су-17м2, то можно найти в сети именно его, а не отфотожопленный м4...вот навскидку - именно Су-17м2, и именно в Сиверской...
вот щас вот выкопал,соответствует текст правде то.
2 апреля 1981 года на аэродроме Сиверский, где базировались истребители-бомбардировщики Су-17м2 67-го БАП Шестой армии ВВС и ПВО, проводились плановые полёты. В полдень командир звена, летчик первого класса, майор Нестеров вывел свой Су-17 на старт. Это был его второй полет в тот день: с утра он выполнял задание на полигоне. Нестерова ожидал сложный пилотаж: крутые виражи и горки, петли и отвесные пикирования – элементы воздушного боя.
Щедрое весеннее солнце заливало аэродром. Настроение у летчика было отличным. Может быть, радовало весеннее солнце; может быть, результаты утренних стрельб. Майор Нестеров шутил, смеялся. Высокий, подтянутый шел он, как обычно, неторопливо и размеренно к самолету.
Самолет уходил на задание в обычном режиме. Сразу же после взлета на земле заметили яркий всплеск за быстро набиравшей высоту машиной.
- Зачем он включил форсаж? – подумалось руководителю полетов подполковнику Меркулову. Только хотел уточнить, в чем дело, как тут же услышал:
- Я – семьдесят третий (такие позывные были у летчика) … Сигнал пожара.
- Разворачивайся на круг, семьдесят третий, – последовала команда с земли.
- Обороты падают, температура… Скорость…
- Катапультируйся, семьдесят третий! – дал команду подполковник Меркулов. - Прыгай! Прыгай! – дважды повторил он решительно.
Но летчик не покинул горящий самолет. Он молчал.
Кусочек магнитофонной ленты с записью этого напряженного момента однополчане прокручивали не единожды. …И всякий раз поражались абсолютно спокойному,
ровному голосу Нестерова. В критической ситуации выдержка и хладнокровие нисколько не изменили ему.
Когда «обрезает» двигатель, самолет еще может жить скоростью и высотой. Нестеров ни скоростью, ни высотой не располагал. И лишь одно оставалось ему: немедленно выполнить приказ с земли и покинуть машину. Лишь на это и ни на что больше оставались в его распоряжении считанные мгновения. Он катапультироваться не стал, хотя отлично слышал команду. Мгновениями ценою в жизнь он распорядился так, как подсказывал долг.
Что же происходило в кабине терпящей бедствие машины? Свидетелями были только бесстрастные контрольные приборы - и они зафиксировали: летчик не выпускал из рук штурвала до самого столкновения с землей. Более того, за те тридцать секунд, что падал самолет, он пытался изменить его курс – впереди была деревня Куровицы, и ему удалось сделать это ценой собственной жизни.
Самолет Нестерова был с топливом, по дороге с разных сторон шли бензовоз и скорая помощь, а по другую сторону дороги стояла мощная электрическая подстанция - человеческие жертвы могли бы быть колоссальными.
Самолёт упал у шоссе Гатчина-Сиверский, неподалёку от деревенского кладбища.
Владимир Петрович Нестеров посмертно был награжден Орденом Красной Звезды.
На месте гибели самолета и его геройского пилота установлен памятный знак.