Реклама Google — средство выживания форумов :)
Продолжая читать книгу военно-морского историка Сергея Махова «Нулевая война. Англо-американская война 1812-1815». Тема английского военного флота и морского права тем более важна для нас, что СВО сейчас тоже проходит по этому британскому праву двухвековой давности.
Английский военный флот в то время, как и сейчас СВО, жил как часть рынка. Как заманивались матросы во флот, мы уже выяснили. Теперь – тема военной добычи (пиратства и даже мародёрства). Эта часть деятельности флота не просто регулировалась правом, но случаи пиратства и мародёрства разбирались судьями как само собой разумеющееся (т.н. «призовой суд»).
«Основой службы, помимо карьеры, в Royal Navy были призы и призовые деньги. Любой корабль, захваченный в бою или во время крейсерства, приводился на призовой суд, где оценивалась его стоимость. Из этой суммы до двух третей доставалось капитану, офицерам и матросам, захватившим приз (треть – английскому государству). Там, где крутятся большие деньги, естественно, процветает коррупция. Не обошла эта чаша и Royal Navy. Вообще, власть Адмиралтейства над флотом строилась не только на продвижении по карьерной лестнице, но и на возможности наградить денежно.
Речь прежде всего о призовых. Искушение иной раз было настолько сильным, что капитаны и адмиралы Royal Navy покидали предписанные районы крейсерств в погоне за призами, или ослабляли свои силы, отсылая часть кораблей на охоту. Капитаны всегда были вынуждены выбирать между общественной пользой (public good) и частной прибылью. Например, в 1762 году именно за подобное нарушение был снят с должности капитан Джон Бентинк, который ушёл из устья Нигера к островам Зелёного Мыса в погоне за испанскими призами.
Возвращаясь к коррупции в призовых судах - мало было взять приз. Иногда захвативший его мог остаться ни с чем. В пример можно привести Энсона, который в своём знаменитом вояже взял ценностей на 242 тысячи фунтов стерлингов. Тем не менее, он решил исключить из раздела добычи матросов и офицеров с погибших «Глостера» и «Трайала», на том основании, что главные призы захватил «Центурион». Однако те резонно возражали, что без их участия захват «Нуэстра Сеньора де Ковадонга» и других призов был вряд ли возможен. Сначала суд принял их сторону, но вскоре под давлением Адмиралтейства их доля была уменьшена, на всех выделили 500 фунтов, вместо положенных по справедливости 6000 фунтов. Сам Энсон получил 91 тысячу фунтов стерлингов, для сравнения - его зарплата за четырехлетнее плавание составила 719 фунтов стерлингов, а матросы «Центуриона» - по 300 фунтов каждый, что сравнимо с их зарплатой за 20 лет.
Капитан Джон Холмс, предъявивший призы на ямайский призовой суд, потом писал, что «был просто обобран колониальными чиновниками, которые оценили отличные корабли по цене дров», и подозревал в этом судью, который, несомненно, состоял в сговоре с местными коммерсантами. Но происходили и более возмутительные случаи. Весной 1759 года английский корабль «Амазон» захватил недалеко у Барбадоса три торговых французских брига, которые были приведены на призовой суд колонии. Цены, назначенные барбадосским судьей, показались капитану просто оскорбительными, и он… отвёл корабли с товарами во французскую колонию Антигуа, где отдал их за выкуп, в два раза превышавший деньги, которые назначил призовой суд. Резюмируя, можно сказать вполне очевидную вещь: захват приза ещё совершенно не гарантировал, что деньги у тебя в кармане. Надо было пройти множество препон, иногда даже отдать значительную часть захваченного, чтобы получить свои, казалось бы, законные деньги»
(к предыдущему посту)
Так как матрос на военном судне в прямом смысле обходился очень дороге английской казне, в Британии в первой стране мира начали разрабатывать систему сбережения военных. Что для того времени в других странах было немыслимо, так как пролов в Европе было в избытке «как грязи».
Фактически англичане стали основоположниками военной санитарной службы. Военный историк Сергей Махов продолжает:
«Наполеон, побывавший в 1816 году на британских кораблях по пути на остров Св. Елены, был поражён чистотой и порядком на флоте Его Величества. Французский аббат Клермон в 1777 году отмечал, что «для этой нации чистота - это своего рода инстинкт».
Англичане заметили, что чем более чистое судно, тем меньше на нём заболеваний. Ежедневное мытьё палуб с уксусом, ежевечернее проветривание помещений, процеживание питьевой воды, добавление в неё можжевелового раствора, ежедневное проветривание и сортировка продуктов в камбузе. Но и этого показалось мало, вскоре все нижние помещения были оборудованы вентиляторами, гнавшими воздух под воздействием силы ветра. Вскоре вентиляторы были улучшены Стивеном Хейлсом - для нагнетания воздуха в трюмы использовались воздушные насосы, а трубы, выводящие воздух из трюма, сделали вентиляцию вытяжной.
Грязная одежда также считалась распространителем инфекций. Поэтому она стиралась в добровольно-принудительном порядке два раза в неделю. Поскольку тогда мыло ещё было роскошью, очень часто вместо него использовалась выпаренная на ¾ моча и морская вода. Как только судно оказывалось у источника пресной воды - устраивалась большая стирка, причём одежду развешивали на верёвке, натянутой поперек русла и немного опущенной в воду. Одежду рекомендовалось оставлять так на сутки, чтобы течение реки хорошенько её промыло.
Однако чаще всего заразу на корабли несли новобранцы, и именно это составляло основную проблему. К концу Семилетней войны тогдашним главой Адмиралтейства Джорджем Энсоном, который сам в своё время хлебнул лиха с болезнями и смертностью на кораблях, был разработан целый ряд мер, который позволял если не искоренить, то существенно уменьшить заражение. Прежде всего, новенькие проходили через своего рода фильтрационный лагерь, где их полностью брили, причем не только головы, но и подмышки, и пах, одежду сжигали и выдавали новую робу. Кстати, эта мера имела и вторую цель - сбежавшего бритого новичка в робе не представляло труда найти. Затем новобранцы попадали на специальные медицинские блокшивы, первый из которых = «Мидуэй» - был введён в строй в Плимуте в ноябре 1758 года, где им проводили медицинский осмотр. После этого новых матросов распределяли по кораблям. Благодаря таким экстраординарным мерам на кораблях Royal Navy практически исчез сыпной тиф, кожные заболевания, экзема, чесотка и тому подобные заболевания.
Эти меры снизили смертность на кораблях в 5-10 раз! Количество больных к 1813 году уменьшилось в 4 раза: если в 1779 году по статистике болел каждый третий матрос, то в 1813 г. - только каждый одиннадцатый. К тому времени каждому моряку в обязательном порядке делали прививку от оспы, появились методы борьбы с малярией, цингой, лихорадкой. В рацион в обязательном порядке были введены лимонный сок, квашеная капуста. Введены централизованные поставки медикаментов на корабли, причём не оплачиваемые кэптенами и моряками из своего кармана. Вместе с чистотой на кораблях эти меры резко сократили эпидемии и заболеваемость во флоте».
(Если труд дорогой – работника берегут, если дешёвый – нет)
(продолжение предыдущего поста)
Но если даже не по своей воле простолюдин попадал в английский военный флот, там его ждала шикарная по меркам того времени работа (примерно как сейчас в зоне СВО мобилизованный получает раз в 5-6 больше, чем на гражданке, его ждёт много льгот и т.п.)
Один из лучших в России историк военно-морского флота Сергей Махов описывает условия контрактов военных моряков Англии в конце XVIII века («История военного дела: исследования и источники», №3, 2014):
«Зарплата в британском флоте считалась достаточно высокой - от 10 (юнга) до 24 (старший матрос) шиллингов в месяц. Это были большие деньги: к примеру, шляпник в Лондоне в то время зарабатывал 10-12 шиллингов (на уровне юнги), башмачник - до 15 шиллингов, тогда как крестьянин — 3-4 фунта в год, то есть всего 5-7 шиллингов в месяц. Но это не шло ни в какое сравнение с зарплатами коков (2 фунта 2 шиллинга в месяц), боцманов (4 фунта), или штурманов (6 фунтов 6 шиллингов в месяц). Естественно, что офицеры получали ещё больше, правда в мирное время они сидели на половинном окладе.
Так что, несмотря на жестокие порядки и муштру, народ в Royal Navy тянулся.
Кроме того, работа военного моряка была сравнительно легка, да не покажется это утверждение странным. Лорд Хоу в 1793 году писал: «Если ввести измерение «человеко-тонны» (которое сродни плотности населения) в морское дело, то окажется, что на каждого матроса в торговом флоте приходится от 10 до 20 тонн водоизмещения, на кораблях Ост-Индской компании — 15 тонн на человека, на военном корабле — 2-3 тонны водоизмещения на человека. Иными словами - на военных кораблях в обычном их состоянии присутствует куча бездельников. Действительно, ведь большая часть экипажа на военном корабле нужна только в бою, в обычном плавании или в порту можно обойтись гораздо меньшим количеством людей».
Не стоит забывать также про социальное обеспечение и льготы. А это были и питание за государственный счёт, и устройство в случае увечья в один из морских госпиталей, для чего из зарплаты моряка удерживались шесть пенсов месяц - нечто, напоминающее современные взносы в накопительную часть Пенсионного фонда. И, конечно же, призовые деньги.
В общем, служба на Королевском флоте имела зримые преимущества перед другими профессиями».