«ЕвроПРО»: Асимметричный ответ или возвращение Анти-СОИ

И так уж совпало, что новый труд академика А.А. Кокошина увидел свет в дни, когда широкие круги общественности и экспертное сообщество активно обсуждают Заявление Президента РФ Д.А. Медведева, в котором изложен план действий России в ответ на развёртывание американцами ЕвроПРО. В связи с этим, как представляется, будет уместно познакомить читателей «Красной звезды» с размышлениями академика А.А. Кокошина относительно некоторых гипотетических мер по совершенствованию структуры и состава российских СЯС и по укреплению их боевой устойчивости.

* * *

СЕЙЧАС мы живём в таком мире, когда мало кто думает о внезапном ударе с массированным использованием ракетно-ядерного оружия. У американцев есть термин - «стрела из чистого неба» («bolt out of blue»), который означает внезапную массированную атаку в условиях обычной мирной обстановки, когда нет напряжённости, свойственной острым международно-политическим кризисам. Такого рода нападение всеми считается крайне маловероятным, но всё равно в обязанности военных профессионалов входит планирование действий при наихудших и самых маловероятных вариантах развития событий.
Именно для этого на постоянном дежурстве в глубинах океана находятся атомные подводные ракетоносцы, круглосуточно дежурят офицеры на пунктах управления пусками МБР, работают системы предупреждения о ракетном нападении, системы контроля космического пространства.
Надёжную систему ядерного сдерживания обеспечивают не только собственно подводные ракетоносцы, но ещё и их надёжная защита, многообразные средства, обеспечивающие боевую устойчивость группировок ракетных подводных лодок стратегического назначения. Среди этих средств особое значение имеют средства противолодочной борьбы, призванные нейтрализовать при необходимости многоцелевые (ударные) атомные субмарины оппонента, представляющие едва ли не главную угрозу для наших РПЛСН.
В этой связи весьма важным представляется развитие формулы создания подводных стратегических ядерных комплексов, объединяющих в своем составе как РПЛСН, так и многоцелевые атомные подводные лодки, а также дизельные подводные лодки. Применительно к Тихому океану речь должна идти о «Восточном стратегическом бастионе». Вместе с «Северным стратегическим бастионом» в Заполярье они могли бы составить две опоры военной мощи России в соответствующих обширных зонах.
Каждый компонент Стратегических ядерных сил вносит свой вклад в обеспечение устойчивости военно-стратегического равновесия. Именно наличие трёх компонентов СЯС существенно усложняет планирование «обезоруживающего» удара другой стороной. У каждого из этих средств своя комбинация способов и свойств «выживания», обеспечения боевой устойчивости.
Базовые решения о сохранении трёхкомпонентной структуры СЯС были приняты Советом безопасности РФ в 1998 году на основе рекомендаций специально созданной для этой задачи Комиссии Совбеза во главе с вице-президентом РАН академиком Н.П. Лаверовым. Тогда имелись активные сторонники отказа от «триады» в пользу «монады» в наших СЯС.
СТРАТЕГИЧЕСКАЯ стабильность может быть обеспечена как совместными кооперационными усилиями, так и на односторонней основе. В современных условиях, при отсутствии ярко выраженной «бинарности» глобального военно-стратегического баланса, при наличии множества дисбалансов в сфере сил общего назначения, обычных вооружений эта задача выглядит особенно сложной. В силу этого принципиально важно как можно быстрее детально отработать такие варианты обеспечения в обозримой перспективе стратегической стабильности, которые предполагали бы прежде всего комплекс односторонних российских мер.
Мы, как представляется, не можем забывать о возможных односторонних действиях другой стороны по выходу из тех или иных договорных отношений в области ограничения и сокращения стратегических вооружений (как это было сделано администрацией Дж. Буша-младшего в 2002 году).
Концептуальная (и отчасти программная) основа для этого имеется. Во многом она была заложена тогда, когда в 1980-е годы готовился «асимметричный ответ» на СОИ. Тогда в качестве наихудшего варианта предполагался выход США из Договора по ПРО 1972 года и отказ от каких-либо соглашений по ограничению и сокращению стратегических наступательных вооружений.
Ряд компонентов стратегии нашего «асимметричного ответа» был впоследствии воплощен, как говорится, в «железе». Среди них - межконтинентальная баллистическая ракета «Тополь-М» («Универсал») в подвижном грунтовом и в стационарном (шахтном) вариантах. Её пришлось создавать, испытывать в неимоверно сложных условиях 1990-х годов, в весьма неблагоприятном внутриполитическом климате. В «политическом классе» Российской Федерации, мягко говоря, далеко не все поддерживали идею создания новой МБР, считая, что у нашей страны после распада СССР и системы «холодной войны» не осталось явных противников.
Разработка МБР «Тополь-М» осуществлялась в полном соответствии с требованиями по повышению боевой устойчивости группировки отечественных СЯС, которые формировались в рамках программ «асимметричного ответа» на СОИ в 1980-е годы.
На это же были направлены усилия, увенчавшиеся успехом, по радикальному снижению шумности наших атомных подводных лодок, по доведению их до уровня ниже биологических шумов моря. В результате этих усилий в значительной мере были девальвированы гигантские усилия (и затраты) США по созданию ряда противолодочных рубежей.
ВАЖНО обратить внимание и на опыт других государств, не связанных в строительстве своих стратегических ядерных сил договорно-правовыми ограничениями по структуре и составу СЯС и верификационными процедурами. Здесь особое место принадлежит, разумеется, КНР и её стратегическим ядерным силам, состоящим как из средств межконтинентальной, так и средней (промежуточной) дальности (баллистические ракеты средней дальности - БРСД). Китайские ракетно-ядерные силы считаются сравнительно небольшими по отношению к СЯС и США, и РФ.
КНР всё ещё находится как бы в «тени» того, что можно назвать «центральной диадой глобальной стратегической стабильности». Тем не менее пекинский опыт создания определённого числа ложных целей (в отношении стартовых позиций китайских МБР и БРСД) и обеспечения максимальной степени неопределённости для нахождения их новых ПГРК межконтинентальной дальности «Дунфэн-31» и «Дунфэн-31А», о которых говорит ряд отечественных и зарубежных специалистов, заслуживает большого внимания. Дальность «Дунфэн-31» оценивается более чем в 7.200 км, а «Дунфэн-31А» - более чем в 11.200 км.
Резкому повышению скрытности ПГРК «Дунфэн-31» и «Дунфэн-31А» безусловно способствует быстрое развитие сети автомобильных дорог в КНР, которое наблюдается там в последние 12-15 лет. Эти ПГРК способны рассредоточиваться на больших территориях, причём неотчуждаемых.
При отсутствии соответствующих соглашений с верификационными процедурами, ограничивающими скрытность ракетных комплексов наземного базирования, мы вполне могли бы пойти аналогичным путём с учётом, разумеется, всей специфики географического, научно-технического и оперативно-стратегического порядка.
В определённых условиях продуктивным может оказаться возврат на новейшей научно-технической основе к идее развёртывания малогабаритных моноблочных МБР, способных скрытно перемещаться по огромному количеству наших дорог в самых различных районах Российской Федерации (по неотчуждаемой территории). В том числе там, где рельеф местности, лесные массивы, другие условия делают их практически невидимыми со стороны спутников наблюдения другой стороны. У нашей страны имеется для этого значительный научно-технический задел.
В целом в нашей стране есть богатый опыт работы по проектам малогабаритных моноблочных МБР с подвижным стартом, которые дошли до разных стадий реализации.
В 1980-е - начале 1990-х годов в СССР разрабатывался, в частности, ПГРК «Курьер» с малогабаритной моноблочной ракетой межконтинентальной дальности с автономной пусковой установкой, который умещался в любых железнодорожных вагонах, легко перевозился на транспортных самолётах, мог размещаться во многих сравнительно небольших ангарах, имевших облик сугубо гражданских объектов. Длина «Курьера» составляла всего 11,2 м - значительно меньше, чем у аналогичного американского малогабаритного ПГРК «Миджитмен» (14 м), разработка которого началась в США несколькими годами ранее. Стартовый вес ракеты комплекса «Курьер» - всего 15 тонн.
При разработке комплекса «Курьер» были решены весьма сложные научно-технические, инженерные задачи. Например, в маршевых двигательных установках этого комплекса использовалось высокоплотное твёрдое топливо повышенной энергетики. Можно согласиться с мнением ряда отечественных экспертов, что идеи, заложенные в создание комплекса «Курьер», во многом остаются передовыми и в наше время.
В середине 1980-х годов в КБ «Южное» в Днепропетровске разрабатывался эскизный проект ракетного комплекса «Копьё-Р» с моноблочной жидкостной МБР (ампулированной, заводской заправки) со стартовым весом – 10,9 т, с длиной – 12,9 м, диаметром – 1,15 м. Стартовые батареи ПГРК «Копьё-Р» должны были патрулировать на боевых маршрутах в состоянии постоянной боевой готовности с периодической сменой мест стоянки. С периодичностью один раз в семь суток стартовая батарея перебазировалась бы на пункт постоянной дислокации полка, где проводилась бы замена дежурной смены и необходимое техническое обслуживание.
Для боевого оснащения комплекса «Копьё-Р» (ракета размещалась бы на автономной самоходной ПУ на шасси МАЗ-543) предусматривалось два варианта:

моноблочная головная часть с тяжёлым боевым блоком без средств преодоления ПРО;

с лёгким ББ и средствами преодоления ПРО.

Ещё раньше, в середине 1970-х годов, в конструкторском бюро «Арсенал» имени М. В. Фрунзе разрабатывался подвижный боевой ракетный комплекс с малогабаритной твёрдотопливной ракетой межконтинентальной дальности (НИР «Вереница»). Основным назначением этого комплекса было участие в ответном ударе после ракетно-ядерного нападения противника в целях снижения вероятности поражения боевых агрегатов при ракетно-ядерном нападении путём рассредоточения мобильных пусковых установок и подвижных командных пунктов в обширных неотчуждаемых районах базирования (длина ракеты - 11,4 м; диаметр - 1,28 м; вес полностью собранной ракеты - 13,5 т).
НАРЯДУ с вопросом о создании малогабаритной моноблочной МБР, подобной «Курьеру», следует также рассмотреть вопрос о производстве на основе имеющихся российских технологий «тяжёлой» (или «квазитяжёлой») МБР с большим числом разделяющихся головных частей со способностью маневрирования боевых блоков на подлётном участке с различными средствами преодоления ПРО.
Сравнительно небольшое число таких ракет можно разместить в высокозащищённых шахтных пусковых установках, в том числе в скальных грунтах. Надо иметь в виду, что стоимость ракетного вооружения в расчете на один развёрнутый боезаряд мобильной МБР многократно превышает аналогичную стоимость стационарной МБР.
Параллельно с этим можно было бы (в случае невозможности достижения с США равноправного и взаимовыгодного нового соглашения по ограничению и сокращению стратегических ядерных вооружений) создать широкий набор ложных шахт (ШПУ) и других объектов, имитирующих позиционные районы МБР.
Ещё одним компонентом более выживаемой, устойчивой группировки отечественных СЯС может быть создание небольшого количества комплексов с баллистическими ракетами воздушного запуска (БРВЗ), способными действовать на межконтинентальной дальности. В своё время НИР в отношении таких систем велись и в нашей стране, и за рубежом. Причем размещать такие средства можно не только на специализированных самолётах ударной авиации, но и, например, на оборудованных соответствующим образом самолётах военно-транспортной авиации.
Значительный опыт в создании комплексов с БРВЗ имеет в нашей стране, в частности, знаменитый Государственный ракетный центр «Конструкторское бюро имени академика В.П. Макеева» (в прошлом СКБ-385, затем КБ Машиностроения). Здесь в 1970-е годы велась научно-исследовательская работа по авиационному ракетному комплексу на основе баллистической ракеты для подводных лодок и самолётов типа Ан-22.
Для этих комплексов были разработаны три режима боевого дежурства:

повседневный (самолёт на штатной стоянке; экипаж в зданиях аэродрома);

повышенной готовности (самолёт на стоянке вблизи взлётно-посадочной полосы с прогретыми аэродромными средствами двигателями; экипаж в самолёте); этот режим обеспечивал бы гарантированный выход из-под упреждающего удара противника по получении приказа на основе данных от штатной системы предупреждения о ракетном нападении;

полной готовности (барражирование в воздухе над арктическими и малонаселенными районами с гарантированной поддержкой самолётами-заправщиками) вне зон обнаружения средствами ПВО «оппонента».

Такого рода подход к режимам боевого дежурства в принципе может быть использован (с некоторыми коррективами) и к современным условиям.
На самолёте Ан-22 предусматривалось размещение одной БРПЛ Р-29Р; при использовании самолёта Ан-124 планировалось разместить на нём 3 таких ракеты.
В 1980-е годы велась НИР «Кречет» (с головной организацией КБ «Южное», которое возглавлял академик В.Ф. Уткин). Разрабатываемая ракета «Кречет-Р» (с массой 24,4 т) должна была иметь маршевые твердотопливные двигатели, автономную, инерциальную систему наведения с коррекцией от внешних источников информации. Ракеты планировалось оснащать РГЧ с индивидуальным наведением на цель шести боевых блоков либо с набором средств для преодоления ПРО противника.
В качестве самолёта-носителя должен был использоваться бомбардировщик Ту-160. Дальность комплекса с учётом дальности самолёта-носителя должна была составить 10.000 км (у ракеты «Кречет-Р» соответственно планируемая дальность была 7.500 км). Работы по теме «Кречет» были прекращены в середине 1980-х годов.
Ряд специалистов полагают, что в определённой мере для создания комплексов с БРВЗ могут быть использованы заделы, созданные в ходе реализации НИР по таким космическим авиационно-ракетным системам, как «Спейс Клиппер» (с использованием самолёта Ан-124СК) и «Бурлак» (с использованием бомбардировщика Ту-160СК), а также «РИФ-MA» (с использованием самолёта Ан-124АРКК) и по морской баллистической ракете комплекса Д-19.
При обострении военно-политической обстановки возможно быстрое наращивание группировки самолётов-носителей с БРВЗ, патрулирующих в воздухе в целях демонстрации противнику возможности нанесения гарантированного ответного удара. Таким образом, комплексы БРВЗ могут быть одним из сравнительно гибких средств по предотвращению эскалационного доминирования со стороны «оппонента».
Как справедливо отмечает В. Кардашов, нахождение зон патрулирования самолётов-носителей баллистических ракет межконтинентальной дальности в глубине своей территории под прикрытием противовоздушной обороны и отсутствие необходимости выхода для применения оружия за пределы воздушного пространства страны гарантирует их от поражения традиционными средствами ПВО противника.
Все действия до момента принятия решения на пуск ракет являются обратимыми, и в силу этого такие системы «не критичны» к ложным тревогам системы СПРН. Это снижает риск применения ядерного оружия в результате неправильной оценки обстановки.
Сейчас следовало бы рассмотреть в ускоренном порядке комплекс системных НИР по созданию такого рода системы на новейшей научно-технической основе, которая придала бы новое качество подобному средству повышения боевой устойчивости нашей группировки СЯС.
Все эти перечисленные в порядке размышлений варианты развития отечественных СЯС должны, разумеется, рассматриваться и с точки зрения стоимости и надёжности эксплуатации ракетных комплексов. Слабым местом создания дополнительных ракетных комплексов, о которых говорилось выше, является увеличение числа типов РК, стоящих на вооружении, что усложняет задачи управления ими и эксплуатации. Но это и предмет для решения классических задач системного анализа и исследования операций с оптимизацией решений по различным параметрам. Это предполагает использование суперЭВМ и соответствующих программных продуктов.
Ряд предварительных проработок говорит о том, что подобные меры со стороны РФ при определённых условиях могли бы вписаться и в двустороннюю договорную формулу.