«На ловца и зверь бежит».
Это я к тому, что вчера попался мне сборник мемуаров «На земле, в небесах и наморе». М. Воениздат 1983.
В нем воспоминания полковника Сергея Семеновича Громова. Командира 257-го Гвардейского зенитно-аритиллерийского полка (бывшшего 848-го).
На Сандомирском плацдарме этот полк осушествлял прикрытие переправы.
На тот момент штат полка 4-ре батареи по 6-ть 37 мм автоматов 61-К и рота из 16-ти 12,7 мм пулеметов ДШК
«… 29 июля, когда танковая бригада полковника И. И. Гусаковского (1-я Гвардейская танковая армия) вышла к Висле, а передовые наши отряды даже начали форсирование реки на подручных плавсредствах, у меня на КП раздался телефонный звонок. Взяв трубку, я услышал голос командира дивизии (4-я гвардейская зенитно артиллерийская).
— Прошу срочно ко мне, — сказал Каменский.
На КП комдива я встретил командира 273-го гвардейского полка полковника И, М. Горннинова.
— Зачем вызывает Каменский? — спросил я у Ивана Михайловича.
— Думаю, для совместной работы,— энергично пожимая мнеруку, ответил Горянинов.
Едва мы переступили порог комнаты, которую занимал командир дивизии, как услышали голос Ивана Гавриловича.
— Вот и прекрасно, что вы вместе вошли ко мне,— приветливо улыбаясь, сказал Каменский.— Суть дела в следующем: штурмовой понтонно-мостовой батальон, занимающийся восстановлением разрушенного моста (стационарный мост через Вислу, разрушенный немцами при отступлении. «Св».), должен в короткий срок навестн( рядом еще одну переправу. Одновременно наши войска будут: форсировать Вислу на подручных средствах. Из ваших полков создается группа, которая должна обеспечить противовоздушную оборону этого района. Эту задачу поставило нам командование фронта. Задач: большой важности! От ваших энергичных и умелых действий » многом будет зависеть судьба плацдарма на левом берегу Висл! его укрепление и дальнейшее расширение.
Покидали мы КП дивизии удрученными. Знали, вражеская авиация любой ценой попытается сорвать переправу наших войск. Ведь даже на подходе к Висле группы фашистских самолетов то и дело бомбили батареи полков. А сейчас, когда зенитчики уже закрепились в районе переправ, они подвергаются интенсивному минометному обстрелу.
— Голову, сволочи, не дают поднять,— докладывали мне командиры батарей.
Правда, мы тоже не оставались в долгу. Так, буквально вчера мне позвонил на КП командир 1-й батареи В. Е. Галызин (и попросил:
— Разрешите уничтожить минометы...
— Каким образом? — поинтересовался я.
— А разведчики батареи уже засекли их, — ответил Галызин.
Я, подумав, дал согласие.
С наступлением темноты 1-я батарея совместно со 2-й, которой командовал капитан Ф. М. Николаенко, незаметно сменили огневые позиции и скрытно установили орудия в непосредственной близости от позиций вражеских минометчиков.
Наступил рассвет. Гитлеровцы начали методично обстреливать район, который накануне занимали эти батареи. Галызин, ничем пока не обнаруживая себя, приказал разведчикам еще раз уточнить расположение огневых точек противника. Когда обстановка полностью прояснилась, зенитчики обрушили на фашистов шквальный огонь. Удар был настолько неожиданным и точным, что враг не смог организовать активного противодействия и за короткий срок потерял, по нашим подсчетам, 12 крупнокалиберных минометов.
Дышать, как говорится, стало легче. Но вот сейчас мы получили задание особой важности...
Зенитная группа хорошо подготовилась к его выполнению. Однако шли часы, а самолеты противника почему-то не появлялись.
— Странно, очень странно, — пристально рассматривая чистое небо, говорил гвардии майор В. И. Комаров — Не иначе как фашисты что-то задумали...
Весь день зенитчики провели в томительном ожидании (30 июля! «СВ».). И только в 22.00 на большой высоте над нами появилась группа самолетов-разведчиков. Над переправой они покружились всего несколько минут и, когда мы открыли по ним огонь, тотчас же ушли на запад.
— Засекли расположение наших батарей, — с досадой сказал Иван Михайлович Горянинов.— Теперь надо ждать гостей с грузом.
Медленно текло время. Небо давно потемнело. Зажглись звезды. А когда уже казалось, что ночь пройдет спокойно, над районом переправ ярко вспыхнули сброшенные на парашютах светящие авиабомбы. Над Вислой стало светло как днем. И тут появились бомбардировщики: несколько больших групп шли к переправе на разных высотах. Мы встретили «юнкерсы» плотным огнем. Два самолета, объятые пламенем, упали в воду. В ответ посыпались бомбы. Они падали в реку и на берега. А несколько штук легли рядом с переправой. Нас это встревожило. Где гарантия, что в следующих налетах враг свою задачу не решит более успешно?
— Беда в том, что у нас оголен левый берег, — сказал Горянинов. — Но как перебраться на ту сторону — ума не приложу...
После долгого обсуждения создавшегося положения мы пришли к неутешительному выводу: перебраться на другой берег Вислы мы не сможем потому, что переправа еще не восстановлена, ну а переправа не войдет в строй до тех пор, пока мы, зенитчики, не окажемся на левом берегу.
— Получается замкнутый круг, — сказал начальник штаба гвардии майор Ю. Ф. Липатов.— Но надо его разомкнуть. И ключ, кажется, в наших руках.
Я понял, о каком «ключе» ведет речь начальник штаба. Да, у нас уже имелся некоторый опыт форсирования рек на плотах. Но одно дело перебросить через водную преграду несколько пушек и пулеметных установок, и совсем другое — целый полк.
Однако это был единственный выход, и мы решились на него. При помощи саперов построили плоты с таким расчетом, чтобы можно было поставить на каждый и пушку, и автотягач. Буксировать плот должен был слабосильный катеришко, который неизвестно где откопал В. И. Федин. Но мы были страшно рады и этому приобретению.
Как только погрузили на плот первый автотягач с пушкой и катер тронулся, вражеская артиллерия открыла огонь. Рядом с катером взметнулись водяные столбы. Создалась опасная ситуация. Ведь если катер выведут из строя, вся задумка с нашим форсированием сорвется.
Поблизости вражеской артиллерии не было, значит, бьет дальнобойная. Мы недоумевали: откуда же корректируется ее огонь?
Вдруг рядом с собой я увидел статную фигуру командира отделения разведки взвода управления полка гвардии сержанта Николая Смирнова. Четко вскинув руку для приветствия, он, едва сдерживая возбуждение, сказал:
— Товарищ гвардии полковник (я уже был тогда в этом звании)! Фашисты корректируют огонь вон с той каланчи, — разведчик показал рукой в сторону темнеющего полуразрушенного здания на другом берегу реки.
— Откуда вы знаете? — спросил я.
— А я уже побывал там. На каланче наблюдательный пункт противника.
Сведения разведчика я немедленно сообщил в штаб корпуса.
На помощь пришла его артиллерия. Несколько метких залпов — и артиллеристы буквально снесли каланчу.
Одновременно я приказал сменить и место форсирования. И хотя враг еще минут пятнадцать продолжал обстрел, его снаряды ложились на пустое место.
Мы благополучно перевезли через Вислу 60 единиц боевой техники и вооружения,
И снова, как накануне, в 22.00 над переправой появилась группа самолетов-разведчиков. Огонь по ним повели лишь зенитчики Горянинова, оставшиеся на правом берегу. Мы же ничем себя не обозначили..
В 23 часа другая небольшая группа самолетов повесила над переправой светящие авиабомбы — и тут же с юго-запада, запада и северо-запада на нее стали заходить большие группы бомбардировщиков. Это не застало нас врасплох, так как накануне мы организовали четкую систему централизованного управления огнем всей зенитной группы. Воздушное пространство в своем районе разбили на секторы. Каждая батарея, взвод и даже орудие имели ясную задачу по обороне своего сектора.
Огонь открыли одновременно, еще на предельной дальности. Около сотни орудий разных калибров и пулеметных установок создали сплошную зону зенитного огня. А тем временем бойцы штурмового понтонно-мостового батальона поставили на участке переправ дымовую завесу, лишив противника возможности производить точное бомбометание.
В первую же минуту боя враг потерял четыре самолета. Через несколько десятков секунд еще три Хе-111 кометами пошли к земле. Ряды фашистов расстроились. Бомбы в беспорядке сыпались на землю, в реку, и ни одна из них не попала в переправы. Зенитчики ликовали. Еще бы! Ведь они с честью выполнили задачу по охране переправ, сбив при этом семь фашистских самолетов, и не понесли потерь со своей стороны. Кто-то даже с твердой убежденностью заявил:
— Ну, теперь они больше сюда не сунутся. Урок мы им преподали хороший.
— Не торопитесь с выводами,— охладил пыл говорившего Горянинов.— Может быть, фашисты изменят тактику, но бомбить переправы попытаются еще не раз.
Все произошло именно так, как предсказывал Иван Михайлович, лишь с той разницей, что гитлеровцы не сразу изменили тактику налетов. На следующую ночь, например, все повторилось, как и накануне,— разведчики, осветители, бомбардировщики. Даже время налета педантичные гитлеровские асы выдержали минута в минуту. И что же? Наша зенитная группа сбила еще несколько вражеских самолетов, надежно прикрыв переправы.Вот теперь фашисты призадумались: уж слишком дорогой ценой обходился им каждый такой налет, причем всякий раз
безрезультатный.
На следующий день мы без труда поняли, что гитлеровцы отказались от прежнего шаблона. Теперь группы их самолетов значительно увеличили потолок бомбометания. Правда, при этом резко снизилась вероятность попадания бомб в цель, но все же… Мы не всегда могли достать их на такой высоте. Изменил враг и время налетов: появлялся над переправами в разное время суток.
8 августа 1944 года в 6 часов утра мы увидели группу ФВ-190. Изготовились к отражению налета. Но до нас «фоккеры» не дошли — их перехватили советские истребители. После короткой стремительной атаки два фашистских самолета рухнули на землю, а остальные повернули назад.
Едва наши истребители скрылись за горизонтом, как воздух вновь наполнился гулом моторов. Группа «фоккеров» двигалась прямо на огневые позиции 1-й батареи. Значит, решили сначала подавить нас, а потом уже приняться за переправы.
Угадал не совсем верно. Группа вдруг разделилась на две части: одна продолжала приближаться к батарее, другая же легла курсом на переправы.-Что делать? Отражать всеми орудиями налет на батарею или прикрыть переправы, по которым непрерывным потоком двигалась пехота, техника?
Командир 1-й батареи Галызин раздумывал лишь секунду, а затем приказал:
— Всем орудиям прикрыть переправы! Расчету Фокина отражать налет на батарею!
«Фоккеры» высыпали на огневые позиции зенитчиков серию мелких бомб, во втором и третьем заходах прошлись по ним пулеметным огнем. И все же почти все снаряды батарея упорно посылала навстречу тем самолетам, которые пытались пикировать на переправы. Только одно орудие — орудие гвардии сержанта В. Фокина — встречало огнем группу, штурмующую батарею.
После первого захода в его расчете было ранено три человека, но никто из них не покинул своего места. Вскоре был убит наводчик гвардии красноармеец Кондратьев. И тогда сам Фокинзанял его место.
После третьего захода, когда головной «фоккер» от меткого, попадания зенитчиков взорвался в воздухе, вражеские летчики' не стали больше искушать судьбу и повернули машины на запад. Расчет гвардии сержанта Фокина перенес огонь своего орудия на ту группу, которая штурмовала переправы. В итоге батарея рассеяла вражеские самолеты. Переправа осталась невредимой.
Задачу по охране переправ ниша группа успешно выполняла и в последующие дни. Вот что писал о работе зенитчиков командир штурмового понтонно-мостового батальона: «Зенитные гвардейские подразделения, прикрывая от ВВС противника мосты и переправы через Вислу в районе Седлещаны, Махув, умело отражали массированные налеты, не допустили ни одного случая разрушения объектов, переправы работали бесперебойно, наши|
войска получали все необходимое в срок». Такой отзыв был для нас самой высокой наградой. …»