Краснознаменный Севастопольский ордена Кутузова III степени 43-й авиационный полк истребителей-бомбардировщиков

Ну вот, с Рудовкой разобрались вроде.

Тогда интересно, что это был за запасной аэродром в 60 км от Чойбалсана, на который Володя (mant) садился еще на МиГ-17?

Холодная поздняя осень далекого 1980 года. Пару дней назад, над Чойбалсаном пронесся мощный буран, засыпав снегом все имеющиеся углубления в земной поверхности, преподнеся отнюдь нерадостный сюрприз всем, задействованным в обеспечении полетов.

Где-то на далеком ЦЗТ бурлила жизнь. Шли ночные полеты. Где-то там сновали АПА и ТЗ, вооруженцы подвозили бомбы и снаряды, красавцы Су-17М3 заправлялись, на них подвешивалось вооружение, и, через некоторое время, гремя форсажами, уходили они в черное бескрайнее монгольское небо.
«Пять полста третий, к взлету готов….»
«Пять полста третьему взлет, Южный, четыре тысячи….»
Краснознаменный Севастопольский ордена Кутузова III степени 43-ий авиационный полк истребителей бомбардировщиков отрабатывал задачи по плану боевой подготовки.
А у нас, на ближнем, была тишина. Мерно гудела и моргала лампочками приводная радиостанция, резко щелкал автомат подачи сигналов, выдавая в эфир морзянкой букву «А», в тон ему дергалась стрелка, показывающая изменения тока в основной антенне, бешено моргали контрольная лампочка и стрелка выносного индикатора маркерного маяка, отправляя вверх, строго по линии посадочного курса, сигнал «шесть точек в секунду». Кодовый неоновый светомаяк окрашивал небо Монголии красными неоновыми всполохами…. Точка-тире, три тире, - пауза, точка-тире, три тире, - пауза, — «А-О», — позывные нашего аэродрома. Все шло по плану. Саня Рогачев, наш старший смены, мирно похрапывал в спальне, Ваш покорный слуга смотрел по телевизору какую-то передачу, а третий сослуживец, борясь со сном, контролировал работу станции. Ничто не предвещало каких-либо неожиданностей.
А надо сказать прямо перед воротами основного ближнего, или БПРМ-300, как этот объект назывался официально, проходила дорога из Чойбалсана в Соловьевск, на Родину, в Союз советских социалистических республик. Движение по ней было по монгольским меркам довольно таки оживленное, что приносило в жизнь личного состава БПРМ определенные сложности, в виде повторяющихся раз за разом попыток местного населения проникнуть на объект. Нельзя сказать, что эти попытки носили признаки какой-либо агрессии, но некоторые неприятности доставляли, особливо те из несознательных монгольских товарищей, которые пытались зайти в гости ночью. Для предупреждения и пресечения такого рода попыток, а равно охраны и обороны объекта, личный состав был вооружен штатными автоматами АКМ, к которым имелось 690 боевых патронов, в виде цинкового ящика на 660 штук, и 30-ти штук россыпью, снаряженных в два магазина по 15-ть патронов. В последствии, особенно для предупреждения и пресечения ночных визитов незваных гостей, был заведен огромный красивейший монгольский волкодав, по кличке «Дембель», которого неплохо знало и население 120-ой площадки, называя не иначе, как Черный дьявол. «Дьявол» этот напрочь не признавал ни цепей, ни поводков, гулял по степи сам по себе, что и явилось причиной того, что однажды один пехотный майор с мотострелкового полка решил использовать его шикарную лоснящуюся шкуру на шапку, но не успел, пес сумел заскочить на территорию объекта. Майор сей, однако же попытки обзавестись шапкой не оставил, пытаясь застрелить «Дембеля» на нашей территории из охотничьего ружья, чем вызвал справедливый гнев и возмущение населения, проживающего на данном объекте. Жители эти довольно популярно объяснили «товарищу майору», что пес охраняет территорию, и по сути своей является таким же бойцом непобедимых и славных советских ВВС, как и они. А посему стрелять его, да еще на территории охраняемого объекта, они никак позволить не могут. Слова сии довольно аргументировано подтверждались демонстрацией прекрасного творения гениальной технической мысли конструктора Калашникова, с примкнутым магазином с 15-ю боевыми патронами. После такой убедительной аргументации всякие попытки застрелить собаку прекратились, однако видимо «товарищ майор» был не совсем удовлетворен диалогом с бойцами наших славных ВВС, что послужило поводом для его немедленного отбытия в авиагарнизон и обращения к командованию нашего доблестного полка, куда было вызвано и командование нашего батальона связи.
Нет, не зря, Уважаемый Тимофей, пишет о прекрасной обстановке, царившей в то время в полку. Там своих не сдавали. Что и как там обсуждалось – для нас осталось тайной, но результатом совещания командования явилось отбытие «товарища майора» в длительное эротическое путешествие по монгольской степи.
Однако, это лирическое отступление. На момент описываемых событий Дембеля еще не было.
Прямо за БПРМ, дорогу в сторону Чойбалсана пересекал достаточно широкий и глубокий ров, дорога плавно спускалась на его дно, и, с небольшим поворотом, поднималась на поверхность. Ров этот, на момент описываемых событий, был доверху наполнен снегом, однако дорога была расчищена.
Итак ночь, на улице под минус 30, полк летает, а Ваш покорный слуга сидит в домике, смотрит телевизор.
Внезапно открывается дверь и в домик входят два монгольских офицера в форме пограничников. Один в звании капитана, а второй лейтенанта.
Событие сие, никак не ожидаемое, приводит меня в состояние небольшого офигевания, а капитан, осмотревшись, довольно бесцеремонно выкрикивает на достаточно хорошем русском языке:
«Мы тут застряли, давай, вытаскивай».
Худо-бедно объяснившись с ним, понимаю, что они, следуя на машине УАЗ-469 в Чойбалсан, не справились с управлением и влетели в ров. А «залететь» туда им было и немудрено, ибо сказать, что оба офицера были пьяны – это не сказать ничего.
Вспомнив, что нам объясняли замполиты на занятиях по политической подготовке об интернационализме, братстве по оружию, взаимовыручке и взаимопомощи, я пытаюсь обяснить товарищу монгольскому капитану, что в данный момент ничем помочь ему не могу, вся автотехника (а наши средства связи и РТО были практически поголовно «на колесах») стоит на позиции, идут полеты и снять какую либо машину я просто не имею права.
Но не тут то было. Капитан, не обращая внимание на мои возражения, продолжает наставивать на том, чтобы его машину немедленно вытащили. Причем настаивает в весьма, надо сказать, резкой и грубой форме. Войдя в раж он кричит: «Я начальник 5 отдела…..». «И ты должен… твою мать…. Немедленно …. Твою мать…» .
Мне, в общем-то, «по барабану» было, какого отдела он начальник, что 5-го, что 10-го, о чем я, в вежливой и тактичной форме, ему объяснил. Вернее попытался объяснить, ибо похоже, что мои объяснения никого не интересовали, или их никто не мог понять, отнюдь не в следствии незнания или плохого знания русского языка, а в силу «сильной степени алкогольного опъянения».
Лейтенант вытащил какое-то удостоверение красного цвета и сунул мне под нос. «Я лейтенант монгольской госбезопасности», представился он.
На шум проснулся и вышел из спального помещения Саня Рогачев, вышел надо сказать одетым не совсем по форме. Нет, уставные штаны на нем были, а вот верхняя часть форменной одежды напрочь отсутствовала.
Его вид пришелся не по душе лейтенанту монгольской госбезопасности, и он начал довольно громко выражать свое возмущение тем, что вот если бы на этом месте был русский капитан, то бойцы стояли бы перед ним по форме и по струнке, а на монгольского им значит наплевать, перед монгольским капитаном можно нарушать форму одежды и держать руки в карманах.
То ли Саня Рогачев еще не отошел от сладкого сна, то ли лекции замполита об интернационализме и помощи братским армиям он слушал в половину уха, то ли пьяный вид и требования о помощи, высказываемые в наглой и грубой форме, подействовали на него как-то негативно, но предложил он отправиться капитана и лейтенанта на х…., вернее в дальнее эротическое путешествие куда-то в сторону Чойбалсана.
Обстановка тем временем немного усложнялась. Через дверь к нам в помещение проникло еще человек пять офицеров, в состоянии ничем не отличающемся от своего капитана. Видя, что дело может принять неприятный оборот я сообщил «по громкой» на СКП о том, что к нам ворвались монголы.
Ответ не замедлил себя ждать. От ответственного по связи и РТО немедленно поступила команда «Вооружиться и выгнать монгол за пределы объекта». И лишь за тем он решил уточнить, что же это за монголы такие оказались.
Узнав, что это офицеры-пограничники, и, что возглавляет их АЖ САМ начальник 5 отдела, ответственный по связи тут же слегка изменил команду. Оружие велено было не брать, а братьев по оружию выставить вежливо и культурно. Тут же он нас обрадовал, сказав, что личный состав первой и второй рот, не связанный с обеспечением полетов и несением караульной и внутренней службы, поднят по тревоге и брошен к нам на помощь во главе с дежурным офицером по части. И велел нам держаться. Так и сказал – «Держитесь !!!».
К этому времени монгольских офицеров в нашем домике было девять человек, плюс один товарищ монгол гражданской наружности. Итого – десять. Супротив нас двоих, отнюдь не Чаков Норрисов и Арнольдов Шварценеггеров. Тем не менее указание получено и надо его исполнять. А как???
Ну а дальше, прямо как в старом анекдоте… Каким-то образом, при помощи «ломика и какой-то матери» мы сумели выпроводить братьев по оружию не только из домика, но и с территории объекта. Тут же вызвали бойца из станции, облачили его в валенки и постовой тулуп, вооружили штык-ножом и поставили охранять ворота и калитку.
Поначалу было все спокойно. Монголы роптали, довольно громко и требовательно, но активных действий каких-либо не предпринимали, за исключением одного офицера, который что-то гортанно выкрикнул по-монгольски и заплетающимся шагом пошел в сторону второй зоны. По видимому ему очень понравились самолеты и он решил рассмотреть их поближе. Зная, что стоянки самолетов охраняются «по-взрослому», мы на всякий пожарный предупредили по ГГС СКП, сообщив, что один из монгол отправился на охраняемую стоянку второй эскадрильи. Долго он правда не проходил, видимо настроение рассматривать поближе самолеты пропало, или еще по какой-то причине, но данный товарищ вернулся восвояси.
Время шло, подмога не приходила, а тридцатиградусный мороз и пронизывающий ветер делали свое дело. Если наш боец стоял в теплых валенках и постовом тулупе до пят, то находящимся на улице монгольским братьям по оружию приходилось туго. Экипированы они были в офицерскую форму для строя, то бишь хромовые сапожки и шинельки.
Поначалу они еще как-то терпели, но потом мороз сделал свое дело и грозные и весьма невежливые требования о помощи стали потихоньку переходить на минорный тон, и обращаться в вид, уже в какой-то мере приближающийся к просьбе.
Если несчастные офицеры бледнели, белели и коченели от холода и ветра, то телефон в нашем домике и аппарат громкоговорящей связи приобрели ярко красный оттенок. Кто только не звонил нам и не запрашивал по ГГС.
Прошло минут сорок. Капитан, начальник 5 отдела, утратив весь свой гонор вдруг закричал:
«Найрамдал – дружба, русский, брат, помоги, выручи !!!!»
О-оо, эту его фразу я запомнил на всю жизнь. Как часто раньше бывало, что пинали и обзывали нелестными словами многие нашу многострадальную Родину, но вот когда прижимало, да по настоящему, как говорят в народе «до печенки», вот тут сразу почему-то вспоминались слова «Дружба», «Русский», «Брат» и «Помоги».
Дрогнуло сердце советского солдата, но правила – есть правила, и указание – есть указание. Так и остался капитан, начальник 5 отдела со товарищи, на морозе с ветром.
Время шло, однако, и мороз не слабел, и помощь куда-то запропастилась. Несчастные монголы почти превратились в ледышки. Капитан, забыв свой гонор, почти плачущим голосом залепетал:
«Ребятки, ну пустите погреться, хоть на пять минут…» и добавил заветное слово «.. ПОЖАЛУЙСТА».
Сжалились мы над ними. Как-то почувствовали что-ли, что контролируем уже обстановку полностью, и сжалились. Пустили в домик. Они как вошли – так бегом сразу к батареям парового отопления и буквально повисли на них. Вид у них уже был не грозных воителей, а жалкий и несчастный.
Со времени их вторжения, однако, прошло уже больше часа. И тут…..
Тут на повышенной скорости к объекту подлетает «будка» - ЗиЛ-157. Из кабины вылетает дежурный по части старший лейтенант Карасев с пистолетом в руке и криком «Где тут монголы???», а из КУНГа высыпают бойцы первой и второй рот.
«Да вот они, монголы ваши, у батареи парового отопления лежат».
При помощи нашей машины монгольский УАЗик был извлечен из рва, пьяненькие пограничники и один гражданский загружены в свой автомобиль, вместе с уже умильно плачущим капитаном – начальником 5 отдела, клянущимся в вечной дружбе, и отправлены в доблестный город Чойбалсан.
А жизнь продолжалась дальше.
Очередной самолет появился над дальним….
«Пять полста третий, дальний, шасси, закрылки выпустил, к посадке готов».
«Пять полста третьему посадку разрешаю, встречный справа под тридцать, шесть-семь метров».
Немного времени и вот он уже проносится над нашим ближним….
Еще секунды, плавное касание бетона …..
Тормозной парашют….
Очередной полет завершен…..
Где-то там, далеко, на ЦЗТ бурлит жизнь.
Идут плановые ночные полеты….