Взгляд на МСЯС

Русский глобальный удар

Россия может сегодня создать систему, аналогичную американскому быстрому глобальному удару. Для этого необходимо корректно сформулировать ее задачи и определить место в общей системе вооруже //  topwar.ru

 

..Остальные ракеты должны быть запущены с подводных лодок и надводных кораблей. Известные из открытых источников данные по кораблестроительной программе России позволяют грубо оценить максимально возможный залп крылатых ракет морского базирования в 250–300 единиц.
Существенно повысила бы возможности флота по решению задач стратегического неядерного сдерживания модернизация тяжелых ракетных подводных крейсеров (ТРПК СН) проекта 941 в носители стратегических крылатых ракет. Подобное проделали американцы с частью своих подводных лодок типа «Огайо». Из сопоставления размеров «Огайо», на каждом из которых размещено до 150 крылатых ракет, и нашего ТРПК СН можно предположить, что на последнем разместятся, по грубым оценкам, до 200–250 крылатых ракет. Три сохранившиеся подводные лодки могли бы применить в залпе от 600 до 750 ракет. Таким образом, ВМФ России смог бы в первом залпе применить до 1000 крылатых ракет, что было бы вполне достаточно для нанесения экономике противника неприемлемого ущерба.

 

Чтобы понять, насколько надежно обеспечена боевая устойчивость РПКСН в момент применения своего ядерного оружия, оценим продолжительность военных действий с использованием только обычных средств. В этот период главная задача наших стратегов – сохранить способность нанести главный удар. По опыту войн, которые США вели против крупных государств с полноценными вооруженными силами – Югославии и Ирака, известно, что на первом этапе шла борьба за господство в воздухе. Неудача заставила бы агрессора отказаться от эскалации боевых действий или переходить к более эффективным средствам для решительного разгрома группировки ВВС и ПВО противника. А это только ядерное оружие, о возможности применения которого в подобной ситуации неоднократно заявляли американские военные и политики. В ходе первой воздушной наступательной операции (ВНО) задача завоевания господства в воздухе не решалась, и армия США переходила к 20–30-дневной кампании, включавшей две-три и более ВНО с систематическим ведением боев в промежутках.

В войне с Россией, вероятно, первоначальный расклад будет таким же. Переход к применению ядерного оружия обоснуют либо очевидной подготовкой российских ВС РФ к использованию СЯС в результате разгрома сил общего назначения, либо близостью своего поражения после провала первых операций. Отведем на это 15–20 дней и примем данный срок для оценки возможности сохранения боеспособности РПКСН РФ.

 

«Черные дыры» и красные линии

Становится ясно: ядерная война рациональна и в ней при надлежащей подготовке и правильном выборе способа ведения можно победить, пусть даже с огромными потерями. Но и выигрыш колоссален – мировое //  topwar.ru

 

Расчеты показывают, что к исходу первых десяти суток ведения боевых действий вероятность сохранения боевой устойчивости нашими РПКСН составит в зоне СФ РФ в среднем по всем районам 0,7–0,75, на Тихом океане – 0,6–0,65. То есть к исходу первой декады боев мы можем потерять три-четыре атомных ракетоносца. Это 48–64 МБР. К концу второй декады боевая устойчивость наших АПЛ падает. В зоне СФ – до 0,3–0,4, на ТОФ – до 0,25–0,3. К вероятному началу ядерной войны мы потеряем до девяти-десяти наших атомных крейсеров из имеющихся тринадцати. Фактически группировка РПК будет разгромлена. То есть имеющимися силами флота обеспечить боевую устойчивость наших РПКСН нереально.

А что мы можем сделать с американскими АПЛ типа «Огайо»? Отметим: условия обеспечения их боевой устойчивости несравненно лучше. Районы патрулирования контролируются гидроакустической противолодочной SOSUS, надежно прикрываются силами береговой ПВО и системой зональной ПЛО. В дуэли с нашими «Щуками-Б» модернизированные «Огайо» уступают всего ничего. При этом у наших противолодочных сил мало шансов уничтожить хотя бы одну американскую ПЛАРБ.

 

Понятно, что быстро нарастить корабельный состав нашего флота после почти четвертьвекового погрома невозможно. Поэтому признаем, что одними военно-техническими и оперативными мерами задача обеспечения боевой устойчивости РПКСН не решается. Необходимы военно-политические меры и одной из них может стать объявление красной ядерной линией уничтожение даже одного нашего подводного атомного крейсера. То есть официально заявить, что это будет рассматриваться как неприемлемый удар по нашим СЯС, после которого остается одно – переход к полномасштабному применению ядерного оружия.

Надо заметить, что боевая устойчивость подвижных грунтовых ракетных комплексов может оказаться существенно ниже, чем РПКСН. Чрезвычайно уязвимы от поражения дальнобойным высокоточным оружием в обычном снаряжении все стационарные объекты сил стратегического сдерживания: шахтные ПУ МБР, аэродромы стратегической авиации с находящимися на них самолетами, элементы систем управления стратегическими ядерными силами, ПРН и ПРО. Исключение составляют только боевые железнодорожные ракетные комплексы благодаря скрытности и подвижности, но их в России пока нет. Поэтому положение о «красной линии» надо распространять и на другие компоненты СЯС. Оно должно быть вписано в Военную доктрину России.

Основанием для заключения о гибели подводной лодки может считаться невыход ее на плановый сеанс связи два-три раза. С установлением потери первого же ракетоносца Россия должна заявить о решимости применить ЯО, если противолодочные силы противника не будут выведены из районов нахождения наших РПКСН, и продемонстрировать эту решимость демонстративным ядерным ударом по пустынным районам, например областям вблизи Северного полюса. Если США не отреагируют на этот шаг (что весьма маловероятно), Россия должна быть готова к нанесению полноценного упреждающего удара. Если же противник выведет свои противолодочные силы, угроза гибели наших РПКСН будет в основном устранена.