Взгляд на МСЯС

Ядерный трезубец cтраны

Владимир ГУНДАРОВ, «Красная звезда».


Укрепление доверия в международных делах и расширение сотрудничества России со странами Североатлантического договора изменили вектор приоритетов в развитии морских стратегических ядерных сил (МСЯС). От количественных показателей мы постепенно переходим к качественным. Это объяснимо именно с позиций развития мировой экономики и интеграции в нее национальных экономик, в том числе и российской. С учетом этого процесса, считают некоторые ученые, глобальная война становится невыгодной для любого государства, так как она нанесет ущерб экономическим интересам не только объекта, но и субъекта агрессии. Рассматривая военно-экономическую ситуацию в мире с этих позиций, можно сделать вывод, что в отношении России не существует широкомасштабной военной угрозы, по крайней мере в первой половине XXI века. Следовательно, допустима минимизация стратегических ядерных сил на уровне, необходимом для обеспечения безопасности страны.


Морской щит по-прежнему крепок

В рамках реформирования Военно-морского флота как составной части Вооруженных Сил и в целом военной организации РФ при разработке новых принципов российской военной политики учитывался новый уровень политических отношений с США и другими наиболее промышленно развитыми странами. Как отмечено в «Актуальных задачах развития Вооруженных Сил Российской Федерации», пересмотрены некоторые ранее существовавшие основы военного планирования.
«В частности, произошло исключение из числа наиболее вероятных конфликтов, к которым готовились Вооруженные Силы страны, глобальной ядерной войны и крупномасштабных войн с использованием обычных вооружений с НАТО или иной возглавляемой США коалицией. Это дало возможность пойти на существенные сокращения ядерного потенциала и потенциала обычных вооружений без ущерба для безопасности страны».
В Военно-морском флоте за последние семь лет число ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (по новой классификации ракетных подводных лодок стратегического назначения – РПЛСН) сокращено более чем в 3 раза. Раньше в составе Военно-морского флота было 5 дивизий. В них насчитывалось более 20 ракетоносцев пяти проектов. (Это ПЛАРБ проектов: 667Б шифр «Мурена» («Delta-I»), 667БД шифр «Мурена-М» («Delta-II»), 667БДР шифр «Кальмар» («Delta-III»), 667БДРМ шифр «Дельфин» («Delta-IV») и 941 шифр «Акула» («Typhoon»). Теперь суммарное число боевых блоков на ракетах, которые несут все ПЛАРБ, уменьшилось более чем в пять раз.
В целом же в составе МСЯС помимо шести «Дельфинов» еще сохраняются два тяжелых ракетных подводных крейсера (ТРПК) «Акула» на Кольском полуострове и два РПЛСН «Кальмар» – на Камчатке. Все вместе они несут 138 межконтинентальных баллистических ракет – 644 боевых блока. (Из двух ТРПК только на одном находится 10 ракет РСМ-52, производство которых прекращено в 1990-е годы).
Сокращение количества ПЛАРБ и, соответственно, количества боевых блоков вызывает определенное беспокойство у части российских военных аналитиков. С другой стороны, в случае возникновения глобальной ядерной войны не будет иметь существенного значения, сколько раз можно уничтожить мир имеющимся в наличии ядерным оружием. С учетом же того, что угроза глобальной войны не просматривается в первой половине нашего века, современное состояние МСЯС, можно считать, правда, с натяжкой, отвечает требованию Военной доктрины. В ней, в частности, записано:
«Ядерное оружие, которым оснащены Вооруженные Силы Российской Федерации, рассматривается Российской Федерацией как фактор сдерживания агрессии, обеспечения военной безопасности Российской Федерации и ее союзников, поддержания международной стабильности и мира. Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового уничтожения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических для национальной безопасности Российской Федерации ситуациях».
Вместе с тем в условиях минимизации МСЯС на первый план выдвигается не количественный, а качественный показатель ядерного трезубца. А он сейчас, по оценкам Главного штаба ВМФ, высок, как никогда прежде. Каждая ракетная подводная лодка стратегического назначения (РПЛСН) проекта «Дельфин» несет 16 межконтинентальных баллистических ракет РСМ-54 (по натовской классификации – SS-N-24 «Skiff») с разделяющимися боеголовками индивидуального наведения. Каждая ракета вооружена четырьмя такими боевыми блоками.
В журнале Osterreichische Militдrische Zeitschrift (№ 4, 2001 г.) наш «Скиф» назван шедевром морского ракетостроения. Он может базироваться как в Северном Ледовитом, так и в Тихом океане. Эта ракета и ее модификации имеют наилучшие энергомассовые показатели среди отечественных и зарубежных жидкостных и твердотопливных, сухопутных и морских стратегических ракет. Под энергомассовыми показателями конструкторы подразумевают отношение массы боевой нагрузки баллистической ракеты к ее стартовой массе, приведенной к одной дальности полета. Если оценивать «Скиф» по этому показателю, то он имеет коэффициент 46. Это лучше, чем у американских баллистических ракет «Trident-1» и «Trident-2», которые имеют коэффициенты 33 и 37,5 соответственно.
К такому результату мы пришли отнюдь не легким путем. И все же нельзя сказать, что от этого он менее славен, а наши МСЯС – менее эффективны.

МСЯС: история и современность

Во второй половине прошлого века стратегические ядерные силы (СЯС) России стали главным стабилизирующим фактором в обеспечении международной безопасности страны. Особую роль в этом процессе сыграли морские СЯС. Носители межконтинентальных баллистических ракет морского базирования – ракетные подводные крейсера стратегического назначения 667-го проекта – стали наиболее действенным и совершенным не только военным, но и политическим и даже экономическим инструментом нашей внешней политики. Под естественной защитой ледяного панциря Арктики РПКСН в военном отношении были и продолжают оставаться самой скрытой и потому неуязвимой частью ядерного трезубца России. В 1980-е годы массовый выход РПКСН на боевое дежурство в районы Мирового океана, непосредственно прилегающие к территории США, стал самым убедительным аргументом, заставившим убрать из Европы 108 натовских ракет средней дальности «Pershing-2», которые могли быть использованы для поражения целей на значительной части европейской территории нашей страны. Михаил Горбачев в свое время сравнил их с дулом пистолета, приставленного к виску СССР. Наконец, подводники внесли неоценимый вклад в изучение шельфа Северного Ледовитого океана и составление карты его дна. Несколько лет назад она была представлена мировому сообществу в качестве обоснования нашего права на пользование его природными богатствами и ведение экономической деятельности в российском секторе Арктики, в частности разработки богатых месторождений нефти и газа.
По Договору ОСВ-1 ограничения на количество подводных ракетоносцев относились к подводным лодкам, построенным после 1964 года, и, таким образом, не касались советских АПЛ проектов 629 («Golf»), 658 («Hotel») и 701 («Hotel-III»). В то же время договор разрешал завершить уже начатое строительство новых АПЛ. Это дало возможность построить еще 62 РПКСН, на которых могли быть развернуты более 900 БРПЛ. В целом Договор ОСВ-1 не ограничивал советскую программу создания стратегических ракетоносцев и количества боевых блоков на БРПЛ.
В период с 1964 года, когда был заложен первый российский РПКСН проекта 667А, вооруженный 16 баллистическими ракетами РСМ-25 (SS-N-6 «Serb») для подводных лодок (БРПЛ), до 1990 года в состав Военно-морского флота было введено 87 стратегических ракетоносцев. Это были РПКСН 667-го проекта (по западной классификации – «Yankee» и «Delta») и тяжелые ракетные подводные крейсера (ТРПК) 941-го проекта (по западной классификации – «Typhoon»).
За 37 лет на флоте было выполнено свыше тысячи пусков межконтинентальных баллистических ракет. В том числе в 1991 году – единственный в мире 16-ракетный залп РСМ-54, а в 1998 году – двойной 10-ракетный залп РСМ-52.

Каким путем идти?

Создание баллистических ракет для подводных лодок (БРПЛ) шло по двум направлениям, которые принципиально отличались типами ракетных двигателей: на жидком и на твердом топливе (ЖРД и РДТД). Исторически сложилось так, что отечественное ракетостроение лидировало в создании именно ЖРД, в то время как американское преуспело в создании РДТД. Мы также пытались создавать ракеты с РДТД, но даже патриарх ракетостроителей Сергей Королев считал, что у нас свой путь в этой области и не надо с него сворачивать. По крайней мере потому, что наши РДТД по техническим характеристикам заметно уступали не только американским, но отечественным ЖРД.
Однако американский опыт, к которому в советских высших военных и политических кругах всегда относились с большим уважением, обусловил категорическое требование заказчика оснастить подводный ракетоносец третьего поколения твердотопливными ракетами.

 

Почему же так настойчиво военные добивались от конструкторов создания РДТД? Объяснение на поверхности: они проще в эксплуатации. Но при этом они проигрывали в дальности пуска и боевой нагрузке. Даже когда удавалось достичь тактико-технических характеристик ракет с ЖРД, конструкторы последних предлагали новый проект, характеристики которого вновь превосходили РДТД. Исключение составила, с известной долей оговорок, твердотопливная РСМ-52 (SS-N-20 «Sturgeon») ракетного комплекса Д-19, которая превзошла по дальности стрельбы жидкотопливную РСМ-54 (SS-N-24 «Skiff»). Правда, и по весу она тоже превзошла РСМ-54 почти в два раза.
Предварительная разработка ракетного комплекса Д-19 началась в КБ Машиностроения под руководством главного конструктора В.П. Макеева в 1971 году. Полномасштабные работы по Д-19 с ракетами РСМ-52 были развернуты в сентябре 1973 года одновременно с началом работ над созданием ТРПК.
При создании нового корабля заказчиком была поставлена задача расширения зоны его боевого применения подо льдами Арктики вплоть до предельных широт за счет совершенствования навигационного и гидроакустического вооружения. Для пуска ракет из-под арктического «ледового панциря» лодка должна была всплывать в полыньях, или проламывать ограждением рубки лед толщиной до 2—2,5 м.
Однако уровень отечественных технологий 70—80-х годов не позволял создать твердотопливную баллистическую межконтинентальную ракету большой мощности в габаритах, близких к габаритам предшествующих жидкостных ракет. Рост размеров и веса оружия, а также массогабаритные характеристики нового радиоэлектронного лодочного оборудования потребовали принятия нетрадиционных компоновочных решений.
Бывший заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил адмирал Николай Амелько вспоминает: «Генеральный конструктор С.Н. Ковалев вынужден был соединить параллельно две подводные лодки, а между ними разместить 20 твердотопливных ракет. С инженерной точки зрения С.Н. Ковалев решил это гениально, но получился какой-то мастодонт водоизмещением 48 тысяч тонн с абсолютно неприемлемой подводной шумностью… Примечательно, что Чернавин был срочно назначен председателем приемки АПЛ «Тайфун», так как штатный председатель отказался подписывать акт о приемке еще не готовой подводной лодки, к тому же прошедшей испытания с нарушением правил».
В 1984 году, после серии интенсивных испытаний, ракетный комплекс Д-19 с ракетой РСМ-52 был официально принят на вооружение ВМФ. Максимальная дальность пуска РСМ-52 превысила дальность американского аналога – «Trident» С4 (7.400 км) и приблизительно соответствовала дальности «Trident» С5 (11.000 км). Но по своим энергомассовым характеристикам отечественная ракета значительно уступала БРПЛ «Trident» С4 и С5.
По целому ряду причин ТРПК проекта «Акула» не оправдал возлагавшихся на него надежд. Это и дороговизна самого корабля, и сложность эксплуатации, и опять же высокая стоимость его обслуживания. Ежегодные затраты на поддержание технической готовности одного крейсера составляют 300 миллионов рублей.
Предполагалось, что Д-19 будет эксплуатироваться до 2003 года, а в 2004 году ему на смену флот получит новый ракетный комплекс с ракетой «Вариант», или, как ее еще называют, «Барк» (глубокая модернизация РСМ-52), который будет устанавливаться как на модернизированные ТРПК проекта 941, так и на новые РПКСН 4-го поколения – проекта 955 шифр «Борей».
13 лет назад первым в «очередь» на модернизацию встал ТРПК 941-го проекта «Дмитрий Донской». А ввод в боевой состав Северного флота головного ракетоносца нового проекта – «Юрий Долгорукий», заложенного 2 ноября 1996 года в Северодвинске в производственном объединении «Северное машиностроительное предприятие», планировался на 2004 год.

«Барк» или «Булава»?

К концу 1990-х годов в России продолжали работать два центра ракетостроения: КБ Машиностроения (ныне – Государственный ракетный центр «КБ имени академика В.П. Макеева») в Миассе (Челябинская область), который создавал баллистические ракеты для ВМФ, и Московский институт теплотехники. Продукция последнего предназначалась для РВСН. Это ракеты «Пионер», «Тополь», «Горн», «Сирена», «Тополь-М» и другие.
С учетом морской специфики в КБ им. В.П. Макеева созданы специальные испытательные стенды и лаборатории. Например, в лабораторных условиях проводится испытание даже подводного старта баллистических ракет. Для этого в Миассе построен гигантский бассейн, одна из стен которого – стеклянная. Разработана соответствующая уровню сложности технология испытаний.
В 1986 году для РПКСН 4-го поколения в КБ им. В.П. Макеева начали разрабатывать новый корабельный ракетный комплекс «Барк». Однако при существующем в то время уровне финансирования КБ им. В.П. Макеева удавалось делать лишь по одной ракете в три года. Поэтому первое испытание «Барка» состоялось спустя 8 лет, а второе – еще через три года, в 1997-м. Всего было три испытательных пуска. После трех неудачных пусков работа над комплексом, степень готовности которого оценивалась в 73 процента, по решению Минобороны и Минэкономики была прекращена. К тому времени ТРПК «Дмитрий Донской» в производственном объединении «Северное машиностроительное предприятие» был уже на 84 процента подготовлен к перевооружению: смонтированы пусковые установки, в ракетных отсеках установлена монтажно-технологическая аппаратура, оставалось лишь поставить корабельные системы, которые находились на заводах-изготовителях.
Одновременно в Минобороны изучали предложение Московского института теплотехники (МИТ) о создании унифицированных систем баллистического оружия с единой ракетой для шахтного, грунтового и морского комплексов. Для ее производства было решено создать кооперацию предприятий ракетостроительной отрасли, в которую вошли МИТ и Воткинский машиностроительный завод.
На правительственном уровне было принято решение отказаться от «Барка» и заказать для флота «Булаву».
Вот что рассказал на встрече с журналистами «Красной звезды» весной 2000 года генерал-полковник Анатолий Ситнов:
- Когда разрабатывалась новая концепция стратегических ядерных сил, основная задача, поставленная перед конструкторами, состояла в том, чтобы сократить время прохождения активного участка в несколько раз. Для этого было использовано новое топливо, новое конструкторское решение. Что касается топлива, то мы ничего не выиграли. Для того чтобы запустить эти ракеты, надо было переделать все шесть «Акул». На это требовалось 86 триллионов неденоминированных рублей. Да, можно было довести ракету до ума, но нужно было затратить еще 12 триллионов. Кроме того, 60 процентов ее элементной базы производится в странах СНГ, и в них же – 40 процентов материалов для ракеты.
«Булаву» мы создаем за 6,5 триллиона, и она даст нам возможность обратного потенциала. Это будет унифицированная ракета весом 32 – 34 тонны.
Кроме того, благодаря сделанному выбору, мы сокращаем производственную кооперацию, создаем российскую научную школу и новую спецхимию.
Путь от защиты эскизного проекта «Булавы», которая состоялась в первой половине 2000 года, до начала испытаний занял четыре года.
С позиций сегодняшнего дня директор, генеральный конструктор ФГУП «МИТ» Юрий Соломонов считает, что «при создании любой новой техники все связано с определенными рисками». «Можно по-разному оценивать степень риска тех или иных технических систем, но в значительной степени, даже в случае подтверждения технических и конструкторских решений результатами наземной отработки, положительный или отрицательный результат в значительной степени зависит и от технологии, культуры производства и производственной дисциплины. Этот фактор сбрасывать со счетов нельзя».
Самое главное, даже не это. Своеобразный обмен «Барка» на «Булаву» несколько задержал строительство подводных ракетоносцев четвертого поколения. Однако все это время ракетостроительная отрасль не стояла на месте.

…А поднялась над морем «Синева»

Преимущество существования в стране двух центров ракетостроения не только в том, что в результате здоровой конкуренции рождается новое, более совершенное оружие МСЯС. Но еще и в том, что ВМФ в принципе застрахован от потери своего ракетно-ядерного щита. Конструкторы Московского института теплотехники под руководством директора, генерального конструктора ФГУП «МИТ» Юрия Соломонова создают перспективную межконтинентальную баллистическую ракету «Булава» для ракетных подводных лодок четвертого поколения. А их коллеги из Государственного ракетного центра «КБ имени академика В.П. Макеева» под руководством руководителя предприятия, генерального конструктора Владимира Дегтяря уже создали для ракетных субмарин третьего поколения новую БРПЛ «Синева», которая является глубокой модернизацией хорошо зарекомендовавшей себя ракеты РСМ-54. «Синева» идет на смену ракете РСМ-54 и предназначена для шести подводных ракетоносцев проекта «Дельфин». Ракета обладает повышенной стойкостью к поражающим факторам ядерного взрыва, оснащена уникальной системой спутниковой навигации и вычислительным комплексом, который предназначался первоначально для ракеты «Барк». Производство новой ракеты налаживается на Красноярском машиностроительном заводе.
В декабре прошлого года были выполнены два успешных пуска ракет РСМ-54 по обеспечению возобновления их серийного производства. После завершения этой работы «Синева» в течение десяти лет будет основой морских стратегических сил сдерживания. Существуют технические предпосылки увеличения этого срока еще на десять лет, а при необходимости и более. Ракета обладает модернизационным потенциалом, реализация которого позволит адекватно реагировать на военно-технические вызовы XXI века. Возможности «Синевы» и группировки подводных лодок проекта «Дельфин» с целью создания запаса прочности при развитии стратегических ядерных сил достаточно велики и долгосрочны. Задача военных моряков, кораблестроителей и морских ракетчиков – умело и достойно распорядиться этими возможностями, использовать их для укрепления стратегической стабильности.
Десятилетний срок дальнейшей эксплуатации РСМ-54 – это время, необходимое для создания новых морских межконтинентальных баллистических ракет для стратегических субмарин уже пятого поколения. В качестве таковой может рассматриваться, в частности, ракета «Булава», которая также была предложена миасским «КБ имени академика В.П. Макеева». Она должна вобрать в себя все лучшее, что было в предыдущих проектах, в том числе и нереализованных, таких как «Барк», а также что будет в МИТовской «Булаве». Тем самым будут продолжены лучшие традиции, сформировавшиеся за полвека отечественного ракетостроения.