Хок196> От на выходных расскажу Тохе Саране, как за ним был контроль четкий....штобы ботинки перед полетом почистил...)))))))
Хок196> ---------------------------------------
Хок196> Тимофей, расскажи еще как Витя Суязов сиганул, када влетел в осколки...
Хок196> И про Василя Звекова поподробнее.....земеля мой.
Хок196> Со Славкой Тарусовым скоро будем режим нарушать
Хок196> Толя Утевский ваще рядом, на расстоянии нажатия трех кнопок на телефоне.....
Хок196> И Саня Бугай....и Витя Малейчук.....Витя Калинин...почти весь взвод наш туда загремел, на укрепление границы
Хок196> Фулюганы....)))))
После нажатия на эту кнопку могло происходить разное. Двигатель мог самостоятельно без всяких усилий экипажа запуститься и выйти на малый газ, Но.
Аэродром Чойбалсан находился на высоте примерно 740 метров над уровнем Балтийского моря и летом в жару воздух над ним был сильно разрежен. Турбостартёр ТС-20Б с превеликим трудом раскручивал тяжелый ротор АЛ-7Ф1 250УД до процентов тридцати двух- тридцати пяти. Топливный автомат запуска, почуяв давление в камере сгорания, начинал лить туда керосин, пускать кислород и зажигать свечи. Керосин, естественно, вспыхивал. В камере сгорания становилось очень жарко. Настолько жарко, что раскалённому газу не хватало дырки в сопловых аппаратах турбины, чтобы выскочить в сопло, оттелкивая с дороги рабочие лопатки и крутя тем самым эту самую турбину. Газ начинал копиться в камере сгорания, давление расло, топливный автомат откликался на это увеличением подачи топлива, а то, сгорая ещё больше раскаляло газ. Круг, как говорится, замыкался. Обороты "висели2 на этих проклятых двух процентах, температура росла, И продолжалось это во второй эскадрильи до тех пор пока из сопла не начинали выпадать горящие головешки, которые только что были рабочими лопатками турбины. Тогда Меженный, их инженер эскадрильи, с криком:"Недоносок!-в бессильной злобе начилал плясать ритуальный танец презрения вокруг своего брошенного на бетонку шлемофона, а техник самолёта начинал подготовку к замене двигателя.
В нашей первой эскадрильи всё было по другому. Мы с Тохой, Ёськой, Редиской, Сараной, Чепелем и другими (впишите имена, фамилии и клички, ребята не обидятся) придумали такой трюк. Чтобы не прерывать запуск, не ждать пока "выбегут" роторы двигателя и стартёра, не продуваться холодной прокруткой и снова не ждать окончания "выбегов", мы сразу делали всё неправильно.
Почувствовав разными частями тела жару, преключатель автоматической панели двигателя ставили не на "запуск", а на "холодную прокрутку". Обычным порядком нажимали кнопку "запуск" и раскручивали стартёр. При этом техник, перевесившись через заголовник следил за температурой стартёра (указатель почти за спиной у лётчика), а лётчик - за оборотами двигателя (указатель почти за спиной у техника, следящего за температурой стартёра) и, когда обороты достигали максимума изо всей сылы тычил в кнопку "запуск в воздухе" и ставил РУД на малый газ. В двигателе происходил Бабах. Из сопла вырывалось пламя, а иногда и дым, но температура за турбиной росла не так быстро, как при автоматическом запуске. Услышав бабах, и почуяв недоброе, техник бросался к РУДу и, сняв его с упора малого газа начинал внимательно следить за температурой. Если стрелка ретиво кидалась вправо, к семистам градусам, то он переводил РУД на "стоп", но не доконца, а настолько, чтобы остановить стрелку, а когда та начинала обратный бег, снова совал руд вперёд. И так, ступеньками, ступеньками, за минуты полторы эти двое парней, один в красивом белом котелке, а другой в синем берете, буквально на руках выносили ротора родимого АЛ-седьмого на "малый газ".
Крепкие нервы были у выпускников Ейского ВВАУЛ тех лет. Я уже когда сам начал летать, после двух вынужденных посадок с отказавшим двигателем, не только понял, но и почувствовал, насколько крепкие нервы были у этих ребят, которые после таких, ни одной инструкцией не предусмотренных трюков с мотором, улетали на однодвигательном самолёте, который, по их же словам, падал почти на том же месте, над которым ты убрал газ.
Нет, иногда было, конечно не по себе. Помните, на моём борту 11 сильно зажарился стартёр. И он совсем перестал запускаться обычным порядком, а при запуске по-нашему весь самолёт окутывался густым облаком несгоревшего в стартёре керосина. Менять стартёр очень трудоёмко, а до регламентов оставалось всего пара смен. Ну мы и запускались как могли, по неправильной методике. По поводу палёности стартёра запуск мог длиться до двух трёх минут. Народу поглядеть сбегалось много, в основном с огнетушителями. Так вот, в этой обстановке один из пилотов, не буду называть фамилию, с выражением лица:" А ну вас всех..." складывал руки на груди и очень видимо терпел...
Господи, какими же мы были тогда болванами, как нам было на всё начихать, на чьи-то сомнения и переживания, на то, что общение с Небом занятие, всё-таки интимное. Как безобразно мы провожали друг друга в это самое Небо. И как после всего этого упорно писали в журнале подготовки самолёта: "Замечаний нет".