Планы Федерального Космического Агентства

Россия к 2025 году запустит спутник для изучения Солнца

К ноябрю 2025 года Россия может запустить в космос спутник для изучения короны и переходного слоя Солнца. // life.ru

 

01.09.2016 16:36
Комиссия РОСКОСМОСА определила план запусков космических аппаратов (КА) в рамках Федеральной космической программы (ФКП), Федеральных целевых программ (ФЦП), программ международного сотрудничества и коммерческих проектов в сентябре-декабре 2016 года.

По программе МКС в сентябре-декабре 2016 года планируется осуществить 3 пуска с космодрома БАЙКОНУР:
23 сентября: ракета-носитель «Союз-ФГ» с транспортным пилотируемым кораблем (ТПК) «Союз МС-02»;
20 октября: ракета-носитель «Союз-У» с транспортным грузовым кораблем «Прогресс МС-04»;
16 ноября: ракета-носитель «Союз-ФГ» с ТПК «Союз МС-03».

23 ноября с космодрома БАЙКОНУР планируется осуществить запуск автоматического космического аппарата Echostar-21 на ракете-носителе «Протон-М» с разгонным блоком «Бриз-М».

22 декабря – КА «Канопус-В-ИК» на ракете-носителе «Союз-2.1а».

 

Интервью. RAMBLER NEWS SERVICE. ОЛЕГ КОТОВ: «ГОСУДАРСТВО ЗАДАЛО ОБЩЕЕ НАПРАВЛЕНИЕ: МЫ ДВИГАЕМСЯ В СТОРОНУ ЛУНЫ»

Глава Центра пилотируемых программ ЦНИИмаш летчик-космонавт Олег КОТОВ в интервью Rambler News Service рассказал о проекте новой Федеральной космической программе-2035, роли частных компаний в космонавтике и международных проектах по освоению дальнего космоса.   - В оценке перспектив космонавтики есть две точки зрения: одни говорят, что человек в космосе не нужен и все могут сделать роботы, другие считают, что без человека космос не покорить. Вы сторонник второй точки зрения?   - Нельзя ставить вопрос: или-или. // Дальше — www.roscosmos.ru

 

Глава Центра пилотируемых программ ЦНИИмаш летчик-космонавт Олег КОТОВ в интервью Rambler News Service рассказал о проекте новой Федеральной космической программе-2035, роли частных компаний в космонавтике и международных проектах по освоению дальнего космоса.
- В оценке перспектив космонавтики есть две точки зрения: одни говорят, что человек в космосе не нужен и все могут сделать роботы, другие считают, что без человека космос не покорить. Вы сторонник второй точки зрения?
- Нельзя ставить вопрос: или-или. Задача автоматов пройти первыми и, выполняя вспомогательные функции, обеспечить жизнедеятельность или путешествие человека в космосе. Но автоматы не решат всех задач. Автомат можно запрограммировать, исходя из внешних постоянных условий. Человек как элемент системы, в нештатной ситуации адаптируется и адекватно реагирует согласно возникшим условиям. Меняются какие-либо внешние условия, и автомат теряет свое предназначение. Поэтому будущее за комбинацией автоматов и человека.
- ЦНИИмаш является головным институтом ракетно-космической отрасли. Какие задачи в его структуре решает Центр пилотируемых программ?
- Центр пилотируемых программ – структура достаточно новая, и задач у нее много. Это, прежде всего, научно-техническое сопровождение деятельности российского сегмента Международной космической станции (МКС), полетов к ней кораблей «Союз» и «Прогресс». Центр также участвует в научно-исследовательском сопровождении разработки пилотируемых кораблей, в том числе перспективного транспортного корабля нового поколения «Федерация» и ракетных комплексов, которые будут доставлять этот новый корабль в космос.
Еще одно направление – научные программы, реализуемые на российском сегменте МКС. Наши специалисты участвуют в формировании долгосрочной программы научных экспериментов на станции, ее оптимизации, составлении конкретных планов исследований для ближайших экспедиций. Сегодня основная наша деятельность связана с Международной космической станцией, ее эксплуатацией, реализацией функционала, того, для чего она создавалась. Это эксперименты, исследования, прикладные задачи и, соответственно, полезная нагрузка.
Как структурное подразделение головного ракетно-космического НИИ мы решаем научно-исследовательские задачи. Цель - сформировать научное понимание перспективных направлений развития пилотируемых программ, то есть куда мы двигаемся дальше, что делаем в краткосрочной, среднесрочной и дальнесрочной перспективе. И это, разумеется, не на уровне каких-то футуристических «прожектов», а научно обоснованные решения с учетом экономического состояния страны, возможных объемов финансирования, уровня технологического развития. Задача - определить, что мы реально можем сделать при том или ином возможном сценарии, с учетом всех перечисленных факторов, создать поливариантную программу
- Какие задачи сейчас считаются приоритетными?
- Наверное, неправильно отдавать предпочтение тому или иному направлению. Например, существующий проект МКС важен? Обязательно. А новый корабль, новый ракетный комплекс? Безусловно. Это те проекты, с которыми связано будущее отечественной пилотируемой космонавтики на ближайшие десятилетия. Но с другой стороны, мы не можем формировать задачи на будущее и, например, конструкцию нового корабля или новых ракетных комплексов, не представляя общей перспективы.
Повторюсь, во многом благодаря деятельности нашего центра и ЦНИИмаш в целом отрасль имеет целевые показатели новой Федеральной космической программы на период до 2025 года. Кстати, не открою большой тайны, если скажу, что уже началась работа по формированию следующей программы, на период до 2035 года. Центр пилотируемых программ ЦНИИМАШ принимает участие в этой работе в своей зоне ответственности. Точно так же как и другие аналогичные центры нашего института - по средствам выведения, автоматическим комплексам.
- Как вы оцениваете уровень новизны в космическом корабле новой серии «Союз МС»?
- Космонавты разницу практически не заметят. Модификация коснулась технической части. К примеру, интерфейс, принципы управления и реагирования, динамика корабля практически не поменялись. Изменения произошли на уровне модернизации систем. Части блоков заменили с аналоговых на цифровые. Соответственно поменялись контуры управления, система связи с Землей, в частности, используется широкополосная цифровая связь. У ЦУПа появляется более широкий канал для обмена информацией с бортом по управлению. Меняется режим энергопотребления.
- Оправдан ли был перенос первого старта модернизированного «Союза МС» летом этого года?
- Оправдан. Это решение приняла госкомиссия. Безопасность – на первом месте. Если есть какие-то сомнения, всегда лучше перенести, в этом нет тайного смысла. В космической отрасли это норма, даже если непилотируемый пуск. Например, американцы и европейцы вообще редко осуществляют запуски в заданное время, все время есть переносы. И это не из-за того, что технология не доработана или брак. Если при проверке сложных систем появляются сомнения, надо разобраться с этим и двигаться дальше. Все понимают, что речь идет о человеческой жизни.
- На каком этапе сейчас находится создание нового пилотируемого транспортного корабля «Федерация»?
- Есть план-график создания пилотируемой системы. Он достаточно объемный. Охвачены все элементы - корабль, наземный комплекс управления, система предстартовых проверок, тренажеры, на которых будут космонавты готовиться. Все это взаимосвязано. Включая, например, определение границ зон и участков падения отделяемых ступеней носителя при выведении корабля. Все это учтено в проекте, в план-графике. Сейчас разрабатывается конструкторская документация, идут проектирование и создание отдельных систем, их испытания. Конечные точки определены РОСКОСМОСОМ. На 2021-й год намечен беспилотный запуск. Таких запусков должны быть, как минимум, два. После двух успешных запусков на 2023-й год запланирована первая пилотируемая экспедиция.
- Корабль успеют построить в срок?
- Насколько я знаю, технических и организационных проблем нет. Конечно, система сложная, кооперация очень большая. Кроме корабля, повторюсь, нужен, в том числе, стартовый комплекс, система поиска и спасания экипажа. Работа по всем этим направлениям идет.
- Какие принципиальные отличия от «Союза» будет иметь новый корабль?
- «Федерация» создается как корабль для полетов не столько в околоземном пространстве, сколько для полетов в дальний космос. Как минимум - Луна, а возможно, и дальше. Он изначально сконструирован под такие задачи. То есть это корабль, так называемого, освоенческого класса. Исходя из этого, и конструктивные отличия нового корабля от «Союзов». В нем больше рабочего пространства. Он рассчитан на экипаж из четырех человек, а не из трех, как на «Союзах». Словом, отличий много. Но главное – иной уровень технологий.
- Как вы оцениваете идею совместного с Европейским космическим агентством и NASA строительства базы на Луне?
- Единственный эффективный способ освоения дальнего космоса (я Луну тоже условно отношу к дальнему космосу) - это международное сотрудничество. И было бы крайне бездарно потерять тот громадный опыт, который мы наработали в проекте «МКС». Потерять его и разбежаться по своим «национальным квартирам». В чем, я считаю, одно из достижений проекта «МКС»? Это не только научные эксперименты, а то, что мы смогли объединить разные школы создания космической техники, организации космических полетов в один проект. Смогли синхронизировать работы, согласовали общие стандарты - технические, нормативные, стандарты безопасности, создали единый комплекс управления, обеспечения деятельности, планирования. Само по себе это уникальное достижение, которое нельзя недооценивать.
У нас создан очень хороший инструментарий взаимодействия и сотрудничества между центрами управления полетами, между РКК «Энергия» и ее зарубежными партнерами. Все работают как одна команда. Надо просто, не разрушая эту команду, дать ей вместо МКС другой проект, следующий. И сказать, это будет, например, «Лунная деревня» или что-то еще. Шаги в этом направлении предпринимаются.
- То есть не имеет смысла делать на Луне только российскую или американскую базы?
- Конечно, нет, зачем? Это вопрос даже не столько лишних денег, сколько развития технологий. Каждое агентство – будь то NASA, ESA, JAXA или РОСКОСМОС имеют свой достаточно специфический набор компетенций и технологий. Зачем их повторять у себя, когда можно с выгодой использовать опыт друг друга?
- Как вы оцениваете техническую оснащенность МКС после более чем 15-летней эксплуатации?
- Давайте сконцентрируемся на российском сегменте. Он постоянно изменяется, он не статичен. Меняется модульный состав. Сейчас планируются запуски новых модулей - многофункционального лабораторного «МЛМ», научно-энергетического «НЭМ», узлового модуля. То есть идет техническое наращивание нашего сегмента. То же касается и модернизации начинки существующих модулей. Если посмотреть состав бортовых систем на момент запуска того или иного модуля и то, к чему это сейчас пришло, налицо существенные изменения. Потому что идет постоянная модернизация. Модифицируются отдельные блоки, целиком какие-то системы, оптимизируется состав. Взять даже компьютерную сеть, с чего она начиналась. Это был коаксиальный кабель и сеть компьютеров. Сейчас на станции достаточно современные лэптопы, которые соединены сеткой Wi-Fi между собой. По всей станции имеется доступ и в служебные системы, и в интернет есть возможность выйти. То есть, это не статичная система.
Да, часть оборудования устаревает. К примеру, такие детали интерьера, как внутренние панели – «обои». Те панели, которые были при запуске, поизносились. Все-таки люди живут на станции постоянно. Внутренняя обшивка загрязняется и изнашивается, теряет «товарный вид». И панели заменяются на новые – иной структуры, дизайна и типа, конечно, с учетом замечаний членов экипажей. Я даже, пожалуй, не смогу назвать, что осталось неизменным на станции. Есть, конечно, блоки, которые глубоко спрятаны, служебные системы, которые исправно функционируют. Бывают и поломки, как без этого, но на станции всегда есть комплект запчастей и экипаж может самостоятельно отремонтировать неисправную систему.
- А если сравнить оснащенность российского сегмента с американским?
- Там другие системы. Принцип тот же, системы разные. Там также идет постоянная модернизация. Станция - это не конечный продукт. Нельзя сказать, что мы ее построили, выдохнули, ленточку разрезали, сдали в эксплуатацию и сидим дальше и используем до момента окончания ее полета. Нет, она является полигоном для испытания тех систем, которые будут на будущих кораблях или в дальних полетах. Там можно отработать и технологические аспекты и управленческие. Вот прошел эксперимент, когда американец и россиянин провели на станции не полгода, как обычно, а год. Этот опыт нужен не для МКС, а именно как элемент подготовки к длительным перелетам, как задел на будущее. Таких технологических заделов на МКС отрабатывается очень много. Испытания новых кораблей - и нашего, и американского - включают стыковку с МКС, что вполне разумно. То есть станция будет и дальше использоваться как некий полигон, испытательная база для новой космической техники.
- Может ли эксплуатация МКС быть продолжена после 2024 года?
- Это коллективное решение партнеров: России, США, Японии, Канады и Европейского космического агентства. Технические специалисты должны будут выдать заключение – возможно продление или нет. Это первое. Ну, а второе, основные партнеры по программе МКС должны будут оценить, целесообразно летать дальше на станции или нет, оправданы ли затраты на ее содержание. Ведь тут тоже «палка о двух концах». Надо вовремя уметь закрывать проекты. Например, если все будет готово для следующего шага, будь то проект новой орбитальной или окололунной станции, а, может проект полетов на астероиды, высадки человека на Луну или еще что-то, то МКС можно закрывать.
- Нужна ли российская орбитальная станция? Какой она должна быть?
- Создание задела по российской орбитальной станции прописано в Федеральной космической программе на период до 2025 года. Новая станция планируется как отделяемая часть российского сегмента МКС. Это как вариант. Если будет возможность эксплуатировать Международную станцию, например, до 2028 года, то, может быть, не имеет смысла отделяться, а стоит использовать МКС для решения задач, которые предусматриваются для российской орбитальной станции. Кстати, это характеризует с хорошей стороны нашу программу. Она не статичная, а поливариантная.
Но в любом случае есть Луна как промежуточная цель и перспектива создания новой орбитальной станции. Я очень надеюсь, что она все-таки будет международной в той или иной степени, и станет этапом для освоения Луны.
Кроме того, государство задало общее направление в области изучения космоса: мы двигаемся в сторону Луны. Это полет вокруг Луны, создание окололунной орбитальной инфраструктуры, высадка, освоение Луны. Дальше стоит вопрос поиска путей и средств достижения этой цели, как оптимизировать, сделать это качественно, быстро и эффективно.
- Оказало ли негативное влияние введение западных санкций на отношения космонавтов на МКС?
- Нисколько. И это правильно.
- Обсуждают ли в целом космонавты на МКС новости политики?
- Обычно, нет. Я летал во время Олимпиады в Сочи, на станции такие споры болельщиков зажигались! Там и японский астронавт был, и американцы - и все с интересом следили за спортивными событиями. Один из астронавтов сказал, что если проиграют, то я налысо подстригусь - и подстригся. А в целом, экипаж старается уходить от обсуждения каких-то острых проблем, не имеющих прямого отношения к жизни и деятельности экспедиции, это вопросы религии, этических, политических каких-то вещей. Зачем вступать в диспут, который бессмысленен по своему определению и вреден по своему результату?
- Вы работаете в ЦНИИмаш, который занимается прогнозированием и планами в ракетно-космической отрасли. Можете дать прогноз, что ждет космонавтику через 10-20 лет?
- Пилотируемая космонавтика останется в любом случае. Она будет двигаться и изменять свою структуру. Думаю, полеты в космос станут обыденностью. На первое место по полетам на низкие околоземные орбиты выйдут коммерческие компании. Начнутся jump-полеты, когда на три-четыре минуты корабль, летя по крутой параболической траектории, вырывается за пределы земного тяготения.
Будут и туристические полеты. Частные компании быстро освоят околоземные орбиты. Современные технологии и знания, полученные человечеством, позволят компаниям среднего уровня создавать носители и космические аппараты, в том числе и пилотируемые, которые смогут решать прикладные задачи в околоземной пространстве. Стоит вопрос правового регулирования космических полетов. В свое время через это прошла авиация. Нужно определять правила полетов, нормы безопасности, управления... Может, единый центр управления с диспетчерскими функциями создавать. Околоземное пространство в основном будет отдано частным компаниям. За государственными крупными агентствами останутся освоенческие миссии - Луна, дальний космос.
- Как космонавты относятся к таким фильмам, как «Гравитация» и «Марсианин»? Много ли в этих фильмах вещей ненаучных и неправдоподобных?
- Прекрасно. Хотя фильмы, конечно, разные. С точки зрения научности, «Марсианин» во многом выигрывает. Если просто смотреть, он менее зрелищен и менее захватывающий в этом отношении, потому что более научен. Во всяком случае, законы физики соблюдены. Он больше понравился. А «Гравитация» - это, конечно, такой «экшен» паракосмический. «Марсианин» более проработан с точки зрения практики и реальных полетов, а «Гравитация» - в основном построена на спецэффектах.
Как относятся космонавты? С юмором. В качестве веселой истории могу рассказать случай из собственного полета. Фильм «Гравитация» вышел как раз, когда я находился на станции. Захотелось посмотреть. А на станции есть возможность запросить группу психологической поддержки «сбросить» фильм для просмотра. Начали просить сначала американцев, поскольку фильм вначале в США вышел на экраны. Они говорят - ну, знаете, наши психологи думают, что вам, наверное, лучше не смотреть этот фильм. Мол, такие сцены, все взрывается, станция горит. Не рекомендуем. А мы в это время на российском сегменте готовились к выходу в открытый космос. Спросили наш ЦУП, вышла ли «Гравитация»? Они говорят: да, сейчас пришлем, такой веселый фильм, вы посмеетесь. То есть для американцев это фильм триллер, а для нас - комедия.
Мы за пару дней до выхода в открытый космос просмотрели этот фильм и отправились. В процессе выхода еще шутили по его поводу, говорили: китайскую станцию не видно? Фильм поднял настроение. Критиковать его с научной и технической точки зрения бесмыссленно. Он же не создается как учебный фильм. Конечно, там масса допущений, которые специально сделаны для того, чтобы придать зрелищность. Если сделать фильм с точки зрения соблюдения всех норм, законов физики, механики, это будет скучнейшее зрелище, документальный фильм. Никто на него не пойдет.
- Сообщалось, что американцы испытывают реактивный ранец для перемещения в невесомости. Ведутся ли в России такие разработки?
- Американцы давно используют такие ранцы. Опять же системы перемещения в космосе бывают разные – например, для спасения космонавта или астронавта, если что-то произошло во время выхода в открытый космос. В Советском Союзе и США в свое время создавались ранцы для полетов вдали от станции или корабля. Они использовались для инспекции и ремонта спутников. Советский реактивный ранец прошел испытания только в одном полете. Испытывал его космонавт СЕРЕБРОВ. На этом проект закрылся, потому что орбитальная станция со спутниками предпочитает не сближаться. Ранец у нас разрабатывался больше под систему «Буран». У американцев аналогичная система успешно использовалась для полетов шаттлов (Space Shuttle), чтобы близко не подлетать к спутнику. Человек в ранце мог подлететь, поработать и вернуться обратно на корабль.
Второй тип подобных систем относится к категории safer. Это маленькая система, которая крепится на выходной скафандр и служит для возвращения человека к станции, если вдруг он случайно оторвался. Когда идешь снаружи, фиксируешься на карабинах или на тросовой системе. Если вдруг произойдет нештатная ситуация – не зафиксировался или кабель отскочил – есть вероятность отлететь от станции. Можно отлететь на три метра, и ничего не сделаешь, не поплывешь, не прыгнешь. Даже на метр если отойдешь, то уже не дотянешься. Чтобы этого избежать, у американцев введен в строй маленький ранец, который крепится к скафандру. Всегда будет возможность сделать буквально несколько импульсов, развернуться, стабилизироваться, найти станцию и толкнуть себя обратно к ней. У нас тоже в этом направлении разработки велись. Но у нас несколько другая структура скафандров.
- Что на МКС для Вас было самым трудным, а что самым интересным?
- Интересна любая новая деятельность, то есть когда есть интересная новая нестандартная задача. Это может быть и выход в открытый космос, и перестыковки корабля, и встреча новых кораблей, новых модулей. Это и интересные новые научные эксперименты. А самое тяжелое - это рутинность и незанятость, наличие свободного времени, как это не удивительно звучит.
- Много ли свободного времени у космонавтов на МКС?
- Бывает, и зависит от того, начало это или конец экспедиции и от насыщенности программы в целом. Не поверите, но конкуренция за работу на станции очень высокая. Все хотят все время работать.
- Вы специалист в области космической медицины. Планируете ли вы, руководя Центром, осуществлять исследования в этой области?
- Медико-биологические исследования – важная часть научной программы МКС. Это эксперименты, проводимые не только на станции, в космическом полете, но и на земле, до и после экспедиции. Пилотируемая космонавтика без этих исследований не возможна. Чтобы человек жил и работал в космосе, нужна космическая медицина. Так что, разумеется, Центр продолжит и эти исследования.

 

«От программы не то что жира, уже и части мяса не осталось»

Гендиректор «Роскосмоса» Игорь Комаров о состоянии, проблемах и перспективах отрасли // www.kommersant.ru

 

С момента формирования госкорпорации «Роскосмос» прошло больше года. О состоянии ключевых предприятий отрасли, о том, почему нельзя больше урезать космические расходы, а также о проблемах строителей на космодроме Восточный ее гендиректор ИГОРЬ КОМАРОВ рассказал специальному корреспонденту “Ъ” ИВАНУ САФРОНОВУ.
«Задачи-то с нас никто не снимает: деньги уменьшаются, а задачи остаются»
— В прошлом году была принята Федеральная космическая программа до 2025 года, которая предусматривает выделение около 1,5 трлн руб. Правительство обещало, что сокращать ее финансовые параметры никто не собирается, однако, кажется, сейчас секвестра не избежать.
— Аргументы Минфина понятны. Программа разрабатывалась порядка трех лет, за это время экономическая ситуация ухудшалась, лимиты финансирования на 2017–2019 годы срезались. С 2,8 трлн руб. объем программы сократился ровно в два раза — до 1,4 трлн руб. Это не могло не сказаться на ее наполнении. Часть проектов, которые касались исследований Луны и Марса, были вычеркнуты, пришлось переносить создание ракеты-носителя сверхтяжелого класса... Мы были вынуждены исключить достаточно серьезные программы. Но вместе с тем ключевые направления, связанные с формированием и поддержанием состояния орбитальных космических группировок, сохранили.
— На 10% сократилось финансирование утвержденной программы?
— Да, примерно. Это повлияло на наши планы, на ход реализации проектов. Но мы стараемся сохранить основной объем средств, оптимизируем программы и расходы. Задачи-то с нас никто не снимает. Деньги уменьшаются, а задачи остаются.
— Есть ли риск дальнейшего секвестра?
— Риск есть всегда. Но здесь надо понимать, что дополнительное сокращение просто невозможно: от программы не то что жира, уже и части мяса не осталось. Все дальнейшие секвестры непременно скажутся не только на развитии или работе над прорывными направлениями, они затронут качество существующих группировок. Проблемой будет даже поддержание их в работоспособном состоянии — они начнут деградировать.
— Сокращение государственного оборонного заказа на 6% для вас сильно критично?
— Заказ Министерства обороны для нас очень существен. Мы надеемся, что гособоронзаказ будет сохраняться как минимум в прежнем объеме.
— В каком состоянии находится программа по развитию космодромов до 2025 года?
— По плану программа должна быть утверждена правительством весной, сейчас она находится в высокой степени готовности. 15 ноября мы делали доклад президенту РФ по второму этапу строительства космодрома Восточный, там упоминались и основные положения программы развития космодромов. Честно говоря, ее параметры не полностью вписываются в текущие возможности бюджета, но это касается только периода 2017–2019 годов. По 2017 году мы нашли резервы и урегулировали вопрос с финансированием, по 2018 и 2019 годам вопросы сохраняются. Но я думаю, что мы найдем средства и с Минфином РФ все урегулируем. Общая сумма программы составит примерно 550 млрд руб.
— Это в два раза меньше, чем вы изначально запрашивали.
— Нам пришлось очень серьезно резать всю программу. В итоге мы ее оптимизировали по количеству сооружений, стартовых столов — в общем, оставили только то, что необходимо для обеспечения стартовой готовности. По Восточному старались не сильно затрагивать социальную инфраструктуру, хотя и эту графу расходов пришлось сокращать. Всего же большая часть программы — более 400 млрд руб.— приходится именно на Восточный. Остальные средства пойдут на поддержание инфраструктуры — реконструкцию и модернизацию объектов космодрома Байконур, а также на военный космодром Плесецк.
— Именно финансовые разногласия стали причиной того, что новую программу не удалось утвердить вовремя?
— Это было связано и с формированием самой программы, и с изменением бюджетных лимитов: одни только финансовые показатели мы пересматривали в этом году трижды. А ведь это не просто бумаги переписать, что-то вставить, что-то вычеркнуть. Исходя из финансовых возможностей, было необходимо поменять состав работ, привести в порядок документацию и все, что с этим связано. А проведение экспертиз, аудитов, выдача заключений? Это все требует времени, и немалого. Но на данном этапе мы сформировали полностью свой пакет, в высокой степени готовности и пакет по части Минобороны РФ, Минстроя РФ и остальных заказчиков. Документы между всеми согласованы, сейчас программа рассматривается в финансово-экономических ведомствах и в правительстве РФ.
«Спецстрой в крайне непростой ситуации, но надо и нас понимать»
— Как сейчас складывается обстановка на Восточном?
— Непросто. В последнем докладе, который я делал президенту РФ, были определены и согласованы задачи по завершению строительства первого этапа Восточного. В основном речь шла о стартовом и техническом комплексе, о комплексной системе безопасности, о системе внешнего энергоснабжения… В общем, о ключевых объектах, которые нам принципиально нужны для обеспечения пусков в 2017 году. Мы хотели завершить эту работу сейчас, и подрядчики брали на себя эти обязательства. В итоге по двум объектам уже есть понимание, что сдача состоится, по одному — что все завершится в начале следующего года. Но, к сожалению, по стартовому и техническому комплексам работы в этом году не завершатся уже точно. Да, Спецстрой в крайне непростой ситуации, но надо и нас понимать. Мы приняли решение расторгнуть контракт с «Дальспецстроем» и работать напрямую с субподрядчиками.
— То есть вы перейдете на заключение прямых контрактов без прокладки в виде Спецстроя?
— По форме мы как-нибудь договоримся, будут и прямые контракты с подрядчиками.
— Сколько денег вам задолжал Спецстрой?
— Они не отчитались по выполнению работ примерно на 30 млрд руб. Но ситуация осложняется тем, что, по предварительным расчетам на основе их данных, строителям не хватает 8,8 млрд руб. для завершения всех объектов. Даже при том, что мы на 100% осуществим оплату контрактов, а по старту и техническому комплексу мы это уже сделали.
— Каким видите выход из ситуации?
— Нам нужно где-то найти деньги, по всей видимости, это будут наши собственные средства — пустим их на достройку объектов, а затем предъявим строителям счет.
— У вас есть информация, что «Дальспецстрой» мог перекидывать средства, которые вы выделяли на строительство объектов Восточного, на погашение собственных задолженностей?
— Еще с весны 2015 года мы выстроили казначейскую систему исполнения контрактов. И все средства, которые перечислялись по государственным контрактам, шли только через казначейство: с контролем целевого назначения платежей согласно проектной документации, по тем объемам работ, которые содержались в контрактах, включая субподрядчиков. В этом плане на уровне «Дальспецстроя» и «Спецстройтехнологий», а также на уровне их субподрядчиков нецелевое расходование было невозможным. Мы выстроили, на мой взгляд, систему достаточно четко. Что касалось субсидий и других перечислений, то также осуществлялось банковское сопровождение, поэтому возможностей нецелевым образом потратить деньги я не вижу. Хотя исключать такое бы не стал.
— Владимир Путин 18 ноября принял решение о ликвидации Спецстроя как федерального органа исполнительной власти. Как это скажется на ваших дальнейших планах по строительству второй и третьей очереди космодрома?
— Третья очередь — это сильно, загадывать пока не будем, но вторая очередь точно будет организовываться по другой схеме. У нас не будет единственного исполнителя работ, которым был Спецстрой, поэтому начнем привлекать на конкурсной основе крупные подрядные организации, у которых есть необходимые человеческие и производственные ресурсы. Ликвидация агентства заставила нас задуматься и начать рассматривать возможность создания собственных мощностей и собственных подрядных организаций. С учетом того, что строительные проекты будут длиться как минимум десять лет,— это логично. На данном этапе я не отношу эти вопросы к категории приоритетных, но если в результате ликвидации Спецстроя возникнут мощности, которые могли бы быть использованы на космодроме Восточный, то подумаем над тем, чтобы взять их под свое крыло. Могу раскрыть секрет: я на эту тему уже беседовал с представителями Минобороны РФ, они сказали, что и не планируют сохранить все активы Спецстроя, и не планируют активно вовлекаться в работы по Восточному. Поэтому, если будет возможность на базе существующих ФГУПов и других организаций Спецстроя создать компанию, которая могла бы участвовать в строительстве нашего космодрома, то рассмотрим это.
— Это будет подразделение Центра эксплуатации наземной и космической инфраструктуры (ЦЭНКИ)?
— Не столь важно. На ЦЭНКИ возложены задачи по эксплуатации, поэтому, скорее всего, это будет подразделение Роскосмоса. Я надеюсь, что ликвидация Спецстроя минимально скажется на завершении строительства космодрома Восточный. В Минобороны РФ нас убеждают, что реорганизация военного строительства касается Спецстроя как федерального органа исполнительной власти. Понятно, что этот процесс коснется и всех подведомственных ему структур, но я хотел бы думать, что это никак не повлияет на исполнение контрактов.
— Работу дирекции космодрома Восточный как оцениваете? Так ли она нужна Роскосмосу?
— Она выполняет важную функцию контроля хода работ на объектах заказчика, сейчас участвует в приемной госкомиссии. Это очень напряженная работа, роль которой сложно переоценить, тем более когда сейчас идет этап сдачи объектов в эксплуатацию и устранение недостатков.
— Какие перспективы у Восточного на 2017 и последующие годы?
— В 2017 году мы планируем осуществить два пуска: в третьем и четвертом кварталах запустить три космических аппарата — два «Канопуса» и «Метеор». Осуществление этих пусков и завершение строительства объектов — вот наша задача.
— А с 2018 года будете пытаться нарастить количество пусков?
— Надеюсь, что с 2018–2019 годов мы начнем проводить пуски не только по государственным контрактам, но и коммерческие. В частности, речь идет о проекте OneWeb — часть запусков по этому контракту абсолютно точно будет осуществлена с Восточного.
— Вы уже определились с техническим заданием на вторую очередь космодрома? Будет один стартовый стол под ракеты-носители семейства «Ангара» или все-таки два?
— Подготовка к строительству второй очереди пока идет по плану. И это постоянно на контроле у вице-премьера Дмитрия Рогозина, мы докладывали и на ноябрьском совещании у президента в Сочи. Надеюсь, что весной начнем размещать заказы и выбирать подрядчиков. И со второй половины года приступим к строительным работам. Что касается количества столов: понятны определенные ограничения, которые связаны с финансами. На данном этапе мы планируем создание одного стартового стола под «Ангару», этого достаточно для вывода автоматических космических аппаратов и впоследствии — для запусков пилотируемых кораблей с этого же стола.
— Планы по срокам остаются прежними?
— В 2021 году должно быть завершено создание всей инфраструктуры для проведения запуска космического корабля в беспилотном варианте. В конце 2023 года «Ангара» должна быть готова к полету с космонавтами.
— Что думаете по поводу необходимости создания сверхтяжелой ракеты? Так ли она нужна?
— Это амбициозная задача, и ее хочется решить всем сотрудникам ракетно-космической промышленности. Но понятно, что с точки зрения ресурсов это очень затратный проект. Хотя свою роль в переносе сроков ее создания сыграла не только ограниченность финансовых ресурсов, но и отсутствие конкретных полезных нагрузок под данное средство выведения. В то же время невозможно наших конструкторов и инженеров оставить без таких масштабных задач, поэтому мы предусмотрели в программе работы, которые будут использоваться для формирования определенного задела.
— Неужели нагрузки нет даже у Министерства обороны?
— Откровенно говоря, на данный момент таких тяжелых нагрузок для выведения нет — ни у нас, ни у других заказчиков. Если они появятся, то мы с радостью ускоримся.
«Мы сознательно решили не заниматься монополизацией»
— Два с половиной года назад вы были гендиректором Объединенной ракетно-космической корпорации (ОРКК), проблем в отрасли было много. Как оцениваете состояние космической промышленности сейчас?
— Ситуация улучшилась: напомню, что у нас на начало 2015 года дыра в балансе предприятий достигала около 87 млрд руб. Эти вопросы удалось в какой-то степени решить за счет оптимизации производства и снижения затрат. Они были включены в программы финансового оздоровления и стратегических преобразований, которые мы разработали в первую очередь для наиболее проблемных предприятий. В их числе оказался Государственный космический научно-производственный центр имени Хруничева. Серьезные проблемы существовали и есть до сих пор у ракетно-космической корпорации «Энергия», были трудности у «Российских космических систем»… По центру имени Хруничева запущена программа финансового оздоровления, но сейчас мы ее корректируем, исходя из изменения реальной ситуации. Понятно, что задачи те же, но потребуются большие усилия, в том числе и от менеджмента центра Хруничева, по оптимизации затрат и издержек. С другой стороны, мы видим, что придется дополнительно финансировать. Хотя, думаю, в связи с изменением объемов производства сократятся и инвестиционные программы. Часть средств, кстати, мы взяли от международной деятельности и порядка 10 млрд руб. буквально вытащили из Фондсервисбанка. Ситуация улучшается, и, по нашим прогнозам, проблемы центра Хруничева будут решены в течение двух лет.
— Как повлияла смена менеджмента в ВЭБе на реализацию плана финансового оздоровления центра имени Хруничева?
— ВЭБ перечислил 12,5 млрд руб., а потом, как я понимаю, корпорация сменила концепцию, а мы, в свою очередь, начали искать собственные ресурсы и резервы для продолжения финансирования. Но ВЭБ свою роль выполнил.
— В «Энергии» как обстановка складывается?
— Проблемы были связаны в основном с работой, проводившейся там до прихода в 2014 году нового менеджмента и с теми решениями, которые были приняты ранее. Один только проект Sea Launch («Морской старт».— “Ъ” ) привел к колоссальным убыткам. В наследство Владимиру Солнцеву достались споры и проигранные суды корпорации Boeing на сумму более $200 млн. Порядка 17–18 млрд руб.— это убытки, которые нужно закрывать непосредственно по проекту и финансированию тех инвестиций, которые были произведены. Аналогичная ситуация и по ряду других договоров, например, по созданию коммерческих спутников: сейчас мы их санируем и закрываем. За 2016 год произошел серьезный сдвиг. Во-первых, нашли для Sea Launch инвестора, который его взял за разумные деньги. Мы перестали ежегодно тратить деньги на Sea Launch: в первом полугодии 2017 года он уйдет с баланса «Энергии». Мы будем поддерживать частного инвестора, Владислава Филева, который взялся за решение этого вопроса. Одновременно в заключительной стадии находится урегулирование долгов с Boeing: у нас есть все шансы закрыть долги за счет развития совместного бизнеса между двумя компаниями. И к концу 2017 года мы будем иметь совершенно другую «Энергию», она развивается и выходит на новые рынки. Хорошую работу провели «Российские космические системы». У них была дыра в балансе, которая образовалась в 2012–2014 годах из-за неэффективных инвестиций и совместных проектов. Нам удалось эти проблемы решить. Запустили проект с Airbus, уже производится продукция. И все это за счет собственных ресурсов и напряженной работы без привлечения помощи.
— Почему продали Sea Launch именно Владиславу Филеву? Ведь были же и другие претенденты.
— Переговоры шли довольно долго, «Энергия» рассматривала все возможные международные ресурсы и инвесторов. Выбрали предложение Филева только потому, что оно было самым выгодным для «Энергии». Я видел — этот инвестор готов платить реальные деньги и реально развивать этот проект. Другие предлагали сделать так: вот бизнес-план, по нему через столько-то лет вы средства и получите. А Филев готов был нести ответственность с самого начала.
— Корпорация так и будет производить корабли для пилотируемой программы или доставки грузов или же она будет заниматься ракетостроительной тематикой?
— В плане развития коммерции есть несколько направлений. Это касается и пилотируемых программ, и партнерства с Boeing, и развития Sea Launch… Последний проект будет развиваться, и думаю, что это хороший пример государственно-частного партнерства. Для меня очень важно, чтобы он был удачным. Если говорить в целом о коммерциализации государственно-частного партнерства, то на совещании у Владимира Путина в Сочи по стратегии развития Роскосмоса это был один из ключевых вопросов. Нам надо, причем достаточно быстро, делать программу по коммерциализации и получению дополнительных доходов, использовать результаты космической деятельности так, чтобы иметь дополнительные источники финансирования и завоевывать новые рынки. Это тем более актуально, что мы видим ограничение возможностей государства: нужно заместить ресурсы бюджета, которые пойдут на развитие проектов. Мы сознательно решили не заниматься монополизацией, не сидеть на этом и никого не пускать, а позвали заинтересованных людей, тех, кто действительно хочет заниматься этим. Надеюсь, что совсем скоро начнутся продажи снимков со спутников дистанционного зондирования Земли. Планируем объявить о поиске партнеров в качестве операторов пусковых услуг. У нас заканчивается эксклюзив с Arianspace по запуску РН «Союз» с космодрома Куру во Французской Гвиане. С учетом ситуации во Франции и заморозки наших средств, мы считаем невозможным сохранение эксклюзива у этой компании, хотя продолжим с ней сотрудничать — и будем искать новых партнеров. В ближайшее время хотим сформировать перечень проектов, которые будут интересны для частного капитала и инвесторов. У нас будет оператор пусковых услуг по ракетам семейства «Союз», а возможно, и по утилизационным межконтинентальным баллистическим ракетам. Есть интерес развития низкоорбитальных группировок связи, определенные деньги заложены на развитие систем «Луч» и «Гонец» — хотим, чтобы это был коммерческий, востребованный и нужный потребителям проект. Для этого его придется серьезно переформатировать, но такая задача уже поставлена, и в марте ждем результатов. Мы готовы предложить свои услуги и поддержку, если будут реальные идеи со стороны бизнеса. Такая система несколько не укладывается в парадигму работы федерального органа исполнительной власти и Федерального космического агентства, но это один из важнейших вопросов, который поднимался на стратегических совещаниях. Роскосмос должен перестать быть агентством, которое выполняет исключительно госзаказ и осваивает государственные средства. Мы должны стать полноценной госкорпорацией, которая расширяет сферы деятельности, идет на новые рынки, увеличивает долю на этих рынках и занимает там лидирующее место.
— В ЦЭНКИ без привлечения денег проблем решить не удастся, как я понимаю.
— Там по предыдущим периодам очень большие долги — около 12 млрд руб. Не менее половины мы уже закрыли: менеджмент предприятия серьезно работает над сокращением затрат, и не только по Байконуру. Думаю, по итогам этого года ЦЭНКИ отчитается о том, что при выполнении всех требуемых работ затраты сократились на 1 млрд руб. По остальным предприятиям нет серьезных проблем с финансовым оздоровлением.
— Тогда в чем был смысл возвращения на «Красмаш» Владимира Калмыкова? Он буквально полгода проработал в другом месте, а потом вы поставили его обратно на предприятие.
— Вопрос «Красмаша» потребовал серьезного вмешательства. Предприятие реализует ответственные проекты, и по некоторым из них возникли вопросы. Заказчик — Минобороны РФ — сигнализировал, что в ведомстве прогнозируют большие риски по выполнению заказов. И мы на это отреагировали быстро, практически моментально. Нам стало понятно, что есть серьезные проблемы с менеджментом. Из всех вариантов нормализации работы «Красмаша» я выбрал возвращение Калмыкова. Он отлично знает там ситуацию, а его знает коллектив. У него большой опыт работы и понимание того, что происходит на предприятии. Уже сейчас могу сказать, что решение это было абсолютно правильным и дало результат. Конечно, во все графики пока еще не вошли, но нормализовали отношения с подрядными организациями и нарастили темп работы.
— В каком состоянии находятся ваши проекты с Китаем? Интересует вопрос поставок микроэлектроники в обмен на двигатели РД-180.
— Сферы наших интересов гораздо шире, чем эти два пункта. Мы серьезно продвинулись в области сотрудничества по ДЗЗ, по гармонизации и синхронизации систем ГЛОНАСС и Beidou. Договоры все подписаны, и работа идет. Есть перспективы, есть большой интерес со стороны партнеров по разным направлениям: двигатели, совместная разработка средств выведения, пилотируемые программы, проведение экспериментов на низкой околоземной орбите.
— Проект Международной космической станции продлен до 2024 года, после чего Россия хотела бы иметь свою собственную национальную станцию. Не хотите тех же китайцев пригласить строить ее вместе?
— Вопрос по созданию национальной станции интересен. После 2020–2021 годов у нас будет возможность отделения от МКС некоторых модулей для ее формирования, хотя с точки зрения и экономики, и научных исследований это как раз тот вариант, которого лучше было бы избежать. Я убежден в необходимости кооперации с партнерами и в продолжении совместной эксплуатации МКС. Это позволяет сократить расходы и расширить спектр экспериментов. Мы этот вопрос очень серьезно проработали, достигли договоренности, что партнеры могут на нашем оборудовании проводить свои эксперименты, а мы, соответственно, можем использовать их оборудование. Более того, у нас есть соглашения по обмену результатами экспериментов, что позволяет резко повысить отдачу от них.
«Для меня арест Владимира Евдокимова был большой неожиданностью»
— Почему ликвидация Федерального космического агентства была продлена на год?
— Есть ряд вопросов, которые не решались в агентстве в течение последних 10–15 лет. В частности, это касается выверки международных контрактов и результатов интеллектуальной деятельности, которую мы сейчас проводим.
— Зачем?
— Нам нужно выверить все те работы, которые Роскосмос проводил в течение длительного времени, и они должны были учитываться в полном объеме. Нам приходится делать инвентаризацию контрактов федерального агентства, в том числе и с NASA, за последние десять лет, чтобы закрыть эти вопросы. Предполагаю, что на решение всего этого потребуется еще не менее полугода.
— Что можете сказать по последней аварии «Прогресса»?
— Не тороплюсь делать выводы.
— Эта авария произошла во время предпоследнего пуска ракеты-носителя «Союз-У». Последняя ракета данной модификации улетит в феврале 2017 года или в музей сдадите?
— Зависит от итогов расследования комиссии. В этом году у нас не было аварий, и была надежда, что, может быть, первый год за долгое время пройдет без инцидентов… Было очень болезненно в конце года получить аварию на ракете, у которой было почти 800 успешных пусков.
— Не могу не спросить про последние уголовные дела, возбужденные в отношении исполнительного директора Роскосмоса по обеспечению качества и надежности Владимира Евдокимова и дочери гендиректора самарского «Прогресса» Александра Кирилина.
— Уголовных дел в отрасли довольно много. Получилось так, что практически в одно время все они сразу вышли в публичную сферу. Мы с правоохранительными органами по всем вопросам работаем в контакте, более того, многие дела были сформированы именно по результатам наших внутренних проверок деятельности предприятий в 2011–2013 годах. В 2014–2016 годах криминальных эпизодов нет — я буквально вчера ознакомился со справкой. Была только одна попытка мошенничества на одном из предприятий, которые наша же служба безопасности и пресекла. А с Владимиром Евдокимовым эпизод вообще десятилетней давности. Он тогда работал в совершенно другой компании, вообще в другой отрасли… Меня беспокоит другое. При нашей конструктивной работе с правоохранительными органами есть двоякое ощущение. С одной стороны, неуместный пиар по, мягко говоря, очень деликатной теме, а с другой — выходит следующее. Уголовные дела относятся к периоду до 2013 года, то есть более чем четырехлетней давности, а подаются так, что у людей возникает однозначное ощущение: это наши проблемы — новой команды Роскосмоса. Здесь и сейчас. Мы, конечно, все объясняем, но самопиар правоохранительных органов удивляет. Что касается ситуации с дочерью гендиректора «Прогресса» Александра Кирилина — Светланой. Она финансовый директор предприятия, и здесь были вопросы по конкретным эпизодам 2011–2012 годов. Сейчас ведутся следственные действия, мы видим аргументы тех менеджеров, которые в тот период отвечали за закупку оборудования, и думаем, что и следствие, и суд в этом внимательно разберутся. Что касается Владимира Евдокимова… За время нашей работы с ним, а это как минимум два года, он зарекомендовал себя хорошим профессионалом, который многое сделал для отрасли, создавая систему качества и снижения дефектности и аварийности. Для меня его арест был большой неожиданностью, и я надеюсь, что следствие внимательно разберется в том, что произошло в его жизни десять лет назад. Когда у нас попросили его характеристику, мы дали ее, исходя из той работы, которую Евдокимов реально проводил в Роскосмосе.
— Он освобожден от занимаемой должности?
— Нет. Вынесения решения суда по этому вопросу еще не было. Поскольку инкриминируемые эпизоды не относятся к деятельности Евдокимова в Роскосмосе, у меня нет к нему претензий. И все следующие решения я буду принимать только в зависимости от развития ситуации.
"Коммерсантъ"

 

Россия планирует удвоить число космических пусков в следующем году

РИА Новости // ria.ru

 

МОСКВА, 28 дек – РИА Новости. Пусковая программа "Роскосмоса" на 2017 год будет удвоена, заявил в среду глава госкорпорации Игорь Комаров.
"Пусковая программа на следующий год предусмотрена с серьезным увеличением. В следующем году нам предстоит, фактически, двукратное увеличение количества пусков", — сказал Комаров.
По его словам, выполнение пусковой программы начнется уже с января 2017 года, когда запланированы запуски с Байконура и Гвианского космического центра. Космодром Плесецк начнет свою активную работу в феврале, на космодроме Восточный также предстоит серьезная работа по завершению
В РКС разработали мини-датчик электризации, который продлит жизнь спутников
Как сообщалось, в этом году Россия впервые с 1999-го утратила лидерство по количеству космических запусков. Как сообщил первый замглавы "Роскосмоса" Александр Иванов, по итогам года у России впервые количество пусков будет меньше, чем у Китая и США.
Прекращение пусков, по его словам, связано также с отсутствием заказов по пуску спутников связи: нет заказов ни от ФГУП "Космическая связь", ни от "Газпром — космических систем" на пуски в этом году и на следующий год

 

О стратегии развития космической отрасли
В то же время вице-премьер сообщил, что стратегия развития космической отрасли должна быть внесена в правительство после марта.

По его словам, этот документ не стоит переоценивать, но тем не менее есть вопросы, которые требуют скорейшего ответа.

В частности, Рогозин отметил вопрос дальнейшего развития космодрома Восточный после 2024 года. "Что будет после 2024 года? Какая будет пилотируемая космонавтика? Это не предмет размышлений. Надо уже принимать сейчас эти решения, потому что денег безгранично быть не может, мы должны понять, в чем смысл пилотируемой космонавтики", - пояснил вице-премьер.

О переходе к ремонтнопригодным кораблям

Рогозин также сообщил, что в перспективе возможен переход от одноразовых космических кораблей к ремонтопригодным.

"Совершенно уникальный уровень принятия решений по использованию орбитальных группировок лежит в области создания космических аппаратов открытой архитектуры, использования универсальных платформ. Если это будет сделано, то мы могли бы даже перейти к ремонтопригодным космическим аппаратам, продлевая тем самым их срок жизни на орбите", - сказал он.

По словам вице-премьера, в ближайшее время также может быть принято решение об использовании транспортно-энергетического модуля. "Это уникальная работа, она идет, развивается, но мы хотим понять, как и для чего мы будем использовать эти новые возможности", - добавил Рогозин.
Летом 2016 года Роскосмос заказал Центру имени Келдыша разработку транспортно-энергетического модуля на основе ядерной энергодвигательной установки мегаваттного класса, предназначенной для полетов в дальний космос (в том числе на Луну и Марс). Цена контракта составила 3,8 млрд рублей.

 

Соединенные штаты "Роскосмоса"

Госкорпорация хочет по-новому управлять промышленностью // www.kommersant.ru

 

По плану новой реформы, ОРКК останется в структуре "Роскосмоса", а ее штатная численность будет сокращена с допустимых 180 до 15 человек (без учета филиала корпорации — Научно-исследовательского института космического приборостроения). Часть работников ОРКК, исходя из своей специализации, будет трудоустроена в предприятия отрасли, а часть перейдет в специально формируемый в госкорпорации промышленный блок, который будет курировать господин Власов. Ему будут подчиняться два исполнительных директора (по развитию ракетно-космической промышленности и по реализации оборонных программ), пять департаментов (ракетно-космической техники, планирования и контроля реализации оборонных программ, боевой ракетной техники, работы с поставщиками, автоматических космических комплексов и систем специального назначения) и два отдела (промышленной безопасности и мобилизационной подготовки).

По сути, ОРКК в новой конфигурации сохранит только одну функцию — держателя акций отраслевых предприятий (их более 60 единиц). По сведениям "Ъ", этот вариант руководство "Роскосмоса" рассматривало еще за несколько месяцев до заседания наблюдательного совета, а господин Комаров даже направил это предложение на согласование Владимиру Путину.

Другого варианта придерживались в финансово-экономическом блоке правительства, утверждает источник "Ъ" в руководстве "Роскосмоса": там считали более целесообразным полностью ликвидировать ОРКК, передав акции компаний непосредственно в госкорпорацию. "Однако с учетом необходимости проведения всех корпоративных процедур этот процесс затянулся бы на два-три года, тратить на это время никто не хотел,— говорит собеседник "Ъ".— В итоге этот вариант был отложен".

Преобразования в ОРКК напрямую отразятся на организационной структуре "Роскосмоса". Как говорят в госкорпорации, изменения учитывают несколько факторов: от реорганизации ОРКК и централизации функции управления промышленностью до введения функции развития бизнеса и коммерциализации космической деятельности — исполнительным директором этого направления стал Антон Жиганов (см. "Ъ" от 22 февраля). Новым штатным расписанием "Роскосмоса" предусмотрено 12 позиций исполнительных директоров. Число заместителей у Игоря Комарова сократится с девяти до семи, два из них — Александр Иванов и Татьяна Ельфимова (ранее работала в "Росатоме") — будут его первыми замами. У гендиректора "Роскосмоса" не будет зама по экономике и финансам (его обязанности возьмет на себя главный финансовый директор Юрий Поляков) и зама по боевой ракетной технике (это направление возглавит профильный исполнительный директор, подчиненный Юрию Власову).