Вот как на одном сайте неофициально упомянуто о САМОМ ПЕРВОМ СПАСЕНИИ экипажем Ми-8МТ м-ра Туктарева (он формально не был в ПСО - выполнял др.спецзадание и, к счастью Леонида Проказина, оказался в нужное время в нужном месте, но... не награжден за спасение жизни в опасных условиях) САМОГО ПЕРВОГО КАТАПУЛЬТИРОВАВШЕГОСЯ И ВЫЖИВШЕГО ЛЕТЧИКА :
"12 ноября 1980 г. авария самолета МиГ-21бис 115-го гиап (Кокайты). Начальник штаба эскадрильи гвардии к-н А. Проказин катапультировался в р-не н.п.Файзабад и был подобран экипажем вертолета Ми-8 (командир к-н Л.А. Туктарев) из группы ПСО 181-го овп."
"Сытому голодного не понять" (или наоборот), поэтому из разных кабин МиГ-21БИС одна и та же ситуация "смотрится" с разными акцентами и по-по-разному остается в памяти на всю оставшуюся жизнь (тем более аварийная - "своя рубашка ближе к телу", особенно когда она начинает трещать по швам и даже может остаться "сиротой" без своего хозяина). "Взгляд со стороны" в воспоминаниях непосредственного участника и свидетеля боевого вылета ст.л-та Михаила Правдивца (ведомого 2-й пары, четвертого в звене):
"12 ноября 1980 года нашей эскадрильи была поставлена боевая задача: двумя звеньями нанести удар по складам оружия и боеприпасов мятежников, расположенных (по агентурным данным) у подножья горы, неподалёку от Файзабада. В составе звена были гв.м-р Федченко (ведущий) - гв.к-н Л. Проказин (ведомый), гв. к-н А. Фуника (ведущий второй пары), и я (ведомый). Боевая зарядка у нас тогда была по 2хОФАБ-250 и по 2хПТБ-500 (под крылом).
При подходе к цели установили связь с вертолётчиками целеуказания и ПСС (экипаж был из состава 181-го ОВП, с аэродрома Кундуз). Они сразу же предупредили нас: «Будьте повнимательнее, в районе цели работает “сварка” (так обычно называли спаренные крупнокалиберные пулемёты ДШК).
Подойдя к району цели, увидели «вертушки». Федченко попросил их обозначить «сварку» и цель «гвоздями» (залпом НУРС). Хотя, я уже при подходе, по характерному искрению, увидел ДШК, но ещё сомневался. Когда вертолёты дали залп ракетами, оказалось, что я был прав. Федченко после этого доложил, что сначала он отработает один, а вертолётчики чтобы подкорректировали место цели относительно его удара. А уже потом группа будет работать по основной цели. Он выполнил заход, сбросил бомбы. Вертолётчики сказали, что нормально, остальной группе работать туда же. Комэск дал команду своему ведомому Проказину, что бы тот работал. Я наблюдал, как лётчик ввёл самолёт в пикирование. Самолёт после ввода пикировал с большим углом. Но здесь началось что-то необычное, не так, как всегда. Обычно, когда атака выполняется с большими углами пикирования, происходит всё так: ввод, 3-5 секунд задержка, сброс, и тут же – начинаешь тащить на вывод. А Проказин ввёл, пикирует, и никаких тенденций к выводу. Федченко закричал в эфир: «Что ты делаешь?!!», и тут же прозвучал выкрик-доклад Леонида: «Катапуль…». Мы все увидели, как от самолёта что-то отделилось, и почти сразу же, над горой (её высота была где-то за 3000 метров) раскрылся парашют. Цель была на противоположной от того места, куда приземлялся Проказин, стороне склона горы, и наша пара запросила разрешение на работу по цели. Но командир крикнул: «Запрещаю! Сбросьте подвески, включите «Нарезное», будем прикрывать», и после этого к «вертушкам»: «У нас сбили лётчика, просим подобрать его»…Мы с ведущим отошли в сторону, сбросили бомбы на «Невзрыв», сбросили уже пустые ПТБ и включили пушки. В это время в эфир снова вышел Федченко: «Ребята, у нас сбили лётчика, я очень вас прошу – подойдите и подберите его». Пока мы там крутились, командир полка, п-к Николаев, приказал ведущему второго звена, которое только подходило к району цели, сбросить бомбы в горах и возвращаться на аэродром. Вертолётчики подлетели к цели. Нижняя пара начала работать по противнику, а вторая, чуть выше, начала искать лётчика. Первая «вертушка» поисковой пары попыталась сесть на склон горы в то место, откуда шли сигналы аварийного радиомаяка, а вторая в это время прикрывала её. Но посадка у них не получилась, и они снова пошли на повторный заход.
Вскоре и у меня остаток топлива оказался таким, что хватало только безопасно долететь домой. Доложил ведущему: «У меня топливо на пределе, пора домой», комэск ответил: «Вы парой уходите домой, я ещё останусь». С набором высоты мы развернулись и пошли на Баграм. А вертолётчики, после очередной попытки доложили: «Не могу сесть, высоко, движки не держат». Умоляющим голосом командир, который и до этого не переставал повторять: «Заберите сбитого лётчика!», буквально взмолился: «Ну, ребята, заберите его, хоть верёвку сбросьте!». Буквально через минуту мы услышали в эфире долгожданное: «Сел! Сел!». И тут же радостный голос комэски: «Молодцы ребята! А лётчик где?». «Да здесь, бежит к вертолёту, какой-то сумкой машет» - ответил командир Ми-8. Вот так, в течение 15 минут с момента катапультирования, вертолётчики почти в невозможных условиях сели на высокогорный склон (около 3000 метров), и подобрали нашего Леонида Проказина.
Когда его привезли к нам на аэродром, он был весь побитый, в ссадинах и царапинах. Потом уже он нам рассказывал, что катапультировался в последние мгновения, и купол наполнился за несколько секунд до приземления. Приземлился он на крутой склон горы и покатился вниз к обрыву. Парашют ему спас жизнь во второй раз, зацепившись за камни и удержав от падения в обрыв. При этом Алесей находился в положении «головой вниз», запутанный в стропах. С неимоверным трудом удалось распутаться и он начал подтягиваться на стропах вверх. В это время его увидели «душманы» и начали по нему стрелять. Освободившись от привязной системы, вспомнил про автомат, достал его, и начал подниматься вверх по склону. В это время увидел, что одна из «вертушек» пытается сесть. Начал карабкаться к тому месту, куда «мостился» Ми-8. А когда вертушка всё же села, он вскочил (где и силы взялись, ведь ещё минуту назад казалось что всё…) и побежал к подсевшему вертолёту.
Проказину вскоре присвоили досрочно очередное воинское звание «майор» (он тогда только недавно стал начальником штаба АЭ), а затем его и орденом Красной Звезды наградили. Заслуженно. Да, ему тогда здорово повезло. Ведь мне пришлось видеть почти всё происходившее, и без преувеличения могу сказать, что у него был именно тот самый «один шанс из тысячи», и он его не упустил. А самолёт его на пикировании перестал слушаться рулей. То ли было попадание в систему управления самолётом снаряда, то ли – попадание самолёта в трансзвуковой диапазон, теперь уже никто не узнает. Но на пикировании с углом 60° в подобной ситуации, да ещё в горах – раздумывать некогда. Молодец, что успел «выйти».
А того вертолётчика-героя из Кундуза представили тогда за этот случай, и за более чем 400 боевых вылетов, к высшей правительственной награде – званию Героя. Тогда даже приказ по ВВС 40-й Армии на этот счёт был. Кстати, по САРПП-ограмме, снятой потом с вертолёта, посадку он выполнил на высоте около 3500 метров.
Уже после войны, я встретил кого-то из вертолётчиков, летавших в 1980 г. в Кундузе. Разговорились. Я ему рассказал историю спасения Лёхи Проказина. С большим сожалением он поведал, что тот вертолётчик тогда Героя так и не получил, и вообще его ничем не наградили. У него, как и у нашего Саши Мудрака, были проблемы во взаимоотношениях с начальством.
Так, что и на той войне было, как на войне. И несправедливость. И исключительная человеческая порядочность встречались среди тех, кто там был."
Прошло много лет, память тоже "стареет", поэтому в рассказе есть небольшой "разнобой" с первоисточником (атака парой, автомат, вертолеты ПСО и экипаж Туктарева). Через 2 года перед заменой Леониду пришлось "откупаться" у оружейников - по бухгалтерии батальона обеспечения в Кокайтах АКС74У еще "висел" на нем все эти годы "в личном пользовании", хотя таким же батальоном в Баграме был списан вместе с самолетом, парашютом, ЗШ-3, летным обмундированием как и положено (по документам) после гибели самолета. "Тяжело" работать тыловикам в мирное время, а тем более на войне...
Это сообщение редактировалось 07.12.2018 в 10:30