Краснознаменный Севастопольский ордена Кутузова III степени 43-й авиационный полк истребителей-бомбардировщиков

По совету Александра Леонова решил открыть ветку, посвященную этому полку.

Эти сведения взяты из книги Александры Ефимовны Чернаткиной (Усовой), служившей в 43-м ИАП и прошедшей с ним боевой путь от Кавказа до Берлина.


Я, Чернаткина (Усова) Александра Ефимовна, пишу о подвигах моих однополчан 43-го Краснознаменного ордена Кутузова II-й степени Севастопольского истребительного авиационного полка, с которым прошла от Кавказа до Берлина.
Полк сражался с первых дней войны под Киевом, Ленинградом, в Сталинграде, на Северном Кавказе, на Украине, в Крыму, Белоруссии, Литве, Польше, участвовал во взятии многих городов Германии. Мы дошли до Берлина.
12 человек в полку за период войны получили высокое звание Героев Советского Союза. В мирное время это звание присвоено воспитанникам полка космонавту Георгию Тимофеевичу Добровольскому и летчику-испытателю Кульчицкому Евгению Николаевичу.
Весь личный состав полка награжден многими орденами и медалями. Но патриотизм воинов и их подвиги настолько велики, что тема эта в литературе неисчерпаема. Пусть читатель убедится, прочтя эту документальную повесть.


43-й истребительный авиационный полк был сформирован 11 мая 1938 года на базе двух эскадрилий, участниц гражданской войны. Он вошел в состав 36-й истребительной авиадивизии ПВО Киевского военного округа. Базировался в Василькове. В его задачу входила защита Киева от нападений с воздуха.
В составе полка было две эскадрильи, вооруженные самолетами И-16 и И-153 («Чайка»).
В 1938 году полк участвовал в Чехословацких событиях, в 1939 году — в событиях в МНР, в 1940 году — в боях с белофиннами.
К началу Великой Отечественной войны полком командовал подполковник Сюсюкалов Никита Тимофеевич, героически сражавшийся в небе Испании.
В 1941 году, до начала Отечественной войны, вводили в строй молодых летчиков. Весь личный состав занимался учебно-боевой подготовкой. К началу войны в полку было 4 полноценных боевых эскадрильи, укомплектованных самолетами И-16 и И-153.
Ровно в 4 часа 22 июня 1941 года над Киевом появились немецкие самолеты. Началась Отечественная война. В первые часы на отражение налета взлетели опытные летчики — Чичико Бенделиани, Иван Кобылецкий, Василий Шишкин, Михаил Бубнов. Трое из них стали впоследствии Героями Советского Союза.
Скоростные «мессершмитты» и «юнкерсы» шли лавиной на Киев, населенные пункты близ него и переправы. Летчики полка на самолетах И-16 и И-153, имевшие меньшую скорость, завязывали ожесточенные бои. Они смело вступали в борьбу с превосходящими силами, отражали вражеские налеты.

Над Васильковом, Киевом летали,
На самолетах, устремляясь ввысь.
От трасс и взрывов небеса дрожали,
И в этом небе летчики дрались.

Подполковник Сюсюкалов водил летчиков в бой, где сражались с обеих сторон более сотни самолетов. Несмотря на численное превосходство врага, его техники, наши летчики решительными внезапными ударами добивались победы. Они бомбили вражеские войска, технику, прикрывали переправы, отгоняли «юнкерсов», заставляли сбрасывать бомбы вне цели.
Когда в бою заглох мотор подбитой «чайки» капитана Шишкина, он посадил самолет на луг в полукилометре от дороги. Командир звена Василий Куприянчик приземлился рядом. Шишкин в одноместной кабине втиснулся на колени Куприянчику. Взлетели и нормально совершили посадку.
А в 1944 году такой же подвиг совершил летчик второго состава полка Спартак Маковский. Об этом дальше будет подробно рассказано.
Много подвигов в небе совершили летчики полка Чичико Бенделиани, Леонид Борисов, Иван Кобылецкий, Василий Шишкин, Евгений Мельников, Тимофей Бугаев, Яков Мамка. Отличились молодые летчики сержант Иван Ищенко и его друг Геннадий Шерстнев.
В 1943 году Иван Иванович Кобылецкий прислал письмо на имя командира 43-го полка с просьбой помочь ему восстановить ордена, которыми он был награжден, так как они утонули в Волге, и он описал, как это произошло.
Девять наших истребителей, возглавляемых Кобылецким, вылетели на уничтожение переправы противника в районе Калача. При подходе к цели увидели 25 МЕ-109, которые шли к переправе, восемь из них насели на Кобылецкого и его ведомого Бережного. В завязавшемся бою пара Кобылецкого сбила два «мессера». Кончились боеприпасы, загорелся мотор и пламя, пробившееся в кабину, стало нестерпимо жечь. От жары невозможно было дышать. Он резко отбросил фонарь кабины, вывалился за борт и дернул кольцо парашюта. Кобылецкий упал в расположение нашей танковой части. Но не хватило высоты, чтобы благополучно приземлиться. Он почувствовал острую боль и потерял сознание. В результате ожоги 3-й степени и перелом обеих ног. В госпитале сделали все возможное, чтобы вылечить летчика.
Из-за частых налетов вражеской авиации раненых решили отправить в тыл пароходом по Волге. Под обстрелами и бомбежкой их погрузили на изрешеченный осколками пароход. Но трудные испытания для Кобылецкого не кончились. Враги решили расправиться с беззащитным пароходом, зная, что на нем раненые. Падали бомбы, стреляли зенитки. Пароход загорелся. Началась паника.
Чтобы выбраться на палубу, Кобылецкий обрезал шины на раненых ногах, снял бинты и выполз на задымленную горящую палубу. Документы и ордена (Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды) были у него в носовом платке. Он взял в зубы узелок с орденами и лежа стал перекатываться по палубе к борту. Собрав всю силу воли, вывалился в воду.
Вначале было приятно плыть в холодной воде, но потом раненое бедро стало причинять невыносимую боль. И здесь, как в бою, на помощь пришла взаимная выручка — рядом плыл боец, ухватившись руками за доску. Тот глазами показал Кобылецкому, чтобы ухватился за нее. Плыть стало легче. Но «мессершмитты» опять налетели и стали расстреливать людей в воде. В этой ситуации, теряя последние силы, Кобылецкий уронил узелок с орденами.
Доска уткнулась в берег островка. Силы его окончательно покинули и Кобылецкий потерял сознание. Здесь его нашел старый рыбак и перевез на берег.
В госпитале в Средней Ахтубе девять дней боролись за его жизнь. Врач считал, что ходить он сможет только на костылях. Но Ивана Ивановича это не устраивало. Необыкновенное упорство и беззаветная любовь к авиации помогли ему снова встать в строй воздушных бойцов. Герой Советского Союза Кобылецкий воевал до конца войны.

В декабре 1942 года полк был направлен на переформирование. Летчики Евгений Петрович Мельников, Чичико Кайсарович Бенделиани, Иван Иванович Кобылецкий, Леонид Иванович Борисов, Тимофей Георгиевич Бугаев, Леонид Бакуменко продолжали воевать в других полках.

Второй состав трехэскадрильного 43 истребительного авиаполка был полностью сформирован в начале 1943 года в Сибири, в 20 запасном авиаполку, 5-й запасной бригады Сибирского военного округа. Основой летного состава стали летчики 48-го дальневосточного полка во главе с командиром капитаном Дорошенковым Александром Андриановичем, комиссаром майором Гулиным Сергеем Степановичем, начальником штаба подполковником Зайцевым, который в полку был совсем непродолжительное время. Его вскоре сменил капитан Гончаров Петр Никитович. Штурманом полка был дальневосточник капитан Волчков Николай Григорьевич.
На фронт рвались все, но в списки отправляемых на фронт не все попадали. Не попал в них и младший лейтенант Федор Костиков.
Зачисленных в списки посадили в кузов грузовой машины, чтобы поехать в штаб дивизии. Просился и Костиков, но приказ — есть приказ. Когда грузовик с летчиками уже отъезжал, Костиков бросился вдогонку, ухватился за борт и на ходу влез в кузов. Всех летчиков пригласили в штаб на беседу, а Федя остался возле штаба. Когда летчики и командование дивизии выходили из штаба, они увидели Федора со слезами на глазах. В руках у него была большая палка, которой он, глотая слезы, колотил по железной бочке (возможно из противопожарного инвентаря), стоявшей возле штаба. Поняв все, командование дивизии включило его в списки отъезжающих на фронт.
Этот факт вспомнил С.А. Лебедев в присутствии Костикова на встрече ветеранов в 1978 году.
Характер Феди Костикова и его настойчивость в полной мере проявились на фронте.
Из прежнего состава, прошедших через бои 1941-1942 годов и Сталинградскую битву, в полку остались - старший инженер полка инженер-капитан Шустерман Наум Семенович, старший инженер по вооружению инженер-капитан Сибилев Николай Семенович, начальник отдела строевого и кадров старший лейтенант Коваленко Василий Игнатьевич, заместитель начальника штаба по оперативной работе майор Гуляка Иван Иванович. Полностью был укомплектован технический состав.
В этот период в полк пришли летчики-истребители, испытанные в боях с первых дней войны - лейтенант Кочетов Александр Васильевич и старший лейтенант Белячков Дмитрий Дмитриевич.
Полк вошел в состав вновь сформированной 278 истребительной авиационной дивизии под командованием полковника В.Т. Лисина — опытного летчика, воевавшего в Испании.
В течение всего периода боевых действий начальником штаба дивизии был полковник Шпаков Владимир Александрович. Четырнадцатилетним пареньком в феврале 1918 года он вступил в Красную гвардию, был партизаном, затем пулеметчиком на бронепоезде «Громобой». В 1920 году воевал с белополяками на героической пулеметной тачанке. Стал летчиком. Участвовал в войне с белофиннами. Человек с большим опытом В.А. Шпаков всю жизнь отдал служению армии и народу.
В январе 1943 года полк получил новые самолеты ЯК-7 - подарок башкирских колхозников.
Перед убытием на фронт командование отпустило Венедикта Сигарева на два дня в Омск к семье, повидать сына, которого еще не видел.
18 февраля 1943 года полк выехал на фронт. Расстыкованные самолеты закрепили на платформах, а личный состав ехал в вагонах-теплушках. В конце состава прицепили вагон с замороженными пельменями — подарок сибиряков.
Перед отправкой на фронт, когда самолеты были уже погружены на платформы, к капитану Шепелю Сидору Романовичу приехала жена с двумя детьми. Они поехали с ним в одной теплушке, сопровождали несколько остановок. Была сильная пурга. Вышли на каком-то полустанке. Состав ушел, а на платформе остались три одинокие фигурки...
3-го марта состав прибыл в подмосковные Люберцы, где самолеты собрали и облетали. А 9 апреля начали перебазировку техники и личного состава на аэродром Кленовец близ Старого Оскола.
Аэродром был плохо оборудован, что затрудняло посадку наших самолетов. Почти не было капониров и выкопанных в земле щелей на случай вражеских бомбардировок. Несколько дней ушло на подготовку к боевой работе.
Командир полка капитан Дорошенков сразу организовал службу ВНОС, установил два пункта наблюдения с телефонами. На старте дежурил самолет на случай внезапного нападения вражеских самолетов. Первым дежурить был назначен лейтенант Александр Кочетов, который уже воевал с немцами, имел богатый опыт.
12 апреля мы понесли первую потерю. Во время ознакомительного полета погиб младший лейтенант Арсений Дмитриевич Глушков.
15 апреля над аэродромом на высоте примерно 2000 метров появился Ме-110. Кочетов мгновенно поднялся в воздух и погнался за «мессером». Поняв, что его преследует опытный летчик, «мессер» увеличил скорость и скрылся.
Следующим дежурил командир 2-й эскадрильи С.А. Лебедев. Уже вечерело, когда на большом удалении от аэродрома появился двухкилевой самолет. «Очевидно, это тот Ме-110, которого отогнал Кочетов», — подумал Лебедев. Да и по радио начальник связи полка его наводил на «противника». Старший лейтенант Лебедев был хорошим стрелком, произвел атаку и ... подбил свою «пешку», возвращавшуюся из разведки. Хорошо, что летчик сумел, к счастью, посадить поврежденную машину. Экипаж был невредим.
Все понимали, что эта неудача результат отсутствия боевого опыта. Очень скоро этот опыт пришел, но первые полеты принесли огорчения.
Обнаружив аэродром, немцы уже не оставляли нас в покое.
Шепель и Меркулов сидели в кабинах, готовые немедленно взлететь. Но вот послышался гул вражеских самолетов и на фоне облачности показалась девятка Ме-110, а за ней еще... Шепель крикнул механику: «Передай — запуск всей эскадрилье!», — и пошел на взлет.
Посыпались бомбы на стоянки. Вслед за Шепелем взлетел под взрывами бомб Владимир Меркулов. Решительные действия Шепеля не позволили немцам пойти на второй круг для бомбежки. Едва набрав необходимую скорость, Шепель с ходу пошел напролом, проскочил огневую завесу немецких стрелков и, ведя огонь, ворвался в строй бомбардировщиков. Строй «юнкерсов» был нарушен и только первые бомбы нанесли непоправимый вред, остальные посыпались, куда попало. А Шепель, находясь в середине строя вражеских самолетов, между атаками прятался под «пузо» фрица, становился так плотно, что немцы опасались стрелять, чтобы не попасть в своего. Потом после приземления в его самолете насчитали 87 пробоин. В каждый из четырех бензобаков попало по одной пуле. Бензин из пробоин стекал под пол кабины, накопился и вспыхнул... Факел пламени рванул через кабину в открытый фонарь. Оказавшись в мощном потоке пламени, Шепель, прикрывая открытую часть лица перчаткой, другой захлопнул фонарь, открыл переднюю форточку. Встречный поток воздуха загнал пламя под пол кабины. Выйдя из боя, Сидор Романович сумел сбить пламя и благополучно посадил машину на аэродроме.
Сколько же надо было иметь мужества и самообладания, чтобы, проведя тяжелый бой, спасти самолет, несмотря на полную вероятность сгореть либо погибнуть при взрыве бензобаков.
Сидор Романович попросил механика к утру отремонтировать самолет. Механик Г. Виноградов принялся за работу. Обед и ужин приносил ему к самолету моторист. Всю ночь вместе с мотористом трудился механик. К утру самолет был готов к вылету.
Во время разрывов первых бомб был смертельно ранен командир 3-й авиаэскадрильи Николай Павлович Андреев. Капитан Андреев сидел в кабине самолета, собираясь взлететь. Он скончался от ран через три дня. Смертельно ранен был на стоянке механик старший сержант Александр Иванович Вишневецкий.
В следующие мгновения после разрывов первых бомб взлетели лейтенанты Маковский, Осадчиев и другие летчики. Благодаря их мужеству и решительным действиям враги не сумели больше нанести вред. Мужеством следует назвать и действия механиков, выпускавших самолеты под бомбежкой.
Во время атаки неприятельских самолетов Маковский одного сбил. Так благодаря отваге капитана Шепеля и его группы были сохранены почти все самолеты и не допущены более потери людей.
Предстоял перелет к новому месту базирования на Северный Кавказ. Летчики перелетели, совершая посадки на промежуточных аэродромах. С собой в самолетах за бронеспинками они везли своих механиков, чтобы быть готовыми немедленно обеспечить готовность самолета на новом месте.
После первого перелета с механиком за бронеспинкой, Шепель, глядя в глаза Виноградову, оказал: «Ты со мной летать не бойся. Все будет нормально. Ну, а если даже что, то я все равно тебя не брошу». Возможно, ему стало жаль смотреть на беззащитность механика, запертого в кабине без парашюта.
Виноградов рассказывал, что ему было приятно услышать впервые высказанное к нему внимание.
На аэродроме Кленовец оставались три неисправных самолета, поврежденных при бомбежке, которые механики восстанавливали, не зная отдыха. Остальной технический состав и штаб еще оставались в ожидании вылета.
Через день приземлился транспортный самолет «Дуглас», который должен был всех увезти. Когда все расположились в самолете и осталось лишь запустить двигатели, на аэродром налетели вражеские самолеты. Мы их заметили, когда они отбомбили соседний, находившийся в двух километрах от нас аэродром и выскочили из самолета. Немцы прошлись по стоянкам, где стояли неисправные самолеты, подожгли их и «Дуглас». Благодаря тому, что мы вовремя покинули самолет и спрятались на окраине аэродрома, жертв не было. Только сгорели в самолете наши нехитрые пожитки.

МУЖАЛИ В БОЯХ НАД КУБАНЬЮ
Фашисты рвались к Кавказу, им нужны были его богатства, а главное — кавказская нефть. Они захватили Кубань и стали наращивать свои силы, чтобы осуществить планы по захвату всего Кавказа.
Весной 1943 года они сосредоточили на Кубани большое количество самолетов, входивших в состав авиационных соединений «Удет», «Мёльдерс», «Зеленое сердце» , 52-й эскадры. Всего более 1000 штук.
Но планы немцев начали рушиться. Советские войска наносили ощутимые удары врагу, вынуждая их к отступлению. Немцы упорно сопротивлялись и, чтобы удержаться, построили сильно укрепленное сооружение от Азовского до Черного моря, назвав его «Голубой линией». Это были мощные инженерные сооружения из железа и бетона, с минными полями, защищенные мощными зенитными средствами.
Для освобождения Северного Кавказа Верховное Главнокомандование направило туда наземные войска и три авиационных корпуса из резерва Ставки. Одним из них был наш 3-й истребительный авиакорпус под командованием генерал-майора авиации Е.Я. Савицкого. 265 и 278 авиадивизии входили в его состав.
В середине апреля 1943 года три полка 278 дивизии, в их числе и наш 43-й полк перелетели на Северный Кавказ и сразу включились в боевую работу. Базировался полк на аэродроме Новотитаровская близ Краснодара.
В воздухе начались ожесточенные сражения, в которых с обеих сторон участвовали десятки и сотни самолетов. Летчики в течение дня делали по 5-7 боевых вылетов, испытывая большую нервную и физическую нагрузки. Это были первые бои. Дальневосточники, имевшие большой опыт летной работы, с первых дней сумели оценить обстановку в воздухе и принимать правильные решения. Они из сражений выходили победителями, сбивали врагов, и это поднимало их настроение. К опытным летчикам прикрепляли молодых выпускников летных училищ, их терпеливо вводили в строй, обучали тактике боя и своим примером вселяли уверенность.
Для того чтобы сбивать вражеские самолеты, кроме мужества нужно было знать их летно-тактические данные. Изучению этих данных уделялось, по возможности, много внимания и времени, но летчикам не терпелось вступить в сражение.
Вдруг над аэродромом появился вражеский самолет. Кто-то крикнул:
— «Месс», «Месс» летит!
Несколько человек бросились к своим самолетам, чтобы быстрее взлететь и сразиться с врагом. Но Ме-109 выпустил шасси и пошел на посадку. Из трофейного самолета вышел генерал Савицкий и сказал командиру полка: «Изучите эту зверюгу, а завтра покажите свои способности в воздухе».
Командир полка провел тринадцать показательных воздушных боев с летчиками. Летчики убедились, что наши истребители не уступают «мессершмиттам» и на них можно успешно воевать.
Начались полеты на боевые задания. Пришли первые потери на Кубани, 18 апреля не вернулся из полета сержант Виктор Васильевич Рудаков.
Исключительно трудным днем был 20 апреля. Бои разгорались над станицей Крымской. Бомбардировщики врага под прикрытием истребителей пытались прорваться к нашим войскам. Наши летчики отважно сражались, стремительно шли в лобовую атаку, заставляли немцев сбрасывать бомбы вне цели, а иногда и на свои войска. Инициатива стала переходить к нашим летчикам и враги несли ощутимые потери.
Уже с 22 апреля силы противника заметно ослабли и его авиация, имея значительные потери в воздухе и на земле, уже не могла действовать так интенсивно, как в начале операции. Наша истребительная авиация наращивала силы и применяла новейшие тактические приемы, используя опыт известных летчиков-истребителей — Покрышкина, Глинки и других, стала прочно завоевывать господство в воздухе.

К началу Отечественной войны Сидору Романовичу Шепелю было примерно лет 35. В начале 30-х годов он уже был летчиком 1-го класса гражданской авиации (выше тогда не было). По его рассказам, он служил в одном авиаотряде с участниками спасения челюскинцев, но сам в спасении не участвовал, так как в это время выполнял другое задание. Шепель перечислял, на каких самолетах ему приходилось летать в гражданской авиации — их было десятки, в том числе и на гидросамолетах.
Летал он, в основном, на Севере и Дальнем Востоке, где требовалось исключительное мастерство и высокая штурманская выучка. Он также детально знал районы Черного и Азовского морей.
Он был неразговорчив и скромен, не любил хвастать. Ошибок своих не таил и рассказывал о них с иронией и легкой бравадой. Это был летчик с чкаловским характером. Он мог пилотировать на очень низкой высоте. Лихость тогда воспринималась как храбрость. Он в совершенстве овладел летной специальностью, иногда в нарушение уставов и действующих норм искал новые пути применения авиации. Он, несомненно, мог бы пролететь под мостом, как В. Чкалов.
Когда перед вылетом на фронт мы находились в Люберцах под Москвой, всесоюзный староста М.И. Калинин прислал за Шепелем машину. На вопросы однополчан отвечал скупо: «Мы давно знакомы. Встреча была душевной». В заключение Михаил Иванович ему сказал: «Жду вас, Сидор Романович, в Кремле, чтобы вручить звезду Героя... Надеюсь на это...».
В середине 30-х годов с Шепелем произошла трагическая история. Он летел над тайгой на двухмоторном самолете. С ним три пассажира высокого служебного ранга. Самолет летел над тайгой на низкой высоте. В какой-то момент самолет «просел» и зацепился за высокую сосну. Место катастрофы разыскали через трое суток. Один мотор не нашли. В живых остался один Шепель, больше никого не разыскали. На месте падения было много медвежьих следов.
Кроме многочисленных повреждений сильно пострадало его лицо. За время лечения в госпитале лицо ежедневно фотографировали. К удивлению врачей, все быстро заживало. «На мне, — говорил Шепель, — все зажило быстрее, чем на собаке». Но облик изменился, он стал совершенно непохожим на прежнего Шепеля. Лицо, собранное из небольших кусочков тканей, приобрело разноцветный оттенок — от бледного до темно-багрового. На фотографиях, сделанных до катастрофы, это был красавец с аристократическими чертами лица, продолговатым красивым носом с легкой горбинкой. Он хранил все 17 фотографий, сделанных в госпитале, как свидетельство подлинности его документов прошлых лет с фотографиями, заверенными печатью.
Считали, что после происшедшей катастрофы Сидор Романович будет осторожным, не будет пилотировать на малых высотах, а он, поправившись, делал то же самое. На фронте в первом же вылете вступил в бой отчаянно, без страха. Это свойственно только людям с сильным характером.
Когда Сидор Романович после лечения приехал домой, ни мать, ни брат, ни сестра его не узнали. Он представился другом сына. Но вскоре материнское сердце его узнало.
Здоровье позволило ему летать, но в гражданский воздушный флот он не вернулся. Но и без неба жить он не мог. В его летной биографии произошли крутые изменения. Он решил начать все сначала. Вновь поступил в летное училище, но уже военно-воздушных сил, обучался по индивидуальной программе, экзамены и зачеты сдавал экстерном и менее чем через год был выпущен лейтенантом.
Летал на Дальнем Востоке. С уверенностью можно сказать, что в 1941-1942 годах Шепель уже служил в 48 истребительном авиаполку в звании капитана на должности командира авиационной эскадрильи.

24 апреля стояла жара, к которой еще не успели привыкнуть. Люди снимали одежду и до пояса обливались водой. 1-й эскадрилья была дежурной, летный состав постоянно находился возле самолетов. Получено задание сопровождать штурмовики Ил-2. Прибыла группа офицеров штурмового полка для согласования порядка совместных действий. Ведомым у Шепеля был младший лейтенант Иван Жичин. Вылет назначен на 16.00 в район Цемесской бухты.
Бой был жестокий, летчики сражались до последнего снаряда, до последней капли бензина. Когда стемнело, узнали, что эскадрилья приземлилась без горючего на чужом аэродроме и имеются потеря — один самолет.
Потеря каждого летчика — боль. Но потеря командира для каждого механика — боль особая. Из 10 самолетов вернулось 9. Не хотелось верить. Механик Георгий Сергеевич Виноградов, лучше других узнавший Шепеля, в течение всей жизни пронес эту боль.

Самолет Шепеля пылающим факелом с закрытым фонарем упал в воду Цемесской бухты. Видимо в самолет попал зенитный снаряд.
Всего несколько дней сражался командир 1-й авиаэскадрильи С.Р. Шепель. Одному из самых опытных летчиков не суждено было полностью раскрыть свой летный талант в боях. Он был сражен в огненном небе над Малой Землей.
В 1985 году группа ветеранов 278 дивизии посетила Малую Землю. На площадке выставлены детали и механизмы авиационной техники, которую достали со дна Цемесской бухты. Среди них оплавленный пожаром и покрытый коррозией за долгие годы пребывания на дне моря мотор М-105-2ПФ. Виноградов не стал осматривать другие экспонаты, а долго смотрел на этот мотор и подумал: «Возможно это НАШ с Шепелем мотор с самолета № 34, этот последний след Сидора Романовича».

3 мая в тяжелом бою погибли младшие лейтенанты Блинов Валентин Алексеевич и Крюков Евгений Иванович.
14 мая погиб младший лейтенант Ожегов Павел Иванович.
27 мая погиб заместитель командира эскадрильи Белячков Дмитрий Дмитриевич.
Май месяц был насыщен воздушными боями. Много побед в воздухе одержали наши летчики, но заплачена очень дорогая цена — мы потеряли несколько летчиков.

Старший инженер полка по вооружению Николай Семенович Сибилев успешно окончил военную академию имени Жуковского в июне 1941 года. Выпускная комиссия предложила ему на выбор — пойти военпредом или преподавателем. Сибилев просился на войну. Его отговаривали, ссылаясь на зрение (он носил очки). Сын красногвардейца времен гражданской войны всегда брался за самые трудные дела. На войне опасно, но через такие испытания прошел его отец. Иначе он поступить не мог.
На фронте в должности инженера по вооружению он готовил к боям авиационное вооружение. В период отступления наших войск в 1941 году с группой военнослужащих попал в окружение, участвовал в перестрелках, вступал в бой с фашистскими танками, был тяжело ранен. В залитой кровью одежде переплыл реку. Многие товарищи попали в плен. Его спасли колхозники.
В ночь на 6 октября 1941 года сумел перейти линию фронта. На попутных машинах доехал до города Ахтырки Сумской области, где в штабе ВВС 21-й армии получил направление техником по вооружению в 1-ю эскадрилью 43-го истребительного авиаполка.
Неласково встретили Николая в полку. Ни один человек там не имел высшего образования и ему сказали: «Здесь тебе не академия, мы тебя научим жить!» Люди, не имевшие достаточных знаний, постоянно создавали различные преграды. Благодаря хорошим знаниям и любви к технике, будучи талантливым рационализатором, он сумел крепко утвердиться и завоевать авторитет среди личного состава.
После переформирования Николай Семенович Сибилев остался в полку и в должности старшего инженера по вооружению прошел с полком весь боевой путь, был награжден орденами и медалями.
Инженер Сибилев с большой теплотой вспоминал о генерале Савицком. Командир корпуса Евгений Яковлевич Савицкий был кумиром всего летного состава. В боях его часто прикрывали летчики нашего полка. Ведомыми у него были Владимир Меркулов, Венедикт Сигарев, Николай Бородин и другие. Технический состав тоже боготворил генерала за отвагу, храбрость и человечность. Техники всех специальностей считали за большую честь готовить его самолет к полетам.
— Однажды, — рассказывает Сибилев, — в полк приехал инженер по вооружению корпуса подполковник В.Н. Белов и говорит: «Сможете ли вы гарантировано отладить вооружение на самолете генерала Савицкого?»
Я ответил, — говорит Николай Семенович, — что могу сделать с гарантией 600 выстрелов на ствол. Для этого нужно, чтоб самолет пригнали на наш аэродром базирования. Несколько раз это делал Герой Советского Союза А.И. Новиков. В дальнейшем я договорился с подполковником Беловым, что передам ему в корпус отличного механика, который выполнит эту работу не хуже меня. В корпус передали старшего сержанта Быкова, чуваша по национальности, и он постоянно готовил к вылетам вооружение на самолете Савицкого.

Семен Андрианович Лебедев, командир 2-й авиаэскадрильи, пользовался большим авторитетом. Он был примером в небе и на земле. Аккуратный, рассудительный, требовательный к себе и подчиненным, он казался очень строгим. В действительности это был очень добрый, чуткий человек, но требовал от подчиненных дисциплины и порядка.
С раннего детства Семен был влюблен в море, на берегу которого в городе Керчь проходили его детство и юность. Любовался голубым небом, в котором над морем кружили птицы. Однажды увидел он в небе необычную птицу, которой управлял человек. Больно и радостно защемило сердце. С тех пор любовь к небу стала еще сильнее. Он читал все о самолетах, что мог найти в книгах, газетах, журналах. Хотелось летать, и мысли о полетах завладели им навсегда.
Успешно закончив школу, он поступил работать на бочарный завод, где трудился его отец. Вступил в комсомол и пошел учиться в Керченский аэроклуб. Уставший за день, но безмерно счастливый он возвращался домой, лелея заветную мечту о поступлении в летное училище.
И вот он курсант Качинского летного училища. Учился с желанием и настойчивостью. Полеты доставляли ему радость. В 1939 году, успешно окончив училище, был направлен служить на Дальний Восток. Здесь он вскоре стал опытным летчиком, за что награжден знаком «Отличник РККА» и назначен командиром звена. Не только опыт летной работы, но и хорошие организаторские способности помогли ему во фронтовой обстановке, когда он командовал эскадрильей.
В один из дней начала мая вражеские бомбардировщики по 10-15 машин начали бомбить позиции наших войск. Истребители 4-й воздушной армии, отражая их удары, сбили десятки машин врага. Особенно отличились С.А. Лебедев, А.В. Кочетов, Н.В. Бородин.
5-го мая дежурная четверка под командованием Лебедева по сигналу с командного пункта взлетели в небо. Четверка пошла вдоль «Голубой линии». Вдруг со стороны Тамани появились черные точки приближающихся бомбардировщиков.
— Приготовиться к атаке! — скомандовал Лебедев.
Истребитель командира резко развернулся и пошел в атаку на ведущего вражеских машин. Самолеты стремительно сближались, казалось, вот-вот столкнутся. В ту же секунду из стволов пушки и пулеметов самолета командира вырвалось пламя. Вражеский бомбардировщик, окутанный дымом, перейдя в штопор, пошел к земле. В этом бою группа Лебедева сбила 4 вражеских машины.
На следующий день командующий 4-й воздушной армией К.С. Вершинин наградил орденами всех летчиков группы.
Лебедев на задания летал очень часто, 11-го мая над станицей Крымская он сбил Ме-109, а 26-го — еще одного.

Венедикт Петрович Сигарев очень стремился попасть на фронт. Он не без оснований считал себя вполне подготовленным для сражений с врагом. Боль жгла его сердце за разрушенную мирную жизнь, за разрушенный город Запорожье, где он впервые взлетел в небо. Жена и сын оказались в Сибири.
В конце 1942 года стали отбирать хорошо подготовленных летчиков для фронта. В их число попал и Сигарев. Для того чтобы представить исключительное мастерство этого летчика, я привожу часть статьи старшего политрука С. Зархий в дальневосточной газете:
«Командир эскадрильи был явно расстроен:
— Вы снова сорвали мне стрельбу...
— Не виноват, товарищ старший лейтенант, — оправдывался Сигарев. Он стоит перед командиром навытяжку и лишь в его живых глазах бегают хитрые, чуть озорные огоньки.
— Конечно... Не давать ему впредь патронов, — приказывает командир адъютанту.
Младший лейтенант Сигарев действительно срывал стрельбы эскадрильи по конусам. Летчику, который из 60 патронов попадает в конус 12, ставится оценка «отлично». Сигарев из 60 патронов попадает все 60. Сто процентов попаданий! Все его пули ложатся рядом на расстоянии одного сантиметра одна от другой.
Когда он, как командир звена, первый заходил на стрельбу, его пулемет, как швейная машинка, прошивает пулями конус, который тут же лопается в воздухе. В результате стрельба сорвана, не может же эскадрилья в воздухе ждать, пока буксировщик сделает посадку, сменит конус и наберет высоту.
И когда заходил разговор о стрельбе, Сигарев безнадежно машет рукой:
«Всем патроны дают как людям, а мне — 2-3...».
Свое изумительное военное искусство стрельбы одаренный снайпер Сигарев передает летчикам своего звена. Звено Сигарева стреляет лучше всех. Меньше 50 процентов попаданий у них не бывает».
Скупые пожелтевшие страницы газет рассказывают о мужестве и героизме Сигарева на фронте. Кленовец, Новотитаровская, Славянская, Абинская, Красноармейская — места базирования. С этих аэродромов вылетали на отражение налетов врага, на штурмовку.
Сигарев рвется в бой и готов летать в любое время. Во время налета на вражеский аэродром зенитным снарядом повредило стабилизатор на самолете Сигарева, но летчик благополучно привел на свой аэродром поврежденную машину.
6 мая 1943 года командир корпуса генерал Е.Я. Савицкий вручил Сигареву орден «Отечественной войны 1-й степени».
Две группы вражеских бомбардировщиков под прикрытием истребителей шли к нашим позициям. Ведущий восьмерки Сигарев решил атаковать врага до подхода к цели. Со стороны солнца он со своей парой связал «мессеров». Боевые порядки врага нарушились. Меткие очереди наших летчиков Жичина, Белячкова и Аллакина сразили трех бомбардировщиков. Три костра горели близ станицы Киевской. А бой продолжался. За ним с восхищением следили воины с передовой.
В этой безумной круговерти бой с горизонтали переходит на вертикаль. Сигарев преследует ведущего «мессера» и огонь комэска точен: еще один враг находит бесславный конец на нашей земле. Немецкие бомбардировщики сбрасывают бомбы вне цели и спасаются бегством. Группа Сигарева вернулась без потерь.

Большой отвагой отличался командир 3-й эскадрильи Кочетов Александр Васильевич. Этот человек богатырского сложения, славившийся своими делами и дерзкими налетами на вражеские объекты, был на земле простым, добродушным и скромным человеком.
Он встретил войну 22 июня 1941 года в 18 километрах от западной границы. В четыре часа шли «юнкерсы» под прикрытием мессершмиттов», неся смертоносный груз. С ходу начали штурмовку аэродрома, но им не удалось застать врасплох летчиков. Навстречу врагам стремительно поднялось своевременно взлетевшее дежурное звено. Фашисты растерялись, они не ожидали такого мгновенного отпора. А дерзкое звено «ястребков» ударило точно по строю бомбардировщиков и разметало его. Два Ю-88 врезались в землю в первые минуты.
Так начиналась война. Тогда Александр впервые увидел, как падали и горели фашистские самолеты.
Трудные дороги отступления: Проскуров, Винница, Ростов-на-Дону, Краснодар, бои на Волге под Сталинградом. Десятки раз сопровождал наши самолеты на бомбардировку вражеских войск, летал в разведку. А вскоре он открыл свой боевой счет. Первый самолет «Хейнкель-111» Кочетов сбил в августе 1941 года.
В грозную пору Сталинградской битвы Совинформбюро сообщило:
«Советские летчики самоотверженно ведут борьбу с численно превосходящими силами немецкой авиации. Младший лейтенант Александр Кочетов за один день обил Ю-87 и Ме-109».
В 105 боевых вылетах сбил лично 7 и в группе 1 самолет противника. В Сталинграде он получил первый награду — орден Отечественной войны 1-й степени. В 43-й полк Кочетов пришел опытным летчиком.
Сильными были бои в районе Новороссийска и станице Крымской. Схватки велись на малых и больших высотах — от ста до семи тысяч метров. Шла борьба за господство в воздухе.
8 мая звено Кочетова вылетело на прикрытие линии фронта. При подходе увидели, что наши передовые позиции бомбят самолеты противника. На большой скорости звено внезапно атакует противника и в результате падают три бомбардировщика, которых сбили Кочетов, Бородин и Костиков. Враг был ошеломлен. А ниже четыре наших ЯКа сражаются с восьмью «мессершмиттами» Они сошлись в лобовой атаке. Здесь Спартаком Маковским будет совершен воздушный таран.

Об одном вылете Кочетов сам рассказывает:
«...Со своим ведомым идем на высоте пять тысяч метров. Под нами большой аэродром противника. Мне приказали вести разведку. Ложусь на курс фотографирования. Хоть и прикрывает меня напарник, все время приходится быть настороже. В районе Анапы воздух словно нашпигован фашистскими истребителями. И вот они тут как тут. Восемь «мессершмиттов». Двое против восьми. Но не вижу напарника. Без боя не уйти. Закружилась смертельная карусель. Выхожу из лобовой атаки: фриц горит. В прицеле другой, но у меня в хвосте висят двое. Срываюсь в штопор. Пот застилает глаза. Твержу себе: надо выбраться, обязательно выбраться. Но я не просто веду бой: обороняюсь, нападаю. Я постепенно отхожу к своей территории. Горючего — совсем ничего. Снижаюсь до бреющего. Помогает солнце, оно слепит немцев. Так они «проводили» меня до Краснодара. Сел на первый наш аэродром. В конце пробега замер винт — горючее кончилось.
Здесь мой самолет заправили горючим, пополнили боезапас, осмотрели машину. И удивительно: после такой «карусели», когда, казалось, самолеты крыльями задевали один другого, ни одной пробоины, ни одной царапины. Ну что ж, повоюем еще, лейтенант!»
В небе Кубани Кочетов сбил 13 вражеских самолетов.

В период Великой Отечественной войны было совершено более 600 воздушных таранов. Во время изнурительного боя, когда до предела напряжены нервы, наши летчики шли в лобовую атаку с одной мыслью — уничтожить врага. Таранить врага, уничтожить его, а самому остаться живым — это высокое летное мастерство и мужество.
Гитлеровские асы старались уклониться от тарана. Нет ни одного примера, когда бы немецкий летчик шел на таран или направил бы свой самолет на неприятельский объект.
Писатель Алексей Толстой в своем очерке «Таран», опубликованном в 1941 году писал: «Воздух принадлежит лишь смелым, сильным, талантливым, инициативным советским крылатым людям. Таран — это русская форма боя. Небо Родины было и будет наше!»
Многие, таранив вражеский самолет, погибали смертью героя. Но многим повезло. Вогнав в землю врага, они возвращались на свою базу и продолжали бить врага.
Пятью летчиками нашего полка за период войны совершены воздушные тараны. Четверо из них остались живы. Однако страшное нервное потрясение и физические травмы не прошли бесследно и часто напоминали о себе в течение всей жизни.

Летчик младший лейтенант Джабидзе Давид Васильевич родился в 1916 году в Грузии, в деревне Октомбери. Учился и трудился в деревне Чхари. Через месяц после начала войны — 22 июля 1941 года на Ленинградском фронте таранил вражеский бомбардировщик. Впоследствии за этот и другие подвиги, которые он совершил в период войны Указом от 15 мая 1946 года ему присвоено звание Героя Советского Союза.

Заместитель командира авиаполка подполковник Кобылецкий Иван Иванович родился в 1916 году на Украине в городе Котовске. К началу войны уже имел большой опыт летной работы. Свое большое летное мастерство и огромную силу воли не раз показывал в течение всей войны. В 1942 году был заместителем командира эскадрильи. 16 августа в районе Сталинграда в воздушном бою таранил вражеский истребитель и благополучно совершил посадку. Указом от 15 мая 1946 года ему присвоено звание Героя Советского Союза.

Командир звена младший лейтенант Зайцев Сергей Фомич, уроженец деревни Игнатовна Климовичского района Могилевской области 2 сентября 1941 года на подступах к Киеву двойным таранным ударом уничтожил бомбардировщик противника. При посадке поврежднный самолет Зайцева скапотировал. Летчик погиб. Ему тогда не было еще 25-х лет. Награжден орденом Ленина.

Командир звена младший лейтенант Борисов Леонид Иванович, родился в 1916 году в деревне Пыжово Зарайского района Московской области. 20 сентября 1941 года на Южном фронте двойным тараном сбил бомбардировщик противника, произвел посадку. Награжден орденом Ленина.

Командир звена старший лейтенант Маковский Спартак Иосифович родился в 1920 году в г. Павлодаре. Свой подвиг совершил через три недели после прибытия на фронт — 8 мая 1943 года. Таранив вражеский истребитель, на сильно поврежденной машине сумел совершить посадку. Указом от 13 апреля 1944 года ему присвоено звание Героя Советского Союза.

В грозный для Родины час наши летчики шли в бой, не думая об опасности. Они стремились не дать уйти врагу, уничтожить его и во многих случаях единственным средством для уничтожения врага был таран. Они шли на него, если даже не оставалось шансов выжить.

Мы славим тех, кто храбро воевал,
Кто в битвах за Отечество сражался,
Тех, кто в таране жизнь свою отдал
И тех, кто, победив, живым остался.

8 мая шестерка истребителей, ведомая Спартаком Маковским, вела воздушный бой. Находясь сверху, командир группы Маковский наблюдал за боем и следил за небом. Вдруг со стороны солнца показался еще один «мессершмитт». Маковский набрал высоту, бросился навстречу врагу. Самолеты сближались с огромной скоростью — таран неизбежен. В последнем мгновении «мессер» немного отклонился влево, но удара избежать не удалось. Оба самолета перевернулись и полетели вниз. В 800 метрах от земли Маковскому удалось выровнять самолет и тогда он заметил, что консольная часть крыла снесена на метр.
Самолет начал падать... Мелькнула мысль, что нужно немедленно прыгать. Но внизу были немцы. Попавшую в штопор машину удалось вывести из него. Несмотря на все он сумел благодаря высокому мастерству вести израненную машину.
Лукьян Каширин отделился от группы и устремился добивать фашиста. Маковский взял курс на свой аэродром и заметил, что его атакуют другие «мессеры». Он казался им легкой добычей. На помощь пришли товарищи и стали его прикрывать. По радио Маковский подсказывал каждому из них какую занять позицию. Так и дошли до аэродрома.
Нормально совершить посадку он не мог, отказал мотор. На большой скорости сел на фюзеляж прямо в поле. Сильный удар вдребезги разрушил кабину, а самолет, к счастью, не загорелся.
Подоспели товарищи, хотели отвезти в госпиталь, но Спартак отказался, остался в полку. Десять дней лежал он в санчасти. Удар не прошел бесследно... Он даже на несколько дней лишился речи. Молодой организм и страстное желание снова летать, бить врага победили.
Упорство и настойчивость в достижении цели были ему всегда присущи. Так было еще тогда, когда он решил стать летчиком. Это было его заветной мечтой. Медицинская комиссия обнаружила у него цветовую аномалию — дальтонизм и по этой причине ему отказали в приеме в аэроклуб. Спартак настойчиво просил своего отца помочь, пойти хлопотать, доказывал, что выводы комиссии безосновательны, что у него хорошее зрение. Отец понимал стремление сына и решил его поддержать. Пошел к руководству аэроклуба, в результате новое тщательное обследование установило, что он может быть допущен к учебе.
После учебы в Запорожском аэроклубе Спартак поступил в знаменитую Качинскую Краснознаменную летную школу, которую окончил в 1939 году. Весь выпуск Качинской школы был направлен на Дальний Восток.
Перед отъездом отец Спартака Иосиф Иванович передал сыну написанную им свою короткую биографию, которую тот носил с собой всю войну. Она была для него напутствием на всю жизнь. Отец был для него примером честности, справедливости и беззаветного служения Родине.

Юность Владимира Меркулова прошла в городе Орел. Тридцатые годы характерны бурным развитием авиации в стране. Десятки тысяч молодых людей сели за штурвал самолета. Это была эпоха рекордов и подвигов. Авиаторы спасли челюскинцев, оказавшихся во льдах Арктики, дальние перелеты мужских и женских экипажей, полет через Северный полюс. Неизгладимое впечатление произвело на Владимира мастерство великого летчика Валерия Павловича Чкалова. Мечта о полетах в небо никогда не оставляла Владимира. Он твердо уверен, что будет летать.
Окончил аэроклуб в Орле, затем Армавирское летное училище. В 48 истребительном полку на Дальнем Востоке его учителя и наставники уделяли много внимания подготовке молодых летчиков. Там он постиг мастерство и освоил ночные полеты. Особая заслуга в этом летчика самого высокого класса капитана С.Р. Шепеля. Он вселил уверенность у молодых летчиков в том, что они смогут и будут хорошо сражаться с врагом и побеждать.
Когда в Новосибирске летчики облетывали только что полученные истребители, мотор самолета, на котором полетел Меркулов, отказал в воздухе. В таких ситуациях спасали не самолет, а свою жизнь, используя парашют. Меркулов сумел посадить самолет на аэродроме, вызвав у товарищей восторженные отзывы. Командир эскадрильи капитан Шепель сказал: «Этот парень летчиком будет!» Жизнь полностью подтвердила этот прогноз. В этом был уверен и Меркулов. Эта уверенность была у него в течение всей войны. Его боевой путь характерен большой отвагой, настойчивостью в достижении цели и огромным чувством товарищества и выручки в воздушных боях. Не о себе он думал, подставляя себя под вражеские снаряды. И только величайшее мастерство и хладнокровие помогли ему выйти живым в самых необыкновенно сложных ситуациях.
Все положительные черты Меркулова проявились с первых дней его пребывания на фронте. В самые опасные минуты он немедленно приходил на помощь товарищам.
Шли бои на Кубани. 8 мая, когда группа Маковского из 6 самолетов вела воздушный бой, Меркулов, удачно зайдя в хвост «мессеру», дал очередь. Загоревшись, враг пошел вниз. Убедившись, что враг упал, Владимир бросился выручать Осадчиева, который вел бой с «мессершмиттами».
После совершения Маковским тарана, его самолет с отбитой на метр плоскостью остался беззащитным. Меркулов вместе с товарищами сопровождал его и охранял до совершения посадки.
Над станицей Абинской завязался воздушный бой, в котором принимали участие летчики нашей и 265 авиадивизии. В этом бою летчик 812-го авиаполка Иван Васильевич Федоров таранил вражеский самолет, который развалился в воздухе. Стал разваливаться и самолет Федорова, и летчик выпрыгнул с парашютом. Налетели «мессеры» и начали стрелять по нему из пулеметов. Меркулов привлек к себе внимание «мессеров» и двое из них перешли в атаку на Меркулова. Выручили зенитки, отогнали «мессершмиттов». А Федоров благополучно приземлился. Это было 10 мая 1943 года. И.В. Федоров впоследствии стал Героем Советского Союза, генерал-лейтенантом.

Летчик Звягин Иван Лукич прибыл в полк вместе с летчиками из 48-го полка. В первых вылетах на Кубани не хватало боевого опыта. В одном бою срезали хвостовое оперение самолета, в другой раз снарядом продырявили фюзеляж, а в третий изрешетили крыло. На израненных самолетах он сумел дотянуть до своих и благополучно совершить посадку.
Шли упорные бои за станицу Крымскую. Вместе с товарищами по четыре раза в день он поднимался в воздух на отражение налетов вражеской авиации. Приходилось вести тяжелые воздушные бои. Поставленные задачи были выполнены.
26 мая восемь самолетов под командой лейтенанта А.Д. Осадчиева получили задание прикрыть наземные войска в районе Крымской. Встретили 15 вражеских бомбардировщиков и несколько охранявших их истребителей. Пользуясь преимуществом в высоте, группа Осадчиева атаковала противника. Звягин выбрал цель и атаковал бомбардировщика, который загорелся и пошел вниз, но через несколько секунд охватило пламенем самолет Звягина. Пламенем и дымом заволокло кабину, нечем стало дышать. С большим трудом отбросил колпак кабины и выбрался с парашютом. От динамического удара слетели сапоги, оторвалась кобура с пистолетом. Дернул кольцо парашюта и начался плавный спуск. Но на нем продолжала гореть одежда, обжигая руки, лицо, шею, грудь. От удара о землю потерял сознание.
Когда очнулся, увидел, что попал в болото, лежал головой на кочке. Слышался вой снарядов и перестрелка. Понял, что оказался на нейтральной территории в плавнях.
Преодолевая боль в ноге и от сильных ожогов, выбрался из болота через колючие кусты и камыши. Силы были на исходе. Услышал голоса женщин, собиравших хворост. На нейтральной полосе они жили в землянках. Женщины сняли с него мокрую обгоревшую одежду и одели в сухую, теплую. Его трясло от холода. Так и лежал он в забытьи. Лицо, шея, туловище, ноги обожжены, правая нога ранена. Местные жители перевезли его на лодке на берег к расположению воинской части. Лежал в землянке на передовой три недели в тяжелом состоянии. Три месяца лежал в краснодарском госпитале, из них месяц под каркасом с обогревом. Тосковал по товарищам. Несмотря на пережитое, снова тянуло в небо.

Как только почувствовал прибавление сил, энергии, стал проситься в полк. Ушел из госпиталя с еще не зажившими ранами, но бодрым и полным решимости снова сражаться.

Над Новороссийском шли воздушные бои. Погода была безоблачной. В паре с Александром Осадчиевым Федор Михайлович Костиков сопровождал наши бомбардировщики, прикрывая их от нападения «мессершмиттов». Бомбы, сброшенные на врага, точно попали в цель. Задание было выполнено, все вернулись без потерь.
Костиков не раз летал на перехват вражеских самолетов в район «Голубой линии». Завязывались изнурительные воздушные бои. Благодаря мастерству летчика, его смелости, бои заканчивались полной победой.

Командир звена Николай Филиппович Заяц имел большой опыт полетов еще на Дальнем Востоке и терпеливо передавал его молодым датчикам. Готов был в любое время летать на задание. Скромный, немногословный, он пользовался большим уважением товарищей. В бою он был надежной защитой и не раз выручал тех, кому грозила опасность.
В одном из воздушных боев, где сбил «мессершмитта», он был тяжело ранен. Машина была повреждена и с трудом управлялась. Напрягая последние силы. Заяц привел самолет на свой аэродром и благополучно совершил посадку. За этот подвиг награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.

Командир звена старший лейтенант Савин Матвей Борисович также имел большой опыт летной работы. Водил свое звено на выполнение боевых заданий, в самых сложных ситуациях находил правильные решения и выходил победителем. Терпеливо вводил в строй молодых летчиков, обучая их летному мастерству.
При выполнении задания в тяжелом изнурительном бою был ранен. Машина загорелась. Ему угрожала смертельная опасность, но он не воспользовался парашютом, решил спасти машину.
Раненый, обгоревший, теряя силы, посадил самолет. При посадке самолет перевернулся, Матвей Борисович оказался висящим вниз головой и не мог выбраться из кабины. Можно себе представить, сколько силы воли проявил этот человек, который, страдая от ран и ожогов, небольшим самодельным ножом выковырял столько земли, чтобы выбраться из-под кабины. Летчики привезли его в полк и отправили в госпиталь, а самолет восстановили.
М.Б. Савин был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. До конца своей жизни он носил на своем лице рубцы — следы ожогов.

Бородин Николай Васильевич выполнял самые ответственные задания, часто ходил в разведку. В воздушных боях проявил себя бесстрашным летчиком. За короткое время боев на Кубани с бил 3 самолета противника. Младший лейтенант Бородин был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.

Наше командование наметило прорыв «Голубой линии». Осуществление этого плана началось 26 мая. Прорвав две линии обороны, наши войска начали закрепляться на захваченных участках.
Немцы перебросили в этот район против наших войск огромное количество авиации, большинство из которой было сосредоточено на аэродроме Анапа.
Командование корпуса, кроме действий самолетов в дневное время, решило организовать налеты на аэродром Анапы в темное время, используя летчиков, имеющих опыт ночных полетов.
В 43 полку составили ударную группу из восьми самолетов, которую повел командир полка Александр Андрианович Дорошенков. Под крыльями истребители несли по две 50-килограммовые бомбы. Восьмерку прикрыла пара самолетов — генерал Е.Я. Савицкий с ведомым лейтенантом С.П. Калугиным.
Вылетели в темное время, а к вражескому аэродрому подошли перед самым рассветом, когда едва лишь начала просматриваться взлетная полоса и стоянки самолетов.
Группа Дорошенкова внезапно атаковала вражеские самолеты. Одновременно открыли огонь зенитки. На аэродроме Анапы рвались бомбы и горели вражеские самолеты. Взорвался склад с горючим. Дорошенков и Лебедев спикировали на зенитную батарею. Батарея замолкла, а около орудий взрывались снаряды. Заходя на повторную атаку, еще раз обстреляли зенитные батареи и земляные капониры, в которых вспыхнули четыре самолета.
Генерал Е.Я. Савицкий сфотографировал аэродром, где горело не менее десятка самолетов, а потом, имея неизрасходованный боекомплект, они с ведомым произвели атаку и подожгли еще два «юнкерса».
После штурмовки все истребители вернулись на свой аэродром. Главнокомандующий ВВС наградил участников этого штурмового удара именными часами.
Штурмовку Анапы в темное время истребители корпуса стали проводить регулярно. В своей книге «В небе над Малой Землей» генерал Савицкий отметил высокое летное мастерство летчиков полка и назвал мастерами штурмовых ударов по аэродромам противника А.А. Дорошенкова, С.С. Гулина, Н.Г. Волчкова, С.И. Маковского, С.А. Лебедева, В.И. Меркулова, Н.В. Бородина, Н.Ф. Заяца.
В результате штурмовок аэродрома Анапы авиация противника, которая была в основном сконцентрирована на этом аэродроме, в значительном количестве, уничтожена, парализована и не могла противостоять нашим силам. Превосходство нашей авиации в воздухе было прочно завоевано, что способствовало выполнению задачи по освобождению Северного Кавказа от немецких захватчиков.

9 мая не вернулся с боевого задания младший лейтенант Смирнов Алексей Иванович, рождения 1918 года.

29 мая с аэродрома в Абинской В.П. Сигарев улетел на задание. Вернулся без боеприпасов, горючее было на исходе. Самолет заправили и пополнили боезапас. Через непродолжительное время Сигарев повел группу летчиков для отражения налета на Краснодар. Встретил группу Ю-88, пошел напролом. В схватке подбил один бомбардировщик. «Юнкерсы» навалились на него и подбили самолет. С трудом вел израненную машину он на свой аэродром. За ним погнались «юнкерсы». Осадчиев со своим ведомым заставил «юнкерс» идти на наш аэродром, хотели посадить его. Подходя к аэродрому, «юнкерс» выпустил шасси, но потом убрал их. Следом за ним на посадку заходил Сигарев. Очередь стрелка с «юнкерса» попала в плоскость самолета Сигарева и отбила ее. Сигарев методом срыва раскрыл парашют, но высота была низкой, парашют не успел наполниться и зацепился за хвостовое оперение. Сигарев погиб. «Юнкерс», не идя на посадку, попытался улететь, но его добили Осадчиев с ведомым.
Венедикта Петровича привезли завернутого в парашют и похоронили на северо-восточной окраине станицы Абинской (ныне г. Абинск). Перезахоронен в братской могиле у монумента возле города Абинск. Ему было всего 23 года.
Сигарев воевал около полутора месяцев. Успел сделать 27 боевых вылетов, провел 18 воздушных боев и сбил 8 самолетов врага. Это были в тот период самые высокие результаты боевой работы не только дивизии, но и в корпусе.
В 1985 году я в Запорожье навестила сына Сигарева. Валерий видел отца в первый и последний раз в трехлетнем возрасте и запомнил его молодым, красивым, в меховых унтах. С болью вспоминает о гибели отца, его так не хватало в жизни Валерия. С волнением всматривается в фотографию отца, находя с ним большое сходство.

3 июня 1943 года Александр Кочетов выполнял задание в районе станицы Киевская. В воздухе встретил шесть Ме-109, Бой был неравным. Кочетов умелым маневром сбил одного «мессера», сам вернулся на свой аэродром невредимым.

Несколько раз Семен Лебедев летал в разведку в район Керчи. С высоты увидел руины родного города и голубую бухту, в которой стояли вражеские корабли. Сердце сжималось от боли. Росла ненависть к врагу и решительность сражаться, сбивать их, гнать с родной земли.
В боях над Кубанью Лебедев совершил 52 боевых вылета, провел 16 воздушных боев, сбил 6 самолетов противника. В его характеристике записано: «В боях проявляет исключительную храбрость и умение управлять подчиненными, Личным примером увлекает других». Эти качества были присущи Семену Лебедеву в течение всего периода войны.

В начале сражений на Кубани все летчики, за исключением А. А. Дорошенкова, А.В. Кочетова и Д.Д. Белячкова не имели боевого опыта. За этот период боев многие стали мастерами воздушного боя, имевшими на своем счету сбитые вражеские самолеты.
Да, наши летчики научились воевать. Немецкие асы стали вступать в бой с нашими летчиками, только имея численное превосходство.
Пятьдесят суток шли сражения в Кубанском небе. Все больше было случаев, когда враги сбрасывали бомбы, не долетев до цели, а то и на свои войска. Нашей авиацией было прочно завоевано господство в воздухе.
За период боев на Кубани 43-й истребительный авиаполк стал лучшим в дивизии. Летчики полка в 61 воздушном бою сбили 74 и уничтожили на земле 8 вражеских самолетов. В конце операции полку было вручено переходящее Красное знамя Новосибирского обкома партии.
За успешные боевые действия на Кубани 278 истребительной авиационной дивизии было присвоено почетное наименование: СИБИРСКАЯ СТАЛИНСКАЯ.

ЧЕТВЕРТЫЙ УКРАИНСКИЙ
В конце июня 1943 года 278 авиадивизия в составе 3-го авиакорпуса перебазировалась на аэроузел Шехмань Тамбовской области. В составе Степного фронта выполняли задачи по разведке войск противника на Орловско-Курском направлении, по прикрытию железнодорожных перевозок, а с переходом наших войск в наступление - по прикрытию наземных войск на указанном направлении и в направлении Белгорода.

Младший лейтенант Миронов Иван Федорович, 1919 года рождения был опытным летчиком, прибывшим с Дальнего Востока. Он хорошо зарекомендовал себя в боях на Кубани и был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени.
В период подготовки сражения на Курском направлении Иван Миронов вышел в зону для отработки фигур высшего пилотажа. Ничто не предвещало беды. Но вновь полученные с завода самолеты были сделаны с изъяном: то ли материал был некачественный, то ли по оплошности рабочих, среди которых было много подростков, перкаль, которой был оклеен самолет, сорвало в воздухе, что послужило причиной катастрофы 15 августа 1943 года. Иван Федорович Миронов похоронен в юго-западной стороне сквера в городе Шехмань Тамбовской области.
У Миронова вырос сын Владимир, который свято чтит память отца. После войны он разыскал многих однополчан отца, узнал, как он сражался, посетил место захоронения.

В августе 1943 года на должность заместителя 1-й авиаэскадрильи был назначен вновь прибывший старший лейтенант Джабидзе Давид Васильевич. Стройный грузин, несмотря на трудные бытовые условия, строго следил за своим внешним видом: сапоги всегда начищены до блеска, гимнастерка и брюки тщательно наглажены. Этим он очень отличался от других летчиков, участвовавших в тяжелых боях. Бытовых условий не было никаких, а Джабидзе, живя в одном помещении с летчиками эскадрильи, ежедневно выглядел безукоризненно.
«Посмотрим, как этот пижон летать будет», — говорили некоторые. Другие удивлялись, как он может в таких условиях содержать в идеальном порядке обмундирование. Только непонятно, почему он в летнее время под гимнастеркой носит теплый свитер.
О своей боевой работе в прошлом он никому не рассказывал. Когда начались полеты на боевые задания, Джабидзе действовал четко, уверенно, грамотно, чувствовался большой опыт. Со временем мы узнали, что прибыл он в полк уже обстрелянным летчиком, имевшим на своем боевом счету 6 сбитых вражеских самолетов и один таран. Прекрасные отношения сложились у него с личным составом полка. Образованный, интеллигентный и скромный, он скоро снискал всеобщее уважение.
Сельский паренек в грузинской деревне Чхари помогал отцу ухаживать за виноградником, выращивать кукурузу, пасти скот. Потом работал в Ткибули на рудниках, по вечерам учился. Поступил на химический факультет Тбилисского университета. После 3-го курса по комсомольскому призыву пошел в Сталинградское летное училище.
Воевать начал с первого дня войны в 158 истребительном авиаполку на Ленинградском фронте. Вскоре Давид Джабидзе подбил вражеский бомбардировщик и заставил его сесть на ленинградском аэродроме. В дальнейшем и до конца войны вся боевая работа Давида Джабидзе характерна многими подвигами, что свидетельствует о беспримерной отваге и большом таланте военного летчика.
Через несколько дней после совершенного подвига на станции Мшинская (подробно об этом я расскажу позднее), Давид Джабидзе в составе тройки ЯКов сопровождал бомбардировщиков, вел бой с 15 «мессершмиттами». В этом бою, выручая командира звена, бросился ему на помощь и сбил «мессера», но в то же время разорвался вражеский снаряд, осколки прошли сквозь плечо и застряли в левом легком. Теряя силы, летчик выпрыгнул из горящего самолета. Вражеский летчик в звериной злобе набросился на беззащитного раненого парашютиста, но между ними возник советский истребитель. Друг корпусом своей машины прикрыл боевого товарища.
При спуске Давид повис на макушке сосны. Потом его сняли партизаны и на телеге увезли в свой лагерь. Кровь пошла горлом. Пятнадцать дней он был без сознания. Десятки людей ленинградского госпиталя боролись за жизнь офицера, сделали несколько операций, отдавали ему свою кровь, а потом по ледовой дороге жизни увезли в тыл. Еще восемь месяцев пролежал он в госпиталях Челябинска и Златоуста.
Председатель врачебной комиссии сказал ему:
«Вы не сможете летать. Высота, разреженный воздух, маленькая простуда — и все... Поймите, наконец, у вас одно легкое...»
«А вы никому не говорите, что у меня одно легкое, — попросил летчик».
Попав после госпиталя в 43-й полк, он очень боялся летать над водой, боялся упасть в море и простудиться. Кроме того, он не умел плавать. Летал всегда в свитере, помня наставления врачей в госпитале:
«Простуда для вас страшнее разрывных пуль».

Летом 1943 года, когда полк базировался на аэродроме Шехмань, прибыли после окончания училища молодые летчики: Владимир Барченков, Виктор Григоровский, Василий Дробязко, Сергей Цюпрак, Павел Чернаткин, Михаил Дыдыгин и другие. У всех на погонах по одной звездочке, только у Дыдыгина две. Оказывается, Дыдыгин в начале войны был авиационным техником. Но с детства он мечтал о небе. Желание стать летчиком еще больше усилилось, когда он окончил авиатехническое училище и попал в авиационный полк.
С завистью смотрел он на летчиков, летавших на боевые задания. Он видел, сколько сил и здоровья отнимали боевые вылеты, сколько молодых и здоровых не возвращались с задания, но от этого еще сильнее было желание летать самому, и не просто летать, а бить врага в воздухе.
Рапорт за рапортом подавал Михаил командованию и добился направления в летное училище на Дальнем Востоке. Учиться было легко, так как он хорошо знал материальную часть самолета и было огромное желание стать летчиком.
В полку его из прибывшей группы одним из первых ввели в строй. Начались вылеты на боевые задания. Пришли первые успехи в бою и продвижение по службе. Вскоре он уже считался опытным летчиком, успешно выполнявшим боевые задания.

8 сентября не вернулся с боевого задания летчик Стрелков Николай Васильевич, рождения 1921 года.

25 сентября геройски погиб в воздушном бою погиб Каширин Лукьян Дмитриевич, рождения 1917 года. Товарищи, знавшие Каширина по службе на Дальнем Востоке, написали письмо его жене. Эта женщина очень тяжело переживала свое горе. Она писала в полк, что не может поверить в гибель мужа и всегда будет ждать его. К сожалению, надеяться уже не было оснований, он погиб на глазах товарищей.

29 сентября в воздушном бою геройски погиб командир звена старший лейтенант Заяц Николай Филиппович. Погиб, выручая товарищей, подставив свой самолет под вражеские снаряды.

Командир 43-го полка капитан Дорошенков Александр Андрианович родился в 1912 году. К началу Великой Отечественной войны имел уже большой опыт летной работы. Участвовал в боях у озера Хасан и вместе с полком прошел весь путь от Кавказа до Берлина. На Кубани водил группы самолетов на выполнение сложных заданий. На других фронтах руководил боевой работой, в результате чего полк считался одним из лучших не только в дивизии, но и в корпусе.

До Великой Отечественной войны должность комиссара полка была летной. Комиссарами были люди рассудительные, преданные своему делу, обладающие высокими профессиональными качествами, способные своим примером увлечь подчиненный на бой, на подвиг. Эти скромные люди не искали для себя привилегий, не ждали наград. В боях они сражались не щадя своих сил, своей жизни. Они погибали в боях с думой о спасении Родины, были примером для подчиненных.
Погибших комиссаров, летавших на боевые задания, не всегда была возможность заменить летчиками. Ведь на втором году войны летный состав пополнялся молодыми летчиками, недавно окончившими летные училища, не имевшими опыта работы с личным составом. И комиссарами стали назначать заслуженных офицеров. Они, в основном, честно выполняли свой долг, но не летали на боевые задания.
43 авиаполку повезло. Заместителем командира полка по политчасти был опытный летчик, имевший большой налет в мирное время — майор Гулин Сергей Степанович. Он был хорошим чутким человеком, относился внимательно к каждому воину. Он беззаветно любил небо, рвался в полеты и был примером в боях. Многие правительственные награды украшали грудь С.С. Гулина.

Взвилась ракета — боевой приказ.
К полетам на задание готовы!
И провожало летчиков не раз
Его хорошее напутственное слово

Не раз обшивку пробивал снаряд.
И по фашистам нанося удары,
Не ради славы, не ради наград
Сражался в небе истребитель комиссара.

3-й авиакорпус вел боевые действия на главном направлении войск 4-го Украинского фронта. Основной задачей было: в воздушных боях и штурмовыми ударами по аэродромам противника уничтожать его авиацию, удерживать господство в воздухе и надежно прикрывать наши наземные войска.
Опять начались тяжелые затяжные бои. Но теперь у летчиков был хороший опыт боев на Кубани и они уверенно били врага.

25 октября вылетел на боевое задание младший лейтенант Шипуля Игорь Васильевич, 1920 года рождения. После тяжелого изнурительного боя Игорь не вернулся о боевого задания.

Молодой летчик, москвич Масалов Владимир Степанович 1921 года рождения прибыл в полк с новым пополнением летчиков. Быстро вошел в строй и всегда стремился лететь на боевые задания. 29 октября с аэродрома Нижние Серогозы Масалов в составе группы вылетел на отражение налета вражеских бомбардировщиков, которые шли под прикрытием «мессершмиттов». Завязался бой. Наши летчики не допустили бомбометания вражескими самолетами. Во время боя Владимир погнался за «хейнкелями». В это время его сбили «мессершмитты».

Группа из 8 самолетов, в которую входили генерал Е.Я. Савицкий и его ведомый Владимир Меркулов прикрывали наши войска в районе Мелитополя. Вскоре с земли передали, что с запада идет большая группа «хейнкелей» в сопровождении «мессершмиттов». Савицкий решил атаковать ведущего группы и попросил Меркулова прикрыть его. Воздушные стрелки бомбардировщиков обрушили целый ливень огненных трасс. Генерал приблизился к хвостовому стрелку «хейнкеля», тот замолчал. И в то же мгновение открыл огонь на поражение «хейнкеля». Машина ведущего загорелась и рухнула вниз. Но в это время из группы прикрытия свалился «мессер». Не имея уже возможности отсечь его огнем, Меркулов бросил свой самолет под трассы, направляемые противником в самолет генерала. Меркулов, уже в который раз проявил бесстрашие, грудью защитив командира. Меркулов не погиб, он выпрыгнул с парашютом и вернулся в родной полк.

Над аэродромом в Нижних Серогозах на высоте 800 метров пролетел Ю-88, сделал круг и ушел. Летчики знали привычку фрицев прилетать в одно и то же время. На второй день увидели след инверсии, значит Ю-88 опять к нам топает. Николай Андрющенко бросился к самолету, взлетел, набрал высоту и пошел навстречу врагу. «Юнкерс» заметил, но поздно. Было израсходовано всего два снаряда 37-миллиметровой пушки. Юнкерс развалился.
Командир полка отчитал Николая за самовольный вылет, а потом поблагодарил за сбитый самолет.
Каждый полет неповторим и не похож один на другой, и в этом разнообразии ситуаций, непредвиденных и очень опасных моментов, проявляется мастерство и талант истребителя. Наши летчики, накопив боевой опыт и проявляя мужество, выходили победителями в боях с немецкими асами.
2 октября 1943 года 8 самолетов под командой капитана Лебедева прикрывая наши войска, вели бой с 8 бомбардировщиками Хе-111 в районе Ворошиловка. Ударная четверка капитана Лебедева атаковала противника в лоб. Враги в панике сбросили бомбы. С дистанции 100 метров капитан открыл огонь, у «хейнкеля» разрушилась правая плоскость и он стал падать. Его ведомый лейтенант Черненков зажег второго. Третьего сбил лейтенант Косенко.
Лейтенант Андрющенко, сковывавший своей группой противника, стал преследовать пару Ме-109. Те, не приняв боя, ушли на свою территорию. Этот бой, будучи на радиостанции наведения, наблюдал генерал Е.Я. Савицкий. За личную храбрость он представил к награде С. А. Лебедева орденом Красного Знамени, а И.Т. Косенко орденом Отечественной войны I степени.
В конце дня 2-го октября капитан Лебедев и его ведомый лейтенант Косенко патрулировали над нашими войсками в районе Большого Токмака. Заметили девять Хе-111 под прикрытием четырех Ме-109. С земли радиостанция наведения передала приказ командующего 8-й воздушной армией:
— Грачи, бейте бомберов!
По приказу Лебедева Иван Косенко атаковал ведомого «хейнкеля», а Лебедев ринулся на ведущего. Выйдя из атаки, они увидели два падающих, окутанных дымом бомбардировщика.
— Молодцы, «грачи»! Объявляю вам благодарность! - передал по радио наблюдавший за боем командующий 8-й ВА генерал-полковник Т.Т. Хрюкин.

10 октября командир 3-й авиаэскадрильи Александр Кочетов повел группу из 8 самолетов на боевое задание. Ставилась задача: прикрыть наземные войска, не допустить бомбардировки их немецкими бомбардировщиками. Кочетов повел свою восьмерку навстречу врагу, когда они были за линией фронта. Встретили шестьдесят Ю-88. Летчики действовали стремительно. Завязался бой. Строй врагов был разбит и бомбовый груз был сброшен на головы немцев. В этом бою было сбито 4 «юнкерса». Все восемь самолетов вернулись на свой аэродром.

В канун праздника, 5 ноября 1943 года в воздушном бою погиб прекрасный летчик младший лейтенант Аллакин Василий Васильевич.

Весь декабрь 1943 года и до марта 1944 года полк базировался на аэродроме близ села Новопетровка. Велись бои на Никопольском направлении.
31 декабря командование полка вместе с батальоном аэродромного обслуживания организовали встречу Нового года. Поставили огромную палатку, в которой поместился весь личный состав полка. На дворе в ту ночь стоял крепкий мороз. Вместо фронтовых сто граммов перед каждым поставили кружку красного подогретого вина. Выпили за разгром врага, за победу. Тогда, когда до конца войны оставалось еще около полутора лет, когда была освобождена только половина территории Украины, воины не сомневались в том, что Родина будет освобождена от захватчиков, твердо верили в победу. А в первый день нового года — снова в бой, снова беспощадно громили врага.

3-го января 1944 года командир 1-й авиаэскадрильи лейтенант Спартак Маковский повел эскадрилью на штурмовку вражеского аэродрома в районе Апостолово. В своей книге «Полвека с небом» маршал авиации Е.Я. Савицкий писал, что специалистами по штурмовке считались 812 и 43 авиаполки. Именно им чаще всего поручали наносить внезапные удары по вражеским аэродромам.
В воздушном бою над аэродромом Апостолово было сбито 4 и на земле во время штурмовки уничтожено 3 самолета противника.
Потом атаковали переправу на Днепре. Зенитки открыли сильный огонь. За самолетом ведомого командира, младшего лейтенанта Виктора Кузнецова потянулся шлейф дыма. Подбитая машина падала на территорию, занятую противником. Кузнецов пошел на посадку и с трудом посадил самолет в развилке двух дорог. По этим двум дорогам, примерно в полутора-двух километрах от места посадки самолета пешком двигались гитлеровцы. Они побежали к самолету и даже не стреляли — добыча была очевидной. С высоты Маковский видел, как Кузнецов выбрался из самолета. Времени на раздумья не оставалось. Он понимал, что рискует жизнью, но иначе поступить не мог. Зашел на посадку, чтобы приземлиться рядом с Виктором, но вдруг увидел, что поле пересекает линия связи. Быстро сориентировался, пошел на второй круг и совершил посадку. В тесной одноместной кабине поместилась только одна нога Виктора. Его голова закрыла Маковскому приборную доску. Вражеские войска приблизились и открыли по ним автоматный огонь. До самолета оставалось не более 100 метров. Надрывно гудя, перегруженный самолет с трудом оторвался от земли и взлетел над головами немцев.
Шесть самолетов эскадрильи совершили посадку без командира и его ведомого. Люди на аэродроме в тревоге вглядывались в небо. Потом послышался гул и показался самолет. Когда Маковский заходил на посадку, трудно было понять что с самолетом. Высказывали предположение, что в воздухе сорвало капот. После посадки все стало ясно.
Вскоре на аэродром прилетели командир корпуса генерал Е.Я. Савицкий и командир дивизии полковник В.Т. Лисин. Построили полк. Генерал с восхищением говорил о совершенном подвиге.
— Я преклоняюсь перед вашей храбростью! — сказал Маковскому генерал Савицкий.

За рекой Ингулец в районе Снегиревки разведка обнаружила вражеский аэродром. 9 января на штурмовку этого аэродрома полетели две восьмерки истребителей. Одна под командой С.А. Лебедева, другую вел командир 274 полка майор Климов. В этом вылете они уничтожили около двух десятков вражеских самолетов.

8 февраля 1944 года был взят город Никополь. За большие заслуги в ликвидации Никопольского плацдарма 3-му истребительному авиакорпусу было присвоено почетное наименование — «НИКОПОЛЬСКИЙ».
После взятия Никополя началось сражение за освобождение правобережной Украины и велась подготовка к боям за освобождение Крыма. Ставка Верховного Главнокомандования и командование 8-й воздушной армии поставили перед командованием корпуса и двух входящих в него дивизий задачу не допустить разрушения переправ через Сиваш. Для этого был составлен план блокировки аэродромов противника в ночное время. Этот план был одобрен командующим 8-й воздушной армии генерал-полковником Т. Т. Хрюкиным.
Необходимо было разрушить вражеские аэродромы, на которых садились самолеты, базировавшихся в Румынии, для заправки горючим и за бомбовой нагрузкой. Эти аэродромы располагались на мысе Херсонес и возле села Веселое.
В одну из темных ночей на самолетах Як-7б взлетел генерал Савицкий с двумя ведомыми — командирами эскадрилий капитанами Спартаком Маковским и Семеном Лебедевым. Барражируя далеко в стороне от аэродрома, заметили на взлетной полосе движущиеся огни. Сбросили бомбы на взлетную полосу, бьют из пушек и пулеметов. Заработали зенитки, но снаряды шестиствольных «эрликонов» летели в сторону и вреда нашим самолетам не причинили. 40 самолетовылетов сделали в ту ночь истребители корпуса.
В следующую ночь генерал Савицкий с той же группой летчиков снова штурмовал тот же аэродром. Штурмовка прошла успешно. Лебедев сбил «юнкерса» на взлете и тот взорвался прямо над взлетной полосой и осветил весь аэродром.
Тогда немцы установили на всех своих ночных бомбардировщиках специальные пламегасители. Разгадав это, наши летчики стали сбрасывать бомбы на взлетные полосы и разрушали их. Число наших самолетовылетов возросло за ночь до 50-60. Восстановить полностью взлетные полосы немцам не удалось. Ни одна наша переправа на Сиваше не была разрушена.

Остались позади Кубань, Донбасс, Южная Украина, Днепровские плавни. Шла подготовка к освобождению Крыма.

ВОЕННОЕ НЕБО КРЫМА
Полк стоял возле села Захаровка. Перед штурмом Сиваша на аэродроме построили полк, вынесли знамя. Командир полка объяснил поставленные задачи: защитить переправы через Сиваш и освободить родную крымскую землю. От имени летчиков выступил командир звена Николай Андрющенко. У знамени полка он поклялся доблестно сражаться за Крым не щадя жизни.
20 марта началось освобождение Крыма. Наши летчики надежно прикрывали переправы через Сиваш от налетов вражеской авиации, где сосредоточились войска 4-го Украинского фронта. Они много летали на прикрытие наших войск, завязывались жестокие бои.
26 марта летчики полка отражали налет на одну из переправ. 60 немецких бомбардировщиков в сопровождении 50 истребителей шли к переправе. Против них полк мог послать только 12 самолетов. Завязался воздушный бой. Во время боя по радио поступило сообщение, что такая же армада вражеских самолетов идет к другой переправе. Андрющенко передал на командный пункт, что со своим ведомым идет на защиту другой переправы. Схватка была ожесточенной. Строй врагов был нарушен и в беспорядке сбрасывались бомбы, не достигая переправы. Многочисленные «мессершмитты» набросились на ведущего. Андрющенко был опытным летчиком и его снаряды метко поражали врагов. Но силы были неравными. Враг направил все свои силы на уничтожение ведущего. Многочисленные огненные трассы прошили его самолет, и когда он стал неуправляемым, Николай выбросился с парашютом над позициями наших войск. Свою клятву он свято выполнил, но нелепый случай отнял жизнь у Николая Ананьевича Андрющенко. С земли приняли его за немца и расстреляли в воздухе. Он умер от ран на следующий день. На его боевом счету было уже 18 сбитых вражеских машин. В этом же бою был сбит его ведомый младший лейтенант Виктор Григоровский, вместе с самолетом он упал в Сиваш.
В этот же день 26 марта был сбит и погиб командир 274 истребительного авиаполка майор Волчков Николай Григорьевич, который незадолго до этого был штурманом нашего полка.
Весь личный состав тяжело переживал эту утрату. На следующий день на бортах самолетов, летавших в бой, была сделана надпись: «За Николая!» Отлично дрались боевые товарищи Николая Андрющенко и Николая Волчкова, в тот день они сбили семь вражеских самолетов, не потеряв ни одного своего.
Об одном случае на одном из аэродромов на юге Украины механик самолета Георгий Сергеевич Виноградов вспоминает:
— В марте 1944 года самолеты полка вылетели на боевое задание. Через 5-10 минут над аэродромом появился один Як. Я подумал, что случилось ЧП и это вернулся самолет из недавно вылетевшей группы. Когда самолет снизился, я понял, что он не из нашего полка, но, несомненно, одного из полков нашей дивизии. Об этом свидетельствовал трафарет на моторной части и голубая окраска в верхней части киля хвостового оперения. Бортовых номеров не видно — залиты, как и нижняя часть фюзеляжа, маслом.
Самолет прошел на бреющем полете над летным полем, затем взмыл вверх и сделал несколько мертвых петель. Взмывая вверх, выполнил новый каскад фигур высшего пилотажа на предельно возможной высоте. Становилось как-то жутко. В иные моменты глаза сами закрывались и ногти впивались в ладони. А в голове мысль: «Кто и зачем?».
Но вот, наконец, летчик набрал высоту, стал на круг, выпустил шасси и, не выпуская почему-то тормозных щитков, на большой скорости приземлил самолет под углом к продольной оси летного поля. Поэтому он на пробеге выскочил на самолетную стоянку, ударился о капонир и скапотировал.
Все, кто был на аэродроме, в том числе я и мой друг механик А. А. Евтифеев, бросились выручать летчика. С большим трудом (никаких подъемных средств не было) мы освободили летчика от привязных ремней и вытащили из кабины. Он был окровавлен, была пробита грудь. Полковой врач Илья Петрович Прокофьев констатировал, что летчик мертв. А тот страшный пилотаж был, стало быть, лебединой песней умирающего пилота...

Под Перекопом четверка наших истребителей встретила 20 вражеских бомбардировщиков, прикрываемых шестеркой истребителей ФВ-190. Одна пара наших истребителей сковала действия «фоккеров», а другая пара, ведомая Давидом Джабидзе, сбила 4 вражеских самолета, остальных разогнали. Задание было выполнено, врага не допустили к переправе.

После разгрома врага на Северном Кавказе, потрепанная в боях 17-я немецкая армия, отступая, переправилась в Крым.
Немцы стремились удержать Крым, во что бы то ни стало. Он имел для них важное стратегическое значение. Их также привлекала экономика Крыма. Сюда по воздуху в феврале-марте они перебросили огромное количество войск и техники, в том числе румынские воинские части.
Войска 4-го Украинского фронта с ходу прорвали укрепления на Перекопе, форсировали Сиваш и захватили важный плацдарм на крымской земле.
Наши истребители полетели на штурмовку аэродрома Джанкой. Среди них был летчик Владимир Злобин. За смуглый цвет лица и, как смоль черную шевелюру, его прозвали цыганом.
На аэродроме Джанкой стоял готовый к вылету пассажирский самолет Ю-52, на котором находились генерал с его свитой. Произведя атаку, наши летчики сожгли несколько немецких самолетов, в том числе «юнкерс» с генералом и свитой. Во время атаки зенитным огнем был подожжен самолет Злобина, вытекло горючее. Злобин был ранен в ногу. Ему пришлось посадить самолет в поле на фюзеляж и немедленно покинуть его. Только успел он отползти, как раздался взрыв, взорвался самолет. Превозмогая боль, Владимир отполз метров 300 и спрятался возле стога. Видит, немцы бегут на юг, а за ними румыны. Один румын отстал и подбежал к стогу достаточно близко. Злобин заставил его поднять руки. Румын затрясся от страха и готов был выполнить все требования. Злобин жестами объяснил, что румын должен его раненного потащить на себе на север. Румын все понял. Злобин одной рукой держался за шею румына, а другой держал пистолет у его бока. В таком положении встретили его наступающие войска.
Полковые острословы потом говорили: «Это тот случай, когда цыган на румыне из плена ехал». В действительности Злобин не был в плену, а в плен взял румына.

В апреле наши войска вошли в Джанкой, затем в Биюк-Онлар (ныне Октябрьское). Сутки мы находились близ Симферополя и подошли к совхозу «Табачный» под Севастополем, где базировались до полного освобождения Крыма.
Однажды через совхоз «Табачный» проходила группа раненых, шедших с севастопольских позиций. Среди них был брат Спартака Маковского — Петр. Им суждено было встретиться, чтобы до конца войны не расставаться. Артиллерист старший лейтенант Петр Иосифович Маковский имел несколько ранений. На этот раз был ранен в руку. По ходатайству командования Петра зачислили в наш полк на должность адъютанта 1-й эскадрильи. Он добросовестно выполнял свои обязанности. Старший брат с большой заботой относился к Спартаку.

14 апреля 1944 года в полк приехал командир дивизии полковник В.Т. Лисин. Перед строем личного состава был зачитан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении А.В. Кочетову и С.И. Маковскому звания Героев Советского Союза.

Война ворвалась в Севастополь ночью 22 июня 1941 года. В 1 час 15 минут был объявлен большой сбор, призвавший моряков в свои части.
Через два часа над городом появились вражеские самолеты. Их встретили залпы с корабельных орудий и зенитных: батарей. Взрывались бомбы, появились разрушения и первые жертвы.
Городской комитет обороны обратился с призывом такими словами: «...Трудящиеся Севастополя! Все силы на разгром врага! Если потребуется, с новой силой повторим подвиги обороны города в 1854-1855 годах!».
В считанные часы город перестроился на военный лад. Город жил одной жизнью с фронтом, давал защитникам города все, что мог сделать своими руками.
30 октября 1941 года к городу подошли немецкие танки и началась битва за Севастополь. 250 дней стоял Севастополь. Там не было тыла, везде был фронт.
В июне 1942 года борьба за город прервалась, но не прекратилась. Город был полностью разрушен. Расстреляли, повесили, замучили, сожгли 27306 севастопольцев, тысячи угнали на германскую каторгу.
Но в городе и в Крыму действовали подпольные группы, действовали партизаны и разведчики, которые всеми средствами вели борьбу с оккупантами.
Название «Севастополь» означает величественный город, достойный поклонения. Он достоин такого названия. Это город стойкости, мужества, воинской и трудовой славы. Он стоит почти 220 лет. Он отразил нападения турецких эскадр в 1788 году.
В ноябре 1853 года в Синопском сражении под руководством И.С. Нахимова и В.А. Корнилова был разгромлен турецкий флот.
В Крымской войне 1854-55 годов Англия и Франция напали на Крым. Героическая оборона города принесла ему мировую славу. Врагу не удалось сломить сопротивление защитников и полностью захватить город.
В 1903 году вспыхнули волнения на кораблях «Березань», «Потемкин», «Прут» и еще 14 кораблях Черноморского флота. Вплоть до Октябрьской революции вспыхивали волнения среди воинов севастопольского гарнизона. 8 ноября трудящиеся города и матросы вышли на улицы с лозунгами «Да здравствует социалистическая революция!».
В мае 1818 года город оккупировали германские войска, а в ноябре их сменили интервенты стран Антанты.
15 ноября 1920 года Севастополь был освобожден войсками Южного фронта.

Впереди был Севастополь. К штурму его начали готовиться 19 апреля. Генерал Савицкий на трофейном «мессершмитте» летал на разведку и привозил ценные сведения о расположении техники и войск противника.
Около месяца летчики полка вели боевые действия с аэродрома «Табачный», били врага над Севастополем, Балаклавой, Херсонесом. Особенно много и напряженно работали наши летчики над Сапун-горой, штурмуя на ней вражеские войска. Бои были кровопролитными. Склоны Сапун-горы были окутаны черно-серым дымом.
Костиков командовал четверкой ЯКов, сопровождали штурмовиков. ИЛы штурмовали вражеские окопы, черневшие на склонах Сапун-горы.
Появились «мессершмитты» пытавшиеся прорваться к штурмовикам. Чтобы предупредить их атаку, Костиков послал в «мессера» наперерез огненную трасса снарядов. Они разорвались в передней части вражеского самолета, который сразу пошел к земле. В наушниках шлемофона он услышал взволнованный голос: «Спасибо, «маленькие» от «горбатых». «Маленькими» называли истребителей, а штурмовиков — «горбатыми».
Не раз летая в группе ведущим, Костиков проявлял исключительную храбрость и отвагу.
11 апреля наши войска освободили город Керчь. 12 апреля на разгром вражеского аэродрома близ поселка Ички (ныне Советский) было поднято 24 истребителя с бомбами под плоскостями. По 12 их вели опытные командиры эскадрилий Герои Советского Союза капитан А.В. Кочетов и капитан С.А. Лебедев.
Удар был внезапным, полет проходил над западной частью Азовского моря. Над целью на высоте 600-700 метров увидели четыре «фоккера». В мгновенной атаке Кочетов и Лебедев сбили два самолета ФВ-190. Сброшенные на стоянки самолетов бомбы нанесли врагу большой урон.

Федя Костиков — москвич. Жил вдвоем с матерью, которая работала и не могла уделить должного внимания сыну. Учился он неплохо, но своим озорством не раз доставлял хлопоты матери и учителям.
Однажды, за бесчисленные проделки классный руководитель послала его за матерью. Федя любил мать и не хотел ей доставлять новые огорчения. Он сказал, что мать на работе и привел просто с улицы какого-то верзилу, который не учился и не работал и представил его как старшего брата.
Классный руководитель рассказывала «брату» о Фединых проделках, а тот давал ему частые подзатыльники, на что Федя и не думал обижаться. Классный руководитель осталась довольна реакцией «старшего брата», а Федя по-прежнему не мог жить без озорства. Свою трудовую деятельность Федор начал с работы в Метрострое.
Костиков так и остался озорником, но на фронте это озорство и хитрость были направлены против врага и давали возможность выполнить боевое задание.

На аэродром прилетел командир корпуса генерал Е.Я. Савицкий, построили летный состав. Генерал обратился к летчикам:
— На мысе Херсонес собралась вражеская авиация со всего Крыма, Ее прикрывает огромное количество зениток. Необходимо произвести разведку и сфотографировать аэродром. Посланные в разведку бомбардировщики и штурмовики были сбиты. Кто из вас возьмет на себя эту задачу?
Секунд через 20-30 из строя шагнули вперед Иван Кузнецов и Федор Костиков. Эта пара на земле была неистощима на выдумки и шутки. Готовясь к боевому заданию, они проявляли находчивость, которая не раз обеспечивала им успех. С задания они привезли отличные снимки. Когда Федора спросили, как это им удалось, он объяснил:
— Расчет на психологию. Когда на бреющем подошли к аэродрому, Иван начал над ним выписывать фигуры высшего пилотажа. Это взбесило зенитчиков и они сосредоточили огонь на нем. А я на высоте 800 метров сделал три захода на фотографирование. После этого мы ушли. Немецкие истребители со взлетом опоздали.

Овладение Сапун-горой имело решающее значение во взятии Севастополя. Немцы построили там мощные укрепления с трехъярусными траншеями на склонах, 36 дотов, 27 дзотов, вкопанные в землю танки и густая сеть пулеметных гнезд. Все было опутано несколькими рядами колючей проволоки. Перед скатами горы все было заминировано.
Командование тщательно готовило операцию по разрушению всех этих укреплений и овладению Сапун-горой... Значительная роль отводилась авиационным полкам 8-й воздушной армии. Летчики 43-го полка несли большую физическую нагрузку. Над Сапун-горой завязывались ожесточенные воздушные бои.
9 мая наши войска ворвались в Севастополь. К вечеру, когда солнце стало садиться, в честь освобождения города на аэродроме поднялась необыкновенная стрельба из автоматов, винтовок, самолетных пулеметов, развернутых в сторону моря и личного оружия. Нашей радости не было предела.
Остатки вражеских войск, удирая из Севастополя, скопились на мысе Херсонес. Они устремились к причалам, где грузились их суда и с боем захватывали места. Те, кто отчалил от берега, недалеко уплыли. Наша авиация и морской флот отправили их на дно Черного моря.
За две недели до освобождения Севастополя не вернулся с боевого задания Михаил Дыдыгин. Он был сбит и выпрыгнул с парашютом.
Немцы, терпя поражение на земле и в воздухе, были озабочены тем, чтобы живыми выбраться из пекла, которое им устроили наши войска, предоставили местным полицаям самим охранять пленных. Полицаи посадили Михаила в тюрьму, тесно набитую людьми.
В период немецкой оккупации в Севастополе активно работала хорошо законспирированная подпольная молодежная организация. Они сумели освободить летчика и спрятать. Две недели он скрывался на чердаке дома, принадлежавшего девушке-подпольщице.
Благодаря генералу Е.Я. Савицкому ему удалось избежать унизительных проверок, длившихся иногда очень долго, и, в скором времени, уже в Белоруссии, он активно включился в боевую работу.
12 мая Крым был полностью очищен от захватчиков. Берег моря был усеян вражескими трупами в мышиных мундирах и техникой. И сразу же жители Крыма стали очищать город от трупов фашистской нечисти.
Крым запомнился Александру Кочетову не только смелыми атаками и сбитыми самолетами врагов. Однажды на окраине Симферополя он увидел разрытые могилы мирных жителей, зверски расстрелянных гитлеровцами. Старики, женщины со скрученными проволокой руками, дети. Увидев это своими глазами, летчик, не раз смотревший смерти в глаза, не выдержал, ушел. Ненависть кипела, душила горло. Это еще больше усилило ненависть к врагам и стремление беспощадно уничтожать убийц.

За выдающиеся боевые успехи нашему полку было присвоено наименование «СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ». На Сапун-горе на гранитных стелах высечены номера воинских частей, отличившихся при освобождении Севастополя, среди них и наш 43-й полк. Среди имен Героев Советского Союза, получивших это звание за освобождение Севастополя, высечены фамилии наших летчиков Давида Васильевича Джабидзе и Александра Дмитриевича Осадчиева.
Победа далась нелегко. Мы понесли тяжелые потери. Погибли над морем в боях с врагами Кошман Яков Иванович, Дробязко Василий Иванович, Сдобников Алексей Васильевич, Евсюков Григорий Тихонович.
Стоит над Черным морем Севастополь, дважды увенчанный славой двух оборон. О нем написаны сотни книг, сложены прекрасные песни. Но он сам может рассказать о себе языком своих памятников. Всего их в городе 739.
Героическая оборона Севастополя продолжалась 250 дней и ночей. В боевых делах города и фронта участвовали даже дети. После изгнания оккупантов город представлял собой развалины и пустыри. Не было ни света, ни воды. Севастополь возродился и стал еще красивее. В нем каждый сантиметр обильно полит кровью. О героизме людей напоминают сотни памятников.
За воинскую доблесть, мужество и стойкость севастопольцев на знамени города сияют орден Ленина и медаль «Золотая Звезда». Черноморский флот награжден орденом Красного Знамени. Севастополь одним из первых стал ГОРОДОМ-ГЕРОЕМ.
О заслугах авиации в освобождении Севастополя от захватчиков свидетельствует памятник воинам 8-й воздушной армии на Малаховом кургане.

ПОД КРЫЛОМ БЕЛОРУССИЯ
После освобождения Крыма предстояло перебазирование в Белоруссию. Командование полка предоставило А.В. Кочетову краткосрочный отпуск. 28 мая 1944 года Александр приехал в город Алатырь. Здесь в 1919 году он родился. Отец работал машинистом в паровозном депо. Здесь прошли его детские и школьные годы. После окончания ФЗУ в 1936-37 годах работал помощником машиниста.
Пролетавшие над городом самолеты производили огромное впечатление. Он постоянно читал литературу о самолетах, о выдающихся летчиках и еще больше утвердился в своем стремлении научиться летать.
Это привело его в Алатырский аэроклуб, где он впервые поднялся в небо, с которым не расставался многие годы. Успешно окончил аэроклуб и был рекомендован в летное училище. С тихоходного У-2 пересел на современную скоростную машину - стал курсантом Энгельсского летного училища. Успешно окончив его, служил в боевом истребительном авиаполку Киевского особого военного округа.
В Алатыре Герой посетил коллективы паровозного депо и паровозоремонтного завода. Рассказал рабочим о том, как сражаются его однополчане и заверил земляков, что и впредь будет сражаться с врагами до полного изгнания их с родной земли.
Его выступления вызвали небывалый патриотический подъем. Рабочие депо Алатыря предложили собрать деньги на самолет для Кочетова. Инициатива железнодорожников нашла поддержку у рабочих и служащих остальных предприятий города.
Затем Кочетов посетил предприятия города Чебоксары. Он познакомился с председателем колхоза «Марс» Яльчикского района Абдулом Гаязовичем Гаязовым, который в 1943 году внес 105 тысяч рублей своих личных сбережений на строительство танковой колонны «Колхозник Чувашии». Поговорив с Кочетовым, Гаязов решил еще раз внести свой вклад в дело разгрома врага. Из сбережений своих и своей семьи решил отдать 110 тысяч рублей на приобретение истребителя для Героя.
О своем решении Гаязов написал И.В. Сталину и просил разрешения лично вручить самолет А.В. Кочетову. В ответ И.В. Сталин выразил А. Гаязову благодарность и обещал, что его желание будет исполнено.
А в декабре 1944 года делегация из Чувашии, в составе которой был и Гаязов на деньги, собранные трудящимися республики вручили 43 авиаполку 12 самолетов для эскадрильи, которой командовал Кочетов. Персонально Кочетову вручили два самолета — от Гаязова и от трудящихся города Алатырь. На одном из них было написано «От колхозника Гаязова». По желанию Кочетова один самолет, из подаренных ему, был передан его другу Герою Советского Союза Спартаку Маковскому.
Вручение самолетов происходило под Москвой на аэродроме Монино. Туда же приехала жена Кочетова — Александра Михайловна. Через всю жизнь пронес большую любовь к жене этот человек. Когда летал над городом, Аля выходила во двор следила за полетом мужа, а он бросал ей из самолета огромные букеты полевых цветов.
На подаренных самолетах летчики 3-й авиаэскадрильи летали до конца войны. Летали на Варшаву, Берлин, штурмовали вражеские аэродромы, сбивали в небе самолеты врага.

Враги вторглись на Белорусскую землю, установили кровавый оккупационный режим. Три года зверствовали и разоряли Белоруссию фашистские нелюди. Города и села были превращены в руины и пожарища. Они уничтожили 2 миллиона 200 тысяч мирных жителей и военнопленных. 380 тысяч парней и девушек угнали на германскую каторгу. Вся Белоруссия покрылась сетью концентрационных лагерей и тюрем, действовали фабрики смерти.
Зверства врагов не сломили белорусский народ. На территории Белоруссии к лету 1944 года действовало 150 партизанских бригад и 49 отдельных отрядов. Кроме того, борьбу вели 60 тысяч подпольщиков.
23 июня 1944 года 1-й, 2-й и 3-й Белорусские фронты пошли в наступление. В составе 3-го Белорусского фронта была и наша 278 Краснознаменная Сибирская Сталинская истребительная авиадивизия. Она в составе 3-го Никопольского корпуса вошла в состав 1-й воздушной армии.
Командиром 278 авиадивизии стал полковник Орлов Константин Дмитриевич. Прекрасный летчик и волевой командир он быстро завоевал доверие и авторитет. До этого назначения он был заместителем командира 303 истребительной авиадивизии, куда входил и полк «Нормандия-Неман», обучал летному мастерству французских летчиков, водил их на боевые задания.
Этот полк действовал теперь на одном с нами направлении. Мы часто базировались поблизости с этим полком. Летчики видели французов в бою и отзывались о них с большим уважением.
Перелетев на аэродром Сморгонь, сразу включились в боевую работу. Прикрывали с воздуха действия конно-механизированного корпуса генерала Н.С. Осликовского, прикрывали переправу на реке Березина.
Войска фронта продолжали стремительное наступление на запад. Впереди была граница нашей Родины. Все понимали, что недалек час, когда наша земля будет очищена от захватчиков. Люди рвались в бой, чтобы приблизить час победы.
Вместе с частями Красной Армии партизанские отряды участвовали в штурме городов и населенных пунктов. Во многих случаях они захватывали города, райцентры, населенные пункты, железнодорожные станции и удерживали их до прихода частей Красной Армии.
По мере освобождения территории, партизаны выходили из лесов. Часть из них была направлена на восстановление народного хозяйства, другие - в ряды Красной Армии и продолжали бить врага.
Помню, в один из дней по дороге мимо нашего аэродрома в течение нескольких часов двигались партизанские колонны, вышедшие из лесов — люди и обозы партизанского имущества. Они были одеты в различную одежду, на головных уборах наискосок закреплены красные ленточки — отличительный знак партизана. Шли усталые запыленные люди, а лица их светились счастливой улыбкой.

Генерал Е.Я. Савицкий получил из штаба 1-й воздушной армии задание подготовить эскадрилью самолетов Як-9д к боевому вылету в Инстенбург (Восточная Пруссия). Машины снарядить бомбами, полным боекомплектом и... листовками. Выполнить эту задачу поручили 43-му полку.
Ведущим группы назначили А.Д. Осадчиева, имевшего большой боевой опыт и не раз летавшего на задания с генералом. Рассчитали расход горючего и продумали способ разбрасывания листовок. В 6 часов 20 минут группа в составе 8 самолетов вылетела на задание. Все самолеты вернулись на базу невредимыми.
В своей книге «Я — «Дракон!» — Атакую!» маршал Е.Я. Савицкий вспоминает: «В тот же день радиостанция имени Коминтерна передала сообщение, что восемь истребителей нанесли бомбово-штурмовой удар по противнику и сбросили над прусским городом Инстенбург листовки. Радиоволны разнесли эту весть на весь мир...»
Полк имел большой опыт штурмовки вражеских объектов и эту задачу блестяще выполнил.

Во второй половине июня в полк приехали поэты Сергей Михалков и Эль-Регистан. Они с восторгом следили за боевыми действиями и успехами летчиков, вели с ними беседы. Михалков даже высказывал желание полететь в самолете на боевое задание, но истребитель имеет одноместную кабину и для перевозки пассажиров не приспособлен.

7 июля 1944 года командир эскадрильи С.А. Лебедев возглавил группу из 6 самолетов. В заданном районе встретили 10 бомбардировщиков и охранявших их 18 истребителей. Своими действиями наши летчики не допустили прицельного бомбометания. В завязавшемся бою сбили 6 вражеских самолетов. Вернулись на базу без потерь. Надо отметить, что за весь период войны С.А. Лебедев не потерял ни одного ведомого.
В небе Белоруссии Д. В. Джабидзе не раз вгонял в землю вражеские самолеты. Над нашими позициями он сбил немецкий корректировщик ФВ-189.

В полк прибыл на стажировку молодой летчик Чайкин Иван Афанасьевич. Его определили в 1 эскадрилью. С аэродрома Сморгонь в паре с Владимиром Меркуловым сопровождал бомбардировщик Пе-2 на фотографирование немецкого объекта. Задание было выполнено без потерь.
На следующий день 17 августа он с группой полетел на сопровождение наших бомбардировщиков. Помня наказ генерала Савицкого о том, что ни в коем случае нельзя допустить ни одной потери бомбардировщиков, он в этом вылете совершил подвиг. Чтобы защитить бомбардировщик, он поставил свой самолет под очередь Ме-109 и погиб. Бомбардировщики вернулись без потерь.

В связи с перемещением личного состава на освободившееся место командира эскадрильи в 812-м авиаполку 265-й дивизии был назначен капитан Д.В. Джабидзе. В своей книге «Полвека с небом» маршал Е.Я. Савицкий писал: «Д.В. Джабидзе считался в корпусе одним из лучших летчиков и заслуженно пользовался высоким авторитетом у своих товарищей».
Весь личный состав 43-го полка, относившийся с большим уважением к Давиду Васильевичу, искренне сожалел о его уходе из полка и одновременно радовался оказанному ему доверию. В этой должности он воевал до конца войны, совершив еще немало подвигов.

НА ВИЛЬНЮССКОМ НАПРАВЛЕНИИ
Неисчислимые бедствия принесли фашисты населению Литвы. Они истребили четверть населения, уничтожили восемьдесят процентов промышленности и половину поголовья скота. Многие населенные пункты были разрушены, сожжены.
Особое значение гитлеровцы придавали Вильнюсу, прикрывавшему подступы в Восточную Пруссию. Несмотря на ожесточенное сопротивление, врага теснили и уничтожали. Чтобы удержать город они выбросили два огромных десанта в районе Вильнюса.
Успешно наступая, наши войска окружили в Вильнюсе 15 тысяч гитлеровцев. Немецкое командование направляло в город транспортные самолеты Ю-52 с боеприпасами и продовольствием для окруженных. Полку была поставлена задача: не допустить их к городу.
Наши истребители постоянно дежурили, готовые в любую минуту взлететь. Смелыми решительными действиями не допускали «юнкерсов» к городу, сбивали их. В один из дней немцы стали блокировать наш аэродром. Над ним постоянно висели «мессершмитты», не давая взлететь нашим самолетам.
Командир полка майор Дорошенков не разрешал взлет истребителей, так как на взлете их легко могли сбить «мессершмитты». Он напряженно искал выход. В это время к нему обратился Ф. Костиков:
— Разрешите мне взлететь, товарищ командир.
— Тебе что, жить надоело? — сказал Дорошенков. Но Костиков доказывал, что сумеет взлететь, обмануть фрицев и изложил свой план. Командир не сразу согласился, а потом сказал:
— Лети! Но возвращайся живым, здоровым.
Костиков выбрал удобный момент, взлетел и на очень низкой высоте, чуть не задевая деревья редко растущего леса, ушел на задание.
Подлетая к Вильнюсу, увидел Ю-52 и сразу атаковал его с задней полусферы. В это время стрелок с «юнкерса» дал очередь по истребителю, но она прошла мимо, а меткая очередь Костикова сразила стрелка. Стрелок умолк, но «юнкерс» не сдавался, он по-прежнему продолжал полет. Костиков развернулся и вновь атаковал его. Дал очередь по колпаку кабины. «Юнкерс» загорелся, пошел вниз и взорвался на окраине города. Федор Костиков выполнил задание и вернулся невредимым.
При наступлении на подступах к Вильнюсу наши летчики выполняли задачи по прикрытию наших войск и уничтожению войск, техники и боеприпасов противника, направляющихся к городу.
Ведущий группы Александр Осадчиев обнаружил немецкий состав, везший в Вильнюс боеприпасы и горючее для танков. С первого захода поджег цистерну с бензином. Состав быстро охватило пламенем, взорвались вагоны с боеприпасами, налезая один на другой, загромождали пути. Образовалась пробка, которая надолго вывела из строя железнодорожные пути.
На другой день группа Осадчиева перехватила восьмерку «мессершмиттов». Завязался бой над центральными кварталами Вильнюса. Осадчиев был ранен в лицо осколками снаряда, но не вышел из боя, сражаясь до самого конца. Превозмогая боль и истекая кровью, он сумел зайти в хвост ФВ-190. От метких выстрелов Осадчиева «фоккер» загорелся и рухнул на крыши городских зданий. Из последних сил Осадчиеву удалось дотянуть до своего аэродрома и совершить посадку. После посадки он потерял сознание в результате большой потери крови. Не долечившись, весь в бинтах, он ушел из госпиталя и продолжал сражаться.

Те, кому удалось осуществить свою мечту, подняться в небо, считали себя счастливыми людьми. Со временем приходил опыт и каждый полет, каждая победа в бою придавали силу, уверенность. Но бывало, что тяжелые ранения выбивали из строя летчиков на длительное время, а иногда их и вовсе списывали с летной работы. Жить без полетов таким людям неимоверно трудно. Это травма на вою жизнь и переносили ее по-разному.

Лейтенанту Владимиру Алексеевичу Барченкову после ранения ампутировали стопу. Он был всегда подвижным, инициативным, хорошим баянистом и художником. Поняв, что летать он больше не будет, замкнулся в себе, с обидой на судьбу. Демобилизовался. Никакая работа не приносила ему удовлетворения. Не мог быть летчиком, был загублен талант музыканта и художника.

Старший лейтенант Ермолаев Виктор Иванович был летчиком-истребителем. В боях под Москвой был тяжело ранен. Поврежденный самолет попал в штопор, врезался в землю. Виктор выжил, но потерял глаз и сломал ногу. Нога зажила, а глаз...
Летать он больше не мог, но и уйти из авиации не мог. Он прошел переподготовку и направлен в наш полк начальником химической службы. Работал хорошо, был очень исполнительным, но на лице всегда тоска по небу...

Бывшие летчики Донской Дмитрий Дмитриевич и Гайдаренко Дмитрий Григорьевич были адъютантами эскадрилий. После ранений по состоянию здоровья были списаны с летной работы. Они добились разрешения одновременно с выполнением обязанностей адъютанта, летать на связном самолете. Пусть на тихоходном самолете, но с небом они не расстались.

Молодой летчик Василий Лапин уверенно входил в строй. Летал на задания, отличался исполнительностью, очень любил летать. В одном из боев он был тяжело ранен, потерял управление, выбросился с парашютом.
Товарищи расправились с врагами, и после выполнения задания пролетели над местом приземления Лапина. Он стоял и махал им рукой. За ним немедленно послали машину и отвезли в госпиталь. Оказалось, что он стоял на одной ноге, вторая была оторвана снарядом.
После лечения ему сделали протез и он вернулся в свой полк. Ему хотелось снова летать, идти в бой. Война приближалась к концу. На его просьбу командир полка ответил, что не может послать его в бой, у нас хватает здоровых людей. Для Василия это был страшный удар. Выйдя от командира, он не мог сдержать слез. Не мог смириться с уготованной ему участью и несколько месяцев жил в полку, все еще на что-то надеясь.

За успешные действия полков по освобождению города Вильнюс 278 Сибирская Сталинская истребительная авиадивизия была награждена орденом Суворова II-й степени.
После освобождения Прибалтики 3-й Белорусский фронт освобождал Пруссию. А наш 3-й Никопольский истребительный авиакорпус в составе 16-й воздушной армии 1-го Белорусского фронта освобождал Польшу и пошел дальше на Берлин.

ПОБЕДА БЛИЗКА
22 ноября 1944 года полк перебазировался на аэродром Яблонь Парчевского уезда в Польше. Впереди предстояли нелегкие бои. А пока полк вел учебно-тренировочные полеты, одновременно активизировал боевые действия по освобождению Польши. Летали на разведку, прикрытие наземных войск, вели бои с самолетами противника.
В декабре командование и политотдел 16-й воздушной армии провели слет лучших летчиков-истребителей и штурмовиков. Обсуждалась тактика воздушного боя и взаимодействие с наземными войсками. На этом слете присутствовали многие летчики нашего корпуса, в том числе и нашего полка. Выступали прославленные летчики. Они рассказывали о своем опыте и давали советы, которые в дальнейшем использовались в боевой работе.
Из 43-го полка выступил командир звена старший лейтенант Кузнецов Иван Гаврилович, который привел много примеров умелого сопровождения штурмовиков, правильного построения боевого порядка, выбор маршрута, обработки цели и осуществления противозенитного маневра одиночными экипажами и всей группой.
Это содержательное выступление Кузнецова отметил командующий 16-й воздушной армии С.И. Руденко.
Поработав в штабе полка, я не могу сказать, что полюбила эту работу, но поняла всю важность, необходимость ее и старалась работать добросовестно. Начальник штаба капитан Гончаров Петр Никитович умел с каждым находить общий язык и я понимала его с полуслова.
После него в полк пришел майор Андрютин Алексей Иванович. Он родился в начале века. Был летчиком в 30-х годах, а когда списали с летной работы по состоянию здоровья, перешел на штабную. Андрютин принадлежал к ленинградской интеллигенции, был культурным начитанным человеком. Был хорошим организатором, запевалой, мог и сплясать. Когда одна из трех его дочерей тяжело заболела, врач посоветовал ей катание на льду. Вместе с дочерью Алексей Иванович освоил фигурное катание и регулярно, даже в преклонном возрасте, выходил на лед, о чем писали в ленинградской газете.
Характер у него был уравновешенный, никогда не кричал, не повышал голоса, но все его требования беспрекословно выполнялись.
Алексей Иванович после войны был очень рад нашей встрече и в письмах на протяжении многих лет обращался ко мне со словами: «Здравствуйте, моя дорогая помощница».
Начальником отдела строевого и кадров был старший лейтенант Коваленко Василий Игнатьевич, 1913 года рождения, в прошлом донецкий шахтер. Он мне показывал журнал с его фотографией, где о нем писали, как о стахановце, дававшем большие нормы выработки.
Штабная работа не была легкой. И она была нескончаемой. Дня не хватало. Часто, зажгя коптилку из сплющенной снарядной гильзы, приходилось сидеть ночами, чтобы к утру был готов для отправки в вышестоящий штаб наградной, аттестационный или другой материал. А если учесть, что у нас совсем непродолжительное время (по 2-3 месяца) за весь период войны было всего две вольнонаемные машинистки, то печатать все материалы приходилось мне. Работа с личными делами офицеров, списки личного состава, заполнение различных журналов, выборка необходимых сведений, регистрация и подшивка документов отнимали большую часть суток.
Я видела, что В.И. Коваленко мне полностью доверяет, поэтому не считалась со временем. Днем и ночью я была возле своих документов, перевозила два больших обитых железом сундука с документами, печатями и др. во время перебазировок и, конечно, всегда была рядом старая пишущая машина «Москва».
Вспоминаю такой случай. Осенью мы перебазировались на новый аэродром в Прибалтике. Ехали в кузове грузовой машины запыленные и грязные, еще не зная где расположиться. Вдруг слышу:
— Усова, быстро на командный пункт!
Прибегаю, меня сажают в «Виллис» и увозят. Приехали в штаб корпуса ввели в оперативный отдел и представили начальнику отдела подполковнику Чернухину. В отделе сидят девушки чистые, в наглаженном обмундировании, а я в пыльном комбинезоне и кирзовых сапогах. Чернухин обратился к диспетчеру Дудукаловой:
— Ася, ей нужно вымыться и переодеться. У тебя найдется чистая одежда?
Ушли мы с Асей, а я не понимала, зачем меня привезли. Оказалось, что нужно напечатать секретный материал и это нужно доверить человеку, умеющему печатать, не бывшему в оккупации и, конечно, комсомолке. В корпусе, вроде машинисток таких не было. Позвонили в полк и, узнав, что я соответствую таким требованиям, привезли в корпус.
Меня провели в новую добротную землянку. Спустившись по деревянным ступеням, я увидела генерала Савицкого и на столе пишущую машину. Доложила о прибытии.
Генерал сказал:
— Это нужно напечатать. Знать что здесь будем только я и вы. Мой почерк не разбираете? Я буду диктовать.
Это был план взаимодействия авиации и наземных войск на ближайшие десять дней. В нем было указано когда, в какое время и какими силами будет взят каждый планируемый населенный пункт.
— Вот как, оказывается! — подумала я. — Город еще не взят, а я уже знаю, когда его возьмут. Здорово! Но я, конечно, никому не скажу.
Напечатала я и собралась уехать в полк. Меня не отпустили, пока план наступления не был выполнен. Все это время я выполняла поручаемую мне работу в оперативном отделе.
Из комнаты, в которой мы работали, вел ход в маленькую комнатушку, в которой сидел Сергей Петрович Мешков, старшина лет пятидесяти, работавший когда-то в Совнаркоме при В.И. Ленине. У него был красивый каллиграфический почерк и отличное знание делопроизводства. Ему поручали составление документов, оформление их.
Однажды, когда мы сидели и работали, в нашу проходную комнату стремительно вошел генерал Савицкий и направился в комнатушку, где работал Мешков.
— Вот что, Мешков, я двух генералов в корпусе не потерплю!
Бросил ему какую-то бумажку и удалился.
Оказалось, что документ, написанный Савицким, Мешков переделал по-своему. Генералу это не понравилось, и Мешков сел составлять документ, лучше выражавший мысль генерала.
Присмотревшись, Сергей Петрович приглашал меня перейти служить в штаб корпуса. Перевод он обещал оформить без затруднений, но я сроднилась со своим полком, с людьми и не могла на это решиться.
В штаб корпуса я впоследствии перешла, для этого были достаточно уважительные причины. Но связь с полком не теряла ни до конца войны, ни после войны.
Все, чему я научилась, работая в штабе, мне в жизни пригодилось. Я постигла работу с документами, составление их и, конечно, всю жизнь меня выручает имеющаяся у меня пишущая машина.

Впереди была Варшава, разрушенная до основания оккупантами. После взятия Варшавы я проезжала через город. Пришлось остановиться и ждать, пока наведут деревянный мост чрез Вислу. Достойна восхищения хорошо организованная, быстрая и самоотверженная работа саперов по наведению моста. В тот же день мы переправились через Вислу.
В период войны я видела многие разрушенные города, но страшные разрушения Варшавы можно сравнить только со Сталинградом.

В условиях сложной январской погоды летчики прикрывали стремительно наступающие наши танковые соединения. Завязывались воздушные бои с противником. Наступательный дух наших войск был настольно велик, что никакие препятствия не могли остановить наших воинов ни на земле, ни в воздухе.
30 января 1945 года стояла низкая облачность. Временами шел снег, что ухудшило видимость. Владимир Меркулов получил приказ вылететь парой на прикрытие передовых позиций наших войск в районе Швибус. Прилетели к месту прикрытия. На высоте 150 метров увидели четыре ФВ-190, заходивших на штурмовку нашей переправы. Меркулов с ведомым ринулись наперерез немцам. Длинная очередь прошила «фоккера» и он в 150-200 метрах от переправы упал и зарылся в снег. Через несколько минут с запада появились восемь Ме-109. Пара Меркулова пошла в атаку. Немцы скрылись в облаках, но через минуту вышли из них. Одна очередь — объятый пламенем «мессер» падает. В это время загорелся мотор на самолете Меркулова. Видимо, в него угодил вражеский снаряд. Привстав с сидения, дергает кольцо парашюта и струёй воздуха его выбрасывает из кабины. Он благополучно приземлился в расположении наших войск. Опять Меркулова, как и прежде, в сложной ситуации выручило высокое летное мастерство.
Значительную часть февраля распутица держала авиацию на полевых площадках. Приходилось изыскивать возможности для взлета и посадки на полевых аэродромах.
В Польше летчики активно участвовали в штурмовках по уничтожению гитлеровцев, засевших в Познаньской крепости.

С февраля по апрель полк базировался на аэродроме Кенигсберг (на реке Одер), находившийся в 3-х километрах от передовых позиций и обстреливался из дальнобойных орудий типа «Берта».
Основной задачей в тот период проводилось непрерывное патрулирование для надежного прикрытия наших войск на Кюстринском направлении. Летчики дежурили в кабинах самолетов и по сигналу немедленно взлетали. Их шлемофоны были соединены с линией связи КП дивизии и они в любой момент знали обстановку в воздухе. Находившийся у самолетов технический состав при необходимости отключал линию связи и включал радио, что обеспечивало групповой взлет за 30 секунд. Задача ведущему ставилась по радио.

Из Польши в Германию ехали в кузове грузовой машины. Доезжаем до поворота, а у дороги огромный плакат. На белом фоне большими черными буквами написано. «Вот оно, логово фашистского зверя — проклятая Германия». Жутко было смотреть на этот плакат. Он напомнил о страшных бомбежках, разрушенных городах, миллионах погибших. О том, что враг будет разбит, мы никогда не сомневались. Как же он заплатит за эти злодеяния? Каким будет возмездие?
А вскоре нам объявили приказ Верховного Главнокомандования, в котором запрещалось мародерство, запрещалось обижать мирное население.
Мне вспомнилась станица Крымская на Кубани. Ее освободили 5 мая 1943 года. Мы к ней подъехали в сумерках. Это было сплошное пожарище и развалины. Ни одного живого существа. Только стояли закопченные печные трубы. Как страшно было смотреть на все это. Мы не въехали в станицу, повернули обратно в поле, а с рассветом поехали на аэродром базирования.
Когда мы вошли в немецкие населенные пункты, в первые дни мы не увидели ни одного человека. Жители ушли запуганные фашистами, но никаких разрушений не было. Стояли аккуратные красивые домики, ухоженные усадьбы с вьющимися над калитками кустами роз. Все было целым, нетронутым. Разбит был только один не то магазин, не то склад писчебумажной продукции, кроме штабников бумага никому не нужна была. Проходя мимо, я и капитан Мельник взяли по пачке бумаги и пошли дальше. Ценные вещи жители увезли или спрятали. Где-то в кладовых стояли бутылки банки с непонятными этикетками»
Через несколько дней, убедившись, что им зла не причинят, жители небольшого городка Морив вернулись в свои дома.
Случались и курьезы. Мы питались уже не в полевых условиях. В просторных помещениях расположились столовые. Пошли однажды с подругой на ужин, сели за столик. К нам подошел инженер из Москвы, пожилой мужчина и сказал, что угостит нас сгущенным молоком к чаю. В руках у него была металлическая баночка таких размеров, в каких у нас продается рыбная икра. На этикетке нарисована корова и что-то написано на немецком языке. В это время в столовую вошел инженер-майор, хорошо владевший немецким языком.
— Слушай, — обратился к нему полковник-инженер — переведи, пожалуйста, что здесь написано, хочу девушек угостить сгущенкой. «Молоко, вполне заменяющее материнское. Пригодное для вскармливания детей от двух недель и старше». Прочитал и сказал:
— Ну что ж, можно употреблять, вам ведь больше двух недель.
Однажды капитан Мельник принес в штаб темную бутылку с красивой золотистой наклейкой. Думали-гадали — что это? «Ром, ликер или сок?» Открыли, налили в ложку, попробовали. На вкус оно было горько-соленое, есть невозможно. Оказалось это грибным концентратом» В суп достаточно было положить одну ложку.
Немцев, изрядно проголодавшихся в последний период войны, наши комендатуры подкармливали, но, конечно, досыта накормить не могли. У входа в нашу столовую всегда стояло несколько немецких детей. Они протягивали руки и говорили, коверкая русские слова:
— Рус, дай клеба.
И мы, помнившие издевательства фашистов над нашими детьми в период оккупации, выходя из столовой, клали в детские руки по ломтику хлеба.

Остались позади Белоруссия, Прибалтика, Польша. Полк продолжал наступление на запад.
22 и 25 марта в воздушных боях по одному самолету противника сбили старшие лейтенанты Михаил Дыдыгин, Иван Черненков и Иван Кузнецов.
Вернувшись из госпиталя с еще незажившими ранами и ожогами, Иван Лукич Звягин ждал, когда он снова сможет вернуться в строй.
И снова он участвует в жарких схватках с врагом в наступлении на Берлин как ранее в Крыму при освобождении Севастополя, в Белоруссии, Прибалтике, Польше. Благодаря боевому опыту и сибирской закалке он не раз в боях выходил победителем.
За время войны И.Л. Звягин совершил 141 боевой вылет, сбил лично 10 вражеских самолетов, уничтожил много техники врага на земле.
После войны И.Л. Звягин окончил Ленинградскую военную академию им. Можайского. В 1961 году демобилизовался по состоянию здоровья. Имея солидные знания, продолжал работать ведущим инженером в научно-исследовательском институте.

Много летал и успешно выполнял боевые задания Ронзин Борис Дмитриевич, получивший хорошую подготовку еще на Дальнем Востоке.
Он часто летал на боевые задания ведомым командира эскадрильи С.А. Лебедева. Много внимания уделял вводу в строй молодых летчиков. В связи с распадом Советского Союза связь ветеранов с Ронзиным прервалась. Он живет в городе Елгаве в Латвии.

Летчик Демяненко Виктор Дмитриевич прибыл в полк гораздо позднее многих, когда война уже близилась к концу. Летал на боевые задания и успел сбить один вражеский самолет. После войны учился и работал. Он стал кандидатом сельскохозяйственных наук, доцентом кафедры агрономии Днепропетровского сельхозинститута.

ПОСЛЕДНИЙ ШТУРМ
В ночь на 16 апреля 1945 года началось наступление на Берлин. В воздухе велись ожесточенные бои в течение 16, 17 и 18 апреля. В боях участвовали большие группы вражеских самолетов-истребителей, эшелонированных по высоте. Группы насчитывали по 40-50 экипажей. Наши истребители немедленно вступали в бой и общими силами разгромили в воздухе эту армаду.
18 апреля продолжалось победоносное наступление наших войск на Берлин. Воздушные бои стали еще ожесточеннее.
В период проведения берлинской операции фашистское командование за счет использования самолетов учебной части и ПВО сосредоточило в направлении главного удара довольно крупные силы авиации. Однако им не удалось перехватить инициативу в воздухе, прочно завоеванного нашей авиацией господства.
Качественный состав авиационной техники врага значительно ухудшился. Лучшие кадры немцев были уничтожены в небе нашей Родины.
Старший лейтенант Иван Кузнецов в течение одного дня обил 4 вражеских самолета, по 2 сбили старший лейтенант Николай Бородин и лейтенант Михаил Дыдыгин.
Во второй половине того же дня радиолокаторы корпусного узла наведения обнаружили 35 вражеских бомбардировщиков и штурмовиков, идущих в район действий наших войск. В это время в воздухе находилась шестерка истребителей под командованием старшего лейтенанта Ивана Кузнецова. Получив сведения о подходе вражеских самолетов, Кузнецов повел группу на перехват. Прикрываясь облачностью, расстроил боевой порядок врагов, заставил их сбросить бомбы, не долетев до линии фронта. В завязавшемся воздушном бою И.Г. Кузнецов, И.Ф. Черненков и Н.Т. Грибков сбили 4 самолета.
19 апреля бои не прекращались до самого вечера. И опять, как отметил командующий 16-й ВА, отличились летчики 3-го истребительного авиакорпуса. Они провели 89 воздушных боев и сбили 68 самолетов врага. В одном из боев 2 самолета сбил Спартак Маковский.
24 апреля летчики корпуса ударили по аэродромам врага и вели свободный поиск в районе Берлина. В 45 воздушных боях они сбили 26 самолетов, из них один на счету капитана Меркулова.
А.В. Кочетов водил свою эскадрилью на самые ответственные задания. Летчики, летавшие с ним, всегда были уверены в том, что он примет в бою правильные решения. Они учились у него мастерству. Он действовал внезапно, и его разгромные атаки всегда были результативными.
Скромный, честный, веселый запевала и хороший товарищ. Выполняя любое задание. Кочетов относился к нему ответственно. Такие черты привлекали людей, и они тянулись к нему всей душой. Он был внимателен и заботлив в отношении к подчиненным. Его ценили по его делам видные военачальники — маршалы авиации С.И. Руденко и Е.Я. Савицкий.
Шли последние дни войны. Наши летчики стали полновластными хозяевами неба, нигде не давая покой вражеской авиации. Кочетов вылетел на свободный поиск. Ведомым у него был в тот раз командир звена Федор Костиков. Собираясь уже возвращаться, услышал голос радиостанции наведения:
— Над переправой Франкфурт-на-Одере «Фокке-вульфы-190. Атакуйте!
Кочетов мгновенно отреагировал и пошел на цель. Набрали высоту и зашли с запада, что ввело немцев в заблуждение. Мощными снарядами из 45-миллиметровой пушки и пулеметными очередями в этом коротком бою Кочетов сбил ведущего немца, а Костиков - ведомого.
Это был последний бой в небе Александра Кочетова.
34 сбитых лично самолетов противника и 8 в группе — такой итог боевой работы Александра Кочетова в период Отечественной войны.
Успешно выполнял боевые задания начальник воздушно-стрелковой службы полка капитан А.И. Никишин. В последние дни апреля он сбил один самолет противника.
27 и 28 апреля стали переломными днями. Гитлеровцы теряли не только самолеты, но и аэродромы. Спартак Маковский сбил два самолета.
29 апреля летчиками корпуса проведено 59 воздушных боев и сбито 55 вражеских самолетов. И опять два из них сбил Маковский.
В период войны С.И. Маковский совершил 216 боевых вылетов, провел 70 воздушных боев, сбил лично 30 и семь в группе самолетов противника. Его считали не только отважным воином, но и хорошим организатором в бою и в руководстве эскадрильей.
Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись на земле, а в воздухе шли изнурительные бои. Каждый день, каждый час приближал нас к победе. И ничто уже не могло остановить победоносное шествие наземных войск и стремительные полеты наших соколов.
В последних числах апреля в районе Берлина командир эскадрильи Джабидзе Давид Васильевич, воевавший тогда уже в 812 авиаполку, сбил свой последний 27-й вражеский самолет.

Пощады не давал врагам
Он на войне почти четыре года,
И обеспечена была победа там,
Где дрался сын грузинского народа.

В Берлине развевались белые полотнища — знаки капитуляции. Летая над городом, наши летчики видели, как белые флаги выделялись все больше и больше по мере продвижения наших войск по улицам и площадям города. Ставилась задача быстро добить врага. Все было направлено на штурм рейхстага. Бои гремели днем и ночью.
В Берлине от разрывов бомб и снарядов дым пожаров поднимался на высоту до 2000 метров, что значительно ухудшило видимость. Даже на высоте чувствовалась гарь. Сверху были видны бои на улицах города и на подступах к Рейхстагу. Напоследок немцы бросали в бой уцелевшие самолеты большими группами и наши летчики вступали в бой, несмотря на количество вражеских самолетов.
Много летали летчики 2-й авиаэскадрильи, увеличивался счет сбитых самолетов. Командир эскадрильи С. А. Лебедев довел счет сбитых на войне самолетов до 22-х, совершив 200 боевых вылетов.
1-го мая дежурившие на старте самолеты находились в готовности номер один. Над городом еще появлялись «фокке-вульфы-190» летевшие бомбить наши танки. Завязывались воздушные бои. Наши летчики сбивали их или прогоняли, не допуская к нашим танкам.
2 мая день был также напряженным. Летчики поднимались по тревоге и штурмовали отступавшие колонны гитлеровцев, которые были хорошо вооружены и вели бои с встречавшимися на пути нашими войсками.
В дни 1 и 2 мая противник потерял 15 самолетов, один из них сбил старший лейтенант Федор Костиков, ставший впоследствии Героем Советского Союза.
2 мая Костиков совершил свой последний на войне вылет. Радиостанция наведения передала, что ниже, на высоте 4500 метров, находится шестерка ФВ-190. Очевидно, это были последние немецкие самолеты, удиравшие на запад.
Костиков и его ведомый Петр Саламов внезапно атаковали «фоккеров» со стороны солнца. Атакуя с высоты, развили скорость. С расстояния около 100 метров Костиков открыл огонь из 37-мм пушки. Атака была настолько стремительной и внезапной, что немецкие летчики опомнились только тогда, когда у одного из «фоккеров» взрывом оторвало крыло и он, завертевшись, стал падать, оставляя за собой шлейф черного дыма.
В своей книге «Крылья победы» маршал авиации С.И. Руденко писал, что это был один из самых последних воздушных поединков в Великой Отечественной войне.
Рейхстаг взят, воины-победители закончили войну.
За время войны Ф. Костиков сбил лично 15 самолетов и в группе 11 самолетов противника.
Вечером 2 мая возник стихийный салют. Стреляли их пушек, зениток, винтовок, ракетниц. Небо озарилось трассами пуль и снарядов. Воины салютовали великой Победе.
По данным формуляра знамени 278 Краснознаменной Сибирской Сталинской ордена Суворова II-й степени истребительной авиадивизии, хранящегося в Музее Советской Армии на боевом счету дивизии числится:
- боевых вылетов 18500
- проведено воздушных боев 6500
- уничтожено самолетов противника 1260
из них 43 авиаполком 480
Летчиками дивизии уничтожено боевой техники противника:
- танков - 7
- паровозов - 4
- пароходов - 7
- повозок с грузом - 970
-орудий - 41
- автомашин – 1710
и много другой техники.
Взято в плен около 1500 солдат и офицеров.

Длинными и трудными были для воинов полка фронтовые дороги. Остались в прошлом военные беды и ненастья, и только боль потерь не дает покоя.

Сколько молодых погибло рано,
До Победы не успев дожить.
До сих пор тревожат сердце раны,
Этой боли нам не заглушить.

В великой Победе над фашизмом есть частица подвигов воинов 43-го истребительного авиаполка.
24 июня 1945 года по Красной площади торжественным маршем прошли воины-победители и среди них заместитель командира авиаэскадрильи нашего полка Герой Советского Союза капитан Бородин Николай Васильевич.

Нам не забыть тех лет событий грозных,
Когда исполнив боевой приказ,
Наш полк на самолетах краснозвездных
Перелетел на Северный Кавказ.

А там нас ожидали Малая Земля,
Новороссийск, Темрюк, Кубанские станицы,
Победы беспримерные в боях,
Вписавшие в историю страницы.

В боях рождался опыт. Много раз
Врагу мы наносили пораженье.
Освободили Северный Кавказ,
А впереди нас ждали новые сраженья.

К победе путь нелегкий был и длинный
Перед Отчизной выполнив свой долг,
Прошел с боями от Кавказа до Берлина
Наш Севастопольский Краснознаменный полк.

Фотография модели самолета Як-9У из состава 3 авиаэскадрильи 43 истребительного авиаполка, 3 ИАК, 16 ВА. Восточная Пруссия, май 1945 г.

СНОВА НА МАРШЕ
До 1953 года полк оставался в Германии, в группе оккупационных войск. Затем дислоцировался в Латвии на аэродроме Тукумс. С 1968 года — на аэродроме Чойбалсан в Монголии. В течение 22 лет в голой степи, преодолевая большие трудности в быту, обустройстве аэродромной службы, построили благоустроенный гарнизон. Одновременно вели боевую подготовку, много летали, совершенствовали свое мастерство.
С 1990 года полк базируется на аэродроме Гвардейское в Крыму близ Симферополя. Здесь, на крымской земле, 60 лет тому назад летчики сражались за освобождение полуострова от захватчиков.
Здесь они совершили героические подвиги, заслужив почетное наименование — «Севастопольский».
И опять напряженная боевая учеба, полеты над морем, стрельба по морским целям, взаимодействие с кораблями Черноморского флота

[FONT=Arial][SIZE=7][COLOR=red]Герои Советского союза, проходившие службу в 43-м ИАП, 43-м АПИБ

Герой Советского Союза генерал-лейтенант Меркулов Владимир Иванович 40 лет служил в авиации, 35 из них летал. Все свои силы он отдавал служению Родине, занимая ряд ответственных должностей. Остался таким же скромным и отзывчивым. Окончил Военную академию.

Герой Советского Союза генерал-майор Осадчиев Александр Дмитриевич окончил военно-авиационную академию и академию Генерального штаба. Трудился в армии более 40 лет, из них с 1971 года преподавателем военной академии Генерального штаба, воспитывал военные кадры. Все послевоенные годы поддерживал связь с однополчанами и при необходимости приходил им на помощь.

Герой Советского Союза полковник Лебедев Семен Андрианович окончил Военно-воздушную академию. Трудился научным сотрудником в той же академии. Много лет изучал материалы архивов полка, написал обширный труд, чтобы ничто не было забыто и никто не был забыт. Ушел из жизни весной 1999 года.

Герой Советского Союза полковник Маковский Спартак Иосифович воевал не щадя своего здоровья и даже жизни. Медициной признан инвалидом. Уйдя в отставку, не порвал связь с авиацией, стал работать начальником аэроклуба в городе Свердловске, обучал молодежь и воспитывал их. Переехав в родной город Запорожье, часто бывал у тружеников электроаппаратного завода, интересовался их успехами, вникал в их заботы. Но самым ценным для них было — слушать рассказы Героя о его боевых делах, о подвигах в небе. Ушел из жизни человек необыкновенной храбрости и добрый чуткий товарищ.

Герой Советского Союза капитан Бородин Николай Васильевич дожил до Дня Победы. Непредвиденный трагический случай отнял у него жизнь, в марте 1946 года он погиб в автомобильной катастрофе.

Герой Советского Союза полковник Костиков Федор Михайлович после войны окончил военно-воздушную академию. Посла ухода в отставку работал инженером в одном московском научно-исследовательском института. К сожалению, уже нет среди нас этого мужественного трудолюбивого человека.

Герой Советского Союза капитан Джабидзе Давид Васильевич сражался с первого и до последнего дня войны, будучи тяжелобольным (жил с одним легким). После демобилизации учился. И как в период войны скрывал свое тяжелое состояние здоровья, наравне со всеми ездил на сельхозработы. Стал профессором, доктором исторических наук Тбилисского университета. К сожалению, судьба отпустила слишком мало лет этому необыкновенному человеку. Он скончался в декабре 1982 года.

Герой Советского Союза подполковник Конукоев Назир Титуевич был командиром эскадрильи 43-го полка. После ухода в запас жил и трудился у себя на родине в городе Нальчике. Назир Титуевич ушел из жизни в октябре 1975 года.

Герой Советского Союза майор Бенделиани Чичико Кайсарович погиб в воздушном бою 20 июля 1944 года. Его именем названа улица в городе Тбилиси.

Герой Советского Союза подполковник Кобылецкий Иван Иванович жил и трудился в города Киеве. Иван Иванович ушел из жизни в июле 1986 года.

Герой Советского Союза полковник Шишкин Василий Иванович жил и трудился в г. Киеве. В Далматове Курганской области, где родился В.И. Шишкин, его именем названа улица. В ноябре 1992 года он ушел из жизни.

Кульчицкий Николай Евгеньевич родился в 1929 году в деревне Нахабино Красногорского района Московской области. Окончил Борисоглебскую школу летчиков в 1951 году. Служил в 43 истребительном авиаполку. Окончил школу летчиков-испытателей и работал по этой специальности. Заслуженный летчик-испытатель СССР. Награжден орденом Ленина и «Знак Почета».
За большие заслуги в проведении испытаний новой авиационной техники ему присвоено звание Героя Советского союза.
28 января 1982 года погиб в испытательном полете.

В 1963 году в отряд космонавтов был зачислен заместитель командира 43-го авиаполка по политчасти Георгий Тимофеевич Добровольский. 6 июня 1971 года стартовал космический корабль «Союз-11», командиром которого был Г.Т. Добровольский.
Работа экипажа в космосе продолжалась почти 24 суток. После успешного выполнения программы Г.Т. Добровольский, В.Н. Волков и В.К. Пацаев возвращались на землю.
Они погибли из-за разгерметизации кабины на спуске. Им было присвоено звание Героев Советского Союза.
Приказом Министра обороны СССР Герой Советского Союза подполковник Г.Т. Добровольский навечно зачислен в списки 43-го авиационного полка.

ОТ СЕБЯ ЛИЧНО:

Я "познакомился" с полком в мае 1979 года, когда попал в 564-й отдельный батальон связи и радиотехнического обеспечения полетов, который обслуживал полеты 43-го апиб на аэродроме Чойбалсан, расположенного в Восточном аймаке Монгольской народной республики, примерно в 4-х километрах от реки Керулен.

В то время полк летал на самолетах Су-17. По информации, добытой мной из Инета от людей, проходивших и проходящих сейчас службу в полку, это были самолеты одних из самых первых серий Су-17, поступившие в полк где-то в 1970 году.

Правда были вроде и два самолета Су-17М, отличались от остальных камуфляжной окраской, как они попали в полк и когда - не знаю.

Это было время после окончания войны Китая с Вьетнамом, обстановка в Забайкалье была достаточно напряженная, полк готовился к перевооружению на новую технику - самолеты Су-17М3.

Если мне не изменяет память первый полет состоялся 1 июля 1979 года, а к концу 1979 - полк уже полностью освоил новую боевую технику.

Полк входил в состав 29-й авиационной дивизии истребителей-бомбардировщиков, штаб которой располагался в г. Улан-Батор. В состав дивизии входил и 266-й апиб, в то время летавший на МиГ-21бис и дислоцировавшийся на аэродроме Налайха (Налайх).

Примерно в одно время с 43-м апиб 266-ой полк тоже перешел и освоил новую матчасть - самолеты МиГ-27М и МиГ-27К. Одна из эскадрилий 266-го полка была именной и носила название "Монгольский арат". Когда-то в годы Отечественной войны скотоводы Монголии построили на свои сбережения авиационную эскадрилью и передали ее в дар авиации Красной Армии. Эскадрилья прошла славный боевой путь и называлась "Монгольский арат", что означает скотовод-кочевник.

На носу самолетов МиГ-27 этой эскадрильи был изображен скачущий всадник-монгол и была выполнена стилизованная надпись "Монгольский арат".

В 1979 году 29-й адиб командовал Заслуженный военный летчик СССР генерал-майор Штурбин.
43-м апиб командовал подполковник Гержановский.

Средства связи и РТО на аэродроме Чойбалсан располагались по схеме СП-2П.

Аэродром был оснащен основной и обратной дальней и ближней приводными радиостанциями, автоматическими радиопеленгаторами, системой РСБН-4Н, ПРМГ-4Н (а в последствии и ПРМГ-5), РСП-6МН, РСП-7.

В 1980-м году на стартовом командном пункте было установлено оборудование ВИСП-75, что позволило группе руководства полетами контролировать воздушную обстановку по выносным индикаторам от РСП и РСБН.

Основной посадочный курс - 300 градусов, обратный - 120.

Основная полоса длиной 2850 м и шириной 40 м, запасная - 2500 м, ширина 40 м, грунт.

Радиолокационный обзор воздушного пространства осуществляли две РЛС П-35 и два радиовысотомера ПРВ-13. Для обзора ближней зоны в районе РСП была установлена РЛС П-18.

Специально для офицера боевого управления при осуществлении перехватов воздушных целей на ЗКП был установлен радиовысотомер ПРВ-11.

Основной позывной аэродрома - "Кожемит".

Самолеты 43-го апиб располагались в железобетонных арочных укрытиях, на каждой из стоянок авиаэскадрилий были предусмотрены подземный летно-технический домик и помещения для подземного склада боеприпасов, соединенные с укрытиями патернами.

На каждой из стоянок было расположено по 12-ть укрытий, за исключением стоянки 2 аэ, на ней было 16-ть укрытий.

Четыре укрытия на стоянке 2 аэ были специально предназначены для самолетов дежурного звена.

Дежурное звено полка, по действовавшим в то время приказам, оснащалось зарядкой, предназначенной для атаки воздушных целей. В связи с тем, что вблизи аэродрома Чойбалсан не имелось ни одного полка истребительной авиации или авиации ПВО, летчики 43-го апиб были вынуждены осуществлять функции ПВО в дневное время.

Первоначально на самолеты Су-17 (Су-17М) подвешивалось по две подвижные пушечные установки СППУ-23, впоследствии, после освоения полком самолетов Су-17М3, пушечные установки заменили на ракеты Р-60 (Р-60М).

Ежедневно на дежурство заступала основная пара летчиков, в гарнизоне в постоянной готовности находилась пара усиления и пара для СМУ.

В июле 1979 года полк насчитывал 42 самолета, 36-ть боевых и 6 учебно-боевых.

Самолеты несли стандартный "лесной" трехцветный камуфляж, бортовые номера были выполнены желтым цветом.

В 1981 году, после визита в Чойбалсан Министра обороны СССР Маршала Советского союза Д.Ф. Устинова, в гарнизоне Чойбалсан было начато грандиозное строительство.

Это было связано с решением развернуть на территории Монголии 44-й смешаный авиационный корпус. Штаб 44-го САК был расположен в Чойбалсане.
Первым командиром корпуса был назначен генерал-майор Г.Щитов.

Специально для него был выделен самолет Су-17М3 с бортовым номером 77 (красный).


43-й полк пролетал в Монголии до 1990 года. После решения о ликвидации группировки советских войск в МНР полк был выведен в пос. Гвардейское, Крымской области и передан в состав Черноморского флота СССР.
Полк получил название 43-й отдельный морской штурмовой авиационный полк.

После развала СССР и начавшегося массового сокращения армии 43-й ОМШАП был вынужден передать часть своей боевой техники формировавшимся тогда ВВС Республики Украина. Полк был сокращен до отдельной эскадрильи и стал называться 43-я ОМШАЭ.

В 2000 году, после долгих препирательств между политиками и военными России и Украины наконец началось перевооружение эскадрильи на более совершенную технику, ибо самолеты Су-17М3, стоявшие на вооружении 43 ОМШАЭ уже полностью выработали свой ресурс.

В эскадрилью поступили самолеты Су-24 и Су-24МР.

Состоят они на вооружении 43-го ОМШАП и в настоящее время (отдельная эскадрилья была снова переформирована в авиационный полк) и представляют сейчас большую часть ударной авиации Черноморского флота России.

Эта фотография Су-17М3 43-ей ОМШАЭ была сделана в 1998 году одним из наших замечательных фотографов и любителей авиации Сергеем Цветковым.

Вот они, самолеты 43-го апиб.

Когда-то они летали в Монгольском небе, и я обслуживал там их полеты.

А сейчас они ждут своей участи в Лиманском, после их передачи в ВВС Украины. И участь их нерадостная.

Хорошо, что хоть несколько из них пошли в музеи и в качестве мемориальных постаментов.

Большинство бортов из 3-й аэ 43-го апиб.

Фото Сергея Цветкова.

А это наш сосед по дивизии.

Фото МиГ-27К из эскадрильи "Монгольский арат" 266-го апиб.

Когда-то на таком самолете и именно в том полку летал Д.Сергей, присутствующий на нашем форуме.

А вот уже более современные будни 43-го ОМШАП.

Этот полк, его летчики, привили мне любовь к авиации на всю жизнь.

И хотя большая (теперь) уже часть ее прошла вне авиации и армии - ТА жизнь вспоминается как вчера. И, наверное, это были одни из самых лучших дней в жизни.

Я очень очень горжусь тем, что когда-то обеспечивал полеты этого прославленного полка.

Я очень рад тому, что полк несет службу и летает сегодня, в наше далеко непростое время, тому, что по информации от людей, проходящих там службу, музей полка до сих пор функционирует и является одним из лучших на Черноморском флоте России.

Удачи тебе, 43-й Севастопольский, пусть у твоих летчиков всегда количество взлетов будет равно количеству посадок!!!!!