Не исключительно, но во многом благодаря.
Что касается действий других родов войск, то ведь и обсуждаем Ил-2, а не В-17.
Вот про действия советской авиации по прорыву фронта и идет речь. Они оцениваются как незначительные. Не нравится Вам данное мнение - так и скажите. Впрочем Вы уже сказали...
Почти ничего общего.
По пунктам.
1. В 1944-45 мы не отлавливали немецкие истребители над линией фронта. Там где наносился главный удар, они просто не появлялись. Пример: Сандомирский плацдарм. А в других местах, да пусть летают. Судьба войны там не решается, а если у них горючее лишнее, то пусть тратят.
Смотреть воспоминания Поппеля, как там над Сандомиром не появлялась немецкая авиация.
"Наши танкисты вышли к реке Сан.
Противотанковые батареи противника били по переправляющимся танкам, «юнкерсы» и «хейнкели» волна за волной сбрасывали на них бомбы, а покрытые тиной танки вброд преодолевали Сан и устремлялись дальше..."
"Пытаясь задержать нашу армию хоть на несколько часов, немецкое командование непрерывно посылало на мосты и дефиле — узкие места — авиацию.
Создались пробки. Над дорогой комариной стаей плясали остроносые тела истребителей Me 110, норовили угодить в автоколонну бомбами или с бреющего полета ужалить из пушек и пулеметов. За «мессершмиттами» со страшным ревом летели «юнкерсы» — тупорылые, короткокрылые — и бомбили неподвижные мишени на дорогах полным комплектом фугасок. Где-то впереди столбы пламени пожирали драгоценное горючее. Иногда раздавался страшный взрыв: к фронту не дошла еще одна полуторка с боеприпасами. [24]
За кюветом сразу начиналось болото. Бомбы, угодив в топь, взрывались на глубине — это спасало от осколков и контузий. Усталые, измученные, грязные люди ложились за кочки. После очередного взрыва из болотного нутра поднималась волна жижи и перекатывалась через человеческие тела. А потом из грязи поднимались черные фигуры бойцов. Пулеметы, трехлинейки и даже автоматы стреляли вверх наугад.
Надо было принять меры. Мы вышли из бронетранспортера и подошли к распластавшимся бойцам.
— Почему пробка?
— Не знаю.
— Где командир?
— Да там где-то, впереди. — И вдруг равнодушный от усталости голос зазвенел невыразимым счастьем: — Сбили! Сбили, товарищ генерал!
Почти над нашими головами падал горящий «мессер».
— Гробанулся, гадина!
Радовались так, как будто «гробанулась» вся воздушная армада, нависшая над нашими головами. Люди позабыли про пулеметные очереди целой эскадрильи истребителей, про бомбы и смерть и, неуклюже проваливаясь, прыгая по кочкам, потянулись из последних сил туда, где рядом с торчавшим из болота перепончатым хвостом со свастикой приземлялся пилот на парашюте.
Через несколько минут фашистские стервятники легли на обратный курс."
"Но и противник действовал оперативно. Бомбежка не уменьшалась. Проклятая луна! На воде все видно. Вой сирены смешался с гудением «юнкерсов». На бреющем полете прошли они между берегами, внимательно осматривая водную гладь и «украшая» ее серебристыми султанами вспенившейся воды. Работа легкая — зенитки молчат, ястребков тоже нет, и через несколько минут бомбовозы улетели. Паром разбит, машина затоплена, кругом тела убитых и раненые."
"Небольшая группа немцев просочилась уже так близко, что смогла в упор обстреливать разбитый мост. Автоматные очереди выкашивали бойцов, восстанавливавших переправу под бомбежкой «фокке-вульфов». Саперы укрывались в воде, под опорами, за лодками, но пули находили их, и многие головы, нырнувшие в воду, больше уже не появлялись на плесе. Внезапно раздалось «ура», загремели гранаты, и несколько фигур с винтовками наперерез устремились к вражеской группе. Короткий штыковой бой закончился поражением фашистов.
Харчевин издали узнал человека, спасшего саперов.
— Это комроты Высокогорец. Его солдаты мост чинили, а он прикрывал своих.
«Фокке-вульфов» заменили «юнкерсы». Хоть бы пять минут передышки! Одна авиагруппа сменяла другую, не обращая внимания на сильный зенитный огонь. Фугаска попала в рамную опору моста. Раму сорвало и понесло по течению. За нее уцепились трое раненых бойцов. Лодка догнала их, подцепила опору и вытащила людей.
— Взвод лейтенанта Попова, — доложил Харчевин.
Выгрузив раненых, саперы Попова тут же начали подгонку опоры к мосту. Заметив их рыбачью лодку, коршуном подлетел «мессер». Все спрыгнули в воду. «Мессер» [51] прошил лодку пулеметной очередью и ушел. Мгновенно вынырнувшие саперы немедленно забрались снова в лодку, заткнули дыры от пуль всем, что попало под руки, и опять взялись за раму. «Мессер» вновь совершил налет на упрямцев, и снова они скрылись под водой. На этот раз самолет пропорол лодку основательно. И опять люди вернулись в свое суденышко, еще державшееся на воде. Шесть раз возобновлялся этот смертельный поединок, между стервятником и саперами. Семь раз пришлось искупаться бойцам лейтенанта Попова, — тем, кто остался в живых... Но рама была установлена, и движение на мосту возобновилось.
На западный берег опять пошла пехота. Появились немецкие бомбардировщики. На этот раз им сопутствовала удача: авиабомбы разрушили крайние прогоны только что восстановленного моста. 70 человек оказались на небольшой деревянной площадке посередине реки. Их гибель казалась неизбежной. «Юнкерсы» летели к беззащитной, открытой добыче. Какой-то сообразительный сапер быстро бросился к мосту, оторвал от настила доски и перебросил их над водой."
"Но Алексей Георгиевич позабыл учесть трудности переправы. Уже третьи сутки авиация противника не отлетала от мостов, третьи сутки ни на минуту не отрывались от прицелов зенитчики дивизии генерала И.Г. Каменского. На подходе к реке движение машин прервалось: подошедшая группа самолетов противника традиционно разделилась на две части — «юнкерсы» молотили переправу, а «мессеры» прикрытия кружились над «небесной артиллерией». Один за другим они срывались в пике, а со стороны это походило на гигантский аттракцион «летающее колесо». Все спешили спрятаться, зарыться, «поцеловать» родную землю-матушку, и даже бесстрашные саперы на всякий случай ныряли в воду. Только зенитчики не уходили со своих постов и, молниеносно крутясь на сиденьях прикрывали товарищей по оружию
В самой нижней точке полета из-под крыльев «мессеров» отрывались плоские ящики-кассеты. Не доходя до земли, они раскрывались, и на зенитные батареи сыпались [65] сотнями мелкие бомбы, поражавшие очень большую площадь. Сам бывший артиллерист, я как-то впервые в полной мере ощутил героизм незаметного брата «бога войны» — зенитчика. Ведь прославленные артиллеристы обычной полевой артиллерии укрываются, как правило, в окопах и рвах, даже орудия, поставленные на прямую наводку, дают бойцу щит — броневое укрытие от пуль. А зенитчика хранит единственная «броня»: его каска. С ней он оберегает наше небо, но в случае нужды стволы пушек могут повернуться горизонтально, и танки противника узнают силу бойцов зенитной артиллерии...
Наконец машинам можно было двинуться дальше. Самолеты улетели, и наступила непривычная тишина — несколько минут без бомбежки. Очутившись на берегу, мы собственными глазами увидели библейское чудо: по воде шли солдаты и машины. Да, прямо по воде! Правда, ноги и шины слегка проваливались, но люди чувствовали себя вполне уверенно. По бокам колонны трепыхались флажки, и поток грузовиков шел к фронту так уверенно, будто под ними была не четырехметровая глубина, а твердая почва."
"Но только передние колеса нашего автомобиля выползли на пологий правый берег, как раздалась протяжная команда зенитчика: «Воздух!». Сквозь дымовую завесу пробивались и летели в реку новые бомбы, обдавая колеса машин фонтанами брызг.
К нам подбежал брюнет с усиками — Шхиян. Сверкая черными глазами, он рассказал, что ночью противник, напиравший [66] на бригаду Бойко, прорвался почти к самому Барануву и разбил мосты.
— Ну и речушка чертова! Пять раз мосты разбивало за неделю! Все отстроили! Посмотрел бы я на гражданских саперов,— Шхиян уже забыл штатский лексикон,— сколько месяцев они один мост через Вислу строили бы! За год построят, а потом газеты снимок напечатают — трудовой подвиг! А мы за полдня мост построим, и двадцать лет стоять сможет!
Шхиян не успел закончить гимн прочности и долговечности своему мосту. Фугасные бомбы угодили в прогоны у обоих берегов. Машины с ранеными замерли посередине реки; передняя уже сползла колесами в воду, но успела зацепиться. Многих саперов сбросило взрывной волной в воду. Они торопливо подгребали к тому месту, где обрывки ограничителей обозначали мост."
"Протяжно загудели моторы в воздухе. К участку Духова приближались двадцать семь «юнкерсов» в сопровождении восьми «мессершмиттов». Спокойно прошли они над полем и стали разворачиваться, готовясь к бомбежке.
— Опоздали,— сказал Горелов.— Но где наше прикрытие?
И тут стал слышен рокот советских истребителей. Их было всего шесть. Двое «яков» отвернули на прикрытие своих, а остальные спикировали сверху на бомбардировщики. Неуклюжие Ju 88 тщетно пытались увернуться от пулеметных очередей. В воздухе грохнул взрыв, и обломки первого «юнкерса» посыпались на поле. Остальные стали сбрасывать груз, не донесенный ими до цели, и, стремительно набирая высоту, повернули на запад."
"А сегодня с утра немцы повели воздушную разведку. Что придумали, наглецы! Летели в два слоя. Первый шел на бреющем, над самыми башнями танков, и ветром от винта сдувал маскировку. Следом шла верхняя группа и расстреливала танки в упор."
"В 9:30 с севера послышался грохот бомбардировки. Бабаджанян сообщил, что его позиции подвергаются сильному [104] артиллерийскому обстрелу. Бомбардировщики на малой высоте бьют «корзинами с бомбами». Это были такие же кассеты, какими «юнкерсы» пытались уничтожить саперов на переправе."
На мой взгляд это более чем очевидно доказывает, что немецкая авиация очень даже появлялась не только над линией фронта но и над тылами.
2. Именно что препятствовала, а не перекрывала полностью.
Совершенно ясно говорится о том, что "на Западе транспортные перевозки были практически невозможны в дневное время суток".
С удалением от места прорыва фронта, количество и протяженность коммуникаций резко возрастают (по радиусу). Препятсвовать передвижению можно, перекрыть нельзя. А если учесть, что можно перейти на передвижение ночью...
Чем дальше от места прорыва тем сильнее коммуникации сводятся к ЖД транспорту, который весьма концетрирован. Переход же на движение ночью отбирает у тех, кто это делает всё светлое время. Т.е. грубо говоря маневренность войск снижается в два раза.
А вот мы перекрывали ВСЁ, хоть и на 12 км, но всё.
Не соответствует действительности.
Расстояние между эшелонами 40-60 км.
"К началу перехода [14] войск 1-го Украинского фронта в наступление враг успел создать три полосы обороны: главную глубиной 4 — 6 километров, вторую в 10—15 километрах от переднего края и третью, которая проходила по западным берегам рек Западный Буг и Гнилая Липа."
Указанный батальон был резервным. Перевые два прорввали первый эшелон и обеспечили ему проход, в который он и проскочил до "второй полосы", где нащупал "слабое место" и тут же начинает его "рвать". Это так и называется "наступление на обороняющегося противника с ходу" и в соответсвующих уставах этому вопросу уделено много места.
Вы противоречите сами себе. Непрерывная линия РОПов, где, по видимому, каждый РОП прикрыт 4мя батареями ЗА и батареей ПТА, превращается во что-то имеющее слабые места. Может там таки и дырки есть, а ?
Но, меня-то интересует не это. Как атакует стрелковый батальон, я знаю.
Возможно...
Меня интересует действия 12-ти Р-47 по атаке РОП.
Вы не учитываете реалий тех фронтов на которых действовали П-47.
"Атаковать РОП" могла одна из 4х групп П-47: 1) Совершающая патрулирование над вражеской территорией (armed recon) 2) Обеспечивающая безопасность наступающих колонн (armored-column coop) 3) Находящаяся в воздухе с целью нанесения удара или же обеспечивающая удары по вызову наземных войск. 4) Находящаяся на аэродроме. Поэтому во всех случаях, за исключением последнего речь скорее всего будет идти минимум о двух атаках за отведенное время (час) в том случае если все сводится к действиям одной эскадрильи.
Переброска войск к атакуемому РОПу в дневное время "практически невозможно" в силу действий союзной авиации. Поэтому само ограничение времени реакции одним часом - ничем не обосновано.
Мне надо нечто по аналогии с Ил-2.
Подход в район цели на 3км, снижение в районе цели до 1,5 км. Интервалы между самолетами не помню, но на курсе шли плотно, а в районе цели интервалы увеличивали. Далее возможны следующие варианты:
Пикирование под углом до 70ти градусов с полутора километров до семисот метров, сброс, затем возврат на полтора километра левым восходящим разворотом (steep climbing left turn). В качестве альтернативы - снижение после сброса до минимальной высоты и скоростной уход.
Пологое (30-40 град.) пикирование с той же высоты. Пуск ракет/огонь из пулеметов на дистанции не далее 1-4 км от цели.
Подход к цели на малой высоте, на дистанции в 4ре км от цели подскок на высоту в 100 метров, вход в очень пологое пикирование, окрытие огня с километра, прекращение на 400 метрах от цели.
Проход над целью на высоте 15-30 метров и сброс баков с напалмом.
В боевых условиях имело место быть как сброс баков с напалмом с пикирования так и сброс бомб и обстрел со сверхмалых высот. Скорости сильно варьировались. 400-550 кмч в момент начала применения того или иного оружия в 1й заход. И до 650+ кмч в последние заходы уже без тяжелого вооружения.
Варианты загрузки были более чем разнообразными, но для случая с патрулированием это скорее всего были или десять ракет или пара 500 фунтовых бомб. Для случая вылета для нанесения удара с аэродрома в ход шли варианты вроде: три 500 фунтовые бомбы, одна 500 фунтовая бомба и пара кластеров осколочных бомб (весом до 500 фунтов каждый), пара 500 фунтовых бомб и 6 "базук", пара 500 фунтовых бомб и до десяти ХВАР, максимальная загрузка напалмом - пара 165 галлонных бака и один на 75 галлонов.
Основная методика применения. Выход в район цели на основе полетных карт и собственного навигационного оборудования при использовании уточняющих указаний с земли на основе данных радара. Выход на цель и нанесение удара - при помощи команд авианаводчика и дымовой маркировки цели. Перенаправление с текущего маршрута на основании данных земного контроля. Барражирование в районе цели и нанесение ударов по запросу с земли.