Как понятно многом, множество моих реплик, даже не мои, а человека, с которым мне повезло познакомиться. Бывший летчик-штурмовик. До этого в написании мемуаров нигде не засветился. во всяком случае, настолько, что бы это считалось книгой.
Я с ним подолгу беседова и собираюсь продолжить. Собрал достаточно большое количество материала, но это надо серьезно обработать. И все же, кое-что можно уже сообщить. Думаю будет интересно. Как оценивает Ил-2 человек отвоевавший на нем начиная со 2-й половины 1942 года до 11 мая 1945го. Это во многом прояснит многие моменты нашей дисскуссии.
Имя его сообщу позже (что б было интереснее). Но, поверьте - пилот заслуженный.
Начало:
"... Ну, а я попал в 828-й штурмовой авиаполк, который базировался на аэродроме Подужемье, 8-12 км от города Темь. В то время полк еще считался смешанным, истребительно-штурмовым. Полк был довольно молодой, т.е. недавно сформированный, и вооружен был «сборной солянкой» из истребителей И-16, И-153 и И-15бис (поэтому-то и считался истребительно-штурмовым, поскольку И-153, не говоря уже о И-15бис, на полноценные истребители никак не тянули). Теперь-то понимаю, что вся эта «сборная» была не от хорошей жизни. Потери в матчасти за первый год войны были гигантскими.
Встретили на с в полку очень тепло и я отношу это на счет командира полка, тогда майора, Краснолуцкого Митрофана Петровича. Краснолуцкий уже был Героем Советского Союза.
Мы постоились, посмотрел на нас Краснолуцкий прямым, суровым взглядом: «Поздравляю с прибытием в полк. Пополнение нам нужно, но, перед боями, надо вам, истребители, окрепнуть и подучиться». Видок, надо сказать, у нас был неважный –худющие, почти истощенные. И так нас в училище не перекармливали, а тут еще всю дорогу от Пугачева почти впроголодь. Уже потом, к концу войны, Краснолуцкий мне сказал: «Смотрел я тогда на вас, ребята, и так мне стало вас жалко! Вы ж мальчишки! Куда вас в бой посылать? Это ж на верную смерть, погибнете все».
Вот так нас встретили в полку. Потом пошла служба. Стали изучать район боевых действий, обстановку, стали изучать по новой матчасть, потому как для нас (в т.ч. и для меня) И-153 и И-15бис, были совершенно незнакомыми истребителями. Я-то выпускался на И-16. По ходу дела, стали нас «откармливать», кормили очень хорошо, с училищными харчами не сравнить. О полетах на боевые задания тогда и речи не шло.
Когда наша подготовка стала подходить к концу и мы уже готовились полететь на первое боевое задание, приходит приказ – отправить группу летчиков в город Онегу, для переучивания на истребитель «Аэрокобра». Большинство молодых летчиков, в том числе и я, попали в эту группу. Довольны мы были очень. Хотя «Аэрокобра» недавно стала поступать на вооружение Советских ВВС, об этом истребителе были очень хорошие отзывы, как о машине скоростной и мощно вооруженной.
В Онеге мы попали в учебно-тренировочный полк, которым командовал знаменитый «испанский» герой полковник Зыканов. Зыканов нас поразил своим видом, в таком испанском летном костюме, подогнанном по фигуре, с кучей кармашков и шовчиков, кнопочек и пуговичек, да еще и в «испанской» шапке. Очень колоритная личность, притом летчик превосходный и отважный. Чем еще мне запомнился полковник Зыканов, так это своим матом. Нельзя сказать, что он матом ругался, потому как он матом разговаривал. Обычно матерные слова и у него шли через одно, а в «особые» моменты жизни чаще.
Начали мы изучать «Аэрокобру», в «темпе» сдали зачет по матчасти, сделали по три-четыре вылета на «спарке» («Кобры»-«спарки» в полку были) и готовились уже лететь самостоятельно, как вдруг, в одно из утренних построений, нам объявляют приказ, о том, что нам, летчикам 828-го полка, надо срочно вернуться в часть. Без всяких объяснений.
Что ж, приказы в армии не обсуждают. Очень недовольные садимся мы на поезд и приезжаем обратно в Темь. Когда мы вышли из поезда, то увидели, что на параллельном железнодорожном пути стоит состав из платформ, на которых лежат самолетные фюзеляжи, в сбоков к каждому фюзеляжу приложены плоскостя. Самолеты совершенно нам незнакомые. Мощные, угловатые. Разные были у нас предположения, что это за машины, кое-кто даже сказал, что это штурмовики, но уверенности что эта так у нас не было. Впрочем, нас этот состав не сильно заинтересовал, ну, везут куда-то самолеты. Так на войне это дело рядовое. Везут, ну, пускай везут, а нам в полк надо.
Прибыли в полк и тут нас крепко огорошили. Объявили, что теперь наш полк будет воевать только на штурмовиках Ил-2, которые уже пришли в Темь, осталось их только протранспортировать на аэродром и собрать. Для сборки самолетов к нам приехала заводская бригада. И никаких вам ребята истребителей, забудьте.
Часть моих друзей - «истинные» истребители - тут же возроптали, стали писать рапорта, что я, мол, летчик-истребитель, на штурмовике летать не хочу, требую перевести в истребительный авиаполк. Пару-тройку таких «бузотеров» перевели в истребительные полки, а остальные как-то сами успокоились. Я к переводу себя в летчики-штурмовики отнесся спокойно. Я как-то сразу решил, будь что будет, все, что не делается, все к лучшему. У меня натура такая – никогда не отказывайся и никогда не напрашивайся. Характер такой – надо, значит надо. Надо стать «штурмовиком» - я готов выполнить приказ. Я покорился судьбе, которая приподнесла мне такой «сюрприз» и сегодня только ей благодарен. Выбор был сделан правильно. Правильно сделал, что остался летать на штурмовике, потому, что все мои товарищи, кто перевелся в истребители, очень быстро погибли, все-таки для истребительного боя, очень недостаточная подготовка у них была.
А мы стали учиться летать и воевать на Ил-2. ..."
Первое впечатление:
"... Началась учеба на Ил-2, одноместных, кажется Горьковского завода. Поначалу поразило как грубо были сделаны «илы». Какие-то шероховатые, заклепки выступают. Похоже было на то, что при изготовлении самолетов на качество отделки в частности и аэродинамику вообще, внимания обращали немного.
Не пробовали ли в полку улучшать качество отделки поверхности, там «прошкурить и отлакировать»? Нет. Не зачем. Мы же штурмовики. Лакируй-не лакируй, истребитель все равно не догнать, а при штурмовке большой скорости все равно не надо.
Пока «илы» еще собирали мы очень быстро стали изучать материальную часть, стали быстро изучать вооружение, технику применения штурмовика.
Подошло время лететь, а «спарок» нет. Вообще не было. Решили обойтись.
Перед полетами провели очень качественную наземную подготовку. Долго тренировались в кабинах. Наконец решили так. Сняли один из баков, позади сиденья летчика образовался такой «закуток». Поставили там дощечку-перекладинку. Командир полка Краснолуцкий на эту перекладинку садился и руководил действиями впереди сидящего летчика - когда по плечам хлопал, а когда и просто в ухо орал. Таким образом, все совершили по нескольку вылетов и я в том числе. Ни одной аварии! Настолько серьезная наземная подготовка была проведена, что переучиться нам на «ил» особого труда не составило.
Свой первый полет на Ил-2 я помню в мельчайших деталях. Невероятное соредоточение на управлении. Это был, наверно, идеальный полет, наверное самый идеальный в моей жизни, что взлет, что развороты, что посадка. Я очень старался. Помню, Краснолуцкий такому «идеальному» пилотированию очень удивился и показал мне жестами: «Ну, ты Григорий даешь!»
Уже потом я оценил насколько Ил-2 проще в управлении, чем И-16. Уж если наши летчикик летали на «ишаках», то на «иле» им было совсем просто.
Ну вот, сделал я несколько полетов по кругу, сделал несколько полетов в «зону» (там виражи, развороты) и сделал одни полет на полигон. На полигоне были сброшены учебные бомбы и была произведена стрельба. С полигона поступило сообщение, что все мишени поражены, что бомбами, что снарядами. После того как каждый летчик слетал на полигон, наш полк стал считаться переучившимся и готовым к боевым действиям. Вскоре мы получили «добро» на первый, после переучивания, боевой вылет. ..."
Первый "боевой":
"... На этот вылет попадаю и я, причем не просто летчиком, а ведомым у самого командира полка Краснолуцкого. Для меня это было очень неожиданно. Как командир полка, Краснолуцкий мог себе позволить в качестве ведомого куда более опытного летчика, чем я. Чем же я приглянулся нашему командиру? Наверно из-за того, что я был очень старательным. В строю я ходил не отрываясь. Какие бы эволюции не выполнял командир, я всегда находился рядом, ни разу не оторвался!
Первый боевой вылет был на передний край в районе Ухты. То ли шестерка, то ли восьмерка Ил-2 (не помню точно), в парах. Какое впечатление от первого вылета? Я откровенно скажу, что я не видел ничего. Я не видел окопов. Вот говорят передняя линия. Так это она на карте линия, а так, на земле, попробуй разгляди. Если у тебя не «набит» глаз, ты ее просто не разглядишь. Будешь видеть только непонятные ямы да холмы. Этот вылет я сделал «по командиру». Он бомболюки открыл, я тут же открыл, он пикирует и я рядом с ним, он бомбы бросает – я тоже бросаю. Он огонь из пушек открыл – я подошел к нему почти вплотную и стал бить туда же куда и командир. В ту же точку. Вот так прошел у меня первый боевой вылет. Прилетели к себе на аэродром, задание выполнили, командир полка меня поблагодарил за то, что я так хорошо держался. ..."
О Ил-2:
"... Я не помню с каких заводов шла к нам техника, потому как самолеты разных заводов принципиально не отличались ни качеством изготовления, ни ТТХ. Всё одинаково.
Надо сказать, что со временем и качество изготовления самолетов стало лучше, и появлялись серьезные улучшения в конструкции. Вначале пошли двухместные «илы», вместо одноместных. Потом на штурмовик стали ставить форсированный двигатель. Значительно улучшилось качество отделки. С 1944 года пошла серия «илов», у которых и стрелок был защищен броней (на первых двухместных моделях такого не было).
Управлялся Ил-2 легко, с И-16 никакого сравнения. "Ил» намного легче и проще. Как у нас говорили, «самолет в пилотировании доступный летчику средней квалификации». Ни взлет, ни посадка проблем не доставляли. Шасси было мощное, "ил" был очень устойчив. Когда у нас пошли «илы» у которых и радист был в «броне», то мы боялись, что из-за изменившейся центровки ухудшится простота управления. Центровка действительно изменилась, но на простоту управления этот никак не повлияло. «Ил» прощал летчику невероятно много, самые грубейшие ошибки.
Я каждый свой «ил» любил невероятно. Боевые товарищи. Из стольких передряг меня вытаскивали и домой возвращали.
Ну, а самые последние были Ил-10. Очень хорошо сделанная машина, но я на ней летал уже после войны. Всю войну я отвоевал на Ил-2, других типов самолетов у меня не было.
..."
О скорости, маневренности и высоте:
"... Во первых – маневренность, она только до поры, до времени – до «боевого курса». До «боевого курса» (да и после) я и так маневрирую, что дай Бог всякому. Так до «боевого курса» они и так не собо стреляют, если стреляют вообще. А как «боевой курс» - не поманеврируешь, там целится надо. А на боевом курсе тебя зенитка и бьет. И хоть и не долго длится боевой курс – секунд 8-12-ть, но зенитчикам хватало. И не сказать даже, что они метко стреляли, они просто квадраты, по которым проходит «боевой курс», пристреливали заранее. И как только ты в эти «квадраты» попадаешь, сразу шквальный огонь, там маневрируй-не маневрируй, все равно попадут. Курс же вычисляется легко, он стандартный – 15 градусов по отношению к линии, по которой проходит цель. Это такая специфика атаки целей на переднем крае – все вытянуто в линию и рассредоточено. Приходится атаковать пополосно. Зенитчикам наш БК вычислять очень легко, тоже специфика "переднего края". Может первый заход еще и проскочишь, а на второй-третий – шанс у них достать тебя значительно увеличивается. Тут только на «броню» и надежда. Ну, и сам не зевай, на зенитки заходи так, что б у них угол стрельбы по тебе был самым острым.
Кроме того, даже на подходе к цели, скорость и высоту увеличивать можно только до определенного предела. Мы подходили на 1100-1300-1500 метрах. Только на нечетных цифрах, мы думали, что у немцев взрыватели только на нечетных цифрах срабатывали. Выше 1500 м не подходили, не увидишь ничего, замаскировано. У меня карта «стометровка», по ней надо определиться, а как определился, нашел ориентиры, только после этого можно атаковать. А на большой скорости и высоте, как определиться? У меня-то ориентиры какие? Пень, поляна, сгоревший танк и т.п. «Проскочить» можно запросто. Вот и идешь на сравнительно малой скорости, высматриваешь. И чем от зениток спасаться? На что вся надежда? Маневр и броня. А не определишься – можно и по своим попасть. У нас в соседнем полку, был случай, перепутали передний край и врезали по своим. Так мат в эфире на весь фронт стоял, на всех частотах, что б «ведущий» услышал и атаку прекратил.
А скорость выше 500 км/час увеличивать для чего - в землю воткнуться? Машина тяжелая, а на пикировании мы ее выводили в 50-100 метрах, а бывало и ниже. Еще больше скорость пикирования увеличить, в землю повтыкаемся – просадка.
Случалось, что на «охоте» заходит пара или четверка на немецкую колонну, ну, спикировали, сыпанули бомбы и на бреющем над самым лесом от зениток. Так потом, на аэродроме, у кого-то обязательно кончики лопастей винта в зеленых разводах будут. Так низко над деревьями выходили и шли, что винт по верхушкам чиркал.
И еще вот что. Кроме снарядов пуль и осколков немецких ты и под свои попадаешь. Допустим, получает эскадрилья задание, обработать передний край. 3-ри четверки – интервалы в заходах по времени – минимальные, секунд 15-20-ть. Так заходы идут так – 1-я четверка выкладывает бомбы на максимальном удалении, 2- ближе, а 3-я еще ближе. Так, когда 3-я четверка заходит, то начинают рваться бомбы брошенные 1-й. И все – начиная взрывной волной и заканчивая осколками - в «морду» 3-й четверке. «Сотки» знаешь, как рвутся! Ого-го! Будь бы самолет небронированный – можно бы было так атаковать?
А атака РС? Ну, ладно 82 мм – их хоть и до 12 штук бывало, но БЧ у них относительно слабая, а 132 мм? 4-ре штуки одним залпом со 120-150 метров! Пуск – секунда – взрыв! И опять мне все «в рожу» - и взрывная волна, и осколки. Но мне на это совершенно наплевать, в «иле» практически ничего не ощущалось – броня. ..."
О вооружении:
"... Бомбы по 100 кг. Максимальная загрузка до 600 кг, т.н. «сталинская» загрузка – в перегрузку, это 4-ре в бомботсеке и две на внешней подвеске под крыльями. При такой загрузке надо или с «бетонки» взлетать, или с очень плотного грунта. Понятно, что с таким грузом летали только опытные летчики.
В основном летали с 4х100 кг. Говорили, что Ил-2 может нести и 2-е 250 кг бомбы, но я не помню, что б мы слетали хоть раз с «250килограммовками». Только «
сотки»
ПТАБы применяли часто. В двух кассетных держателях, по 60 штук в каждом. Очень эффективное оружие.
Одноместные Ил-2 были с пушками
ШВАК. Надежные, довольно мощные. Но, надо сказать, что в то время у нас пулеметно-пушечный огонь был на последнем месте, после бомб и РС. Все-таки по наземным целям ШВАК была слабовата.
Переход на ВЯ мы восприняли очень позитивно. ВЯ была пушкой на порядок мощнее ШВАК и значительно больше подходила штурмовику. У нас в полку были случаи, когда огнем пушек ВЯ, удавалось поджечь немецкие танки, такая ВЯ была мощная. Другое дело, что танк поджечь не просто, поэтому случаи их уничтожения пушечным огнем были довольно редки. Надо, что б попадание в танк пришлось на бронебойный снарял, а он только каждый третий в ленте. Кроме того, надо что бы и снаряд попал в нужное место (корма, где броня слабее) и под нужным углом (тупым или прямым). До появления ПТАБов, у нас стрельба по танкам практиковалась, если уж подворачивалась возможность. Когда пошли ПТАБы, это «дурное» дело прекратили. Чего гоняться за каждым танком, когда сыпани 120-ть ПТАБ со 100 метров и накрой 5-10-ть танков скопом.
Что касается стрельбы по незащищенным броней целям, то здесь ВЯ была очень хороша. Попадание одного ОФ снаряда гарантированнно выводило из строя грузовую автомашину. По пехоте ВЯ были эффективны, их ОФС давал много осколков. Бронебойный снаряд мог вполне пробить накат ДЗОТа или блиндажа.
ШКАСы нужны когда пехота разбегается. От дороги, там, или из окопов. Тогда да. Только успевай «поливать». В этих случаях ШКАСы были нужны. В остальном, это почти бесполезное оружие. Тем более ШКАСы, бывало, отказывали. Нечасто, но бывало. Единственное оружие Ил-2, которое отказывало. Все остально работало очень надежно.
Мы к отказам ШКАСов относились довольно легко. Ну, отказал и отказал. Неприятно, но не более того. Оружейнику выскажешь, все, что о нем и его родне думаешь, ну и все, инцидент исчерпан. В следующий раз будет внимательнее. Главное, что б все остальное работало надежно.
Рсы очень мощное и эффективное оружие. И 82 мм, и 132 мм. Зенитную батарею МЗА залп из 12-ти РС-82 накрывал практически целиком. Только бить надо метров со 120-150-ти.
Мы брали до 12-ти 82 мм РС (по шесть на плоскость) и до 4-х 132 мм (по два на плоскость).
Что касается точности, то для стрельбы залпом она была вполне приемлемой. Тем более, что у нас стреляли РСами со 120-150 метров. С такого расстояния не промахнешся.
«Кольцевой» прицел я не считаю слишком примитевным. Нет, он был вполне достаточен. Мы пристреливали пушки и пулеметы на 300 м. Этот прицел обеспечивал вполне приемлемую точность стрельбы и бомбометания. Например, в 10-тиметровый круг на полигоне, с дисстанции в 300 м, гарантрованно попадало 1-2 снаряда из 10-ти. Это у молодых летчиков. У опытных до 5-6-ти. С таким «кольцевым» прицелом воевали до конца войны.
На бомбометании, опытный летчик, при высоте сброса в 150-200 м, 4-ре 100 кг бомбы легко укладывались в полосу 100х20 м. Четверка «илов» перепахивала полосу 350-400 м по длине и 50-80 по ширине, равномерно укладывая в нее 16-ть 100 кг бомб. Если учесть, что «сотка» разносит все в 30 метровом круге, то сам понимаешь, почти все, что на этой полосе есть, уничтожается. Првда на зенитки это не распространаяется. Зенитка в капонире. В 10 метрах "сотка" рванет, а ей (зенитке) и горя мало.
Оборонительное вооружение было нужно безусловно. Все-таки по сравнению с истребителем, штурмовик очень тихоходная, инертная и маломаневренная по ветикали машина. По горизонтали штурмовик лучше.
Эффективность заднего 12,7 мм пулемета была вполне приемлемой. Пулемет стрелка был очень мощный, со ШКАСом не сравнить.
Конечно, 1 пулемет слабовато против 5-ти огневых точек у Bf-109, но когда даже четверка «илов» становилась в «круг» (не говоря уже об эскадрилье), «мессеры» в него не совались.
Круг мы строили на низкой высоте, снизу атаковать нельзя. Сверху сунется, так если «по ходу» «круга» стрелки ему навстречу бьют, против, совсем плохо – летчики из пулеметов и пушек. Если учесть, что «мессеру» даже двух-трех крупнокалиберных пуль вполне «хватало», а немецкие летчики-истребители рисковать не любили, то, задняя огневая точка, хорошо выполняла оборонительную функцию. Держала истребители противника «на расстоянии». Т.ч. оборонительный круг и пулеметвы стрелков - в обороне это было эффективно. Без круга намного хуже. Там уже все от опыта стрелка зависит. ..."
О кабине:
"... Обзор из кабины был очень хороший, особенно вперед и в бок. Все рассказы о плохом обзоре это ерунда. Кабина очень удобная, просторная. Все под руками. Все легко доступно. Сектора газа, управление винтом, рация - легко. Гашетки на ручке, легко управлялись одной рукой. Сиденье регулировалось.
У одноместного «ила» назад обзор был плохой – задняя броня непрозрачная, это сильно мешало. У двухместного конечно назад обзор был получше. Можно было через кабину стрелка назад смотреть. Но, конечно, основная нагрузка по наблюдению за задней полусферой лежала на стрелке.
Полноты и надежности оборудования кабины, для полета днем, в нормальных метеоусловиях, вполне хватало. Основные пилотажные приборы и приборы контроля работы двигателя присутствовали. В 1944 году даже радиополукампас установили. А ночью и в плохих метеоусловиях мы не летали.
О "броне":
"... Надежность высочайшая. Даже 20 мм снаряд из «эрликона» далеко не всегда пробивал. Бывало после боя начинаешь смотреть в тех местах, где краска отлетела - ё!, только вмятины да борозды. А «простые» пули из стрелкового оружия, это для бронекорпуса вообще ничто. Но, попаданий от простых пуль было относительно немного хотя и были. В основном крупнокалиберные, да малокалиберные снаряды.
От снарядов 20 мм авиационных пушек немецких истребителей бронекорпус тоже неплохо защищал.
Но тут надо учитывать – под каким углом попадал снаряд. Чем угол попадания был острее, тем вероятность пробития брони становилась меньше.
Истребители и были опастны тем, что подходили близко и начинали бить в задний лист бронекорпуса. Снаряды при такой стрельбе попадают в броню под углом близком к прямому, тут, конечно, броня не выдерживает. И если дело происходит на подходе к цели, когда в "круг" стать нельзя, тогда надежда только на стрелка да на эскорт. Основные потери от огня истребителей именно на эту часть полета и приходились. В первую половину войны когда наших истребителей было мало, а "илы" были одноместные, мы несли очень большие потери от истребителей противника. Когда пошли двухместные - потери стали меньше. А под конец войны потери, в основном, стали от зениток. Наших истребиетлей стало много, не могли немцы к нам пробиться.
Меня как-то раз атаковал истребитель (как потом мне сказали ведомые - "мессер"), когда я выходил из пикирования. Мы четверкой бомбили мост, я был ведущим. И вот на выходе из атаки (а мы попали) резкий удар в верхнюю броню, и это даже не взрыв, а такой звук интересный – как палкой по ведру, переходящий в звук рвущегося металла. На какую-то секунду я потерял сознание, но тут же очнулся и перевел машину в горизонтальный полет. Осматриваюсь, все ведомые на месте, попробовал с ними связаться по рации – не работает рация. Попробовал связаться со стрелком по СПУ - не работает. Оглянулся назад – живой, чертяка! Продолжаю осматриваться - у меня решето из плоскостей, одна стойка шасси выпала. Чувствую, что-то по шее течет. Правой рукой похлопал-потер, посмотрел - кровь. В верхней броне, почти над головой – рваная дыра. Накатила боль, затылок, шея и спина. Но летим потихоньку. Когда начали на посадку заходить, я рукой ведомым махнул – садитесь первыми. Стал на посадку заходить последним, на выравнивании (а это высота метра 1,5-2) потерял сознание, приземлился на брюхо. Как? Понятия не имею. «Ил» сам сел. Что интересно, мой стрелок уцелел, не пострадал, ни при атаке «мессера», ни при посадке. А меня из кабины буквально выковыривали. Фонарь не могли открыть, корпус от удара сильно деформировался и фонарь заклинило. Так притащили здоровенный кол и только им смогли сдвинуть фонарь. Я этого не видел, мне рассказывали. Я только в госпитале в себя пришел. Провалялся я там дней 25-ть, а потом снова в полк, обратно воевать. Когда прибыл на аэродром мне сразу мой «ил» показали. Его, конечно, сразу стащили его с полосы и в этот же день списали, так и остался он лежать у границы аэродрома. «Иди – говорят – полюбуйся». 128 пробоин от 20 мм снарядов и пуль! И только один снаряд сумел пробить броню и то, в кабину проникло совсем немного осколков, хотя снаряд разорвался почти над головой. Видно много энергии взрыв потратил на преодоление брони, у меня в шлемофоне один осколок застрял, не смог кожу пробить. Правда, надо сказать, что основное количество попаданий пришлось на плоскости, в корпус попало не много. Помогло и то, что снаряд под углом попал.
Что касается бронестекла, то и оно тоже было очень надежным. На меня раз в лобовую атаку «мессер» зашел. Я как раз из пике выхожу и он мне навстречу стреляет. Настолько неожиданно все получилось, что я даже на гашетки нажать не успел. Он проскочил и смылся, испугался наверно больше моего. Перепутал штурмовик с кем-то. Обычно немецкий истребитель на «ил» в лобовую в жизни не зайдет. Так вот, влепил этот немец мне 20 мм снаряд в лобовое стекло. Так оно только трещинами пошло, такой «паук в паутине» образовался.
То же самое получилось, когда мне в лобовую броню снаряд от «эрликона» попал – только трещины.
Нет, броня на штурмовике вещь очень стоящая и безусловно необходимая. Без брони штурмовика нет.
Было ли такое, когда снаряд броню пробьет, а то, что под броней (например двигатель) повредить уже не может? Про двигатель ничего сказать не могу, у меня такого не было. А вот с баками подобное было часто. В бронекорпусе в районе баков дыра от 20 мм ОФС, а баки целы, все осколки застряли в протекторе, даже его не пробили.
С двигателем бывало так. После вылета смотришь и видишь глубокую борозду на капоте - след от касательного попадания 20 мм снаряда. Так снаружи борозд, а изнутри - широкая трещина. Это как, за пробитие брони идет?
Или бывает так, на "иле" вроде ни одной "свежей" царапины, только единственная "блямба" от попадания винтовочной пули в стенку моторного отсека. Вот теперь сам решай, нужна броня или нет? ..."