Разгром колонны ОМОНа

Про Майкопскую бригаду. Как я слышал, их накрыли артиллерией на марше. Выжившие, побросав технику, отошли в укрытие.
На той войне (да и на второй) было слишком много случаев "дружественного огня".

 

Главная ошибка Майкопской бригады заключалась в недооценке противника. Командование было уверенно, что чеченские боевики имеют мало противотанковых средств и плохо умеют ими пользоваться. Личный состав скопился на открытой площади и был прикрыт, только бронетехникой. В составе бригады не было средств предназначенных для уничтожения противника на верхних этажах окружающих зданий. Боевики ведя огонь с крыш домов растреливали технику и солдат оставаясь при этом неуязвимыми.

 

Так, "для закрепления успеха и наращивания усилий" с целью "отсечь подход подкрепления боевиков в центр города из района Катаямы" из резерва по приказу командующего группировкой войск "Север" генерал-майора Константина Пуликовского в чеченскую столицу было решено выдвинуть 131-ю майкопскую отдельную мотострелковую бригаду полковника Ивана Савина, насчитывавшую в своем составе 446 солдат и офицеров (два мотострелковых, один танковый батальоны и зенитный дивизион). В тот момент командование федеральных сил не знало о том, что дудаевцы уже сумели скрытно перебросить в район железнодорожного вокзала свои отборные, регулярные подразделения - "абхазский" и "мусульманский" батальоны численность свыше 1000 человек.

Долгое время то, что впоследствии случилось с майкопцами, считалось "тайной, покрытой мраком". В печати встречались самые разноречивые оценки от тех, что якобы бригада была "уничтожена за 4 часа", до того, что она "была расстреляна дудаевскими ополченцами в течение суток почти вся". На самом же деле все было далеко не так. Завесу над этими трагическими событиями приоткрыл специальный корреспондент газеты "Красная звезда" полковник Николай Асташкин в своей книге "Прыжок одинокого волка. Хроники Джохара Дудаева - записки фронтового корреспондента". Автору удалось разыскать оперативные документы группировки войск и сопоставить их с рассказами очевидцев. Среди них оказались замполит бригады подполковник Валерий Конопацкий, контуженный в бою на вокзале, чудом оставшийся в живых и вышедший с горсткой солдат из окружения, и начальник узла связи радиотехнической бригады, прикомандированный на время штурма Грозного к комбригу И.Савину в качестве авианаводчика от группы боевого управления авиации "Акула-1", старший прапорщик Вадим Шибков.

Последнему также повезло - удалось вырваться с несколькими бойцами из плотного кольца окружения боевиков.

Вот что вспоминал непосредственный участник событий Шибков: "31 декабря 1994 года в 00.00 часов генералом Пуликовским бригаде была поставлена такая боевая задача: 1-му батальону под командованием комбрига полковника Савина выйти на рубеж железнодорожного вокзала и отрезать отход противника с тыла президентского дворца; 2-й батальон должен был захватить станцию Грозный-товарная и удерживать ее до подхода главных сил. С этими подразделениями должны были взаимодействовать соответственно 1-й и 2-й батальоны 81-го мотострелкового полка, блокирующие с фронта президентский дворец, а также комплекс правительственных зданий в центре города.

Выдвижение мы начали в 4.00 утра из района нефтевышки, что на перевале Колодезном. Вскоре вышли в район поселка Садовый. Потом продвинулись в город - до Дома печати, а затем до вокзала дошли практически без потерь. Но когда повернули на улицу, которая ведет к привокзальной площади, на колонну обрушился мощный шквал огня - и одна за другой вспыхнули сразу 3 БМП: командира батальона и 2 командно-штабные машины. Бронетранспортер, на котором находился я, также получил две пробоины.

Боевики все сделали профессионально: сразу же вывели из строя связь, и, поскольку управление подразделениями было потеряно, возникла паника. Выполнение боевой задачи оказалось под угрозой".

Здесь уместно прервать рассказ авианаводчика, чтобы привести компетентное пояснение генерала Геннадия Трошева: "Сводный отряд бригады, не встретив сопротивления, проскочил нужный перекресток, потерял ориентировку и вышел к железнодорожному вокзалу, где уже сосредоточился батальон 81-го полка. И тут роковым образом ошибся полковник Савин, посчитав, что в районе вокзала уже нет противника. Батальоны, встав колоннами вдоль улиц, не позаботились об организации обороны, не выставили блокпосты по маршруту движения (хотя эта задача ставилась подразделениям ВВ МВД РФ), не провели надлежащую разведку… Обстрел же вокзала начался еще вечером 31 декабря. Боевики атаковали с трех сторон, близко не подходили, а вели огонь из гранатометов, минометов и орудий…"

По данным же, которые привели в своей книге бывший командующий ОГВ в Чечне (с 1 февраля 1995 г. вместо Квашнина. - Авт.) генерал армии Анатолий Куликов и бывший полковник Генерального штаба Вооруженных сил РФ Сергей Лембик "Чеченский узел. Хроника вооруженного конфликта 1994-1996 гг.", дудаевцы сосредоточили на этом направлении не 1 тыс., а до 3,5 тыс. человек личного состава, 50 орудий и танков, выше 300 гранатометов. Однако авторы допустили здесь неточность, указав, что 131-я омсбр вышла к вокзалу вечером 31 декабря. На самом деле, как свидетельствовал Вадим Шибков, майкопцы оказались здесь только утром 1 января. К этому времени здесь с 19.00 предыдущего дня и всю ночь отчаянно дрался с превосходящими силами "духов" 1-й батальон самарского 81-го полка. Но здание, имевшее огромные окна и множество выходов, было малопригодно для обороны. Потери оборонявшихся были огромны (вспомним предыдущий рассказ одного из полковников этого полка. - Авт.). По всей видимости, когда майкопская бригада подошла к вокзалу, здесь уже все было кончено. И 131-я стала очередной жертвой НВФ.

"На вокзале нас зажали капитально, - продолжал свой печальный рассказ старший прапорщик Шибков. - Тактика у боевиков была выверенной. Хорошо вооруженные, они действовали группами по 10-15 человек - и стреляли, стреляли, стреляли, часто сменяя друг друга, а мы отбивались в одном и том же составе. Кроме того, бронетехника в бригаде была старая, выслужившая все сроки - там башня не вращалась, там пушку заклинивало, а танки и вовсе были без активной защиты брони, да и личный состав, что скрывать, не был готов к ведению боя в городе. Может быть, в поле, под прикрытием авиации, артиллерии и брони, мы - сила, а здесь, в этих каменных джунглях незнакомого и враждебного города, когда с каждого этажа, из каждого окна дома, прилегающего к привокзальной площади, в тебя летит град свинца, - ты просто пушечное мясо. Я до сих пор считаю, что тогда, в январе 95-го, нас просто предали (по некоторым сведениям, из 26 танков бригады, вошедших в Грозный, было подбито 20 машин. Из 120 БМП уцелели только 18. Кроме них, сгорели и 6 ЗСУ "Тунгуска" зенитного дивизиона, рассредоточенных по подразделениям, двигавшимся в походных порядках. - Авт.)…

И тогда, к концу дня 1 января, комбриг Иван Алексеевич Савин принял решение - идти на прорыв. Пробиваясь сквозь плотную стену огня, мы стали отходить по знакомой дороге - в сторону Терского хребта, к поселку Садовый. В районе вокзала Иван Алексеевич получил два сквозных пулевых ранения, но продолжал командовать остатками бригады. В моем сердце он навсегда остался командиром с большой буквы. Он ставил конкретные задачи и требовал конкретного выполнения.

Мы отходили дальше и по пути встречали наши сгоревшие машины, из которых боевики уже тащили боеприпасы и продовольствие, тут же лежали трупы наших бойцов. Наконец показался Дом печати. Смотрим, откуда ни возьмись, к нам подъезжают две "бээмпэшки" 81-го мотострелкового полка. В них сели комбриг, начальник артиллерии бригады, офицеры группы боевого управления авиации "Акула-1"… И тотчас обе БМП взяли с места в карьер, но, не проехав и ста метров, вдруг остановились. А секунды спустя вспыхнули. "Духи" расстреляли их из гранатометов и автоматов - в упор. Комбрига ранило в третий раз.

В нашу же сторону в это время был открыт шквальный огонь. Не знаю, что бы случилось с нами, если бы не расположенная рядом автобаза. Она и стала спасительным островком в этом море огня. Заскочив на захламленный двор автобазы, мы забросали на всякий случай окна помещений гранатами. Залегли. Затем подтянулась основная группа - с комбригом. Впрочем, от группы осталось одно название: пока перебегали по открытой местности, почти все полегли под пулеметным огнем боевиков.

Подхожу к израненному полковнику Савину, говорю:

- Командир, что будем делать?

Думая о чем-то своем, он смотрел в сторону, затем, будто очнувшись, сказал:

- Нужно оценить обстановку.

К тому времени над городом опустились сумерки. Мы заползли с ним за угол и видим, как 5 или 6 боевиков-ополченцев скрытно подбираются к нам. Говорю Ивану Алексеевичу:

- Командир, гранату.

Он с трудом достал из подсумка гранату РГД-5.

- Подсвечивайте, - говорю, - я их уложу "эфкой".

Так и сделали. Находившиеся во дворе автобазы бойцы - человек 10-15, поползли за нами. Никогда не забуду их глаз. У одного, такого маленького и тщедушного паренька ужас смешался с безысходностью. У другого, высокого и стройного, в душе явно присутствовал страх за собственную жизнь. В общем, как говорится, полная морально-психологическая неподготовленность людей к боевым действиям. Да и откуда ей было взяться, если нас не готовили к войне, толком не объяснили, что и зачем. Тогда, во время коротких передышек между обстрелами, первое, что приходило в голову: опять нас подставили. Настолько все это было обидно и неприятно.

В общем, кинули мы гранаты. Но пройти дальше не удалось. Боевики-ополченцы, засевшие на пожарных боксах, дружно открыли огонь. Меня зацепило в плечо. Одному из рядовых пуля попала в голову, он навсегда остался лежать там. Пришлось опять отползти за угол. Ну, думаю, все - не выбраться отсюда. Сел на фундамент здания, прислонился к выщербленной от пуль стене. Комбриг расположился рядом, положив голову на мое плечо. Он был очень слаб. Выругавшись, сказал: "Если выживу, я этим сволочам скажу все, что о них думаю…" Это были его последние слова. Из-за угла донеслось: "С Новым годом! Получите подарочек…" - и… прилетела граната. Крутясь и шурша по щебню, вплотную подкатилась к нам. Взрыв! Я почти ничего не почувствовал - только шею обожгло. А комбриг захрипел и уронил голову. Когда поднял его голову, увидел, что вместо левого глаза у него - дырка. Осколок вошел в мозг.

Через некоторое время к нам пробились остатки одного из взводов 3-й роты во главе с начальником артиллерии бригады полковником Савченко. Они пригнали с собой "Волгу", в багажник которой и погрузили тело мертвого комбрига. Я же с группой бойцов остался прикрывать их отход.

В салоне "Волги" пассажиров было как сельдей в бочке. Медленно двинулась она в сторону Дома печати. Метров через сто остановилась - лопнула шина. И тут уж боевики никому живым из машины не дали выйти (тело комбрига со следами многочисленных ранений и снятым чеченцами скальпом было найдено в развалинах одного из домов только в середине января. - Авт.)…

К Дому печати, где держал оборону 2-й батальон 81-го полка, я пробился с несколькими бойцами глубокой ночью. И, оказавшись среди своих, почувствовал такую дикую усталость, что, найдя укромное местечко, тотчас уснул…"

Так героически погибли 187 солдат и офицеров 131-й майкопской бригады во главе с ее командиром полковником Иваном Алексеевичем Савиным (по состоянию на 9 февраля 1995 г. оставалась неизвестной судьба более 120 военнослужащих бригады, позже - 75 человек. Почти 3 месяца остатки 131-й омсбр еще находились на территории Чечни. Ее сводный батальон участвовал в охране аэропорта "Северный", а затем во взятии Гудермеса и только к концу апреля часть передислоцировали в Майкоп. - Авт.). Полковник Савин был представлен к званию Героя России, но наградные документы так и затерялись в кремлевских коридорах.