Тут не о собственно Союзе, а еще об РИ и её разрушении - но очень много общих черт.
Что в общем-то совершенно неудивительно.
*Бесполезно охать: ох, зачем только произошла Февральская революция 1917 г. Сейчас, когда рассеялся туман «истории КПСС», мы знаем, что большевики мало что добавили к ее подготовке. Уж во всяком случае, неизмеримо меньше, чем П.А.Столыпин и сам Николай II. Важно, как пошло дело после Февраля. Вот когда Россия оказалась на распутье и делала свой выбор. И именно это был главный, вплоть до наших 90-х годов, выбор.
*С Февраля по Октябрь Россия пережила единственный в своем роде опыт. Похоже, его не переживал ни один народ в истории.
// Дальше — www.kara-murza.ru
Февральская революция 1917 г. завершила долгий процесс разрушения легитимности государства Российской империи.
Легитимность - это уверенность подданных в том, что государь имеет право на власть, что установленный в государстве порядок непреложен как выражение высших
ценностей, что он обеспечивает благо и спасение страны и людей. При наличии этой уверенности власть одновременно является
авторитетом, и государство прочно стоит на силе и согласии. Утрата любой из этих опор - начало краха государства.
И обретение легитимности, и ее утрата - процессы, происходящие в
общественном сознании. На них влияют и экономика, и социальные и национальные отношения, и успехи или неудачи во внешней политике, но
влияют не прямо, а преломляясь в умах и чувствах людей - по-разному в
разных классах и группах, в разных субкультурах общества.
Для признания
государства праведным или несправедливым не так важен абсолютный
уровень эксплуатации или потребления, привилегий или репрессий, как его
восприятие в общественном сознании. Множество вроде бы умных людей не
перестают печатать сводки цен и доходов в царской России и удивляться,
почему это рабочие поддержали революцию. Именно это удивление и
поражает. Ведь это люди, которые считают себя независимыми от убогого
истмата.
Для понимания всего хода крушения государственности Российской империи и
становления новых институтов государства мы должны представлять оба
реальных мира: объективной действительности и той, которая складывалась
в общественном сознании. Ленин, безусловно, был материалистом, но он не
был материалистом
наивным.
Он писал: «Сознание человека не только отражает объективный мир, но и
творит его». Или, в другом месте: «Мысль о превращении идеального в
реальное
глубока, очень важна для истории. Но и в личной жизни человека видно, что тут много правды». А наши демократы и патриоты как будто вообще перестали видеть
идеальное.
В.В.Кожинов не раз обращал внимание на ту
кажущуюся легкость, с которой происходит крушение государств идеократического типа. А.Грамши разработал этот
вопрос на уровне политической философии. А тогда, в феврале, это
понимали самые простые люди. Пишет Пришвин: «У развалин сгоревшего
Литовского замка лежит оборванный кабель, проволока у конца его
расширилась, как паучиные лапы, и мешает идти по тротуару. Со страхом
обходят ее прохожие, боятся, как бы не ударило электричество, но ток
уже выключен, и силы в проводе нет.
- Вот так и власть царская, - говорит мой спутник, старик купец, - оборвалась проволока к народу, и нет силы в царе».
В моменты глубоких кризисов государства, подобных революциям 1917 г. или
ликвидации СССР, речь идет не об изолированных конфликтах и
противоречиях, - политических и социальных - а об их соединении в одну
большую, не объяснимую частными причинами систему цивилизационного
кризиса. Он охватывает все общество, от него не скрыться никому,
он каждого ставит перед «вечными» вопросами.
Под сомнение при этом
ставится не законность и праведность той или иной структуры
государства, а и те исторические события, которые предопределили путь
всей цивилизации. Даже если эти события сохранились в виде предания. Мы
совсем недавно это видели: в начале 90-х годов одним из доводов в
подрыве легитимности советского государства была его генетическая связь
с двумя якобы фатальными историческими решениями: решением князя
Владимира в Х веке принять для Руси христианство от Византии и решением
в XIII веке Александра Невского признать власть хана, но дать отпор
Ливонскому ордену в его крестовом походе на православных славян.