KAL007 (кoрейский сaмoлет) - мaневр

Корейцы до сих пор благодарны Ельцину за те самописцы, которые он так благородно передал на всеобщий суд. Долгое время поднятые со дна морского чёрные ящики лежали и пылились в архивах кровавой гебни, но настала и их очередь поделиться своими тайнами. К сожалению, по техническим причинам (ограниченность плёнки в голосовом рекордере (CVR), писавшем по кольцу) знать мы можем только последние полчаса жизни экипажа. Всего полчаса, но зато известны они в мельчайших подробностях.

Стало быть, вот они, голоса мёртвых. Как оказалось, все четыре часа, пока вокруг этого «Jumbo» и в воздухе, и на земле, и на море бушевал ураган страстей, на борту самого возмутителя спокойствия царили тишь, да гладь, да благорастворение духов. Никто ни о чём не подозревал и не догадывался. Людям осталось жить около получаса, и чем же они занимаются? Они спорят… Нет, не о спасении души, не о рае с адом, но о заполнении каких-то бюрократических формуляров. Пилот предлагает капитану чего-то подписать, капитан парирует. Тот отвечает, мол, инструктор не велел. Капитан: «я тебе не инструктор!», пилот: «раз не инструктор, сам и подписывай». Этот содержательный разговор прерывает борт-инженер, которого базар за...ал: видимо, он хочет спать. Появляется стюардесса и предлагает экипажу покушать. Пилоты не используют шанс в последний раз отведать хлеба насущного в этой жизни и отказываются. Тут командира потянуло на философию: «Если вы что-то говорите много раз, это становится ложью», потом добавляет: «Если вы говорите много раз какие-то хорошие вещи, они становятся плохими, не так ли?». Весьма логичные рассуждения, иллюстрирующие богатый внутренний мир капитана.

Разговор не клеится. «Что-то солнышко не встаёт», замечает второй пилот. Ребята, вам бы тут сообразить, что к чему: солнце — не будильник, опаздывать не может… Но за...вшийся борт-инженер недовольно бурчит: «Лететь ещё далеко, вот и не встает». «Но разве ещё не время?» — возражает второй пилот. Тут бы вмешаться капитану, оценить обстановку, понять, что если солнце не встает в нужное время, то находятся они не в нужном месте, а существенно западнее… Но нет, он занят важным делом — перебирает бумажки. Полминуты молчания и опять сказка про белого бычка: «Вот это кто подписывает? Я не хочу это подписывать» — «Сам подписывай». На этот раз базар прерывает экипаж аналогичного рейса, KE 015, которому так же скучно и не с кем по...деть. В последующие двадцать минут происходят такие события:

KE 015 троллит KE 007 на тему того, что они вылетели позже, а в Сеул прилетят раньше. Никто и не подозревает, НАСКОЛЬКО капитан 015 прав.
В ходе по...делок выясняется, что 015 имеет сильный попутный ветер, в то время как 007 — сильный встречный. Судьба дает последний шанс сообразить, что что-то не так.
015 предлагает 007 занять его эшелон (350), а самому подняться ещё выше на эшелон 370.
Борта по очереди запрашивают токийского диспетчера, он даёт разрешение.
В 18:23 KE 007 занимает эшелон 350 и отчитывается Токио.
По ходу дела пилоты 007 обсуждают, где можно будет поменять валюту, которая никогда не будет потрачена.

А в 18:26 начинается Адъ и Израиль. ...

 

Пока кореец летел над океаном, Камчатка мирно спала. ПВО, спокойно попивая чай с баранками, наблюдало за штатным полётом штатовского разведчика, а сам RC-135 ходил восьмёрками в нейтральных водах, ожидая штатного пуска МБР по полигону Кура, производимого с целью дальнейшей разрядки политической ситуации в мире. Когда на экране появилась вторая метка, идущая с северо-востока от Берингова пролива к разведчику, дежурный решил, что это заправщик. Но когда самолёты разминулись за 50-140 километров друг от друга, предположил, что это второй разведчик, который, не меняя курса, так и пёр на Камчатку. Навстречу вероятному нарушителю с аэродрома Елизово подняли пару перехватчиков, но техника накрылась медным тазом: РЛС на...улась, и цель потерялась. Пришлось наводить по пачке Беломора, прогнозируя при этом поведение разведчика. Решили, что он черкнет по пространству СССР и выйдет на восток южнее или пройдет в Охотское море на запад у южной оконечности Камчатки, туда и отправили охотников. Но вскоре отметка цели снова появилась на экране, в этот раз уже над базой Тихоокеанского флота, Петропавловском-Камчатским, и пролетала буквально над «домашним» аэродромом перехватчиков, Елизово.

ПВО подавилось баранками — на цель с помощью какой-то матери наводится вторая пара истребителей с того же аэродрома. Какое-то время они держат цель в захвате своими бортовыми локаторами, но затем теряют её в ночном небе. А метка на экране продолжает двигаться постоянным курсом, пересекает юго-западную границу Камчатки и движется над нейтральными водами Охотского моря. В течение почти целого часа нарушитель находился в воздушном пространстве СССР. Все участники данного события стройными рядами идут в аптеку за вазелином, а нарушитель улетает не схваченным, не от...ченным и даже не опознанным.

Покинувший Камчатку нарушитель оказался в ловушке: Охотское море со всех сторон окружено советской территорией, и даже узкий коридор у Хоккайдо практически перекрывается территориальными водами СССР; предполагали, что именно там «разведчик» будет прорываться в Японию.

... майор Осипович уже взлетел на своём Су-15ТМ с аэродрома Сокол, нашёл нарушителя и держался за ним, ожидая приказов. Второй перехватчик, МиГ-23П, догонял нарушителя. КП на аэродроме «Сокол» ожидало указаний от более высокого начальства.

Тексты переговоров между Осиповичем (805-м), КП на «Соколе» и КП дивизии ПВО на Смирных сейчас известны полностью, хоть и из мутного источника. Из переговоров следует, что сбивать пассажирский лайнер никто не собирался, просто участники событий немного нервничали. Нарушение границы, внезапные маневры Боинга в советском пространстве и его приближение к нейтральным водам, уйдет же с**а, повысили градус неадеквата до точки кипения мозгов, и вся суета стала напоминать детскую игру в глухой телефон. Осипович докладывает, что самолет летит с навигационными огнями, Корнукову об этом не сообщают, приходится переспрашивать. Корнуков методом телепатии определяет тип самолета: «Запросите сколько инверсионных следов! Если четыре — это RC-135!», этот запрос не доходит до Осиповича. За три минуты до пуска ракет в разговор встревает метеоролог: «Начинается рассвет. Как говорится, ты увидишь горы, горы на востоке», поэт. В подобном базаре время уходит и остается только одно — валить, пока не ушёл.

 

Стенограмма экшна с ремарками:

«Сокол»: 805, вы можете определить тип самолёта?
«Осипович»: Не совсем. Он летит с мигающими огнями.
«Сокол»: 805, видите цель?
«Осипович»: Вижу её и визуально, и на экране радара.
«Сокол»: 805, запросить цель!

(спойлер: Осипович включает передатчик станции «Свой-чужой». Если это советский военный самолёт, то его такая же станция автоматически ответит специальным кодом. Но корейский лайнер молчит, как Зоя Космодемьянская.[1])

Корнуков: Нет ответа? Всё ясно. Приготовиться к стрельбе!

Нарушитель подлетает к воздушной границе Сахалина. Корнуков звонит генералу Каменскому и докладывает о ЧП и отданном приказе огневой готовности. Тот отвечает: «Сперва выясните, что это за объект. Может, это какой-то гражданский самолёт или ещё Бог знает что». После этих слов вышестоящего генерала воинственность Корнукова поуменьшилась. Он хочет знать, неужели при входе в воздушное пространство Сахалина нарушитель не выключил навигационные огни. Осипович докладывал о навигационных огнях ранее, но Корнукову об этом не сказали. Штурман запрашивает Осиповича:

«Сокол»: Горят ли у самолёта навигационные огни?
«Осипович»: Навигационные огни горят. Сигнальные огни горят.
«Сокол»: 805, ненадолго включите свои огни. Заставьте его сесть на наш аэродром.
«Осипович»: Есть.

Осипович подходит к лайнеру снизу, уравнивает скорость и, проформы ради, включает и выключает несколько раз три своих огонька: зелёный и красный на концах крыльев и белый в хвосте. Но их невозможно увидеть с Боинга, из-за отсутствия зеркал заднего вида. КП передаёт новый приказ Корнукова: «Произвести предупредительные выстрелы из пушки.»

Вместо положенных трассирующих снарядов (каждый четвёртый или пятый) пушка самолёта заряжена только бронебойными. А их полёт невидим. Но для отбития номера Осипович даёт несколько очередей, практически опустошив свой боекомплект. Позже Корнуков задвинул на эту тему классические ВП: по его показаниям, трассирующие снаряды были исключены из боекомплекта, чтобы не демаскировать самолёт, ведущий огонь. Однако, пилоты Боинга, видите ли, были обязаны увидеть сполохи выстрелов. Nuff said.

В это время ничего не подозревающие пилоты Боинга решают, что пора переходить на следующий эшелон высоты, где меньше расход топлива. Второй пилот получает добро от диспетчера в Токио. Лайнер начинает набор высоты, снижая скорость, Осипович проскакивает под Боингом и оказывается впереди и ниже.

«Сокол»: Вы сказали, цель увеличила скорость?
«Осипович»: Снизила.
«Сокол»: 805, открыть огонь по цели!
«Осипович»: Раньше надо было думать! Куда мне стрелять? Я впереди цели!
«Сокол»: Вас понял. По возможности занять огневую позицию.

Осипович сбрасывает скорость и… проваливается на два километра вниз. Теперь он хорошо разглядел Боинг снизу. Много срача вызывал вопрос: видел ли Осипович иллюминаторы или нет. В ранних интервью он упорно отрицал, что видел горящие окна, но позже признал: «Я видел два ряда окон и знал, что это был Боинг. Я знал, что это был гражданский самолёт. Но для меня это ничего не значило. Ведь гражданский тип самолёта легко переделать для военного использования». Как бы то ни было, на КП Осипович об этом не доложил.

Нарушителю оставалось лететь в воздушном пространстве СССР всего три минуты. По иронии судьбы, он снова потроллил охотников, пролетев в радиусе прямой видимости от аэродрома «Сокол», с которого поднялись перехватчики. Нервозность на КП нарастает.

«Сокол»: Что? Он ещё не стрелял? Цель всё ещё летит?
Корнуков (переходя на крик): К чёрту! Сколько ему нужно времени, чтобы занять огневую позицию?! Форсаж! Пусть МиГ-23 подойдёт поближе! Пока вы теряете время, цель просто-напросто улетит.
«Сокол»(дает ценный совет): 805, попытайтесь уничтожить цель из пушки.
«Осипович»: Я уже отстаю. Сейчас ракеты попробую.
«Сокол»: 805, приблизиться к цели и уничтожить!

Осипович включает форсаж и задирает нос перехватчика. Захват есть! С интервалом в две секунды две ракеты Р-98 устремляются на сверхзвуковой скорости к пассажирскому лайнеру. Первая ракета взорвалась у левого борта фюзеляжа позади крыла и выше горизонтального оперения в 6 часов 26 минут и 2 секунды утра по сахалинскому времени, за полторы минуты лёта до нейтральных вод Японского моря.

Осипович докладывает: «Цель уничтожена… Выхожу из атаки… Остаток 1600… Обе пустил.»


В 6 часов 26 минут местного времени пилот перехватчика доложил об уничтожении цели, но отметка на экране радара РЛС никуда не делась. В этот момент Корнукову позвонил командующий Дальневосточным округом Третьяков и потребовал доложить обстановку. Корнуков докладывает: «Цель уничтожена» — и наблюдает отметку на РЛС. «Точно уничтожена?» — настаивает Третьяков. Корнуков, набирает воздуха в лёгкие, задерживает дыхание, и тут отметка на экране пропадает, «Так точно!» — выдыхает полковник.

Команда какой-то японской шхуны, находившейся тогда неподалёку, позже сообщила, что слышала звук взрыва и чувствовала сильный запах керосина… в парах которого вознеслись на небо 269 человек.

 

ТАСС уполномочен на...деть

Итак, советское ПВО оправдало свое существование, нарушитель таки был у...дошен. Но когда поняли, кого упокоили в водах Японского моря, стало зябко. Спустя более чем сутки после инцидента, 2 сентября, ТАСС опубликовал эпичное по своему цинизму заявление.

«В ночь с 31-го августа на 1-e сентября с. г. самолет неустановленной принадлежности со стороны Тихого океана вошел в воздушное пространство над полуостровом Камчатка, затем вторично нарушил воздушное пространство СССР над о. Сахалин. При этом самолет летел без аэронавигационных огней на запросы не отвечал и в связь с радиодиспетчерской службой не вступал. Поднятые навстречу самолету-нарушителю истребители ПВО пытались оказать помощь в выводе его на ближайший аэродром. Однако самолет-нарушитель на подаваемые сигналы и предупреждения советских истребителей не реагировал и продолжал полет в сторону Японского моря.»
— ТАСС

Всего четыре предложения, и только первое имело хоть какое-то отношение к реальным событиям. Перевод последнего предложения туда и обратно привел к рождению мема «удалился в сторону моря». Однако, «пытались оказать помощь в выводе его на ближайший аэродром» — это даже не мем, а какой-то сверх тонкий троллинг.

Отмазки

Через неделю стало ясно, что бурление говн только разрастается, и отмолчаться не удастся. Надо было лепить отмазки. Столь важное дело поручили не абы кому, а цельному Начальнику Генерального Штаба маршалу Огаркову. 9 сентября при полном параде, с указкой, на фоне карты Дальнего Востока маршал убедительно разъяснил, что «людей, конечно, жаль, но ПВО отработало правильно», и это была тщательно спланированная шпионская миссия СШП по вскрытию системы советской противовоздушной обороны. Выступление, как водится, состояло из трех частей: правда, добросовестные заблуждения и наглая ложь. К правде следует отнести чёткое, по-военному краткое, но обстоятельное описание разведывательных сил и средств вероятного противника. А заблуждался начгенштаба в следующем:

Вылет рейса был задержан специально для синхронизации с пролётами спутника-шпиона Феррет-Д над Камчаткой и Сахалином. Задержки в порту Анкориджа были в порядке вещей, хотя со спутником они очень точно засинхронизировались, даже янки это не отрицают.
Нарушитель выполнил манёвр с целью оторваться от перехватчика. Банальная смена эшелона, согласованная с диспетчером.
Нарушитель изменил курс над Охотским морем вне зоны контроля РЛС, чтобы специально пролететь над Сахалином. Боинг шёл магнитным курсом, а вменяемые самолеты так не летают. Понятно, что, прикинув свои линейки к носу, ПВО-шники решили, что нарушитель доворачивал на Сахалин.
Пилоты нарушили пространство СССР преднамеренно. Записи бортовых самописцев показывают обычную атмосферу в кабине, никак не подтверждающую злой замысел. Но это стало понятно только после подъёма ящиков.

Что же касается действий перехватчика, маршал врал на голубом глазу:

Предупредительная очередь не могла быть замечена пилотами нарушителя, так как не было трассеров.
Непреднамеренный проскок Осиповича вперёд нарушителя трактовался как выполнение процедуры принуждения к посадке.
Осипович не выполнял попыток связаться на международных частотах: у него тупо не было на это времени.

FGJ, нужно сказать, что регламент ИКАО, описывающий действия перехватчиков, носил рекомендательный, а не обязательный характер.

 

Мишель Брюн начал своё расследование во времена поздней перестройки, когда железный занавес уже рушился, но архивы с самой мякоткой ещё не открыли. Нарыл он довольно много интересного: брал интервью и у водолазов, работавших на месте крушения, и у военных, уничтожавших останки жертв и их личные вещи в яме под Невельском.

В своей книге «Сахалинский инцидент», посвящённой трагической гибели пассажирского лайнера, описывает ортогональную версию события. По его словам, Союз у..бал на самом деле не пассажирский боинг, а три (!!!) пиндостанских разведчика. Боинг-747 же потом сами американцы сбили ракетой намного южнее общепринятой точки. Цель была одна — отвести подозрение от себя и обвинить СССР в «античеловечности».

Версия превратилась в Бред Брюна после второго расследования ICAO в 1993 году, однако потраченных усилий было жаль, и Брюн книжку издал. Теперь она тиражируется на всяких конспирологических, поцреотических и прочих ресурсах с непроверенной информацией.

Забавно, но одним из «сильных аргументов» Брюна является фраза пилота МиГ-23, который был поднят после Осиповича. Установив визуальный контакт, тот доложил: «Вижу обоих». Брюн проявил себя супернадмозгом и перевёл её как «Воздушный бой!».