В начале 1970-х гг. МИТ (Московский Институт теплотехники) проводил разработку оперативно-тактического комплекса «Эльбрус», который должен был поступить на смену комплексу «Темп-С» ко времени истечения установленного для него гарантийного срока. По состоянию на 1974 г. стартовая масса ракеты составляла 7,6 т, длина 9,7 м, диаметр 1,1м, дальность стрельбы 1000 км. Помимо комплекса для Сухопутных войск, был разработан и морской вариант для вооружения проектировавшегося Невским ПКБ корабля проекта 1080, оснащаемого ракетами «Эльбрус-М», в основном с неядерными боевыми блоками. Это была попытка создания своеобразного аналога американских авианосцев, как средства силового решения политических задач в зонах локальных конфликтов.
Корабль проекта 1080 был довольно досконально проработан. В одном из последних вариантов вооружение ракетного крейсера состояло из 200 ракет «Эльбрус»,
расположенных в середине корпуса в 4 пакетах по 50 штук. Кроме того, корабль был оснащен 2 двухорудийными установками ЗИФ-67 (76-мм) со станцией управления «Турель» и ЗРК самообороны «Кинжал». Имелось также 2 вертолёта. К сожалению, МИТ переключили на, как тогда считали, более срочную работу — создание МБР «Пионер», а работы по «Эльбрусу» были прекращены.
Так был потерян очень необходимый флоту проект.
ОСНОВНЫЕ ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ (вариант)
Водоизмещение, тонн
• полное -15 000...16 000
Основные размерения, м
• длина наибольшая (по КВЛ) 215
• ширина наибольшая (по КВЛ) 26
Главная энергетическая установка:
• 2 маршевых ГТ, суммарная мощность, л.с. (кВт) 12 000 (8 820)
• 4 форсажных ГТ, суммарная мощность, л.с. (кВт) 80 000 (58 800)
2 вала; 2 гребных винта
Скорость хода, уз:
• наибольшая - 30...32
Автономность, сут. 30
Экипаж, чел. (в т.ч. офицеров) 450...500
В 1980-х годах, после появления более крупных атомных советских крейсеров проекта 1144 «Киров», ВМФ США, пытаясь обосновать их существование, вывели концепцию применения подобных кораблей, названную CSGN или «ударный крейсер» (англ. Strike Cruiser). В рамках разработки программы предполагалось модернизировать как уже имеющийся крейсер «Лонг Бич», так и построить новые корабли по этой концепции. Корабль должен был быть капитально перестроен с полным изменением архитектуры. Артиллерийские установки заменялись на 203-миллиметровые артсистемы Mk71, использовавшие снаряды с лазерным наведением. Предполагалась установка большого количества (до 32) ПУ «Томагавк» и ракет «Гарпун».
Что касается силовой установки то разрабатывались корабли как с атомной силовой установкой, так и с обычной. Но, всётаки, если бы этот корабль был построен, то скорее всего он был бы оснащён ядерной силовой установкой как и наши корбли. Именно к ней склонялись американские военные.
Объявив себя в качестве победителей в «холодной войне», США3 посчитали возможным переустраивать мир по своим собственным лекалам, не считаясь при этом не только с суверенным правом народов, но и с международным правом, запрещающим произвольное использование военной силы.
Следствием этого стало то, что на протяжении практически четверти века мировое сообщество живет в состоянии перманентного военного насилия, инициируемого США и их ближайшими союзниками. Наиболее отличительными признаками этого периода стало вмешательство во внутренние дела суверенных государств. Возложив на себя функции мирового жандарма США, ввергли целые государства в состояние хаоса и междоусобиц.
Так, уже в январе 1991 года США во главе сформированной ими коалиции провели операции «Буря в пустыне». В последующем были операции США в Сомали, Югославии, Афганистане. При этом большая часть военных операций США и их союзников по НАТО была проведена в нарушение международного права ‒ без санкций Совета Безопасности ООН.
При этом также, как и в предыдущей редакции Военной доктрины (2010 года), ядерному сдерживанию посвящено лишь несколько положений, основным из которых является декларирование права «применить ядерное оружие в ответ на применение против нее (России) и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства» (Статья 27).
С учетом имеющегося у России мощного ядерного потенциала данного рода угрозы, на наш взгляд, носят гипотетический характер. Возможность адекватного ответа на любого рода агрессию не способствует принятию решения руководством какого-либо государства или военно-политического альянса об открытом использовании военной силы против России.
В то же время угроза втягивания России в войну очевидна. Об это свидетельствует, с одной стороны, нарастание военной напряженности в мире, вызванное деятельностью США и их союзников, особенно вблизи границ Российской Федерации, а, с другой, ‒ рост агрессивности и непредсказуемости их элит. Серия поражений, понесенных США и их союзниками в начале второго десятилетия XXI века, в значительной мере подорвала их авторитет и политическую значимость. Главной виновницей этих поражений руководство этих стран видит Россию. Но поскольку к открытому вооруженному конфликту они не готовы, ставка делается на изматывание и максимальное ее ослабление, Именно с этой целью нашими «партнерами» искусственно сформирован комплекс внешних военных опасностей
Таким образом, опасности и угрозы национальной безопасности России, наиболее отчетливо проявившиеся в последние годы, свидетельствуют о том, что ядерное оружие едва ли является абсолютным инструментом сдерживания. Нейтрализация и противодействие вышеперечисленным угрозам определяет потребность в более широком стратегическом сдерживании, предполагающем реализацию комплекса мероприятий в политической, экономической, военной и других сферах.
Таковым и является впервые декларированное в Военной доктрине Российской Федерации неядерное сдерживание, в котором политические аспекты предотвращения агрессии поставлены на первый план.
Очевидно, что в области обычных вооружений Россия и США находятся в разных весовых категориях. Но уповать на то, что лишь ядерное оружие обезопасит нас от любой агрессии – неверно, отмечает Перенджиев. «Это не панацея», – добавляет он.
Неудивительно, что в новой военной доктрине появится концепция неядерного сдерживания, подчеркивает эксперт. «Теоретически можно допустить, что противник нанесет удар, например, с территории Украины – мы же не будем наносить ядерные удары по сопредельной территории. Это все равно что кидать гранату в закрытой комнате», – отмечает Перенджиев.
«Ядерное оружие – это средство борьбы на удаленном расстоянии, но тогда, когда, что называется, «враг у ворот» и нас могут атаковать со стороны какой угодно границы (например, со стороны прибалтийских государств, в которых усиливается присутствие НАТО) – на первый план выходят обычные вооружения. Необходимо развивать все виды и рода войск, сухопутные войска, ВВС, ВМФ, военно-космические силы», – заключил Перенджиев.
Долгое время надводные корабли оставались единственным эффективным инструментом ведения войны на море, и лишь в прибрежных районах определенную конкуренцию им могла оказать береговая артиллерия. Появление подводных лодок и морской авиации (палубного и берегового базирования) кардинально изменило облик морской войны и флотов. Сейчас, с началом разработки и внедрения значительного числа самых разнообразных беспилотных подводных и летательных аппаратов, можно наблюдать начало нового этапа кардинальных изменений в структуре флотов ведущих морских держав.
Основными преимуществами беспилотников являются их существенно меньшие размеры по сравнению с пилотируемыми летательными аппаратами, что позволяет увеличить корабельные авиагруппы, а также разворачивать авиагруппы, состоящие из БПЛА, на кораблях, которые мало приспособлены к базированию пилотируемой авиации. Также БПЛА обычно отличаются меньшей стоимостью. Кроме того, беспилотники могут находиться в воздухе существенно дольше, чем пилотируемые вертолеты и самолеты. Наконец, использование БПЛА в боевой обстановке позволяет избежать угрозы жизни пилотов.