U235> au, выдвигая предложение о сдаче ты фактически пытаешься склонить загнанного в угол командира вражеского подразделения к нарушению воинской присяги, и изменить его решимость умереть за свою страну на желание таки жить, пусть даже и в плену. Т.е. ты склоняешь вражеского командира к делу весьма морально сомнительному как с точки зрения его самого, так и его подчиненных. Это сродни к тому, чтобы самоубийцу отговорить от желания покончить с собой. И ты надеешься такое непростое и можно даже сказать интимное дело осуществить по радио?
Вы искажаете суть ситуации. Контекстом посыла парламентёров является не любая конфронтация, а лишь ситуация, когда у одной из сторон уже нет шансов победить и тем более выжить. В такой ситуации обе стороны знают об этом и без парламентёров. Слабая сторона по сути уже трупы и знают об этом. Поэтому ваш тезис о нарушении присяги совершенно некорректен. Они точно умрут и точно не победят — моральная сторона тут абсолютный инвариант, иначе у них был бы шанс и не было бы парламентёров. Так что именно по радио можно узнать как они видят ситуацию, получив ответ на своё предложение/ультиматум. Вы наверно думаете что по радио нервы будут более напряжены, чем лицом к лицу. Или вы думаете что обречённая сторона не думает обо всём этом, пока ей не сообщат об их обречённости. Моё предложение о сдаче (мне пленные не нужны вообще-то, у меня цель — победить, и потому задача — двигаться вперёд) — это в чистом виде проявление милость к побеждённым. Вместо этого я могу остановиться ненадолго, и насобирать ракетно-бомбовый удар, или залить там всё напалмом, не подвергая своих людей риску, и не обременяя себя кучей пленных. Эту мысль я тоже могу передать по радио, и пусть они делают с ней что хотят — могут даже своих парламентёров прислать, чтобы спасти свои жизни. А те храбрые души, которых я мог послать на вероятную смерть, я сохраню в своём распоряжении на будущее, т.к. победа ещё не достигнута и они сами по себе мне ценны. Вот так, подробно.
U235> Во-первых нет никакой гарантии, что ты вообще по радио с принимающим решение командиром свяжешься. Армейским радистам категорически запрещено выходить на связь с вражескими радиостанциями, даже если те прямо обращаются к ним на родном языке и на их частотах. Это рассматривается в лучшем случае как нарушение радиодисциплины и должностных инструкций(если матом в ответ обложил) с дисциплинарными санкциями вплоть до дисбата, а в худшем(если доверительные беседы с вражескими радистами вел, особенно на тему сдачи в плен), то как сотрудничество с врагом с санкциями вплоть до расстрела.
ОК, т.е. это угроза смерти. А моя артиллерия — это не угроза смерти? Что радист теряет, сообщив офицеру о моём контакте? Ничего, ровно ничего. А гарантий нет — я лишь предлагаю, и это им нужно, а не мне.
> Радист может только записать в журнал и доложить по команде, что с ним пытался выйти на связь противник.
Этого достаточно.
> Но от радиста до командира подразделения цепочка может оказаться весьма длинной и когда до командира такая информация дойдет и дойдет ли вообще неизвестно.
То есть их может погубить их бюрократия? Ну что ж, я попытался, дальше "заговорят пушки"©Дж.Сильвер.
U235> Во-вторых при общении по радио начисто отсутствует приватность.
При прибытии парламентёров тоже отсутствует приватность и любые сомнения о цели визита. Предложение выйти на связь строго эквивалентно прибытию парламентариев. Белый флаг и горн у них не для маскировки. Если он хочет говорить, он обеспечит себе приватность на своей стороне, когда радист ему сообщит о контакте.
U235> психологический фактор всегда необходимо тщательнейшим образом учитывать при ведении переговоров о капитуляции. И общение по радио тут имеет огромный изъян: оно безличностное, собеседники не видят друг-друга и отсутствует ощущение личной беседы. Так же сам факт, что противник прислал парламентеров, говорит вражескому командиру о многом: во-первых, что противник не абстрактное сборище отморозков, а достаточно цивилизован, чтобы вообще утруждать себя парламентерами, и готов рискнуть жизнями своих офицеров, чтобы с ним договориться. А во-вторых, что противник готов доверить ему жизни своих офицеров и следовательно не считает его и его солдат за конченых отморозков.
Это вы уже слишком далеко входите в положение. Не забывайте, что это они обречены и им предлагается шанс избежать бессмысленной смерти — это в их интересах, и если они не хотят принять моё предложение по радио, то это они умрут, а не мои люди. Я своих берегу, в т.ч. кандидатов в парламентёры, а против них воюю, и пока они там погружены в психологический фактор, ко мне подтягивается артиллерия по их душу, потому что это война, а не симпозиум психологов. Как насчёт такого аспекта психологического фактора?
Я понимаю ваши тезисы, но если кратко, на мой взгляд вы протягиваете руку врагу слишком далеко. Вот в чём суть разногласия.
U235> Ну и, наконец, еще раз замечу что переговоры о сдаче как правило ведут специалисты по психологической войне. Для них поход с белым флагом на ту сторону такая же боевая задача и боевая работа, как для пехоты ходить в атаку на вражеские окопы. Так что отправлять их на такое задание, где они естественно могут погибнуть, не менее морально, чем отправлять пехоту на штурм окопов, где естественно может погибнуть еще большее число бойцов.
Штурм пехотой вы придумали. Я многократно написал "артиллерия + танки + огнемёты". Могу детализировать: артиллерия — это РСЗО. Очевидно, что противнику есть смысл хотеть поговорить.